Сергей Крамцов. 17 мая, вторник, утро

17 мая, вторник, утро

На «Красное Сормово» приехали вчера, с группой «делегатов» из ГУЦа. Процесс замирения с «кремлевскими» пошел полным ходом. Пусть стороны и не лобызались взасос, но стрелять друг в друга прекратили, что было уже хорошо. Белявский остался в части, распрощавшись с нами, заодно походатайствовав о списании «на боевые» гранат и ящика фальшфейеров. Ну и вогов нам еще чуть-чуть удалось выклянчить, вроде как за посредничество в установлении мира. Покочевряжились, но дали.

Пересекать реку и трогаться в путь в середине дня не хотелось, поэтому остались переночевать. Нам выделили огороженный досками загон в одном из складских корпусов, где мы и пристроились на матрасах, брошенных на деревянные поддоны. «Заводским» на этот счет совсем трудно было, на территории промзоны жилых зданий как-то и не предполагалось, поэтому размещались все так, как мы сейчас, то есть абы как. Но, в общем, ничего страшного с нами от такого ночлега не случилось, и рано утром, с рассветом, меня поднял бывший десантник и будущий речник Андрюха, сказав:

– Паром готов. Через тридцать минут погрузка.

– Это где? – закрутил я головой спросонья.

– Я провожу.

– Ага, понял, – кивнул я и закричал: – Рота, подъем, построение по полной форме через сорок пять секунд, посылать командира в ответ запрещено уставом!

Послали меня почти все, но подниматься начали, кряхтя и сонно моргая на бледные утренние сумерки. Собрались быстро. А что нам собираться, собственно говоря? Сбегали к оборудованному на улице длинному умывальнику, ополоснулись, кому надо, тот еще и побрился.

– А завтрак? – продолжая зевать, спросил Шмель.

– Сухпаем, – буркнул я в ответ. – На пароме порубаем, пока через Волгу кандыхать будем.

– Сухомятка, блин, – вздохнул он. – Не ценишь личный состав.

– Забочусь. А то рожа у тебя скоро шире лобового станет.

До парома – широкого и низкого судна с надстройкой «аркой» и надписью СП-39,– причалившего к бетонному пирсу, оказалось недалеко, тридцать секунд езды. На его палубе уже стояли старый красный «Сузуки Витара» со снятым верхом и «шишига» с помятой кабиной. Несколько человек курили у борта. Над серой водой реки висел туман, который должен был вот-вот развеяться – солнце поднималось все выше и выше. Немолодой дядек в тельняшке под распахнутым ватником указал, куда нам машины ставить, после чего нас предоставили самим себе.

Чай у нас с собой был в термосах, кипятком снабжали на территории завода, ну а дополнением к нему пошли банальные бутерброды с тушняком. Просто и надежно.

– Серый, нам же город не пересекать? – спросила Вика, балансируя горой тушенки на куске хлеба, стараясь не уронить ни крошки.

– Нет, нас ниже по реке высадят, на бывшей базе обслуживания флота, – вспомнил я, что Большаков по карте показывал.

– А там уже все, людей нет?

– Почему? Есть местами. На военных складах в Линде и на складах Росрезерва. А вот начиная с птицефабрики уже никого. Анархия.

– Птицефабрики? – заинтересовалась Аня. – А им она не нужна, что ли?

– Там какая-то история нехорошая с ней вышла, – вспомнил я, что рассказал мне начальник разведки. – Куры, оказывается, в зомби только так обращаются и жрут друг друга почем зря.

– И что?

– Да говорят, что там такое творилось, что пришлось все сжечь вместе со зданием. Отдельные особи морфировать начали, настоящие курозавры получились. Фильм ужасов от студии «Пиксар», или какая там «Побег из курятника» снимала?

– «Пиксар» вроде, – ответила Аня. – А ты серьезно? Куро-зомби?

– Ну если не набоянили мне, как новичку, то, значит, правда, – пожал я плечами.

Паром медленно отвалил от причала и, гулко работая двигателем, медленно направился на середину реки, где виднелся стоящий на якоре «Светляк» – немалого размера военный катер с артиллерийскими башнями по носу и корме. Повезло «заводским», что такая сила сюда с Каспия наведалась. Это оказался из козырей козырь и из тузов туз при споре с «кремлевскими» на предмет кому владеть рекой. Не будь этих двух катеров, не устоять было бы гражданским.

