Статья 1203 изменений не претерпела.

Статья 1209. Право, подлежащее применению к форме сделки

1. Форма сделки подчиняется праву страны, подлежащему применению к самой сделке. места ее совершения. Однако достаточно соблюдения права страны места совершения сделки. Однако сделка, с С овершенная за границей сделка, хотя бы одной из сторон которой выступает лицо, чьим личным законом является российское право, не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если соблюдены требования российского права.

Правила, предусмотренные абзацем первым настоящего пункта, применяются и к форме доверенности.

При наличии обстоятельств, указанных в пункте 1 статьи 1212 настоящего Кодекса, к форме договора с участием потребителя по выбору потребителя применяется право страны места жительства потребителя.

2. Если право страны места учреждения юридического лица содержит особые требования в отношении формы договора о создании юридического лица или сделки, связанной с осуществлением прав участника такого юридического лица, форма сделки подчиняется личному закону юридического лица.

3. Если сделка либо возникновение, переход, ограничение или прекращение прав по ней подлежат обязательной государственной регистрации в Российской Федерации, форма такой сделки подчиняется российскому праву.

Форма внешнеэкономической сделки, хотя бы одной из сторон которой является российское юридическое лицо, подчиняется независимо от места совершения этой сделки российскому праву. Это правило применяется и в случаях, когда хотя бы одной из сторон такой сделки выступает осуществляющее предпринимательскую деятельность физическое лицо, личным законом которого в соответствии со статьей 1195 настоящего Кодекса является российское право.

4. Форма сделки в отношении недвижимого имущества подчиняется праву страны, где находится это имущество, а в отношении недвижимого имущества, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации, российскому праву.

Статья 1214. Право, подлежащее применению к договору о создании юридического лица с иностранным участием и договору, связанному с осуществлением прав участника юридического лица

К договору о создании юридического лица с иностранным участием применяется право страны, в которой согласно договору подлежит учреждению юридическое лицо.

1. Выбор права, подлежащего применению к договору о создании юридического лица и договору, связанному с осуществлением прав участника юридического лица, не может затрагивать действие императивных норм права страны места учреждения юридического лица по вопросам, указанным в пункте 2 статьи 1202 настоящего Кодекса.

2. При отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к договору о создании юридического лица и договору, связанному с осуществлением прав участника юридического лица, применяется право страны, в которой учреждено или подлежит учреждению юридическое лицо

23 - Вынесение судебного решения по делу о расторжении брака с иностранцем, о взыскании алиментов с лица, проживающего за границей, о передаче ребенка на воспитание одному из расставшихся родителей, проживающему за границей, и т.п. может оказаться недостаточным для обеспечения прав сторон, если такое решение не будет признано и исполнено в иностранном государстве. Для реализации решения за границей необходимо согласие соответствующего государства на признание и исполнение иностранных судебных решений. Это вытекает из принципа верховенства государства на своей территории в отношении осуществления правосудия и обеспечения соответствующего принуждения: в каждом государстве исполнению подлежат, как правило, лишь решения собственных судов. В мировом сообществе государств признание и исполнение иностранных судебных решений на сегодняшний день не рассматривается как общепринятое и юридически обязательное. Доктрина исходит из того, что обязанности признавать иностранные решения в силу общих норм международного права не существует *(256). Допуская признание и исполнение решений иностранных судов и тем самым признавая за такими решениями те же качества, ту же юридическую силу, что и за решениями собственных судов, государство идет на определенное "самоограничение". При этом оно, с одной стороны, исходит из необходимости развития своих международных связей и обеспечения в этих целях иностранцам льготных правовых условий, а с другой стороны, - учитывает, что "чужой" суд может оказаться не столь беспристрастным по делам с участием иностранцев.

Разрешая признание и исполнение иностранных судебных решений, государства в той или иной степени учитывают обе тенденции. В последние годы на решение вопросов исполнения иностранных судебных решений все большее влияние оказывает растущая интернационализация частноправовых отношений, необходимость обеспечения прав личности, соблюдения общепризнанных стандартов прав человека. При определении своей позиции в вопросе признания и исполнения иностранных судебных решений государства принимают во внимание не только поддержание стабильности внутреннего правопорядка и обеспечение интересов своих граждан, но и необходимость защиты прав человека путем обеспечения предоставления ему постоянного правового статуса, независимо от его гражданства и места жительства.

2. Законодательство иностранных государств по-разному относится к признанию и исполнению иностранных судебных решений. В некоторых государствах (Швеции, Норвегии, Финляндии, Нидерландах) решения признаются только в случае, если это установлено в международном договоре. В других странах для признания и исполнения решения наличие международного договора не обязательно, но требуется обеспечение взаимности (например, согласно ст. 38 Закона Турции о международном частном праве для исполнения требуется наличие между Турцией и государством, где вынесено решение, договора, основанного на принципе взаимности, или наличие в иностранном государстве правовых положений или фактической практики, обеспечивающих исполнение в нем решений, принятых турецкими судами).

Во многих государствах признание и исполнение иностранных решений связывается лишь с соблюдением обязательных условий признания. Например, во Франции, отказавшейся еще в 1964 г. от пересмотра иностранного решения по существу (дело Мюнцера), действует контроль со стороны французского суда по пяти пунктам *(257). В Швейцарии, как и в некоторых других странах, условия признания предусмотрены в Законе о международном частном праве (ст. 25). Новый закон Бельгии 2004 г. тоже закрепил (в ст. 25) действие в этой стране иностранных решений (в том числе по делам личного статуса, ранее сохранявшим особое положение) при соблюдении указанных в этой статье условий.

В Англии в силу общего права признание осуществляется путем разрешения исполнения иностранного судебного решения на основании заявленного иска. В США признание иностранных решений зависит от права конкретного штата.

В отношениях между иностранными государствами действуют многочисленные двусторонние договоры, предусматривающие признание и исполнение иностранных судебных решений. Среди многосторонних договоров, в частности, следующие:

Гаагская конвенция по вопросам гражданского процесса от 1 марта 1954 г. и заменившая для стран-участниц ряд ее положений Конвенция о международном доступе к правосудию от 25 октября 1980 г. (в обеих конвенциях предусмотрено исполнение иностранных судебных решений о взыскании судебных расходов), а также Гаагские конвенции:

- о признании и приведении в исполнение решений, относящихся к алиментным обязательствам, от 2 октября 1973 г.;

- о признании и приведении в исполнение решений, относящихся к выполнению алиментных обязательств в отношении детей от 15 апреля 1958 г.;

- о признании разводов и решений о раздельном жительстве супругов от 1 июня 1970 г.;

- о юрисдикции, применимом праве, признании, принудительном исполнении и сотрудничестве в отношении ответственности родителей и мер по защите детей от 19 октября 1996 г. (в последней предусмотрено автоматическое признание решений и меры по защите ребенка; отказ в признании ограничен отсутствием компетенции органа, вынесшего решение, противоречием публичному порядку и нарушением права на защиту ребенка).

