Божественный ребенок 1 страница

Юнг К.Г.

Ю 50 Божественный ребенок: / воспитание: Сб. - М.: "О. АСТ-ЛТД", 1997. - 400,с.

ISBN 5-7370-0493-4 ("Олимп") ISBN 5-15-000037-Х (000 "Издательство АСТ-ЛТД"

В предлагаемом издании собраны речи, выступления, лекции, статьи, эссе по проблемам глубинных основ психики человека, воспитания личности известного швейцарского философа, ученика и последователя 3. Фрейда, основателя аналитической психологии Карла Густава Юнга (1875-1961). Созданные в разное время, эти работы позволяют не только ознакомиться со взглядами выдающегося ученого, но и лучше понять себя, свое окружение.

Сборник рассчитан на всех, кто интересуется вопросами психологии личности, воспитания.

ББК 88.5

Содержание:

Антропологический персонаж Юнга. П. С. Гуревич

К. Г. ЮНГ. Божественный ребенок, Аналитическая психология и воспитание

(пер. Д. В. Дмитриева) 19

Очерки о современных событиях (пер. Д. В. Дмитриев) 60

O Настоящее и будущее (пер. Д. В.Дмитриева) 177

Об архетипах коллективного бессознательного (пер. Д. В. Дмитриева) 248

О феноменологии духа в сказках (пер. Т. А. Ребеко.) 291

Божественный ребенок (пер. Т. А. Ребеко) 345

Глоссарий 382

(классики ЗАРУБЕЖНОЙ ПСИХОЛОГИИ)

Карл Густав

ЮНГ

Божественный ребенок

Москва, 1997

Антропологический персонаж Юнга

Предлагаемый сборник философских текстов швейцарского психолога, создателя аналитической психологии К. Г. Юнга (1875— 1961) знакомит широкий круг читателей и специалистов с основными философско-антропологическими идеями выдающегося мыслителя. Со страниц его произведений встает уникальный образ антропологического персонажа, во многом отличающийся от того, как рисовал человека 3. Фрейд — основатель психоанализа.

Психоанализ в целом радикально изменил философские представления о человеке, обеспечив своеобразный антропологический поворот в его постижении. С одной стороны, философское творчество 3. Фрейда опиралось на просветительские воззрения, культивирующие разум. Обнаружив иррациональность человеческого поведения, 3. Фрейд не мог до конца избавиться от рационалистических традиций. Венский психоаналитик надеялся, что с помощью специальной техники богатство подсознательного человеческого опыта может быть вынесено на светлый суд разума. Так, образ просветительски ориентированной личности сохранял себя в подтексте психоаналитической концепции.

Философы-рационалисты XVIII в. осознали мощный потенциал человеческого разумения. Все должно быть подвластно свету разума, считали они. Там, куда разум еще не проник, господствует тьма стихийного и бесформенного. Но это господство временно, ибо прогресс разума — это прогресс человека и его нельзя остановить. Хляби неорганизованного, стихийного, бессознательного должны быть укрощены. Рационалистический оптимизм еще не раскалывали трещины пессимизма. Но в XIX в. ситуация уже меняется. И хотя 3. Фрейд еще оставался под сильным влиянием рационалистических взглядов, но творчество его уже шло в русле философии жизни, как она разрабатывалась А. Шопенгауэром, Ф. Ницше и другими мыслителями. Уже в романтической традиции воображение ценилось выше, нежели разум.

П. С. ГУРЕВИЧ

Некий парадокс просматривается в том, что философскими антропологами называют в основном тех, кто толкует о важности темы человека, независимо от собственного вклада в ее разработку. Так, мало кому придет в голову назвать философским антропологом 3. Фрейда, а вот его ученик и продолжатель традиции Э. Фромм легко проходит по этому ведомству, поскольку (выскажем такое предположение) у него есть специальные и постоянные пассажи о значении темы человека.

Или другой пример — Н. А. Бердяев. Он безусловно числится видным представителем персоналистской традиции. А вот причастность к философской антропологии основателей философии жизни ни в одной энциклопедии до сих пор не отмечена. Даже в книге М. Бубера «Проблема человека» (М., 1997) в серьезном очерке философско-антропологической мысли говорится об Аристотеле и Канте, о Гегеле и Марксе, но мельком о Шопенгауэре. А ведь немецкий философ (вернемся к этому сюжету) предельно обострил философско-антропологическую тему и дал ей новое истолкование.