Длинный мост впереди был обрушен в одной средней секции, но русло не перекрывал – паром спокойно прошел между быками целого пролета. И стоило его вообще взрывать? Черт его знает, нам же обстановку не докладывали, может, и стоило.

Город тянулся по берегу Волги справа, серый, местами дымный от пожаров, мрачный. Даже красноватая громада Нижегородского кремля казалась словно пеплом присыпанной.

– А мертвяков-то, – сказала Маша, разглядывая берег в оптику прицела «мосинки». – Везде они, везде.

– Думаю, что до «Шешнашки» мы их много не увидим, – вступила Татьяна. – Я по карте смотрела – одна дорога, одна железка и чуть-чуть деревень до самого места. Глухомань настоящая.

– Вятка, хрен ли, – сказал Леха. – Всегда глухоманью и числилась.

Постепенно паром начал забирать к противоположному берегу, а затем неторопливо вошел в какой-то просторный затон, уставленный всевозможными судами. На берегу виднелись цеха, стоял впечатляющих размеров кран.

– Рембаза, – вдруг сказал мужик в тельнике и ватнике, подошедший сзади. – Тут у нас народ оборону держит в пределах забора, а дальше все, мертвецы одни. Давайте рассаживайтесь по машинам, сейчас швартоваться будем.

– А дальше что? – показал я на серые дома поодаль от берега.

– Поселок Октябрьский. Мертвецов там нет, но и люди туда не лезут. Пустая земля.

– Понял.

Откидная носовая аппарель парома уперлась в край бетонного причала, и наш УАЗ выбрался на берег. Следом пошла «радиобуханка», а за ней – второй «козел». Все. Мы в боевой порядок построились. Хоть впереди нас ожидала полная неизвестность, но настроение, к моему же собственному удивлению, было скорее приподнятым. Вот оно наконец то, к чему мы шли. Впереди – главная цель. И не на предмет что-то размародерить и набрать имущества, а цель достойная, человеческая. В общем, делаем, что должно, и будь что будет.

На выезде прошли проверку, заодно обменялись частотами для связи, после чего перед нами распахнули железные ворота, за которыми открылась серая асфальтовая лента пустынной дороги, словно специально нас ожидавшей.

– Вперед, – скомандовал я, и колонна тронулась с места.

Справа промелькнули пустынные пятиэтажки поселка, слева вдалеке виднелись строения какой-то промзоны, а впереди темнел лес, к которому дорога нас и вела. С местного неширокого шоссе сразу свернули на проселки, к счастью указанные на картах, которые потащили нас через поля, пустынные деревни и брошенные дачи. Не было видно ни людей, ни животных, одни лишь птицы стаями крутились в небе.

Ехали медленно, осторожно, наша головная машина примерно в полукилометре впереди – все, как и раньше. Вскоре деревни стали попадаться реже, а еще чуть погодя так и вовсе исчезли. С двух сторон от нас потянулся лес, густой, хвойный, который иначе как дремучим и не назовешь. Аня с Ксенией, окончательно освоившиеся в своей «радиобуханке», постоянно сканировали эфир, но ни на какие переговоры не натыкались, словно Земля вовсе опустела.

Ближе к наступлению темноты решили искать место для ночлега. Нашли по карте заброшенный пионерский лагерь и решили завернуть туда. Найти его оказалось несложно, как и все в этих краях, разными путями небогатых. Туда вела совсем растрескавшаяся и развалившаяся асфальтовая дорога, такая узкая, что на ней, наверное, две машины бы не разъехались. Сразу за асфальтовой корявой лентой начинался густой кустарник, а уже за ним выстроились высокие сосны. Тут и в кювет не съедешь, и даже развернуться проблемой будет.

Вскоре показался покосившийся забор, скрытый за зарослями дикорастущего малинника, а за забором – темные крыши каких-то деревянных корпусов. Мы подъехали к лагерю не вплотную, встав поодаль. Осмотрелись, но на первый взгляд ничего подозрительного не заметили.

– Кэмел, пройдемся, посмотрим, – скомандовал я, выбираясь из машины.