Могут быть также названы:

- Люксембургская конвенция о признании решений в области супружеских отношений от 8 сентября 1967 г. (ратифицировали Австрия, Нидерланды и Турция, подписали Бельгия, Германия, Греция и Франция);

- Европейская конвенция о признании и исполнении решений в области опеки над детьми и восстановления опеки над детьми от 20 мая 1980 г. (в ней участвуют 35 государств, в частности, Великобритания, Испания, Нидерланды, Турция, Швейцария);

- Конвенция ООН о взыскании за границей алиментов от 20 июня 1956 г.

Исполнение иностранных судебных решений предусмотрено в Кодексе Бустаманте (ст. 423 устанавливает признание и исполнение решений суда при соблюдении названных в этой статье условий), в Межамериканской конвенции об экстерриториальном действии иностранных судебных и арбитражных решений (Монтевидео, 8 мая 1979 г.).

В рамках Европейского союза сложилось правовое и судебное пространство, допускающее "передвижение" судебных решений на основании особой процедуры, направленной на признание и исполнение судебных решений, вынесенных в государствах - членах ЕС. Правомерность любого такого судебного решения презюмируется, проверка его сводится к минимуму.

В области семейных отношений и родительских прав действует (в качестве наднационального права) Регламент Совета ЕС от 27 ноября 2003 г. N 2201/2003, относящийся к юрисдикционной компетенции, признанию и исполнению решений по семейным делам и делам об ответственности родителей, отменяющий Регламент ЕС N 1347/2000 (Регламент "Брюссель II bis"). Алиментные обязательства этим регламентом, однако, не охватываются, так как они урегулированы в Регламенте ЕС N 44/2001 от 22 декабря 2000 г., относящемся к юрисдикционной компетенции, признанию и исполнению решений по гражданским и торговым делам (Регламент "Брюссель I").

Согласно ст. 21 Регламента "Брюссель II bis" решения, вынесенные в одном государстве-участнике, признаются в других государствах-участниках без специального производства. Так, не требуется никакого производства для внесения изменений в акты гражданского состояния на основании вынесенного в другом государстве (и не подлежащего уже обжалованию) решения о разводе или признании брака недействительным. Предусматриваются основания для отказа в признании решений о разводе, раздельном проживании супругов или признании брака недействительным (противоречие публичному порядку запрашиваемого государства, отсутствие уведомления ответчика, не принявшего участия в судебном разбирательстве, несовместимость решения с решением суда запрашиваемого государства по делу между теми же сторонами или - при определенных условиях - с решением, вынесенным ранее в ином государстве), а также для отказа в признании решений в области ответственности родителей (ст. 22, 23). Компетенция суда, вынесшего решение, не проверяется. В признании решения не может быть отказано на том основании, что закон запрашиваемого государства не допускает при аналогичных обстоятельствах развода, установления раздельного проживания супругов или признания брака недействительным (ст. 25). Ни при каких условиях решение не может пересматриваться по существу (ст. 26). Для исполнения иностранного решения необходима подача заинтересованной стороной ходатайства и провозглашение судом возможности его исполнения (ст. 28). Регулируется порядок подачи и рассмотрения ходатайства, обжалования принятого на основании ходатайства решения. Допускается частичное исполнение. Специальные правила действуют в отношении исполнения отдельных решений, касающихся права на общение с ребенком, и решений, предписывающих возвращение ребенка, а также в отношении сотрудничества между центральными органами (назначаемыми в каждом из государств) в области ответственности родителей.

Продвигаясь по пути создания единого правового пространства, Европейская комиссия инициировала принятие Регламента, предусматривающего учреждение европейского исполнительного документа по гражданским и торговым делам; им не охватываются те же области права, что и Регламентом ЕС "Брюссель I" (т.е. исключаются семейные дела, кроме алиментов). 21 апреля 2004 г. был принят Регламент Совета ЕС N 805/2004 о европейском исполнительном листе по бесспорным требованиям. "Внеевропейские" судебные решения, следовательно, и решения российских судов, под созданный в Европе либеральный режим признания и исполнения не подпадают.

Свободное передвижение судебных решений в международном пространстве предусмотрено и в принятом Специальной комиссией Гаагской конференции по международному частному праву 30 октября 1999 г. проекте конвенции о компетенции, признании и исполнении иностранных судебных решений (всемирной конвенции).

3. В России принципы признания и исполнения иностранных судебных решений по семейным делам традиционно закрепляются в законодательных актах. Помимо Конституции РФ, где установлены основные принципы гражданского судопроизводства, и Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" *(258), положения в рассматриваемой области содержатся в ГПК РФ (глава 45). Вопросы признания некоторых решений по семейным делам нашли отражение в СК РФ. Ранее соответствующие правила были сосредоточены в основном в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1988 г. N 9131-XI "О признании и исполнении в СССР решений иностранных судов и арбитражей" *(259), который после распада СССР продолжал действовать в Российской Федерации. Положения этого указа послужили базой при формулировании норм ГПК РФ. Существенное значение имеет также Федеральный закон "Об исполнительном производстве".

4. Принципиально важный вопрос о круге подлежащих признанию и исполнению в России иностранных судебных решений решается в ГПК РФ в зависимости от того, имеется ли со страной, суд которой вынес решение, международный договор на этот счет (ст. 409). Кодекс опирается на положение ч. 3 ст. 6 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации", согласно которой "обязательность на территории РФ постановлений судов иностранных государств, международных судов и арбитражей определяется международными договорами Российской Федерации". Законодатель, как видно, не отступил от применявшегося в России и ранее принципа, хотя при разработке ГПК РФ высказывались и обосновывались предложения о допущении исполнения решений иностранных судов и при отсутствии международного договора, если в отношениях с соответствующей страной соблюдена взаимность. Первый вариант проекта ГПК РФ, разработанный в Министерстве юстиции РФ и опубликованный в 1995 г., содержал правило об исполнении решений иностранных судов, если это предусмотрено международным договором РФ или при наличии взаимности.

4.1. В настоящее время в России и в доктрине, и в судебной практике поднимается вопрос о целесообразности расширения круга признаваемых и исполняемых решений иностранных судов (имеются в виду любые решения, в том числе по семейным делам) за счет допущения исполнения при наличии взаимности (и при отсутствии международного договора). Это обосновывается стремлением России к развитию международного правового сотрудничества, отказом от изолированности, которая была в период существования СССР, желанием войти в "Европейский дом", воспринять европейские ценности и стандарты. Расширение круга признаваемых и исполняемых решений, как представляется, отвечает и интересам граждан - субъектов семейных отношений. Налагает на Россию определенные обязанности и участие в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. Не последнюю роль играет и то, что при исполнении иностранных решений появляется возможность ставить вопрос об исполнении решений российских судов за границей на условиях взаимности. В то же время вне поля зрения не должны остаться и возможные негативные последствия изменения позиции законодателя, трудности, связанные с установлением наличия взаимности. В доктрине обращается внимание на то, что носящий неопределенный характер принцип взаимности создает сложности при его интерпретации. Он, как и международный договор, может в случае его буквального понимания вступать в противоречие с интересами национального правопорядка и с принятыми государством международными обязательствами *(260). Во всех случаях решение, принимаемое государством по вопросу, затрагивающему его суверенитет, должно быть взвешенным.

Судебная практика по семейным делам с участием иностранцев основывается на действующем законодательстве - исполнении решений только при наличии международного договора.

