Инграмма, способствующая выживанию

Это любая инграмма, которая притворяется (только своим содержанием, но без всяких действительных оснований), что помогает выживанию. Рассмотрим инграмму полового акта. Отец и мать занимаются сексом, процесс причиняет боль эмбриону и приводит к его „бессознательности” (обычное явление, как и утренняя тошнота, присутствует в любом инграммном банке). Мать говорит: „О, я не могу без этого жить. Это чудесно. О,| как приятно. Снова так сделай!”, а отец говорит: „Кончай! Иди сюда! О, ты так хорошо это делаешь. Ты такая чудесная! Ах-х!”. Мамин оргазм накладывает последние штрихи на „бессознательность” ребенка. Она говорит: „Это прекрасно”. Отец закончил дело и говорит с отвращением: „Вставай”, имея в виду, что она должна сделать подмывание в противозачаточных целях (оба еще не знают, что она уже беременна) и начинает храпеть.

Очевидно, этот инцидент представляет большую ценность. С одной стороны, он „не может без этого жить”, „это чудесно”, „это прекрасно”. Но „это” и очень болезненно. Ему нельзя следовать, так как сначала идет фраза, которая манит обратно: „Иди сюда (или „кончай”)!” и потом, позже, „Вставай”. „Прекрасные”, „замечательные” веши заставляют нашу пациентку, не во время терапии, испытывать оргазм всякий раз, когда она чувствует или видит нечто прекрасное, если оно обозначено как таковое..

Драматизация этого может быть в вэйлансе отца или матери: драматизации в собственном вэйлансе обозначают физическую боль. Таким образом, человек с подобной инграммой, с измененными другими инграммами половых сношений, будет, как и его отец, испытывать отвращение после акта и грубо разговаривать с партнершей: „Вставай”. Эмоциональная окраска передается тем, как было сказано слово „вставай”. Эта эмоция передается тоном голоса, а не словами. Инграммы всегда содержат оба вида передачи эмоций.

При терапии реактивный ум очень остерегается, чтобы эта инграмма показалась на глаза, так как, в конце концов, человек „не может без этого жить”. Существуют целые классы таких фраз благоприятной оценки в инграммах, и когда одитор натыкается на одну из них, он обнаружит, что реактивный ум преклира держится за. них. „Я не хочу тебя потерять”, „держись за это”, „я не могу отпустить, я упаду” и так далее. Но это, все же, просто инграмма, и, „приятна” она или нет, она все равно является аберрирующей.

Мазохистские и садистские импульсы зачастую приходят из инграмм половых: сношений, в которых содержатся специфические фразы, но нельзя считать, что из-за болезненности полового акта из ребенка вырастет садист или мазохист. Присутствие этих свойств свидетельствует о наличии в пациенте инграмм, которые содержат изнасилования, избиения для сексуального удовлетворения, удовольствие от боли и т.д. Секс и боль схожи, утверждают инграммы, как „нормальный” половой акт, который говорит: „Так приятно болит! Сделай мне больно опять, Билл. Сделай мне больно! Засунь его в меня поглубже! Сделай мне больно, чтобы я кончила”. Если мальчик драматизирует эту инграмму, он может стать педерастом, так как инграмма не наблюдает за действиями, а становится серией команд, принятых буквально.

Таким образом, наша способствующая выживанию инграмма полового сношения, как в первом примере, является сравнительно невинной в аберрационной системе человека. Но иногда, в зависимости от фразеологии, она может изменить свой аберрирующий эффект.

Второй пример относится к другой пренатальной инграмме. (Один одитор сказал во время его клиринга, что он думал о своей жизни до Дианетики, как о графике лет, в котором время от зачатия до рождения занимало одну пятидесятую часть времени от зачатия до настоящего времени, но сейчас думает, что пренатальная область занимает две трети расстояния от начала и до настоящего момента. Когда же он стал клиром, пренатальная область вновь стала равна лишь одной пятидесятой).

