Возрождение обители

По жалованной грамоте царя Иоанна Васильевича Грозного на землевладения, обитель получила «на все четыре стороны по версте, опричь мхов и болот и глыб». Этой же грамотой повелевалось, чтобы монахи «лес разчищали, и пашню к монастырю своему пахали сами своими руками, а не наймом и без подмоги; а деревень бы есте и починков на том лесу не ставили, и крестьян бы есте на тот лес не призывали, и из найму бы есте того лесу и пашни пахати однолично не давали никому». Таким образом, монастырю запрещалось владеть деревнями, крестьянами, нанимать рабочих, а все работы должны были выполняться самими монахами. После смерти преподобного Никифора настоятелем монастыря стал игумен Дорофей. При нем над могилами преподобных основателей была поставлена часовня. Несчастье, постигшее в начале XVII в. русскую землю, когда на Руси было смутное время, разразилось и над Никифоровской пустынью. Толпы шведов («немецких людей») вторглись сюда, разграбили, опустошили пустынь: все имущество ее разграбили или уничтожили, иноков разогнали, часть перебили вместе с игуменом Дорофеем (семь, а по другим памятникам — двадцать человек братии). Отшельники не оказывали сопротивления грабителям. В последствии могилы страстотерпцев долгое время были местом паломничества. После разорения обитель долгое время не могла подняться из пепла. Из писцовых книг 1618, 1619 и 1623 годов видно, что братия была крайне мала: «священник черный Феодосий, келарь Феодорит и старцы Ефрем, Тарасий, Арсений и Иона», а «приходу у них в том монастыре не было и книг нет, потому что после немецкаго разорения монастырь был пуст и старцы скитались между двор». В 1640 г. настоятелем в монастыре был игумен Антоний, пожертвовавший в монастырь довольно ценное Евангелие и построивший келью на свои деньги; кроме того келарь, казначей, 4 старца и 6 служек. Но состояние обители все еще было бедное. Например, в описи 1640 г. значится, что тогда были «две только ризы полотняные и стихарь полотняный с крашенинным оплечьем. Одежды для престола были крашенинные ветхие». После игумена Антония строителем монастыря стал старец Варлаам, а в 1680 г. его сменил старец Савватий, в связи с чем монастырскому имуществу была составлена новая опись. Из этой описи видно, что и утварь церковная и другое имущество монастырское, а также скотоводство значительно умножились и улучшились. Число иноков и рабочих к этому времени увеличилось до 22 человек. Еще в лучшем положении находим обитель в 1685 и 1697 гг. Утварь церковная и имущество монастырское были в то время уже безбедные и довольно ценные.

Также в писцовых книгах 1680 и 1685 годов упоминается о веригах чудотворца Геннадия, хранившихся в часовне св.вмч. Никиты. В книгах 1697 года упоминается о двух грамотах государя царя Петра Алексеевича и брата его великого государя Иоанна Алексеевича, одна о дарованной монастырю пахотной земли и пороге Сиговце и о разрешении рыбной ловли, а другая о спуске в пороги корбасов. По тем же документам известно, что в последние 15 лет XVII столетия строителями были: Ферапонт, Николай, Макарий, Варлаам и Сергий.
Время от 1701 по 1764 гг. отмечено мероприятиями правительства Российской империи по секуляризации церковного имущества. В связи с этими мероприятиями Никифоровская пустынь в июле 1723 г. была приписана к Сяндемской пустыне. В 1764 г. пустынь была совсем закрыта, а церковь ее была обращена в приходскую, с припиской к Коткозерскому приходу. В описании Александро-Свирского монастыря сказано, что до штатов 1764 г. за этим монастырем была приписною вместе с другими монастырями и Важеозерская или Задне-Никифоровская пустынь.
В 1800 г. Важеозерская обитель вторично была приписана к Александро-Свирскому монастырю и состояла за ним до 1846 г. В ней тогда постоянно жили один иеромонах, один иеродиакон, три монаха из Александро-Свирского монастыря и несколько богорадников.
С 1830 года в пустыни с тремя своими учениками поселяется афонский постриженик старец о. Исаия (в миру Иоанн Софронов). С его появлением Важеозерская обитель начала возрождаться и в 1840 г., когда число насельников возросло до 15 человек, старец Исаия обратился с прошением к Обер-Прокурору Священного Синода графу Николаю Александровичу Протасову с просьбой о возвращении пустыни самостоятельности. И вот, «1846 года марта 6 дня Олонецкая Консистория по выслушивании указа из Святейшаго Синода от 6 февраля 1846 года за № 360 об оставлении приписанную к Александро-Свирскому второклассному монастырю Задне-Никифоровскую пустынь самостоятельною, с существующим в оной настоятельством строительским и с семью монашескими вакансиями, на правах общежития приказали: оный указ записать и принять к исполнению».

