|
Византийцы так жестоко преследовали несториан, что тем пришлось искать спасение в сасанидском Иране, где их епископы съехались в Селевкию на Собор (498) с намерением создать собственную Церковь под водительством католикоса. Невзирая на враждебность маздакизма, потом и ислама, несторианство укоренилось там прочно и создало плацдарм для апостольской деятельности в Индии и Центральной Азии. Оно добилось замечательных успехов в бассейне Тарима, где в симбиозе с буддизмом и манихейством родилась блистательная цивилизация, о чем, к примеру, свидетельствуют манускрипты. Одной из наиболее древних рукописей является «Похвала Святой Троице», датируемая VIII веком, в которой приводится список тридцати пяти произведений, переведенных несторианином Кин-сином, или (по-латински) Адамом, коему мы обязаны сооружением в 781 году знаменитой трехъязычной стелы в Си-нган-фу. Из поречья Тарима несторианство проникло в Монголию, где в 1000 году приступило к обращению тюркоязычных племен, таких, как найманы, онгуты и кераиты; в 646 году оно уже обозначило свое присутствие в Китае. [205]
В Монголии несториане жили скромно, однако в начале XIV столетия новые обстоятельства вдруг все изменили. Архиепископ Иоанн де Монте Корвино писал: «Они обрели такую силу, что не позволяют прочим христианам иметь даже мало-мальскую часовенку, как и исповедовать никакого другого учения, кроме ихнего». Как в Китае, так и в Иране монголы проводили по отношению к ним одну и ту же политику. Несмотря на свою склонность к буддизму, Хубилай выказывал симпатию к ним всегда, а в 1284 году даже учредил нечто вроде управления делами христианской религии.
Дело было в том, что несториане и Чингисово семейство поддерживали друг с другом связи давние и прочные. Тюркский правитель Онгут оказал завоевателю в начале его карьеры замечательную услугу, он не только отказался вступить в созданную против него коалицию, но и примкнул к нему. Чингисхан отблагодарил его тем, что отдал ему в жены одну из своих дочерей. Она управляла его племенем, воспитала, как своих, трех дочерей, которых ему родила его наложница, и всех выдала замуж за принцев из числа Чингисовых родственников. Одна из них родила сына, Кёргюза (Георгия), который женился на внучке Хубилая.
Подобные матримониальные связи обеспечили онгутам и, следовательно, несторианам завидное место в структурах монгольской империи, где они сыграли роль тем более заметную, что их общины старались поддерживать друг с другом связь и, делая визиты, пересекали из края в край все пространство подвластной территории. У монгольских принцев — шаманистов и буддистов — практически вошло в обычай жениться на христианках, что укрепило несторианскую Церковь еще более.
Но покровительство, которое такие личности, как Докуз-катун, жена Хулагу, оказывали несторианам, и та польза, которую они из этого извлекли, пребывая в мусульманской стране, стали причиной их слабости, проявившейся во время исламской реакции в XIV веке. То, что могло бы стать преимуществом и короткое время им было, в конечном итоге оказалось фактором невзгод и опалы. Нами уже упоминались преследования, от которых в Иране пострадал патриарх Map Ябаллаха Третий, который тем не менее сумел благополучно умереть собственной смертью в 1317 году; однако он был не единственной жертвой; к тому же христиан лишили их цитадели, Ирбиля.
В Джагатаевом улусе, где напряженность такой сильной не была, а позиции ислама были менее прочными, христиане пострадали, пожалуй, только раз, во время алмалыкского избиения 1339–1340 годов. Груссе и его единомышленники утверждают, будто бы старый несторианский очаг на Или «не должен был вынести Тимуридовых преследований». Нет ничего хуже, чем это мнение. Если несторианство и исчезло, то, конечно, позднее и тихо вследствие усилившейся изоляции Центральной Азии, минской ксенофобии и значительных успехов, достигнутых исламом в XV и XVI веках. Тимур тут явно был ни при чем. [206]
Католичество
История католического миссионерства на Востоке XIV века, которая нам известна лучше, нежели история восточных Церквей, проливает свет на отношения Тамерлана к различным религиозным общинам и обязывает нас скорректировать бытующее мнение о его так называемой нетерпимости, чуть ли не мусульманском фанатизме.