В XIX в. Ч. Дарвин доказал, что человек как природное существо представляет собой завершение эволюционного процесса, венец его. Казалось бы, экспертиза науки внушительна и диагноз поставлен, философу остается только подвести теоретическую базу под это грандиозное открытие. Однако в этом же веке рождается новая установка. Причем именно в философии. Сначала А. Шопенгауэр, а затем Ф. Ницше задумываются над странностью человека как живого существа. Путем чисто философского умозрения формируется мысль о том, что человек, вероятно, выпадает из цепи природных «тварей». Он эксцентричен и вовсе не производит впечатления «венца творения». Напротив, если сделать, условно говоря, допущение, что человек — уже установившееся животное, то ничего, кроме «халтуры природы», не получается.

И вот тогда, казалось бы, вопреки научным фактам философы выдвигают идею о том, что человек есть «еще не установившееся животное» (Ф. Ницше). Он не только не замыкает некую природную цепь, а попросту выпадает из ее звеньев. Все, что до этого оценивалось как приобретение человека, с новой точки зрения выглядит процессом его вырождения. Эти идеи радикально преобразили философскую антропологию. ^

Фрейд во многом следует за философами жизни. Он склоняется к мысли, что культура стала бременем для природного человека. Иначе говоря, он следует за Ницше, который предлагал вернуться к дионисийскому (природному) человеку, преодолев в себе аполлоническое (окультуренное) начало. Рассуждая о либидо,

Антропологический персонаж Юнга

Фрейд видит в любви и особенно в ее поэтических формах восстание против инстинкта и берется лечить любовь как невротическое переживание. Для Фрейда, как и для Ницше, важно возвращение к природному человеку.

Философская антропология XIX в. показала, что человек является не столько венцом творения, сколько «дезертиром природы», ее «вольноотпущенником». О каждом живом существе на нашей планете можно в принципе сказать: оно сложилось окончательно. Животное действует так, как записано в его инстинктуальной программе: пауки безошибочно мастерят орудия лова; птицы совершают дальние перелеты без навигационных приборов; пчелы строят соты, не подозревая о необходимости предварительного архитектурного проекта...

Фрейд еще верил в живительную силу истории. Человек, возможно, создаст достойные себя условия жизни. Потеснится и жестокость. Фрейд еще не оценивал разрушительное как тайну. Он склонялся к мысли, что деструктивное — это результат непрожитой жизни. Иначе говоря, те тенденции, которые могли бы реализоваться фактически, оставшись без воплощения, рождают огромную энергию уничтожения. Человечество, в принципе, может спастись от гибели. Однако, возможно, пройдет тысячелетие, прежде чем человек перерастет свою дочеловеческую историю.

Итак, антропологический персонаж 3. Фрейда — это человек, вытолкнутый из природы, переживающий постоянный конфликт сознания и подсознания, рационального и иррационального. Романтики XIX в. исходили из культа бессознательного как глубинного источника творчества. Их усилиями в общественном мнении укрепилась мысль, что сознание не является единственной формой духовной жизни. Но до конца столетия не было ясного представления о том, как рождается бессознательное, какова его структура. что связывает его с сознанием. На рубеже веков 3. Фрейд разработал психологическую концепцию, направленную на изучение скрытых связей и основ человеческой душевной жизни.

Теперь посмотрим, как преобразилась антропологическая концепция в философии Юнга. О нем в отечественной философии написано немало. Издания его книг, философских текстов сопровождались предисловиями, комментариями. И все-таки есть необходимость, предваряя предлагаемые материалы, отметить малоосвещенные стороны юнговских рассуждений о человеке.

Антропологический персонаж Юнга отличается от фрейдовского. Преодолевается философское представление о том, что человек — принципиально разорванное, рассогласованное создание.

П. С. ГУРЕВИЧ

Вынашивается мысль о целостности человеческой психики, в которой бессознательное вовсе не противостоит фатально сознанию. Человек выступает как особый,род сущего, который вполне самодостаточен как живая целостность.

Уже в своей докторской диссертации Юнг обозначил пять главных тем, которые станут для него державными, проходящими через все его творчество. Первая идея состояла в утверждении автономии психических содержаний. Когда человек находится в сомнамбулическом состоянии, в его психике рождаются галлюцинаторные видения, он слышит голоса. Эти феномены могут с течением времени укрепляться, и тогда есть вероятность появления второй «бессознательной» личности. Она способна в определенных обстоятельствах подменить первую.