В 1854 году получено было разрешение построить для пустыни новый каменный храм, который воздвиг строитель обители иеромонах Даниил, на месте деревянной часовни над мощами прпп. Геннадия и Никифора. 7 августа (по ст. стилю) 1858 года, по благословению Св. Синода и Архиепископа Олонецкого Аркадия, храм этот был освящен во имя Всех Святых строителем иеромонахом Даниилом. «Храм – пятиглавый, в виде продолговатого шатра, с притвором (папертью), довольно обширный по местным условиям, – при вместимости до 300 богомольцев, теплый зимний и светлый». Но в благоустроенном виде обитель просуществовала недолго. 25 июля 1885 года монастырь постигло несчастье: страшный пожар, начавшийся при сильном ветре, в самое короткое время уничтожил все строения пустыни, кроме деревянной часовни св. великомученика Никиты над кладезем, под горою – у самого озера, и риги, да обгоревших каменных стен церкви Всех Святых и небольшого дома у входных (западных) ворот. После пожара все проживавшие в пустыни богорадники должны были разойтись, а братия была размещена частью по другим обителям епархии, а частью – в уцелевшей риге. В пустыни остались только управляющий иеромонах Вениамин и трое священнослужителей, для совершения богослужений в уцелевшей часовне странникам и другим посетителям святого места, для приведения в порядок монастырских дел и охраны оставшегося имущества.

Очевидно, велико было ходатайство и заступление Святых небесных покровителей обители – прпп. Геннадия и Никифора, потому что спустя полгода после пожара каменная церковь Всех Святых, усердием и трудами настоятеля о. Вениамина с братиею, была восстановлена и 6 февраля 1886 года освящена. На восстановление обители дал свое благословение и был первым щедрым жертвователем св. прав. Иоанн Кронштадтский, неоднократно посещавший эти места. Уже 19 июня 1892 года святым прав. Иоанном Кронштадтским был освящен восстановленный Преображенский храм. В 1894 году трудами братии во главе с иеромонахом Антонием в каменной церкви во имя Всех Святых была закончена стенная живопись. Храм украшал великолепный четырехъярусный иконостас с золоченой резьбой и резными колоннами. Но настоящим украшением храма была сделанная в виде гробницы, изукрашенная снаружи бронзовыми и золочеными рельефными головками херувимов, металлическая посеребренная рака, стоявшая над местом захоронения прпп. Геннадия и Никифора. С передней стороны ее была гравированная в золоченом венке надпись: «Св. рака сооружена в благоверное царствование Императора Александра III, Преосвященнаго Павла Епископа Олонецкаго и Петрозаводскаго, настоятелем Вениамином, сотрудником иером. Геннадия, на пожертвования благотворителей; освящена о. протоиереем Кронштадтского Андреевского собора Иоанном Ильичем Сергиевым 1892 г.» Каждый воскресный и праздничный день перед этой ракой совершались братские молебные пения.

В мае 1896 года была начата постройка обширной каменной стены со Святыми Вратами и надвратной церковью во имя преп. Иоанна Рыльского, ангельское имя которого носил о. Иоанн Кронштадтский.
После революции 1917 года монастырская жизнь прервалась. В 1918 году на землях Задне-Никифоровской пустыни возникла монашеская коммуна, заведующим которой стал казначей пустыни монах Стефан.
В ноябре 1920 г. хозяйство Задне-Никифоровской пустыни перешло в ведение уездного отдела образования, организовавшего здесь совхоз и при нем детскую колонию имени Зиновьева. В колонии жило 32 несовершеннолетних подростка, которые трудились в хозяйстве. Пяти монахам, по свидетельству которых, в новых условиях хозяйство упало, разрешили остаться при закрытой обители в качестве работников; они занимали лишь одно небольшое помещение. Богослужения совершались в одном храме, другой был передан колонии под организацию театра (его так и не удалось открыть).
В 1922 г. земли монастыря взяла в аренду артель финских эмигрантов «Райвая», члены которой выступали за окончательное выселение монахов; последние добивались разрешения жить в доме у монастырской ограды, владеть храмами и иметь небольшой участок земли для обеспечения себя продуктами.
В 1922 или 23 году, во время массовых репрессий монашествующих, иноки Важеозерской обители были расстреляли на территории монастыря. В 1935 году пустынь была разорена, иконы, служебные книги и монастырские архивы, погост, братский корпус, монастырская стена были уничтожены. На территории монастыря началось строительство Интерпоселка. Храм Всех Святых использовался как кинозал и столовая, в Преображенском храме был спортзал. Колокольня была снесена, а храмы обезглавлены. Кладбище монашествующих снесено и часть участка использовалось как отхожее место. После 1945 года в стенах бывшей обители расположились колония для несовершеннолетних и психиатрическая больница.
Возрождение обители началось в 1991 году, тогда монастырю был возвращен юридический статус.