– Без проблем, – кивнул он.

– Большой, прикрывай.

Пошли тихонько, привычно уже хоронясь в кустах, стараясь при этом не шуметь и не шуршать.

До ворот лагеря было метров сто, если примерно, поэтому сначала я за бинокль взялся. Асфальт здесь рассыпался уже давным-давно, через него проглядывали пятна обнажившейся почвы, перемешанной с гравием. Если кто проехал в лагерь или выехал из него, то следы обязательно останутся. И что бы вы думали? Я их нашел. Вполне четкие на влажном после недавнего слабого дождика песке следы покрышек. Восьмикратный бинокль приблизил их мне почти под самый нос. Машина въехала на территорию лагеря и либо не выезжала обратно, либо выехала другим путем – следы одни.

– Кэмел, а в лагере кто-то есть. Одна машина, предположительно что-то вроде «жигуля».

– Понял, – подтвердил Васька.

За спиной тихо зашуршали кусты, Василий присел рядом.

– Туда въехали, обратных следов нет, – протянув бинокль, показал я ему на след.

– А может, не въехали, а выехали?

– Нет, – сказал я. – Видишь яму перед самыми воротами? След чуть глубже с нашей стороны – колесо опустилось, подвеска сжалась, и оно вдавилось глубже. А на той стороне след уже с песком. Колесо в яме испачкалось, и об край асфальта песок счистился.

– Ага, похоже…

Затем в бинокль проверил все, что видно в ворота и над забором. Ничего подозрительного снова не обнаружил вроде бы. Но это ничего не значит, территория лагеря большая, стен много, укрыться кому не надо – никаких проблем.

Василий вскинул АКМ, наведя его на ворота, прикрывая, а я, пригнувшись, перебежал через открытое пространство и присел возле левого воротного столба. Навел прицел на угол ближайшего от меня корпуса, осмотрел все вокруг. Никого пока. Вроде бы.

– Чисто.

Тихие шаги сзади: Василий тоже выбрался на позицию. Присел ненадолго, затем быстро перебежал к корпусу. Присел возле окна, затем аккуратно заглянул внутрь. Перебрался к левому углу, возле которого вырос пышный кустарник, и присел, почти слившись с ним.

– Чисто, – сообщил он через пару минут, оглядевшись.

Мой ход. У меня в поле зрения никого. Я, сильно пригнувшись, пронесся к правому углу корпуса, задержался на секунду, снова огляделся, затем вдоль стены, хоронясь за кустами, проскользнул к крыльцу. Крыльцо резное, пышное, вокруг все те же кусты, потеряться на фоне всего этого – проще некуда. Присел, положил автомат на перила. Никого.

– Чисто. Наблюдаем.

Это значит, что Василий так и сидит на своей позиции, а я пройдусь еще разок биноклем по тому, что вижу. Теперь забор не мешает, и видно больше… Опаньки, а это что? Нет, вроде ничего… это тень качающейся ветки на стене корпуса внутри. Падает через окно туда, а я ее вижу отсюда. А так – никого.

– Чисто. Пошел, – скомандовал я.

Затем пауза и доклад:

– Чисто.

А я теперь к углу корпуса, что правее. На всей перебежке меня разросшийся кустарник прикрывать будет: я хоть и не в «лохматке», но кустарник силуэт размоет, если кто и заметит меня, то попасть сразу не сумеет. А вот спровоцировать огонь и тем самым расшифровать засаду – так вполне возможно. Так и сделал, рванул, пригнувшись, виляя, присел за углом. Спрятался, снова высунулся. Теперь снова в прицел посмотрим.

А вот и очередные признаки того, что мы не ошиблись. Сарайчик, в него ворота прикрыты, и туда же следы автомобильных колес ведут. Свежие, потому что на траве, а она до сих пор примята, не распрямилась. И вообще, похоже, что кто-то прячется здесь.

Тогда где могут прятаться, если не засада? Подальше от ворот и так, чтобы можно было наблюдать из укромного места. Значит, в дальнем корпусе, в том самом, на который я сейчас смотрю. Где бы спрятался я? На первом этаже – потому что окон много, и я могу выглядывать из разных, так просто меня не обнаружишь. И есть куда смыться, например, выпрыгнуть в окно с другой стороны здания. Где спрячется дилетант? Если нет подвала, то на чердаке.