Так, по делу о воспитании ребенка и взыскании алиментов (спор возник между супругами, один из которых был гражданином Финляндии, а другая - российской гражданкой) был поставлен вопрос об исполнении в России решения суда г. Хельсинки. Верховный Суд РФ признал правильным отказ в исполнении, поскольку договор между СССР (ныне - Россией) и Финляндией о правовой защите и правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам 1978 г. не предусматривает исполнения судебных решений *(261).

В российской доктрине, однако, вопрос о допущении признания и исполнения в России иностранных судебных решений при отсутствии с государством, суд которого вынес решение, международного договора, предусматривающего такое признание и исполнение, обсуждается не только de lege ferenda, но и de lege lata. Приводимые при этом аргументы при наличии прямого предписания закона, с нашей точки зрения, не могут быть признаны убедительными.

Во-первых, ссылаются на comitas gentium - принцип международной вежливости (Л.П. Ануфриева, Т.Н. Нешатаева). Международная вежливость, как и взаимность, рассматривается как общепризнанный международно-правовой принцип, который не чужд и правовой системе России (Л.П. Ануфриева, Г.К. Дмитриева, Т.Н. Нешатаева). Но едва ли можно утверждать, что международная вежливость, как и международная взаимность, - это общепризнанный правовой принцип, определяющий необходимость признания и исполнения иностранных судебных решений. Международным судом ООН еще в 1951 г. отмечалось, что международная вежливость не является нормой права. Не включен этот принцип и в Декларацию ООН о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, от 24 сентября 1970 г. Отсюда следует, что международная вежливость, не являясь принципом и нормой международного права, не может быть составной частью российской правовой системы согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ.

Как уже отмечалось, международное сообщество государств как общее правило не рассматривает исполнение иностранных судебных решений в качестве юридически обязательного для государств. Еще Л.А. Лунц отмечал: "Едва ли правы те, кто в понятии comitas, как оно было сформулировано в голландской доктрине XVIII века, видят идею международно-правовой связанности государства при установлении им коллизионных норм" *(262). В равной мере это можно отнести и к вопросам исполнения судебных решений.

Во-вторых, ссылаются на то, что исполнение иностранных судебных решений осуществляется в рамках оказания правовой помощи (оказание помощи "по исполнению решений"). Так, в Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 июня 1999 г. N 8 "О действии международных договоров РФ применительно к вопросам гражданского процесса" *(263) (п. 16) признание и исполнение судебного решения рассматривается в качестве действий по поручению о совершении отдельных процессуальных действий. На основании того, что судебные поручения о выполнении отдельных процессуальных действий исполняются в России и при отсутствии международного договора, делается вывод о возможности исполнения на тех же основаниях и иностранных судебных решений. Но если и рассматривать исполнение судебных решений в качестве правовой помощи в широком смысле (как это прямо указано в ряде двусторонних договоров России о правовой помощи), очевидно, что исполнение поручений и исполнение решений - это совершенно самостоятельные виды помощи, в разной мере затрагивающие суверенитет государства. "Вторжение" в суверенитет в случае с исполнением решений означает, что на основании иностранного решения (а не собственного, как это обычно имеет место) будут осуществляться взыскания, изъятие имущества и другие действия, ибо иностранному решению придается - по воле государства места исполнения - такая же юридическая сила, что и решению собственного суда. Иностранное решение вводится в действие в России не по поручению иностранного суда, хотя иногда документы и посылаются через иностранный суд, а всегда по ходатайству взыскателя. Здесь возникают иного рода процессуальные отношения, чем в случае с исполнением судебных поручений. И закон регулирует эти институты отдельно, в отдельных статьях кодексов.

В-третьих, иногда говорят (А.И. Муранов), что отказ в исполнении иностранного судебного решения фактически является отказом в праве на судебную защиту. Но право на судебную защиту, на наш взгляд, реализуется при подаче взыскателем в суд ходатайства о признании и исполнении решения. Суд должен это ходатайство принять. Отказ в принятии ходатайства - это действительно нарушение права на доступ в суд. Дальнейшая же его судьба, если оно принято (решит суд его удовлетворить или откажет в исполнении), лежит за рамками права на доступ в суд.

В-четвертых, утверждают, что под международным договором, о котором говорит закон, может пониматься не только такой договор, который прямо устанавливает исполнение решений судов договаривающихся государств. Арбитражные суды в качестве основания для разрешения исполнения решений иностранных судов иногда ссылались на Соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Россией и Европейскими Сообществами от 24 июня 1994 г. Согласно этому Соглашению, учреждающему партнерство между Россией, с одной стороны, и объединенной Европой - с другой, частным лицам стран-участниц должен предоставляться национальный режим в отношении доступа и процедуры разбирательства в любых случаях на территории другой страны, а также свободный от дискриминации доступ частных лиц в компетентные суды для защиты индивидуальных прав. Но, на наш взгляд, расширительное толкование нормы закона, предусматривающей исполнение в России иностранных судебных решений, лишь если такое исполнение предусмотрено международным договором, нельзя считать обоснованным прежде всего потому, что речь идет о законодательных нормах - изъятиях из общего правила об исполнении в России только решений собственных судов, об известном самоограничении государства в установленных им пределах. А такие нормы расширительно не толкуются. Поэтому, по нашему мнению, для исполнения решения необходим в смысле закона договор, прямо предусматривающий исполнение иностранных судебных решений. И едва ли здесь уместна ссылка на Европейский суд по правам человека, который последнее время исходит в своей практике из того, что закрепленное в ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод право на судебное разбирательство подразумевает и право на признание и исполнение вынесенного судебного решения. Практика эта касается исполнения решений, вынесенных судами государства места исполнения, во всяком случае, не решений судов "третьих стран", т.е. решений, вынесенных за пределами стран Европейского союза.

Так было и по делу Хорнсби против Греции от 19 марта 1997 г., на которое делается ссылка в некоторых решениях арбитражных судов. Заявители Хорнсби требовали исполнения в Греции решения Государственного совета (высшего административного суда этой страны), вынесенного в 1989 г. по их иску к Управлению среднего образования островов Додеканес о возмещении материального и морального вреда, причиненного им отказом (как иностранцам) в разрешении создания частной школы с преподаванием на иностранном языке. Европейский суд по правам человека счел непринятие в течение более чем пяти лет мер по исполнению в Греции решения греческого суда нарушением положения п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод *(264).

4.2. Среди международных договоров России, предусматривающих признание и исполнение судебных решений по семейным делам, прежде всего должна быть названа Минская конвенция 1993 г. (вопросы признания и исполнения решений урегулированы и в Кишиневской конвенции 2002 г.), а также большая часть двусторонних договоров о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам. Исполнение судебных решений по некоторым категориям гражданских дел вытекает и из других многосторонних конвенций с участием России; Гаагская конвенция по вопросам гражданского процесса от 1 марта 1954 г. предусматривает только исполнение решений о взыскании судебных расходов и только в том случае, если они вынесены против истцов или третьих лиц, являющихся гражданами одной из стран-участниц.