Возрождение обители

Возрождение обители началось в 1991 году, тогда монастырю был возвращен юридический статус. В июне 1992 года в монастыре появилась старшая монахиня Серафима (Литошко). Впоследствии она вспоминала: «Привез меня в разрушенный монастырь секретарь Епархиального управления игумен Тихон (Степанов), ныне епископ Архангельский. Вышла я из машины и чуть не упала: кругом была разруха и запустение. Не знала с чего начинать». Первая Божественная Литургия была отслужена 1 августа 1992 г. в стенах изуродованного Преображенского храма.

Обитель обеспечивала себя сельскохозяйственными продуктами от имеющегося хозяйства. Богослужения совершались в деревянном Преображенском храме. Малыми средствами храм отреставрировали: починили печи, установили новый иконостас. Были восстановлены колокольня, каменный зимний храм во имя Всех Святых и надвратная церковь преп. Иоанна Рыльского. В августе 1995 года в монастырь назначен духовником сегодняшний наместник игумен Иларион (Кильганов). Его молитвами и трудами уже летом 1996 года стали совершаться богослужения в храме Всех Святых. В этом же году в Важеозерском монастыре, во время Успенского поста, владыка Мануил, епископ Петрозаводский и Карельский, совершил первые постриги – монашеский и иноческий. Насельниц насчитывалось немного; но, несмотря на суровые карельские зимы, сестры, малыми силами, с Божией помощью, восстанавливали монастырь. В монастыре до 1998 г. был всего один иеромонах – отец Иларион. 22 февраля 1998 года, в день чествования основателей обители преподобных Геннадия и Никифора, впервые за последние десятилетия была вновь совершена Божественная Литургия в храме Всех Святых, которая с того дня служится в монастыре ежедневно.

В 1999 г. в Питкяранте была обретена икона Важеозерских святых. Ее принес юноша из Импилахти, бабушка которого спасла эту икону из превращенной в конюшню часовни. Во время гонения на Церковь часовня, в которой находилась эта икона, была превращена в конюшню. Из потоптанных лошадьми образов, которыми был устлан пол, бабушке удалось спасти только две иконы, одна из них и оказалась образом Важеозерских преподобных. В 2000 г. обитель стала именоваться Спасо-Преображенским Важеозерским монастырем. До ноября 2000 года он был женским. С 1995 по 2000 гг. старшая сестра обители монахиня Мария (Ющенко). Под ее руководством восстанавливались трапезная, пекарня с мастерской, начато строительство домов Владыки, архиепископа Петрозаводского и Карельского Мануила, и духовника монастыря игумена Илариона. С ноября 2000 года монастырь вновь стал мужским.

За это время сделано немало: полностью отреставрированы храмы, заново выстроена колокольня, после пожара 2001 года восстановлена надвратная церковь преп. Иоанна Рыльского, построены два братских корпуса, воздвигнуты новые Святые Врата, восстановлена часовня св. великомученика Никиты, на месте оскверненного братского кладбища построена часовня Новомучеников и Исповедников Российских. 28 июля 2000 года в обитель были торжественно перенесены мощи инока Владимира. В 2002 году на храме Всех Святых восстановлены маковки пяти куполов.
Сейчас в монастыре несколько иеромонахов. На праздники приезжают священнослужители, духовные чада и паломники из Петрозаводска, Санкт-Петербурга, Гатчины и других мест.

Монастырь опять становится местом массового паломничества, как и было раньше. Здесь под спудом храма Всех Святых находятся мощи преподобных Геннадия и Никифора Важеозерских, захоронение страца Игнатия. Также это место связано с памятью святого праведного Иоанна Кронштадтского. И сейчас сюда приходят люди восстанавливать поруганные святыни, а также возводить новые монастырские строения.
В 2005 г. в монастыре была возведена часовня преп. Сергия Радонежского, чудотворца российского. В 2007 г. отстроена трапезная для паломников – «Архондарик».
С любовью в монастыре возрождается древнейший иноческий чин – Возношение Панагии. После воскресной Литургии Панагия – Богородичная просфора – возлагается на специальный сосуд с блюдом. Подняв сосуд с просфорой, священник несет ее во главе крестного хода в трапезную. После окончания трапезы просфора с молитвой разрезается и раздается для вкушения присутствующим.
По уставу общежития, в обители вся братия участвует в послушаниях, труды общие, общая трапеза, общая одежда; более же всего, общая молитва и правило церковное.
В настоящее тремя число монашествующих в Важеозерском монастыре 16 человек: игумен, четыре иеромонаха, один иеродиакон, три мантийных монахов, три инока, четыре послушника. Кроме того в обители постоянно находятся несколько трудников.