На этом чердаке всего одно окно, и любой опытный человек сначала проверит его. Потому что позиция для снайперского выстрела удобная. Потому что противника именно там и предполагаешь в первую очередь, хоть это и неправильно. И еще потому, что спрятаться на чердаке – почти то же самое, что спрятаться в погребе или под кроватью. Нормальный инстинкт дилетанта. Где сам бы искал – там и спрятался.

– Внимание, наблюдаю движение на чердаке дальнего корпуса, – прошептал я в микрофон.

Теперь Василий выберет позицию, чтобы взять на прицел этот самый чердак. И действительно, через минутку доклад в наушнике послышался:

– На позиции. Наблюдаю движение.

Я снова уставился в бинокль на подозрительное место. Так, что у нас там? Там у нас пока темно и кто-то есть, аккуратно, но неумело выглядывающий сбоку. Засекли наш подъезд, что и немудрено, мотор УАЗа в полной тишине до пятисот метров слышен, кстати.

Ага, вот там у нас кто… там мальчишка лет двенадцати, морда конопатая, волосы белые, торчат во все стороны, одет в спортивный костюм. В любом случае на беглого зэка непохож, это уже радует. И еще он с кем-то говорит, но мне не видно с кем. Тот сидит почти полностью скрытый стеной чердака. Кто там может быть? И вообще сколько всего их? Двое?

Нет, не двое. Мальчишка, еще один человек левее и еще один за ним, дальше от стены. Выглядывает из-за его плеча периодически. И тень шевелится. Про тени люди часто не думают, а они их выдают. Особенно если шевелиться. Продолжаем наблюдать.

Вскоре я разглядел того, кто сидит сзади. Девчонка, тоже конопатая, светлая, лет четырнадцати, в джинсах (колено мелькает время от времени) и черной куртке. Без оружия, опасности явно не представляют. Семья там, судя по всему, но… Черт его знает, откуда они едут. Если напуганные, а у отца семейства какая-нибудь двустволка имеется, то прямой выход на них может закончиться плачевно. Смотрим еще. А вот и отец семейства. Приличного вида дядек в очках, худой, темноволосый, выглянул из своего укрытия сбоку от окна. Судя по всему, они нас или не увидели, или потеряли из виду, вот и суетятся. Терпения не хватает. Никак нас высмотреть не могут, засекли, как мы подъехали, а теперь мы для них пропали. Оружия у папашки не видать, кстати. Кто там четвертый? Голову на отсечение – или жена, или еще ребенок. Есть еще одна тень, двигается не в такт с остальными.

– Всем, наблюдаю семью, спрятались на чердаке, – тихо заговорил я в микрофон. – Взрослый, двое детей и неустановленное лицо. Оружия не наблюдаю. Попытаюсь войти в контакт. Шмель, подгоняй машину к воротам, встань за первым от въезда корпусом. Леха, подтягивайся, страхуешь меня, цель – третий по счету дом, с остатками зеленой краски, чердачное окно. Васька, выходишь со мной, страхуешь, но неявно, пугать не будем. Колонне подтянуться к лагерю.

Я вылез из кустов, взяв автомат наперевес, стволом к земле, и решительно, но неторопливо пошел к корпусу, в котором скрывался мужик с детьми и с кем-то там еще. Васька быстро занял позицию сзади и правее, пошел следом. За спиной я услышал звук мотора, хруст песка на асфальте под колесами, скрип тормозов. Затем Леха доложился, что страхует. А мы так, на виду, по прямой чешем к корпусу, где люди на чердаке прячутся. Остановившись метрах в пятидесяти от торцевой стены дома, я посмотрел на нужное окно. Все попрятались, но в щели смотрят наверняка.

– Семья, скрывающаяся на чердаке, – крикнул я, и по пустынному лагерю метнулось эхо, – прошу вас не пугаться. Мы – разведывательная группа специального назначения нижегородского гарнизона, находимся здесь в рейде. Вам ничего не угрожает.