Вторая идея позволяла понять целесообразность таких психических нарушений, которые оценивались в качестве переходных, кризисных состояний. Именно эти состояния выполняют защитные функции и одновременно не только спасают личность, но и содействуют развитию ее. Без них человек оказался бы жертвой тяжелых обстоятельств. Далее (речь идет о третьем и четвертом положении диссертации) бессознательное трактуется как вместилище утраченных для сознания воспоминаний. Интуитивное восприятие значительно превосходит возможности сознательного мышления. Наконец, Юнг показал в своей работе, что девочкамедиум, которая в состоянии душевного просветления передала мифологическую модель космоса, не знала источников, в которых эта модель описывается. Между тем ее версия оказалась близкой к оккультным системам. Это — провозвестие идеи архетипа.

Теперь можно поставить вопрос: каковы те новые моменты, которые отличают философию Юнга от его предшественников? Можно указать, по крайней мере, на несколько пунктов. Во-первых, Юнг значительно расширил понятие либидо. Фрейд отмечал, что все вокруг пропитано пряным ароматом многоликого Эроса. Его присутствие обнаруживается далеко за пределами эрогенных зон — в политике, в молитвенном экстазе, в житейской сутолоке. Эрос — глубинная, трудноутоляемая потребность человека. Он неизбывен, неисчерпаем. Все мы то и дело вязнем в оргастическом исступлении, в эротическом движении мысли, в сладчайших фантазийных грехах. Это не только страсть, но и стиль современной жизни, специфический способ существования людей.

Юнг отказал либидо в столь всепроницающей мощи. Он убедился в том, что неврозы обусловлены не только сексуальностью. Не менее значимы в их возникновении, считал Юнг, такие факторы,

Антропологический персонаж Юнга

как социальные коллизии, подавленность трагическими жизненными обстоятельствами, невозможность обрести престиж и т. д.

Само понятие либидо приобрело у Юнга более широкий смысл. В нем, по Юнгу, обнаруживается мощный жизненный порыв, истоком которого является сексуальность. Однако эта энергия ею не исчерпывается. Безусловно, для человеческой психики чрезвычайно значима драматургия сознательного и бессознательного. Однако Юнг обратил внимание и на то, что они взаимодействуют, уравновешивая друг друга. Деятельность сознательного выравнивается сознательной установкой, а деятельность сознания в целом — бессознательной установкой.

Психологического индивида Юнг рассматривает как некую целостность. Если бессознательные процессы вообще существуют, рассуждает он, то они определенно принадлежат к тотальности индивида. Ведь не являются же они составными частями лишь сознательного Я. Если бы они были его частью, то они должны были бы быть сознательными, так как все, что находится в непосредственной близости к Я, является сознательным. Сознание даже можно приравнять к отношению между Я и психическими содержаниями.

Сознание — способность человека воспринимать и оценивать окружающую реальность, не утрачивая при этом внутреннего духовного опыта. Подлинное состояние человека тогда, когда ему одновременно внятен мир и он сам. В таком состоянии человек помышляет о себе, ощущает себя. Противоположные состояния — сон, анестезия, кома. М. К. Мамардашвили сравнивает сознание со светящейся точкой, с таинственным миром перспективы, в котором мгновенно рождается связь и соотнесение того, что я увидел, что я почувствовал, что я пережил, что я подумал.

В психоанализе сознание — это калейдоскоп чувственных и умственных образов, при котором одновременно возникает ощущение, что именно я переживаю пролетающие образы. Человек не только существует, но и отдает себе отчет в том, что наделен светлым даром. В отличие от животных, человек обладает самосознанием. При этом существует определенная неясность: предстают ли нашему сознанию действительные образы, или же они есть продукт рефлексивного самоосознания.

По мнению Юнга, психические процессы имеют количественный энергетический аспект. «Все происходит в согласии с психологическим законом, — отмечал он, — неизменно действующим в личной жизни. Если что-нибудь важное обесценивается и исчезает в нашей сознательной жизни, то — по этому поводу — появ-

П. С. ГУРЕВИЧ

ляется компенсация утраченного в бессознательном»1. Таким образом, во-вторых. Юнг фактически преодолел противопоставление сознательного и бессознательного, размышляя о их внутреннем единстве.

Юнг, и это,- пожалуй, третье отличие его концепции, возвел над индивидуальным бессознательным фундамент коллективного бессознательного. Это термин, введенный Юнгом для обозначения одной из форм бессознательного (части психики, которая содержит воспоминания и импульсы, не осознаваемые индивидом). Коллективное бессознательное принадлежит всему человечеству и является продуктом наследуемых структур мозга. Коллективное бессознательное отличается от индивидуальной (личной) формы бессознательного, которое основывается на опыте конкретного человека. Согласно Юнгу, коллективное бессознательное содержит архетипы, или общечеловеческие первообразы и идеи.