Мать, которая страдала гипертонией, доставляла ребенку болезненные ощущения, особенно если она была в состоянии возбуждения. (Это основная причина мигреней). Что привело ее к повышенному давлению в инграмме, остается загадкой; большая часть „сюжета” пренатальной жизни может остаться неизвестной, так как объяснения могли появиться перед болью и инграммой, а полная запись начинается после возникновения боли, когда уже есть какая-то доля „бессознательности”. В начале инграммы, когда давление стало подниматься и подействовало на не родившегося ребенка, мать плакала. Она была в одиночестве. Вот примерный монолог женщины: „О, как я смогу выйти из этого положения? Все так серо и бесцветно. Зачем я только это начала? Но я должна продолжать. Я заболею, если я не буду. О, Боже мой, все на меня свалилось одновременно. Я в западне. Но я буду продолжать, и я почувствую себя лучше. Я буду смелой и сделаю это. Я должна быть смелой. Я смелая. Я самый смелый человек в мире. Я должна такой быть, и я такая и есть”. Давление начало снижаться.

О чем шла речь, осталось загадкой для одитора, который сократил инграмму, и для пациента, и для автора, и для читателей: это часто бывает с инграммами. Их действия зародились в сфере недопонятого и они не предназначены для понимания, разве что для механического. Они предназначены для того, чтобы их убрали из инграммного банка.

Есть особенно опасная инграмма, которая содержит маниакальную команду „самый смелый человек в мире”. „Я”, конечно, будет восприниматься не родившимся ребенком как обозначение себя самого, когда инграмма сможет влиять на аналайзер после развития речи. До данного момента это просто запись без обозначения слов, хотя даже и до того, как слова приобретут значения, инграмма может быть аберрирующей. Это также опасно из-за слов „я в западне”, и так как инграмма говорит, что „все случилось одновременно”. „Попалась” является нашим врагом, холдером. Но „все свалилось на меня одновременно” является группером. Остальную часть инграммы нельзя рассчитать аналайзером. Там говорится, что человек „должен продолжать”, но что „продолжать невозможно”, что преклир заболеет, если он не будет продолжать, но что это „невозможно”. Когда все равняется всему остальному, как считает наш враг, реактивный ум, эта инграмма одновременно и отталкивает терапию, и стремится к ней. Она приводит к невыносимой нерешительности аналитического ума.

Человек с подобной инграммой поначалу пребывает в маниакальном состоянии, подобно самому смелому человеку в мире, а затем, расстроенный небольшими отклонениями рестимуляторов, например мигренью, теряет способность принимать решения, становится плаксивым, слабым, впадает в депрессию. Но все же инграмма способствует выживанию, потому что она диктует выход из положения. Иногда ее следствие — дальтонизм (вспомним: „все так серо и бесцветно”), особенно в риколе, потому что образы прошлого, возникающие в памяти, не имеют цвета. Если присутствует достаточное количество драматизации, они могут привести к действительному дальтонизму. Инграмма, соединенная с другими факторами, вполне может довести человека до сумасшедшего дома со всеми своими включенными соматиками (мигрень), а из-за группера включаются и работают против человека все соматики его жизни. Группер концентрирует трак инграммного банка в одном месте и помещает человека в это место.

В терапии, когда с этой инграммой был установлен контакт, кейс, классифицированный как „сумасшедший”, стал релизом. Пациентку госпитализировали, она лежала в позе утробного плода и быстро регрессировала физически. Ее крики и плач послужили причиной записи в истории болезни, что у нее были детские страхи. Кейс открыли с помощью метода репитера: использовали слова, которые она выкрикивала, а ее внимание переключили на одитора, используя громкий монотонный звук. Существовали более ранние инциденты, содержащие эти слова, которые должны были быть достигнуты до того, как драматизированный инцидент ослабел. Однако подобные инграммы легко достижимы в относительно „нормальных” людях, которые их проходят во время рутинного одитинга. Пациентка, о которой идет речь, испытала большую степень рестимуляции этой инграммы, к тому же несколько страшных инграмм потерь соответственно держали более раннее содержание банка в состоянии включения.

Нужно отметить в отношении всех этих „пойманных”, „здесь и стой” и „не могу вырваться” кейсов (то есть при наличии нескольких холдеров и высокого уровня болезненных эмоций), что некоторые свойства утробного плода заметны даже в „нормальном” кейсе. Блестящая кожа, кривизна позвоночника, только -частичное развитие половых желез -как все вместе, так и по отдельности эти признаки встречается довольно часто.

Дата добавления: 2015-10-24