Молчание. Хоть и представился я красиво, разведгруппой несуществующего гарнизона (да и когда это у гарнизонов разведгруппы были?), к которому, даже когда он будет существовать, мы будем иметь очень опосредованное отношение. Надеялся, что впечатлятся.

– Еще раз повторяю, не следует нас бояться, мы не бандиты, – крикнул я снова. – Никто за вами на чердак не полезет, но сейчас сюда заедут машины, а потом мы сядем ужинать. Если вы не выйдете с чердака, то вам просто придется все это нюхать.

Тишина. Ну и ладно. Мужик, даже если у него есть оружие, не дурак в нас стрелять. Он выстрелил бы раньше, когда мы только подходили сюда, или не выстрелил бы совсем. И я дал команду всем машинам заехать в лагерь. По ходу проверив оставшуюся территорию.

Через пару минут возле корпуса, где прятались люди, стало суетно. Сергеич первым отправился на фишку, причем тоже на чердак. Только корпус для этого мы выбрали самый ближний к воротам, подъездная дорога сюда одна. Если кто под пулемет сунется, то на запчасти развалится. Я же осмотрелся вокруг, нашел следы недавно залитого костра. Затем в сарае обнаружили белую, но очень грязную «десятку» с помятым крылом.

А затем из лагерного корпуса вышли люди. Их было четверо – мужик лет сорока, с интеллигентным, заросшим щетиной лицом, в очках в массивной оправе, в мятой одежде, и трое детей, из которых двоих я уже разглядел до этого, а с ними был еще мальчишка, лет восьми, похожий на этого мужика и державшийся за его руку.

Я насколько возможно приветливо помахал им рукой, подошел. Все четверо с опаской всматривались в меня, хорошо, что я хоть шлем с очками и маску снял. Их окружили со всех сторон, но уже из любопытства. Мужик заметил женские лица, немного успокоился. И совершенно зря, кстати, история знает немало злодеек женска полу. Я протянул ему руку, представился:

– Крамцов Сергей.

– Варламов Михаил, – в тон мне представился он и пожал руку.

– А ты, уважаемый? – спросил я веснушчатого мальчишку, протягивая ему руку.

– Дима.

– Дима – это хорошо. Но когда наблюдаешь с чердака, то надо опускаться пониже и не так высовываться в окно. Понял? А вас как зовут, молодой человек? – Я протянул руку младшему.

– Коля.

– Коля – еще лучше. Почти даже лучше, чем Дима, – проявил я уважение к младшему. – А вот тебя видно не было. Ты у дальней стенки сидел?

– Да, – застеснялся Коля.

– Зато спрятался лучше, – похвалил я его и обернулся к девочке, которая заметно оттаяла: – А вы, барышня?

– Лена, – представилась девочка, покраснела, так что веснушки запылали, и от смущения изобразила даже нечто вроде книксена.

– Сергей, очень приятно. Ужинать будете?

– Если пригласите, – сказал Михаил. – У нас еда вчера закончилась. А бензин – сегодня.

– Это поправимо. Так, подрастающее поколение, а ну быстро хворост для растопки костра собирать, – скомандовал я детям. – Но собирать здесь, из поля зрения не выходить. Чтобы мы вас все время видели. Понятно?

– Понятно, – сказал Дима.

– «Так точно» отвечать надо. Анечка, прогуляешься с ребятами?

Аня поняла меня правильно, я просил ее присмотреть за детьми, чтобы с ними ничего не случилось. Но ответила за нее Ксения:

– Конечно, мы все вместе сходим. Пошли, ребята.

Ну, вот и прекрасно. Молодые и красивые девушки у детей явно вызывали больше доверия, чем не слишком красивый мужик с уклоном в военщину. Все вместе они пошли по лагерю собирать хворост для растопки. С самими-то дровами проблем здесь не было, все деревянное, разбирай и жги.

– У вас сигарет не будет случайно? – спросил меня Михаил.

– Нет, я не курю… – Я обернулся к Мишке Шмелеву, спросил: – Шмель, есть сигареты для человека?

– Не вопрос.

Шмель залез в разгрузку, достал оттуда пачку «Мальборо», отдал ее Михаилу. Варламов достал сигарету, попытался вернуть пачку, но Шмель не взял, а протянул ему еще и зажигалку. Тот закурил, затянулся с видимым наслаждением, опоганив табачным дымом чистый лесной воздух. Я чуть отступил в сторону.