Если вспомнить о Фрейде, то он фактически стирал границу между коллективной и индивидуальной психикой. Можно сказать, что он выводил первую из второй. У Юнга совсем иной поворот мысли. Более общее, универсальное лежит в основе мировых процессов. Оно-то и обусловливает менее общее, специфическое. Индивидуальное бессознательное, следовательно, выводится из уни версального бессознательного. Людей скрепляет не только современная культура, цивилизационный уклад, общее сознание. Их также связывают еще более глубокие и прочные узы бессознательного предкультурного и раннекультурного совместного существования, запечатленные на глубинном уровне человеческой психики.

Юнг подчеркивал, что коллективное бессознательное не обязано своим существованием личному опыту и, следовательно, не является персональным приобретением. В то время как личностное бессознательное состоит в основном из таких содержаний, которые исчезли из сознания, будучи забытыми или подавленными, содержания коллективного бессознательного никогда не входили в сознание. Таким образом, они никогда не были индивидуальной находкой, но обязаны своим существованием исключительно наследственности. Содержание коллективного бессознательного в основном представлено архетипами.

Аналитическая психология Юнга, сохраняя связи с психоанализом, вместе с тем во многом разошлась с фрейдизмом. Уже отмечалось, что Юнг не принял тотально сексуальную мотивацию

'Юнг К. Проблема души современного человека // Это человек. Антология, 1995. С. 34.

Антропологический персонаж Юнга

человеческого поведения, из которой исходил Фрейд. Это вызваю преображение фрейдовской концепции либидо. Общий подход к психике со стороны Фрейда, как полагал Юнг, был механическим и автоматически причинным. Однако Юнг был убежден в том, что человеческие существа живут не только по законам, которые основаны на физических и механических причинах.

Юнг также критиковал Фрейда за то, что тот проводил слишком жесткое разграничение между «галлюцинацией» и «реальностью». Юнг интерпретировал психическую реальность как нечто, переживаемое самим индивидом. В этом контексте бессознательное оценивается не в качестве врага, а скорее как нечто потенциально полезное и созидательное. Сновидения, скажем, по истолкованию Юнга, перестают быть чем-то обманчивым, требующим расшифровки.

Исследователи Юнга, обращаясь к антропологическому содержанию его учения, отмечали, что оно есть прежде всего эмпирическая антропология. Психическая природа человека есть еще природа, хотя свободный дух, религия и культура уже не есть природа. К философско-антропологическому постижению можно отнести характерологию Юнга. Что это такое? Это учение о формировании и сущности характера и его значении для личности в целом, а также учение о личности вообще. Родоначальником этого учения следует считать немецкого философа XIX в. Юлиуса Банзена. Учение ставит себе целью объяснить характер, то есть индивидуальные особенности, человека. Обобщением получаемых результатов занимается типология.

Образование характера есть сознательный либо бессознательный процесс самоформирования (психогенетическая теория), вызываемый половым чувством, моментами его вытеснения и сублимации (Фрейд) или же честолюбивыми и властолюбивыми побуждениями (Адлер, Юнг). Согласно Юнгу, люди делятся на экстравертов, интровертов и амбовертов. Экстраверты общительны, легко вступают в контакт, нуждаются в компании. Интроверты погружены в себя, одиноки, нелюдимы, рассудительны.

Кстати, вы лично кто — интроверт или экстраверт? Этот вопрос я задаю в любой аудитории. Прошу поднять руку интровертов. Никто не рискует. Экстраверты, где вы? Молчат, затрудняются. Возможно, полагают, что они промежуточный, не ярко выраженный тип — «амбоверты». Ничего подобного... Основная масса опрашиваемых убеждена, что она не имеет никакого отношения к этой выдумке Юнга. Каждый считает себя не «экстра» и не «интро». Он вообще настолько самобытен...

П. С. ГУРЕВИЧ

Героиня отечественного фильма «Покровские ворота» говорит о себе: «Я вся такая несуразная, угловатая, такая противоречивая. Я вся такая внезапная». Вообще-то я застенчива, трудно вступаю в общение, боюсь выступать на собраниях. Люблю одиночество, всегда погружена в свои мысли. Выходит, я интроверт? Но я совсем забыла сказать вам, что я иногда хожу в гости... И этого еще мало для психологической характеристики? Ну зачем вы так сразу— поставили клеймо и обжалованию не подлежит! Я, может быть, с завтрашнего дня стану экстравертом... Что? Это в человеке окончательно, дано природой? Никогда бы не подумала.