Согласно ст. 51 Минской конвенции 1993 г. и ряду договоров о правовой помощи признаются и исполняются в принципе все решения по гражданским и семейным делам, т.е. решения по любым категориям таких дел. Имеются в виду решения, которыми дело разрешается по существу, или о взыскании судебных расходов; сюда включаются и мировые соглашения, утвержденные судом. Нотариальные акты исполняются, если они касаются денежных обязательств.

В практике возник вопрос о возможности направления за границу для исполнения в рамках Минской конвенции 1993 г. судебных приказов, вынесенных российскими судьями единолично по требованиям о взыскании алиментов на несовершеннолетних детей. По одному из дел взыскательница хотела получить разрешение на исполнение в Белоруссии выданного российским судьей судебного приказа о взыскании алиментов на ребенка с отца, проживающего в этой стране. Статья 51 Минской конвенции 1993 г. говорит об исполнении решений учреждений юстиции по гражданским и семейным делам, включая утвержденные судом мировые соглашения по таким делам. Подробнее понятие "судебное решение" не раскрывается. Поэтому, надо полагать, следует обращаться к внутреннему законодательству государства, где решение вынесено, в рассматриваемом случае - к российскому законодательству.

В российском гражданском процессуальном законодательстве судебный приказ, позволяющий осуществить взыскание денежных сумм в упрощенном порядке, рассматривается как правоприменительный акт и одновременно как исполнительный документ (ст. 121 ГПК РФ). Он относится к судебным постановлениям, подлежащим исполнению в соответствии со ст. 7 Федерального закона "Об исполнительном производстве". Вынесение судебного приказа допускается только по установленным в законе требованиям, в частности, по требованиям о взыскании алиментов на несовершеннолетних детей, не связанным с установлением и оспариванием отцовства или с необходимостью привлечения других заинтересованных лиц (ст. 122 ГПК РФ). Имея много общего по своей сути с судебным решением, судебный приказ тем не менее не является его разновидностью - это судебное постановление упоминается в ст. 13 ГПК РФ наряду с решениями и определениями суда. Судебное решение в отличие от приказа является результатом действия предусмотренной законом сложной процессуальной процедуры. При вынесении решения требуется, например, уведомлять ответчика о предъявленном к нему требовании; при выдаче же приказа должник лишь после получения копии уже вынесенного против него приказа может возражать против исполнения. Поскольку ст. 55 Минской конвенции рассматривает своевременное и надлежащее вручение ответчику, не принявшему участия в процессе, вызова в суд в качестве условия, при отсутствии которого в исполнении может быть отказано, направленные за границу ходатайства об исполнении судебных приказов, вынесенных российскими судьями, подвергались бы риску быть неисполненными. Поэтому ГПК РФ не допускает выдачу судебных приказов в случае, когда место жительства или место нахождения должника - вне пределов Российской Федерации. При подаче соответствующего заявления судья отказывает в его принятии (ч. 1 ст. 125 ГПК РФ). Дела в подобных случаях рассматриваются в порядке искового производства. Таким образом, направление за границу для исполнения в соответствии с Минской конвенцией 1993 г., как и на основании двусторонних договоров РФ о правовой помощи, судебных приказов российских судей не должно иметь места. Соответственно едва ли возможно исполнение в России актов, вынесенных в других странах - участницах Минской конвенции 1993 г., и двусторонних договоров о правовой помощи по результатам упрощенного производства, если не выполнены установленные соответствующим договором требования относительно соблюдения прав ответчика.

4.3. Необходимой предпосылкой исполнения иностранного судебного решения является его признание. Но в ряде случаев признанием все и заканчивается. Это те случаи, когда решения по своему характеру не требуют исполнения (так называемое простое признание): решения по делам о расторжении брака, о признании отцовства, установлении фактов и т.п.

Ранее в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1988 г. устанавливалось признание таких решений, если это было "предусмотрено международным договором СССР или советским законодательством". Хотя это положение указа в новом законодательстве не воспроизведено, по существу, в ГПК РФ подход остался прежним: "простое" признание иностранных судебных решений допускается при наличии соответствующего международного договора, как это предусмотрено и в отношении решений, подлежащих исполнению, но возможно и в других случаях, упомянутых в федеральном законе. Так, в ст. 415 ГПК РФ перечислены решения, которые признаются и при отсутствии договора. Это решения относительно личного статуса гражданина государства, суд которого принял решение; о расторжении брака и некоторые другие. Указание на признание решений по отдельным видам дел могут согласно указанной статье, содержать и иные, кроме ГПК, федеральные законы (например, СК РФ - п. 3 и 4 ст. 160). Признание иностранных решений о расторжении брака и признании брака недействительным ограничено согласно ст. 415 ГПК РФ двумя случаями. Во-первых, решения признаются, если хотя бы один из супругов, имеющих разное гражданство, одно из которых - российское, проживал вне пределов РФ. Эта норма согласуется с правилом п. 3 ч. 1 ст. 403 ГПК РФ, по которому дела о расторжении таких браков при проживании обоих супругов в РФ отнесены к исключительной подсудности российских судов. Во-вторых, решения признаются, если оба супруга, являющиеся российскими гражданами, в момент рассмотрения дела проживали вне пределов РФ. Это правило не имеет соответствующей ему нормы в перечне дел, отнесенных к исключительной подсудности судов РФ, хотя по смыслу закона непризнание иностранных решений о расторжении брака двух российских граждан в случае, если один из них или оба живут в РФ, предполагает, что такие дела должны рассматриваться только судами РФ.

К числу допускаемых ст. 415 ГПК РФ других предусмотренных федеральным законом случаев относятся правила п. 3 и 4 ст. 160 СК РФ. Признание иностранных решений о расторжении брака регулируется при этом несколько иначе, чем в ст. 415 ГПК РФ. Из п. 3 ст. 160 СК РФ следует, что допускается признание и таких иностранных решений, которые касаются расторжения брака двух российских граждан или брака между лицами, одно из которых имеет российское, а другое - иностранное гражданство, независимо от места их проживания. Требуется лишь соблюдение иностранным судом, вынесшим решение, законодательства соответствующего иностранного государства о компетенции органов, принимавших решение о разводе, и о подлежащем применению семейном законодательстве. Возникает вопрос о соотношении норм ст. 160 СК РФ и ст. 415 ГПК РФ. Отсылка в ст. 415 ГПК РФ к иному регулированию позволяет, на наш взгляд, рассматривать нормы СК РФ как специальное регулирование, подлежащее применению в первую очередь. При этом, однако, не должны нарушаться правила п. 3 ч. 1 ст. 403 ГПК РФ об исключительной подсудности. Отнесение дела о расторжении брака к исключительной подсудности судов РФ является основанием для отказа в признании решения в России.

Согласно п. 4 ст. 160 СК РФ признается в РФ и расторжение брака между иностранными гражданами, совершенное за пределами РФ с соблюдением законодательства соответствующего иностранного государства о компетенции органов, принимавших решение, и о подлежащем применению законодательстве. Это правило СК РФ действует, очевидно, в качестве дополнения к перечню ст. 415 ГПК РФ.