– Михаил, откуда вы?

– Из Большой Нарьи, знаете такое место?

– Знаю. По карте. По дороге к Горькому-16, верно?

– Верно. Хоть и не совсем рядом. Я главврач районной больницы. Был.

– Что там случилось?

Рассказ Варламова оказался не слишком длинным, зато очень содержательным. Неподалеку от поселка Большая Нарья находился полк инженерных войск сокращенного состава, или, как проще говорят, кадрированный. На базе которого в военное время должны были развернуть три таких же полка. Большинство прапоров и контрактников в этом полку жили в Большой Нарье или в Березовой, что неподалеку. И от них Варламов был в курсе, что там делается. Во всем полку было не больше тридцати офицеров и контрактников и около сотни срочников не самого высокого качества, тащивших наряды и обслуживавших технику.

На второй день после начала эпидемии в полку остались всего восемь срочников, остальные загрузились в машины и разъехались по домам. На третий день, после того как началась эпидемия и сопутствующая ей паника, стало известно, что разбежалась некая «двенадцатая зона» неподалеку. А еще через день огромная толпа зэков появилась в поселке. И все они были вооружены до зубов. Как такое вышло?

Брат одного из местных прапорщиков, некоего Васьки Малеева, бессменного дежурного по парку, сидел в «двенадцатой» и был в тамошней иерархии не последним человеком. Оставшиеся же в полку офицеры даже думали вооружить местных жителей, но не успели. Пронырливый и подлый Васька, прихватив с собой нескольких вооруженных зэков, привел их к складам РАВ, где убил часового, а те захватили склады, почти неохраняемые теперь ввиду отсутствия личного состава.

Было в этом и непонятное – слишком хорошо организовано было нападение зэков на воинскую часть. Офицеры среагировали, но насколько сумели и насколько успели. Склады были потеряны, туда подтянулась целая толпа вооруженных до зубов уголовников. Уже вооруженных, заранее, что удивляло больше всего.

Военные похватали то, что нашлось в полковой (а фактически – в одной ротной) оружейке, отбили первый натиск уголовников, направившихся от складов к казармам и штабу. Затем захватили машины в парке, КамАЗы и какую-то бронетехнику, Варламов в ней плохо разбирался, после чего покинули расположение части вместе со своими семьями и теми немногими гражданскими, кто успел к ним примкнуть. И колонной двинулись на Нижний.

А уголовная свора бросилась громить близлежащие деревни. Особенно зверствовал тот самый Васька Малеев, сводивший счеты со всеми, кто на него когда-либо косо посмотрел. Не меньше десяти односельчан он застрелил лично, в течение первого дня погрома.

Варламов, вдовец с тремя детьми, сообразил вовремя, что надеяться на лучшее теперь не следует. И едва первые стриженые морда с оружием, одетые в смесь лагерной и военной одежды, появились в поселке, он немедленно загрузил детей в машину, схватил, что было в холодильнике, и уехал.

Сначала они день прятались в лесу неподалеку от поселка. Варламов рассчитывал прокрасться обратно и добыть себе оружие и еду, но ничего из этого не вышло. Весь день из поселка доносились крики и выстрелы, шла резня и повальное насилие. К ночи вокруг поселка начали бродить убитые односельчане, и пришлось от них бежать сломя голову. Он решил было прорваться к «Шешнашке», но дорога туда была уже перекрыта бандами.

Тогда Варламов повернул в сторону Нижнего Новгорода, по единственной трассе. Банд поначалу на этой дороге не было, но появилась новая проблема – бензин. До Нижнего было около двухсот километров, а бензина было чуть больше, чем на сотню. Да и шалить на дорогах начали почти сразу.

Идти пешком они боялись, машина была единственным, на что они могли рассчитывать, случись чего. Просто бежать от тех же мертвяков – с тремя детьми это очень трудно. С продуктами было проще – мало того, что из дома прихватить успели, так им удалось набрести на разбитый, но не полностью разграбленный магазинчик на заправке. Бензина там не было, зато найденных остатков продуктов им хватило до вчерашнего вечера. В этом лагере они прожили три недели, слушая радио в автомобиле и все больше и больше пугаясь оттого, как отключались, одна за одной, сначала нижегородские коротковолновые станции, затем станции на средних волнах. Длинные волны автомобильная магнитола не принимала. Решение ехать в Нижний казалось им теперь совсем не таким удачным, и они пребывали в полной растерянности.