Английский психолог Т. Айзенк считает, что экстравертивность — интровертивность складываются в зависимости от расположения звезд. Выходит, это астрологическая тайна.

Фрейд по своему темпераменту был экстравертом. Что касается Адлера, то он был интроверт. Каждый из них не заметил «иной» характер. Нет никаких оснований полагать, что в своей медицинской практике Адлер встречался со случаями невроза, принципиально отличавшимися от случаев, которые лечил Фрейд. Наоборот, кажется очевидным, что у того и другого клинический материал аналогичен. Исследователи были различными, оригинальным был склад их ума, одни и те же вещи они видели под разным углом, потому-то и разработали они диаметрально противоположные теории, Адлер видит и представляет себе, каким образом человек, чувствующий свою неполноценность, старается обеспечить свое мнимое превосходство над окружением путем «актов протеста», «построений» и тому подобных уловок. Причем эти средства он пускает в ход в равной степени перед родителями, учителями, начальниками, властями, перед всеми, к кому он обращается в трудном положении или с целью «приспособления» к общественному укладу, — словом, при каждом столкновении с каким-либо препятствием.

Анализируя эмпирический материал, Юнг поставил следующий вопрос: существуют ли по меньшей мере два разных человеческих типа, из которых один связан больше с объектом, чем с самим собой, а другой — больше с собой, чем с объектом? Инт роверсия выражается у нормального человека в форме сдержанности, созерцательности, часто склонности к нерешительности, к ускользанию от объектов, к настороженности и некоторой недоверчивости, побуждающей прятать свои чувства и скорее наблюдать, чем активно действовать.

Экстраверсия при нормальных условиях проявляется в натурах открытых, отзывчивых, услужливых, легко применяющихся к новой

Антропологический персонаж Юнга

обстановке, быстро завязывающих знакомства, беспечно и доверчиво подходящих к неизвестным ситуациям, отстраняющих все приходящие в голову сомнения. Интровертированный тип явно приписывает главную роль субъекту, экстравертированный — объекту.

Юнг разработал еще одно важное понятие — архетипы. Архетип — это прообраз, первичная форма, образец, структурный элемент так называемого коллективного бессознательного. Он находится в зародыше всех психических процессов и переживаний. Юнг обратил внимание на то, что в самых различных мифах, притчах, религиях, эзотерических доктринах (таких, как алхимия), сновидениях, фантазиях душевно больных и здоровых людей вне зависимости от эпохи и места вновь и вновь повторяются некоторые определенные структурные мотивы.

Архетипы сложились за многие тысячелетия человеческой истории и испокон века наследуются коллективным бессознательным. Они представляют собой символы, которые выражают наиболее фундаментальные взаимоотношения и цели. Их можно отыскать в фольклоре, сказках, легендах. Архетипы — символы материнского начала, рождения человека, его смерти, образы огня, моря и др. То же самое можно сказать о божественных образах (потерянный рай, Христос, Будда, Брама).

Юнг отмечал, что архетип как таковой существенно отличается от исторически ставших или переработанных духовных форм. На высших уровнях тайных учений архетипы предстают в такой оправе, которая, как правило, безошибочно указывает на слияние сознательной их переработки в суждениях и оценках. Непосредственные обнаружения архетипов, с которыми мы встречаемся в сновидениях или видениях, напротив, значительно более индивидуальны, непонятны или наивны, нежели, скажем, мифы. По существу, архетип представляет собой то бессознательное содержание, которое изменяется, становясь осознанным и воспринятым. Оно претерпевает изменения под влиянием того индивидуального сознания, на поверхности которого оно возникает.

Оценивая концепцию архетипов Юнга, известный американский исследователь С. Гроф отмечает, что в прошлом многие традиционно мыслящие психиатры и психологи оценивали проявления юнговских архетипов как плоды воображения человеческого разума, сконструированные им из данных реального сенсорного восприятия других людей, животных, объектов и событий материального мира. В любом случае архетипические феномены следует понимать как упорядочивающие принципы, стоящие над материальной реальностью и ей предшествующие, а не как ее производные.