ИЗ ПРЕССЫ. 1992 г. Перевод с английского. «Первое и самое поразительное, замеченное нами в матушке Серафиме - ее руки. Крестьянские, большие, морщинистые и мозолистые. Они были покрыты грязью. Матушка работала на огороде. Она представила нас двум другим сестрам, которые переехали сюда с ней всего лишь год с небольшим. Ее руки мелькали в такт речи, пока матушка показывала нам огород, за которым они ухаживали, и два простых маленьких дома, в которых они жили. Она говорила на русском. Мы не понимали ни слова, но для нас красноречивыми свидетельствами особого монашеского мира были ее добрые глаз, теплота обращения к нам, красота и порядок монастырской жизни.

Она отвела нас на крохотную кухню, скинула рабочую одежду, помыла руки и приступила к приготовлению невероятно вкусной трапезы исключительно из даров огорода и леса. Чудесно накормленных она отправила нас побродить по территории бывшего монастыря, конфискованного государством, отданного под психолечебницу и не возвращенного еще Церкви. Мы увидели небольшое больничное здание, отстроенное советами. В нем, по слухам, проводились медицинские эксперименты на пациентах, которые, как заключенные, содержались в величественных деревянных постройках бывшего монастыря. Через разбитые окна мы увидели загаженные, гниющие паркетные полы.

Мы собрались в небольшом помещении деревянного дома, в котором была оборудована церковь, и с комнатой, в которой жил иеромонах Павел. Здесь на оскверненном месте три монахини и иеромонах поддерживали нежное пламя молитвы. На следующий день мы покинули Россию. В нашей памяти остался образ матушки Серафимы, стоящей в утреннем тумане и благословляющей нас на дорогу».

Газета «КАРЕЛИЯ», 1995 г. «Поднимающемуся из разрухи древнему Важеозерскому монастырю, как и всем восстанавливающимся в России обителям, сегодня нелегко. Десятилетиями находились в небрежении его храмы: деревянный Спасо-Преображенский, легкий и праздничный, словно корабль под парусами, и каменный, Всехсвятский — более монументальный, но такой же светлый и радостный.

Еще недавно жителям Интерпоселка эти святыни служили для развлечений. В одном своевольная поселковая молодежь танцевала, в другом — извлекала маленькие радости из спортивных состязаний. Четыре года назад в стены монастыря вернулась иноческая жизнь. Она как бы оттенила разнузданность недавно происходившего. Кому-то эта резкая перемена открыла глаза на собственную духовную опустошенность, а кого-то стала только злить.

С традиционным назначением обители интерпоселковцы осваиваются с трудом, порой недоброжелательно косясь на игуменью Серафиму. Но матушка игуменья не отступает. В монастыре появились молодые насельницы, стали все чаще приезжать паломники. Постепенно начали строиться и отношения с поселковыми жителями. Старые и немощные сразу же почувствовали, что ждать им помощи неоткуда. Их слабый зов о спасении едва ли кто услышит сегодня. А матушка игуменья и послушницы откликнутся сразу же: придут и помогут. Но для молодых и крепких, кроящих жизнь под себя, монастырь вырос на пути, как неодолимая преграда. Кто-то стал хищно посматривать на пока что бесхозную землю, другого сманил разгул стихийного индивидуализма, что усугубило его разрыв с монастырем.

Сегодня многие покидают поселок. Постоянно в нем живет не более восьмидесяти человек — в основном пенсионеры. Густонаселенным он становится только летом, во время наплыва вездесущих дачников. По царящим в поселке нравам он мало чем отличается от других заброшенных населенных пунктов Карелии. Любимый вид развлечения здесь — пьянство, поэтому помогать восстанавливать монастырь некому.

Еще меньше волнует разоренный вид обители чиновничьи души. Помощи от них давно уже не ждут. Одно теперь желание - не мешали бы. Несмотря на трудности, монастырь живет полнокровной жизнью. В нем постоянно звучит молитва, укрепляющая обитель и дающая силу каждому, кто приезжает в монастырь».

Дата добавления: 2015-10-24