Законодательство о подлежащем применению праве (т.е. коллизионные нормы), требование соблюдения которого предусмотрено в п. 3 и 4 ст. 160 СК РФ, различается в отдельных странах (см. с. 129-130). Что касается компетенции органов, принявших решение о расторжении брака, то имеется в виду соблюдение, в первую очередь, установленных в соответствующем государстве правил о подведомственности и подсудности.

В числе других предусмотренных федеральным законом случаев признания - признание в соответствии с п. 4 ст. 165 СК РФ усыновления (удочерения) проживающего за пределами РФ ребенка, являющегося гражданином РФ, если это усыновление произведено компетентным органом иностранного государства, гражданином которого является усыновитель, и если получено предварительное разрешение на усыновление от органа исполнительной власти субъекта РФ, на территории которого ребенок или его родители (один из них) проживали до выезда из РФ (о соотношении данного правила п. 4 ст. 165 СК РФ с нормами ГПК РФ см. с. 223-224). Следует иметь в виду, что компетентность органа, производящего усыновление, о которой упоминается в п. 4 ст. 165 СК РФ, определяется в иностранных государствах по-разному. Например, в Швейцарии усыновление производится в судах или административных органах по месту жительства усыновителя или супругов, совместно усыновляющих ребенка. Споры об усыновлении рассматриваются судами, компетентными по делам об усыновлении или оспаривании происхождения. Допускается усыновление в швейцарских органах и в том случае, когда усыновитель - швейцарский гражданин не имеет места жительства в этой стране, если усыновление в стране, где он живет, невозможно или нельзя разумно требовать, чтобы заявление об усыновлении было подано по месту жительства за рубежом (ст. 75, 76 Закона о международном частном праве 1987 г.).

4.4. Среди международных договоров России, содержащих нормы относительно признания решений, не требующих исполнения, в первую очередь должна быть названа Минская конвенция 1993 г., согласно ст. 52 которой взаимно признаются без специального производства практически все не требующие принудительного исполнения судебные решения по гражданским и семейным делам, если выполнены два условия:

1) отсутствует ранее вынесенное судом страны места признания решение по этому делу;

2) дело не относится к исключительной компетенции учреждений места признания.

Аналогично решает вопрос Договор о правовой помощи с Чехословакией, действующий в Чехии и Словакии, договоры РФ с Латвией, Литвой, Эстонией, Китаем. Договоры о правовой помощи, заключенные с Венгрией (ст. 46), Болгарией (ст. 46), Грецией (ст. 23), Монголией (ст. 44), Польшей (ст. 51) и рядом других стран, предусматривают признание таких решений, если они вынесены по делам неимущественного характера (условия признания близки к установленным в ст. 52 Минской конвенции 1993 г.). Некоторые договоры о правовой помощи, например, с КНДР, Кипром, специально предусматривают признание решений по делам о расторжении брака, а Договор с Финляндией 1978 г. - решений по делам об объявлении гражданина одной из Сторон безвестно отсутствующим или умершим либо об установлении факта его смерти.

В Конвенции между СССР и Италией о правовой помощи по гражданским делам 1979 г. (ст. 19) установлено признание решений по делам, касающимся признания отцовства, установления опеки, попечительства и усыновления, а равно их отмены, вынесенных в СССР (т.е. ныне - в Российской Федерации), и решений, вынесенных в порядке добровольной юрисдикции итальянскими судами.

Решения, не подпадающие под действие международного договора, могут быть тем не менее признаны, если они охватываются правилами ст. 415 ГПК РФ или другого федерального закона.

Необходимо иметь в виду, что, независимо от признания иностранных судебных решений, т.е. и в том случае, когда они не могут быть признаны на основании ст. 415 ГПК РФ, иного федерального закона или международного договора, решения, надлежащим образом легализованные, могут быть предъявлены в российском суде в качестве документов, служащих средством доказывания и подвергающихся оценке на общих основаниях (ч. 1 ст. 71 ГПК РФ).

5. Для признания и исполнения иностранных судебных решений необходимо соблюдение определенных условий, перечень которых включается в соответствующий международный договор или во внутреннее законодательство (иногда говорится об основаниях отказа в признании и исполнении).

5.1. Минская конвенция 1993 г. требует в ст. 55 соблюдения следующих условий:

1) решение должно вступить в законную силу (факт вступления в законную силу официально подтверждается вынесшим решение иностранным судом на основании законодательства своего государства);

2) при рассмотрении дела должны быть соблюдены процессуальные права сторон. Если будет установлено, что лицо, возбудившее ходатайство об исполнении, или ответчик по делу не участвовали в процессе вследствие того, что им или их представителям не был своевременно и в надлежащем порядке вручен вызов в суд, в признании и исполнении решения, вынесенного по делу, может быть отказано;

3) решение не должно противоречить предшествующему решению суда запрашиваемого государства, вступившему в законную силу и вынесенному по делу между теми же сторонами, о том же требовании и по тому же основанию. В противном случае решение иностранного суда не подлежит признанию и исполнению;

4) согласно положениям конвенции, а в случаях, не предусмотренных ею, согласно законодательству Стороны, где решение должно быть признано и исполнено, дело не относится к исключительной компетенции ее учреждений;

5) подтверждено документально наличие соглашения сторон по делу договорной подсудности;

6) не истек срок давности принудительного исполнения.

Двусторонние договоры о правовой помощи содержат близкий к этому перечень условий, при которых разрешается признание и исполнение иностранных решений, но во многих из них отсутствует такое условие, как соблюдение требований о компетенции. В то же время в некоторых из них допускается отказ в признании по мотивам противоречия публичному порядку запрашиваемого государства. В Договоре с Индией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и торговым делам, предусматривающем признание и исполнение судебных решений, условия их признания и исполнения не формулируются (в этом случае, надо думать, должны применяться правила законодательства запрашиваемой Стороны).

5.2. В российском законодательстве случаи, когда в исполнении решения иностранного суда может быть отказано, установлены в ст. 412 ГПК РФ (ранее условия исполнения формулировались в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1988 г.). По существу иностранное решение не проверяется, суд лишь устанавливает, все ли предусмотренные в этой статье (или в международном договоре) условия признания и исполнения соблюдены и нет ли формальных оснований для отказа в исполнении. Перечень возможных случаев отказа, содержащийся в законе, носит исчерпывающий характер.

Отказ в исполнении допускается, во-первых, если решение не вступило в законную силу или не подлежит исполнению, причем факты эти подтверждаются иностранным судом, вынесшим решение, в соответствии с законодательством своей страны; правила российского законодательства о вступлении решения в законную силу в этом случае не применяются.

Основанием для отказа в принудительном исполнении является, во-вторых, установление судом того, что сторона, против которой принято решение, была лишена возможности защиты, т.е. если она не смогла участвовать в процессе вследствие того, что ей не было своевременно и надлежащим образом вручено извещение о времени и месте рассмотрения дела. Указание в законе на вручение "надлежащим образом" означает, что должен быть соблюден порядок вручения, действующий в государстве, где такое вручение осуществлялось. Если документы вручались в России, должны быть соблюдены правила главы 10 ГПК РФ.

В-третьих, основанием для отказа является исключительная подсудность российского суда по делу, рассмотренному иностранным судом (п. 3 ч. 1 ст. 412 ГПК РФ). Рассмотрим это основание (содержащееся и в законодательстве, и в международных договорах России) несколько подробнее, в частности, вопрос о соотношении правил договоров о правовой помощи и внутреннего законодательства.