В начале XIII столетия венгерские миссионеры из тогда еще нового ордена доминиканцев приступили к евангелизации Кумании, то есть Кипчакии, находившейся севернее Черного моря, и, видя их успехи, папа Григорий IX в 1229 году взял под свое покровительство созданную там Церковь. Казалось, Кумания вот-вот станет венгерским протекторатом и христианской страной. Более того: расширяя поле деятельности, в 1231–1237 годах миссионеры достигли берегов Волги, и они же первыми узнали о появлении там монголов, путь которых был повсеместно отмечен разрушениями.
Громкие победы Чингисхана разбудили в сердцах европейцев невыразимый страх. Римский папа и западные монархи понимали, что следовало бы собрать максимум сведений о пришельцах и направить к ним посольства. Обоснованные, но чрезмерно преувеличенные, слухи о частичной принадлежности монголов к христианству их ободрили. По дорогам Центральной Азии потекли францисканцы и доминиканцы, за которыми вскоре последовали негоцианты и искатели приключений. Монгольский Мир делал путешествия если не легкими, то, во всяком случае, возможными, и успехи, достигавшиеся в делах душеспасительных, политических и экономических, были значительными. Когда же миссионеры утратили иллюзии о быстрой и массовой христианизации Востока, что повлекло бы за собой обращение монгольских вождей, и осознали, сколь огромен мир и как велика в нем численность нехристиан, они заключили, что их первоочередным долгом является оказание помощи депортированным европейцам и людям наиболее страждущим, а также объединение Церквей, когда-то отложившихся от Рима. Что касается последнего, то здесь они имели серьезные неприятности, но также и добились положительных результатов, хотя в некоторых случаях временных, в частности, имея дело с несторианами и армянами, самыми многочисленными и наиболее расположенными к возможному союзу с папством христианами. Организация подлинной католической миссии в Западной Азии была завершена в последние годы XIII века. В 1289 году Рикольдо де Монте Кроче поселился в Багдаде среди латинян и был хорошо принят несторианами, с которыми из-за чрезмерного усердия в конце концов рассорился. В 1295 году во время погрома христиан он бежал, переодевшись погонщиком верблюдов. [207]
Несмотря на этот кризис, в начале XIV столетия во многих городах были учреждены католические епархии: в 1310 году в Ургенче, в 1318 году в Султании, куда был назначен Иоанн де Кор в 1322 году (туда он прибыл только в 1333 году); еще до наступления 1329 года — в Алмалыке, на Или, в самом центре джагатайских земель, где в 1336 году объявился Паскале де Витториа; в 1329 году — в Самарканде усердием Фомы Манкасолы де Плезанса. Нам не известно, как долго просуществовала последняя епархия, особенно интересная в данном контексте: самое последнее упоминание о ней датируется 1342 годом, когда было отмечено прибытие в Авиньон некоего епископа из этого города. Сообщение Клавихо о проживании в Тимуровой столице в XV веке армян, иаковитов и греков-католиков мало что значит, если иметь в виду совершенные Великим эмиром депортации.
В тот же самый период многочисленные миссионерские центры открылись в Кипчакии, чтобы продолжать там дело, когда-то начатое венграми; однако не только в ней, но также на Кавказе, в Иране, Марате, Тебризе, Нахичевани, Тбилиси, Эрзуруме и многих других городах, установить названия которых невозможно. В 1328 году французский монах-миссионер Каталани де Северак подвел итоги: от пятисот до шестисот крещений в Султании, около тысячи в Мараге и столько же в Тебризе.
Учиненное в 1339 году в Алмалыке побоище стоило христианам жизни трех монахов, трех послушников, одного генуэзского негоцианта; тогда же была разрушена их церковь. [208]
Что касается храма, то он был отстроен заново в следующем году державшим путь в Китай Иоанном де Мариньоли, который смог без помех проповедовать в этом городе и даже крестить «множество правоверных», что указывает на то, что преследования к тому времени прекратились. Однако, начиная с 1360 года, исчезли всякие упоминания об илийской миссии; поскольку Тимуру тогда было всего лишь двадцать четыре года, упрекать его в чем-либо неправомочно; принятие Тоглуг-Тимуром нового вероисповедания ответственным за это равно быть не могло.