– А что вообще делается в области, вы знаете? Или все время сидели в лагере?

– Я километров на десять отсюда осматривался, не больше, – сказал Варламов. – Пешком ходил, дети прятались. Сегодня вот уезжал, оставшийся бензин жег. На юго-восток отсюда деревня Борисово, так там вроде бы тоже бандиты, насколько я видел. Сейчас уже везде бандиты, кошмар настоящий. Они даже что-то вроде блокпоста на дороге организовали, причем смотрит пост в ту, противоположную от нас, сторону. Следят, чтобы люди не разбегались, как мне кажется.

– Почему вы так думаете? – уточнил я.

– Они же не все дебилы, верно? – сказал Михаил. – Кто их кормить потом будет? Здесь же сельское хозяйство только вокруг деревень, которых немного, а деревни строились на вырубках и полянах. А так – леса одни. Население у нас в районах очень редкое и немногочисленное, деревни кормить могут только самих себя. Если крестьяне разбегутся, то бандитам жрать станет нечего.

Варламов с явным удовольствием прикурил еще одну сигарету, сразу после первой, затем продолжил:

– Мне кажется, что сейчас они погуляли, потешились, всех запугали до дрожи в коленках, а затем начнут заставлять людей работать на себя. Авторитеты в бандах порядок наведут и приведут этих махновцев к одной генеральной линии.

Варламов явно придерживается такого же мнения, как и я. Бандиты попытаются захватить свои территории и завести свои княжества. Структура власти у них своя собственная всегда была, покруче государственной, ничего придумывать не придется. Другое дело, что и беспредельщиков хватает, и власть этих авторитетов будут оспаривать все, кому не лень. Закон волчьей стаи.

– Я с вами согласен, – кивнул я. – Их ведь здесь очень много, верно?

– Вы же не представляете, сколько их в этих местах, – усмехнулся тот. – Тысячи, может быть, даже десятки тысяч. Север Нижегородской и Вятская область – самое лагерное место в стране, хуже, чем Сибирь, наверное. И еще Мордовия, разумеется. И все они сейчас на свободе. А население здесь, как раз наоборот, редкое, немногочисленное. Оружия уголовникам очень много досталось, тут таких частей кадрированных, как наш инженерный полк, несколько было. И ни одной нормальной части, с нормальной численностью, кроме «Шешнашки». Вот вы мне скажите, сколько стволов на полк положено?

– Штат инженерного полка не знаю, но автоматического оружия… не меньше тысячи стволов, я думаю. Плюс средства усиления и все такое.

– Видите? А там на три полка хранилось. Еще такой же мотострелковый полк в сорока километрах оттуда был, и это они точно захватили. И еще такие части были, две или три. Их тут любили разворачивать, места тихие, от всех далеко. И при этом Транссиб через нас проходит, отправляй при необходимости куда угодно, хоть на Европу, хоть на Китай.

Нас позвали ужинать. Дети уже сидели под опекой всех четырех девушек, которые наперебой мазали им бутерброды «для разгона». По плану у нас были макароны «по-флотски», но вода под них еще только закипала в котелке. Вода была местная, кстати, Варламов обнаружил работающую, хоть и ржавую колонку на артезианской скважине, отчасти поэтому они так держались за этот лагерь. И вода, и крыша над головой, разве что уже появившиеся комары жизни не давали. Но здесь их везде полно, прорва настоящая.

– А что с «Шешнашкой», кстати? – спросил я его, возвращаясь к цели своего путешествия.

– Когда мы оттуда убежали, то слышали стрельбу с той стороны. Но не думаю, что его легко взять, там оборона серьезная, сами знаете, что там делалось. Кто и с кем воевал – понятно, но с каким успехом… не знаю, даже не спрашивайте.