Прежде всего необходимо отметить, что по смыслу закона речь идет об исключительной международной подсудности, т.е. о нормах ст. 403 ГПК РФ; нарушение правил ст. 30 ГПК РФ об исключительной подсудности внутри страны здесь не имеется в виду.

Исключительная подсудность устанавливается обычно государствами в связи со стремлением оставить в компетенции исключительно своих судов дела, так или иначе затрагивающие личный статус собственных граждан, публичные интересы, а также дела, касающиеся связанных с его территорией объектов, в контроле над которыми государство заинтересовано. Правила об исключительной подсудности, носящие характер специального регулирования по отношению к общим правилам подсудности, формулируются обычно (и в договорах, и во внутреннем законодательстве - ст. 403 ГПК РФ) в виде законченного (исчерпывающего) перечня. Отказ в исполнении решения, вынесенного с нарушением норм об исключительной подсудности, по сути дела, является способом обеспечения действия этих специальных, носящих императивный характер норм закона (или договора).

Сопоставление договоров о правовой помощи между собой выявляет определенные различия в регулировании. Отказ в исполнении может допускаться:

1) если согласно положениям этого договора, а в случаях, не предусмотренных договором, согласно законодательству страны места исполнения дело относится к исключительной подсудности ее судов (п. "г" ст. 55 Минской конвенции 1993 г., ст. 18 Договора с Испанией 1990 г., ст. 53 Договора с Польшей 1996 г., ст. 56 Договора с Эстонией 1993 г. и др.);

2) если нарушены нормы об исключительной подсудности, содержащиеся в самом договоре (ст. 52 Договора с Болгарией 1975 г., ст. 24 Договора с Грецией 1981 г. и др.);

3) если суд, вынесший решение, некомпетентен в соответствии с законодательством страны места исполнения (ст. 15 Договора с Алжиром 1982 г., ст. 20 Договора с Китаем 1992 г.) или без указания на то, в соответствии с законодательством какой именно страны он некомпетентен (ст. 20 Договора с Аргентиной 2000 г.).

В некоторых договорах такое основание отказа в исполнении вообще отсутствует (например, в договорах с Венгрией, КНДР, Румынией).

Правила ГПК РФ об исключительной подсудности российского суда, очевидно, применимы как основание для отказа в исполнении в случае прямой отсылки договора к внутреннему законодательству страны места исполнения или при общем указании на вынесение решения "компетентным судом" (п. 1 и 3 приведенного выше перечня). Сложнее решить вопрос в отношении тех договоров, где предусмотрен отказ только при нарушении правил об исключительной подсудности, содержащихся в самом договоре (п. 2), и тех договоров, в которых это основание вообще отсутствует.

С одной стороны, нельзя выходить за рамки правил, предусмотренных в международном договоре, и, следовательно, нельзя применять "внутренние" правила об исключительной подсудности, если договор к ним не отсылает. С другой стороны, особый характер "внутренних" норм об исключительной подсудности приводит к выводу о том, что договор не может служить препятствием для их применения и при отсутствии в нем конкретных указаний на применение "внутренних" норм об исключительной подсудности.

Вопрос не бесспорен, хотя, на наш взгляд, ссылка на "внутренние" нормы об исключительной подсудности как на основание отказа в исполнении иностранного судебного решения в случае, когда соответствующий договор применения таких "внутренних" норм не предусматривает, едва ли правомерна. Если исходить из общего правила о том, что при расхождении в регулировании приоритет принадлежит правилам международного договора (ст. 15 Конституции РФ, ч. 2 ст. 1 ГПК РФ), следует признать, что "внутренний" перечень случаев отказа в исполнении не может применяться "в дополнение" к перечню международного договора, если он носит исчерпывающий характер. Но во всех случаях наилучший путь - конкретное и недвусмысленное регулирование в международном договоре (как, например, в Минской конвенции 1993 г.).

Говоря о соблюдении правил исключительной подсудности как условии признания и исполнения решения, следует обратить внимание на то, что некоторые договоры о правовой помощи разграничивают международную подсудность не прямо, а косвенно в нормах, относящихся к признанию и исполнению судебных решений. Так, в Конвенции между СССР и Италией о правовой помощи по гражданским делам 1979 г. (ст. 25) допускается отказ в признании при нарушении норм международного договора об исключительной компетенции (п. 1 "d"), а ст. 24 формулирует правила, разграничивающие компетенцию между судами Договаривающихся Сторон. Несоблюдение итальянским судом, вынесшим решение, предусмотренных в конвенции правил о разграничении подсудности дает возможность российскому суду отказать в исполнении решения на территории России.

Примером может служить рассмотрение ходатайства о признании в России решения суда г. Темпио Паузания (Италия) от 23 февраля 2004 г., которым признан факт усыновления российского гражданина П. гражданином Италии Э. Определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 5 апреля 2005 г. было оставлено без изменения определение Брянского областного суда от 4 февраля 2005 г., которым в удовлетворении ходатайства было отказано. Коллегия, сославшись на Конвенцию между СССР и Италией о правовой помощи по гражданским делам 1979 г., указала, что в соответствии с п. 2 ст. 24 конвенции по делам, касающимся личного статуса лица, исключительно компетентным считается суд Договаривающейся Стороны, гражданином которой на день предъявления иска являлось это лицо. "К таким делам, - указала Коллегия, - следует отнести дела об усыновлении (удочерении), так как судебное постановление об усыновлении (удочерении) гражданина влечет за собой изменение правового положения усыновленного" *(265). Вывод Коллегии соответствует требованиям п. 1 "d" ст. 25 указанной конвенции, допускающего отказ в признании судебного решения, если дело в соответствии с конвенцией, а в случаях, не предусмотренных ею, согласно законодательству Стороны, на территории которой решение должно быть признано, относится к исключительной компетенции судов запрашиваемой Стороны. Свое решение Коллегия обосновала и ссылками на российское законодательство, а именно на ст. 412, 414 ГПК РФ, предусматривающие случаи возможного отказа в признании иностранного судебного решения (при наличии соответствующих предписаний в конвенции ссылка на указанные статьи ГПК РФ, на наш взгляд, была излишней).

В-четвертых, отказ в исполнении допускается, если имеется вступившее в законную силу решение суда в Российской Федерации, принятое по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям, или если в производстве суда в России имеется дело, возбужденное по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям до возбуждения дела в иностранном суде (п. 4 ч. 1 ст. 412 ГПК РФ). Подобное условие включено и в международные договоры России.

В-пятых, отказ возможен, если исполнение решения "может нанести ущерб суверенитету Российской Федерации или угрожает безопасности Российской Федерации либо противоречит публичному порядку Российской Федерации" (п. 5 ч. 1 ст. 412 ГПК РФ).