П. С. ГУРЕВИЧ

Термин «архетип» в широком смысле может использоваться для обозначения всех статических образований и конфигураций, а также динамических событий Вупсихике, обладающих универсальным трансиндивидуальным качеством. Испытуемые (это Гроф рассказывает о собственных опытах) могут переживать полное отождестви ление с архетипами Мученика, Странника, Отверженного, Просветленного, Проводника, Тирана, Дурака, Мудрого Старца, Злого Искусителя, Аскета или Отшельника'.

В экспериментах с некоторыми наиболее универсальными архетипами может произойти отождествление с Матерью, Отцом, Ребенком, Женщиной, Мужчиной или Любовником. Многие в высшей степени универсальные роли переживаются как сокровенные и священные, что можно видеть на примере архетипов Великой Матери, Ужасной Матери, Матери-Земли, Матери-Природы. Другие из переживаемых событий значительно более специфичны и необычны, к ним принадлежит тема вечного проклятия в историях о Тантале, Сизифе, Агасфере и Летучем Голландце, тема рождения или смерти героя, миф о супергерое, который совершает труднейшие подвиги.

Представленные здесь работы Юнга дают возможность осознать неисчерпаемость человеческой психики, ее соотнесенность с универсальным опытом человечества, рождение неуловимых связей между сознанием и бессознательным.

П. Гуревич

К. Г. Юнг

Божественный ребенок

Троф '.' '1.' iip'.\"e-i;iMit м(ч(л М, 1.Ч9.1; Гроф С' 06'исги че ювг геского бес.: > качельного М, 1994

Аналитическая психология и воспитание

ТРИ ЛЕКЦИИ, ПРОЧИТАННЫЕ К. Г. ЮНГОМ В ЛОНДОНЕ В МАЕ 1924

I ЛЕКЦИЯ

Дамы и господа!

Психология — одна из самых молодых наук. Хотя термин «психология» существовал уже давно, но сама она представляла собой лишь один из разделов философии, а именно тот, в котором философ устанавливал законы человеческой души с точки зрения данного философского направления. Я вспоминаю, что, будучи еще молодым студентом, имел возможность слышать от одного профессора, как мало знают о действительной природе психических процессов и о том, что из себя должна представлять душа.

Если вы изучаете начала современной психологии, вы несомненно будете под впечатлением той борьбы, которую вели исследователи прошлого против устоявшихся схоластических понятий. Громадная сила средневекового догматизма и его господство над эмпирическими представлениями, глубоко укоренившаяся власть априорных допущений и наивная вера в святые идеи почтенного возраста, естественно, привели современный дух к реакции, которая обнаружилась в материалистической эпохе XIX века, от духа которой мы до сих пор не вполне освободились.

Успех эмпирического принципа был настолько непоколебим, что отблески его победы достигли и материалистической философии, которая в действительности является скорее психологической реакцией, чем определенной научной теорией. Это была чрезмерная реакция на средневековый идеализм, и она не имела ничего общего с сущностью эмпиризма.

к. г. юнг

Так, естественным образом, современная научная психология нашла свою колыбель в материалистическом мировоззрении. Это была физиологическая психология, эмпирически основанная на экспериментальном базисе, рассматривающая психический процесс исключительно извне, и главным образом с точки зрения его физиологических феноменов. Такое состояние вещей было вполне удовлетворительным до тех пор, пока психология относилась к области философии и естествознанию. До тех пор, пока она была ограничена психологической лабораторией, она могла оставаться чисто экспериментальной и рассматривающей психический процесс исключительно извне.

Но мир академической лаборатории скоро стал тесен для тех, кто использовал психологию на практике. Этими первопроходцами стали врачи. Неврологи, как и психиатры, занимавшиеся психическими расстройствами, особенно остро ощущали необходимость в прикладной психологии. Находясь в стороне от академической психологии, медики нашли свой подход к пониманию человеческого духа и к психологическому лечению его нарушений.

Это был гипнотизм, который развился из того, что в конце XVIII века называлось «месмеризмом», а в начале XIX века — «животным магнетизмом». Развитие гипнотизма привело через Шарко, Либоля и Бернхайма к медицинской психологии, которую представляет Пьер Жане. Другой из учеников Шарко, Фрейд из Вены, использовал вначале гипнотический метод в тех же случаях, что и Жане, но пришел к другим результатам. В то время как метод Жане в основном остался экспериментальным и описательным, Фрейд пошел дальше и глубже в изучении тех сфер психики, которые представлялись медицинской науке того времени недостойным внимания, а именно: болезненных фантазий пациента и их изменений в подсознательных слоях духа.

Дата добавления: 2015-10-24