Десятки тысяч уголовников, как говорит бывший главврач. Часть из них, небольшая, случайные люди, не о них речь. Остальные разделятся. Одни останутся в рамках «понятий», другие уйдут в глухой беспредел. Беспредельщиков частично постреляют, но в основном вытеснят. Слишком их много на эти негусто заселенные места. И банды отсюда пойдут дальше. Куда? Туда, где людей больше и можно чем-то разжиться. К Нижнему они пойдут в первую очередь. Можно и к Вятке, но по дороге туда места еще глуше и безлюдней. Кое-где и без Сусанина можно потеряться.

Но там уже все не так просто для них, и город начнут обходить, пытаясь прорваться в сельскую местность за ним. А с той стороны, дальше на юг. – Мордовия. С точно такой же картиной заселения. Зоны и кадрированные части. И деревень больше. Чем закончиться может – представить страшно.

– Блок бандитский на карте отметить сможете?

– Смогу, разумеется, – кивнул Варламов.

– Сколько их там?

– Человек десять – двенадцать, – Варламов задумался, затем продолжил: – Это бывший магазинчик с шашлычной у трассы, они пару вагончиков возле дороги поставили и бетонных блоков набросали друг на друга. Защищены с двух сторон хорошо, но смотрят больше в ту сторону. У них есть грузовик и военная машина с пулеметом.

– Какая машина?

– Я не разбираюсь в них. Высокая, с маленькой башней, четырехколесная.

Я быстро набросал в блокноте силуэт «бардака», показал Михаилу:

– Похоже?

– Да, очень похожа.

Понятно, значит, у них еще и КПВТ с ПКТ в обороне блока имеются. А доктору минус – чему его на военной кафедре учили?

– А с дисциплиной у них как? – спросил я.

– Мне сложно судить, но пьяных я там не видел, кажется. Хотя наблюдал долго.

Нуда, для сугубо гражданского человека если бойцы пьяными в грязи не валяются, то дисциплина на уровне. Хотя наблюдение за подступами там явно не на высоте, раз гражданский их разведать сумел. А вот такой у нас еще вопросик:

– Они про этот лагерь знают, как думаете?

– Не должны, – покачал он головой. – Он ведомственный был раньше, даже дорога к нему только одна, с севера. А им, чтобы к нему доехать, надо сначала проехать мимо, в сторону Нижнего, а потом вернуться.

Это верно. По карте такая загогулина и получается. Если не знают, то это было бы неплохо. Тогда можно будет завтра… Много чего можно будет, а здесь базу устроим. Если Варламов без оружия здесь прожил две недели, с детьми, то мы с нашим арсеналом вполне можем обстроиться. И жить как пионеры в лагере.

– Бензину мы вам нальем, у нас есть запас, – сказал я бывшему главврачу. – До Нижнего вам хватит с большим запасом, тут меньше ста километров, до Бора если. Вы там город хорошо знаете?

– Неплохо.

– Борскую рембазу флота?

– Да, разумеется, – кивнул он.

– Туда и прорывайтесь, там вроде передовой базы людей. Город объезжайте по часовой стрелке, в него не суйтесь. А там, на той стороне, уже все нормально, жизнь кипит, врачи нужны. Вы оружием владеете?

– Очень немного.

– Я могу вам дать автомат, но сумеете ли вы им воспользоваться?

– Сумею. А придется?

– Мы доехали досюда без проблем, но что будет завтра… – Я лишь развел руками.

– Дайте, если не жалко. Я немного стрелял из него, у меня приятель служил в инженерном полку в капитанах, водил пару раз на стрельбище. Может быть, и попаду во что-нибудь. Ну и «военка» в мединституте.

– Посидите.

Я встал, забрался в «радиобуханку», нашел один «семьдесят четвертый», четыре магазина к нему и отсчитал сто двадцать патронов, которые ссыпал в полиэтиленовый пакет. Вернулся со всем этим хозяйством к костру, протянул Варламову:

– Детям только баловаться не давайте.

– Уж постараюсь.

Я посмотрел на него внимательно, затем спросил:

– Только честно скажите – вам краткий ликбез по обращению с автоматом нужен?

– Если вас не затруднит, – кивнул тот.

– Леха, займись с человеком. А мы с Большим сеанс связи попробуем наладить, растянем антенну.

Дата добавления: 2015-10-28