Общие принципы применения оговорки о публичном порядке в международном частном праве, закрепленные, в частности, в СК и ГК РФ (см. выше с. 60 и след.), применимы и в других сферах ее действия. В международном гражданском процессе, где пределы применения иностранного права обычно уже, чем в международном частном праве, и где в качестве основного действует принцип применения в судопроизводстве (и по делам с иностранным элементом) закона страны суда, т.е. в Российской Федерации - российского процессуального закона, оговорка о публичном порядке имеет более узкую сферу применения. Так, применительно к судебным поручениям указывается лишь на возможность нанесения ущерба суверенитету РФ или угрозу ее безопасности. В доктрине эта формулировка издавна оценивается как "конкретизация оговорки о публичном порядке путем указания на наиболее важные ее случаи" *(266). В связи с этим указание в п. 5 ч. 1 ст. 412 ГПК РФ на противоречие публичному порядку как на альтернативу нанесению ущерба суверенитету РФ или угрозе ее безопасности едва ли удачно.

Ссылка на публичный порядок РФ как на основание отказа в исполнении иностранных судебных решений допустима, если исполнение решения приведет к созданию ситуации, не совместимой с публичным порядком, т.е. с основополагающими началами, фундаментальными основами правопорядка РФ.

В доктрине выделяются нарушения материального и процессуального публичного порядка *(267). В первом случае речь идет о негативных последствиях содержания решения, во втором - о неотъемлемых, с точки зрения права страны, где решение должно исполняться, требованиях процессуальной справедливости при рассмотрении дела и вынесении решения иностранным судом. Ссылка на процессуальный публичный порядок возможна тогда, когда нарушены не любые, а лишь основополагающие гражданско-процессуальные принципы. Например, приводится пример отказа немецкого суда признать нарушением публичного порядка вынесение иностранным судом решения в закрытом судебном заседании (нарушение принципа публичности) или вынесение решения с нарушением "принципов устности и письменности" гражданского процесса. С другой стороны, нарушение принципа независимости и беспристрастности суда, требования предоставления сторонам возможности быть выслушанными судом по обстоятельствам дела и, исходя из этого, принципа, в соответствии с которым каждая сторона имеет право на справедливое судебное разбирательство, признают нарушением процессуального публичного порядка. Нарушением публичного порядка считается вынесение иностранным судом решения под давлением, что должно быть подтверждено доказательствами (но общий факт необеспечения независимости и беспристрастности судебной системой иностранного государства не рассматривается как основание для отказа в признании и исполнении решения, ибо признание решений иностранных судов возможно только на основе фикции равноценности судов во всем мире); вследствие обмана; при лишении сторон возможности представления доказательств (но это не касается распределения бремени доказывания, презумпций, оценки доказательств, допустимости отказа от дачи свидетельских показаний - эти моменты сами по себе не обосновывают применение оговорки) *(268).

Эти подходы могут представлять интерес и для российских судов, рассматривающих ходатайства об исполнении в России решений иностранных судов по семейным делам.

Отказ в исполнении по мотивам противоречия публичному порядку прямо предусмотрен в ряде договоров России, в частности, в двусторонних договорах о правовой помощи с Алжиром, Аргентиной, Испанией, Китаем и другими странами. В некоторых договорах о правовой помощи (например, с Грецией, Италией, Эстонией), а также в Минской конвенции 1993 г. прямого указания на такое основание отказа в исполнении нет, но возможность отказа вытекает из содержащейся в этих договорах общей статьи об отказе в правовой помощи по мотивам противоречия публичному порядку (правовая помощь по этим договорам включает в себя, в частности, признание и исполнение решений: так, например, в ст. 6 и 19 Минской конвенции 1993 г.). Есть и третья группа договоров - это договоры о правовой помощи, в основном заключенные давно (с Албанией, Венгрией, Вьетнамом, КНДР, Монголией, Румынией, Чехией и Словакией), где публичный порядок ни как основание для отказа в исполнении, ни как общее правило не упоминается.

Для этой последней группы договоров существенен вопрос об их соотношении с соответствующим российским законодательством, а именно с п. 5 ч. 1 ст. 412 ГПК РФ, предусматривающим противоречие публичному порядку как основание для отказа в исполнении. Подлежит ли применению это правило кодекса? Что имели в виду договаривающиеся государства, не включая в договоры оговорку о публичном порядке? Скорее всего - так считалось и в доктрине - исходили из того, что в отношениях с социалистическими странами, а позднее - со странами СНГ проблема публичного порядка не могла возникнуть. Однако едва ли эта идея - с учетом происшедших в мире изменений - сохранила свое значение сейчас.

Исходя из общепринятой концепции публичного порядка как общего защитного механизма национальной правовой системы, который может быть использован в чрезвычайных ситуациях, высказывается точка зрения о том, что "исключение возможности применения публичного порядка должно быть обусловлено достаточно серьезными основаниями и выражено прямо", а поскольку в договорах нет прямого указания на категорию публичного порядка, применение оговорки возможно и в режиме названных договоров *(269).

Вопрос о возможности отказа в исполнении по мотивам публичного порядка при отсутствии в договоре такого основания отказа представляется не бесспорным с учетом публично-правовой специфики данного основания отказа в исполнении. Во всяком случае, заключенные давно, по сути дела, для нашей страны - в другую эпоху, упомянутые договоры о правовой помощи нуждаются в обновлении. Для снятия проблемы в каждом международном договоре, регулирующем признание и исполнение иностранных судебных решений, по нашему мнению, желательно предусматривать возможность отказа в исполнении иностранного судебного решения по мотивам противоречия исполнения публичному порядку государства места исполнения. Это не означает расширения применения такого основания отказа. Но оно, на наш взгляд, должно присутствовать в договоре в качестве определенного "фильтра", "защитного механизма", применяемого в исключительных случаях.

Наконец, в-шестых, отказ в исполнении иностранного судебного решения допускается, если истек срок предъявления решения к принудительному исполнению и этот срок не восстановлен судом в Российской Федерации по ходатайству взыскателя (п. 6 ч. 1 ст. 412 ГПК РФ) *(270).

Момент вступления иностранного решения в законную силу, с которого начинает течь срок принудительного исполнения, определяется по законодательству государства, суд которого это решение вынес.

Согласно ст. 409 ГПК РФ решение иностранного суда может быть предъявлено к принудительному исполнению в течение трех лет со дня вступления в законную силу решения иностранного суда. Пропущенный по уважительной причине срок может быть восстановлен судом в Российской Федерации в порядке, предусмотренном ст. 112 ГПК РФ. Закон говорит об истечении трехлетнего срока к моменту подачи ходатайства об исполнении иностранного решения. Но этот срок, по-видимому, должен быть соблюден и при предъявлении к исполнению исполнительного листа, выданного российским судом на основании иностранного решения и определения суда о принудительном исполнении этого решения.

Закон не определяет условия применения правила ч. 3 ст. 409 ГПК РФ к периодическим платежам.

В связи с этим вопрос обсуждался Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда РФ (определение по делу N 78Г?98?40). Ранее судом было отказано К. в удовлетворении ее ходатайства об исполнении в России решения иностранного суда от 15 января 1993 г. о взыскании алиментов на ребенка 1991 г.р. по тем мотивам, что К. обратилась за разрешением принудительного исполнения решения только в 1998 г., т.е. по истечении установленного законом трехлетнего срока. Верховный Суд РФ определение суда отменил, направив ходатайство на новое рассмотрение и указав, что судом не учтен характер и смысл решения суда о взыскании алиментов. По такого рода делам право истицы, - указал суд, - не ограничено трехлетним сроком *(271).