Дело в том, что в те годы миссионерство начало утрачивать былой размах. Причину этого следует искать в Великой чуме 1347–1348 годов. На Востоке она унесла жизни множества монахов, тративших свои силы, не считаясь ни с чем, как поступали они и в Европе, где перепуганное белое духовенство, подобно простым мирянам, думало лишь о спасении своей жизни. На Западе чума привела к такой смертности, что желавших посвятить себя служению Богу резко убавилось по причине фантастического ухудшения демографической ситуации. Тем не менее миссионерская деятельность возобновилась через десяток лет, когда угроза катастрофической повальной болезни стала постепенно отступать. В 1352 году епископская кафедра появилась в столице Золотой Орды, Сарае; другое епископство было учреждено в Нахичевани в 1356 году; возглавил его сначала армянин, а затем француз Иоанн Гельфонтенский (1377); еще одна епархия появилась в 1374 году в Мараге. С 1373 по 1390 год францисканский монастырь действовал в Астрахани. В 1375 году папа римский поручил епископам Тебризскому, Марагскому и Нахичеванскому самим избрать епископа для Султании.
На то, что Тимуровы войны заметно повлияли на деятельность миссионеров, не указывает ничто. В 1392 году Рогерий Английский и Амвросий Сиенский запросили у Святого престола подкрепление, и папа направил к ним четырнадцать францисканцев.
Имеются данные о том, что в 1393 году было учреждено епископство с центром во многострадальном Ургенче.
В 1398 году Его Святейшество направил в Султанию вместе с двумя десятками монахов епископа, известного под именем Иоанна Султанийского. Датируемое 1401 годом письмо Бонифация IX сообщает нам, что в Сарае пребывал оберегатель дарохранительницы. Как весьма красноречиво доказывает Ж. Ришар, «Libellus», составленный Иоанном Султанийским в 1404 году, пессимистической картины положения восточного христианства в себе не содержит. Разумеется, архиепископ жалуется на опустошительные набеги Тимуровых войск, виновных в разрушении церквей и обращении в рабство многих христиан, особенно на Кавказе, в Армении и на Нижней Волге, там, где миссионеры потрудились более всего, но в то же самое время он говорит о наличии католиков в Багдаде и Курдистане, коими занимались доминиканцы. Он утверждает также, что находящийся в Моссуле сирийский католикос к латинянам расположен доброжелательно; что Армения является территорией весьма плодородной; что большие успехи получены в краю зихов; что деятельность монахов оказалась очень эффективной в Грузии. Более того: он клянется, что Тамерлан благоволит Западу. По его словам, его работе ничто не мешает. В письме от 19 августа 1398 года к францисканцам и доминиканцам Бонифаций IX призывает их восстановить те многочисленные храмы, что разрушила война (это будет сделано в первые десятилетия XV века). В 1410 году попавший на Кавказ немецкий рыцарь Иоанн Шильбергер рассказывает о францисканских монахах, правивших службу на татарском языке. [209]
Итак, при всей неустойчивости положения латинских миссий они сумели пережить, пусть не без потерь, но сохранив главное, трудную эпоху Тимуровых войн. Извести их не составило бы никакого труда. Но этого не произошло. Позволительно ли в таком случае утверждать, что Тимуру захотелось пощадить Запад? Ответить можно утвердительно, если иметь в виду 1400 год, когда Великий эмир вступал в Восточное Средиземноморье и Анатолию (тогда же он использовал Иоанна Султанийского в качестве посла). Чем же являлись, в его представлении, латиняне? Самое большее — малозначительной картой в игре против Османов и Мамлюков; быть может, нечто большее в том, что касалось реструктуризации международной торговли. А если иметь в виду события, имевшие место до 1400 года? Можем ли мы вопреки действительности позволить себе, подобно Тамерлановым подданным, поверить блефу «священной войны»?
Не исключено, что у кого-то возникнет желание найти причины затухания миссионерской активности католиков на Востоке. Победа Османской империи, несомненно, явилась одной из них; затем — и особенно — истощение сил Европы вследствие Столетней войны, а позднее — открытие новых горизонтов, сначала африканских, а потом (усилиями конкистадоров) — американских. [210]
Глава XII
Дата добавления: 2015-10-24; просмотров: 59 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Восточные Церкви | | | Тимуридский Ренессанс |