Верховный Суд РФ вернулся к этой теме позднее еще раз при обсуждении вопроса об исполнении в России решения украинского суда по делу о взыскании алиментов на ребенка.

Постановлением судьи Ленинского районного суда г. Севастополя (Украина) от 16 октября 1992 г. в пользу М. были на основании Минской конвенции 1993 г. взысканы алименты на несовершеннолетнего сына ответчика 1992 г. р. до совершеннолетия ребенка. М. обратилась с ходатайством о признании и исполнении этого судебного решения в России только в марте 2002 г. Возникший вопрос о сроке давности принудительного исполнения был разрешен в определении Мурманского областного суда от 31 октября 2003 г. - срок этот был признан истекшим, так как согласно ч. 3 ст. 409 ГПК РФ решение иностранного суда может быть предъявлено к принудительному исполнению в течение трех лет со дня вступления его в законную силу. Однако Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ 23 марта 2004 г. отменила определение Мурманского областного суда и указала, что суд неправильно применил российское законодательство, определяющее срок давности принудительного исполнения. "Ссылка на ч. 3 ст. 409, - указала Коллегия, - в данном случае является неправильной, так как сделана без учета особенностей алиментных обязательств, а также характера и смысла решения суда о взыскании алиментов на несовершеннолетнего ребенка. Исполнение названного решения и обращение с ходатайством о разрешении его принудительного исполнения - право заявительницы и не ограничено трехлетним сроком. Оно может быть реализовано в любое время, на которое присуждены алименты, т.е. до совершеннолетия ребенка" *(272).

5.3. Все названные условия признания и исполнения иностранных судебных решений, кроме требования соблюдения трехлетнего срока предъявления к исполнению, действуют и в отношении решений, не требующих по своему содержанию исполнения (ст. 415 ГПК РФ).

Признание иностранных решений о расторжении браков п. 3 ст. 160 СК РФ связывает и с таким условием: необходимо установить, что органом, вынесшим решение, было соблюдено законодательство его государства о компетенции и подлежащем применению праве. При невыполнении этого условия решение может оказаться в России непризнанным. Если, например, расторжение брака отнесено законодательством страны места расторжения брака к ведению судов, компетентным надо считать суд, а не какой-либо другой орган. Если же в соответствующем государстве (например, в Дании, Норвегии, Португалии) допускается административный развод, то в России расторжение брака, зарегистрированное в компетентном административном органе такого государства, будет признано действительным.

Соблюдение законодательства страны места вынесения решения означает также, что выполнены требования этого законодательства о пределах компетенции судов данного государства по рассмотрению дел о расторжении брака (международная подсудность). Такая компетенция устанавливается в государствах по-разному. Например, чешские суды признаются компетентными по делам о расторжении брака, если хотя бы один из супругов является гражданином Чехии; при определенных условиях суды этой страны компетентны и в отношении супругов-иностранцев (§ 33 и 38 Закона о международном частном праве и процессе). В Польше к компетенции польских судов отнесены дела о расторжении брака, если хотя бы один из супругов является польским гражданином. Если при этом оба супруга проживают в Польше, к ним применяется исключительно польская юрисдикция (ст. 1100 Гражданского процессуального кодекса Польши). Если, например, польским судом расторгнут брак проживающих в Варшаве супругов, один из которых имеет польское, а другой - российское гражданство, нет препятствий с точки зрения компетенции для признания в России решения польского суда о расторжении брака.

Признание иностранных судебных решений обусловлено необходимостью соблюдения законодательства государства места вынесения решения о подлежащем применению праве. Имеется в виду соблюдение коллизионных норм семейного права данного государства. Поэтому при решении вопроса о признании в России решения иностранного суда о расторжении брака, например, двух российских граждан, важно установить, что коллизионная норма государства, суд которого вынес решение, соблюдена. Если эта коллизионная норма отсылает к законодательству страны гражданства супругов, следует убедиться, что при расторжении брака было применено российское законодательство.

Пункт 3 ст. 160 СК РФ не связывает признание иностранных решений о расторжении брака с местом проживания супругов (в России или за ее пределами). Следует, однако, иметь в виду правила ст. 415 ГПК РФ, согласно которым иностранные решения о расторжении брака между российским гражданином и лицом, имеющим иностранное гражданство, признаются, если в момент рассмотрения дела хотя бы один из супругов проживал вне пределов России, а решения о расторжении брака супругов - российских граждан, - если оба супруга в момент рассмотрения дела проживали вне пределов России.

Едва ли правило п. 3 ст. 160 СК РФ можно рассматривать в качестве специального, исключающего действие условия, предусмотренного в ст. 415 ГПК РФ. Для признания в России иностранных решений о расторжении брака, надо думать, необходимо соблюдение условий, предписанных обоими кодексами. Следует также иметь в виду норму п. 3 ч. 1 ст. 403 ГПК РФ, устанавливающую исключительную подсудность по делам о расторжении брака (см. выше с. 222-223).

Расторжение за границей брака между двумя иностранными гражданами признается в России действительным, если при этом были соблюдены нормы законодательства государства, суд (или другое учреждение) которого принял решение о расторжении брака, а именно норм, касающихся компетенции и подлежащего применению права.

Договоры РФ о правовой помощи и Минская конвенция 1993 г. тоже формулируют основания отказа в признании решений, не требующих исполнения (или указывают в позитивной форме на условия признания). Так, п. 1 ст. 52 названной конвенции устанавливает, что решения, вступившие в законную силу и не требующие исполнения, признаются при условии, если:

а) учреждения юстиции запрашиваемой Стороны не вынесли ранее по этому делу решения, вступившего в законную силу;

б) дело согласно конвенции, а в случаях, не предусмотренных ею, согласно законодательству Стороны, где решение должно быть признано, не относится к исключительной компетенции учреждений юстиции этой Стороны.

Положения п. 1 данной статьи относятся и к решениям по опеке и попечительству, а также к решениям о расторжении брака, вынесенным учреждениями, компетентными согласно законодательству Стороны, на территории которой вынесено решение.

В большинстве договоров о правовой помощи при отсутствии специальных правил условия признания решений, не требующих по своему содержанию исполнения, в принципе, те же, что и для признания других решений. Но для некоторых решений, например, о расторжении брака, устанавливаются облегченные условия признания. Например, в Договоре с Румынией (ст. 25) специально предусмотрено признание решений о расторжении брака без дальнейшего производства; требуется лишь установить, что суд страны, где решение должно быть признано, до этого времени не вынес по тому же делу решения, вступившего в законную силу. Другие договоры, например, Договор с Вьетнамом (ст. 41), предусматривают признание решений по делам неимущественного характера, включая решения о расторжении брака. Условия отказа в признании формулируются здесь шире. Отказ допустим, если установлено, что:

1) ответчик не принял участия в процессе из-за того, что ему не было своевременно и в надлежащей форме вручено извещение;

2) дело между теми же сторонами, о том же предмете и по тому же основанию было уже разрешено в стране, где ставится вопрос о признании, или было здесь ранее возбуждено;

Дата добавления: 2015-10-24