Ой! Я тоже хочу послушать.

Наступила зима. Дом по окна засыпало снегом, деревья уснули, ветер носился, как угорелый. Он летал над полями, поднимал снег, шумел среди леса. Звери попрятались в норы, а те, кто не спали, в поиске пищи бегали по лесу.

Бабушка подкармливала зверей, как могла. Каждый день она выходила из дома и оставляла среди поленницы угощенье. Для зайца – морковку, для белки – сушёных грибов, для лесного оленя – пучок сена.

Тяжело им – родимым, - вздыхала она. – Не то, что нам.

И нам тяжело, - говорила Нюся. – Такой холод, что носа не высунешь.

Старики говорят: «Береги нос в большой мороз».

И я о том же. В лес не сходишь, у реки не посидишь, даже окно заиндевело.

В лесу и в мороз интересно. Выйдешь, морозного воздуха вдохнёшь и сказку послушаешь.

Кто же тебе сказки рассказывает? – удивилась Нюся.

Мало ли кто! Ветер, звери, зима-матушка.

И ты их слышишь?

Как же! – ответила бабушка. – Сегодня вышла - глянь, сорока сидит. Покрошила хлеба, пожалела любезную, она и рассказала.

Ой! Я тоже хочу послушать.

– Так и быть, - улыбнулась бабушка. – Расскажу Сорокину сказку. Думаю, она тебе пригодится.

– Где может сказка пригодиться? – удивилась Нюся. – Что-то я не пойму.

– Э-э-э, милая! В каждой сказке – подсказка. Один её видит, другой мимо летит.

Бабушка прислонилась к лежанке и начала рассказ.

– Случилось это в наших краях. Только что было лето, и вдруг наступила осень. Ещё не опали листья, ещё не пожухла трава, как с севера примчался холод. Обхватил он ледяными руками землю и выпустил на неё снежную тучу. Птицы заторопились на юг и стали сбиваться в стаи.

– Скорей, скорей! – кричали вожаки. – Надо улетать!

Медведи попрятались в берлоги, ежи закопались в листву, и только одна чёрно-белая птица никуда не спешила. Она стояла на пне и дрожала от холода. Длинный хвост трепетал на ветру, крыло, свесившись вниз, касалось пня. Что с птицей случилось, трудно сказать. Одно ясно – летать она не могла.

«Что же делать? – думала птица. – Где спрятаться?»

Она посмотрела вокруг. Большая берёза, дуб, осина….

«Ничего! Кто-нибудь приютит».

Спрыгнув на землю и волоча за собой крыло, птица заковыляла к берёзе. Та стряхивала капли дождя и приводила в порядок листья.

– Здравствуй, берёза! – сказала птица. – Можно у тебя обогреться?

– Вот ещё! У меня и так много хлопот.

Птица пошла к дубу. Выпятив грудь, тот гремел желудями.

– Дуб-батюшка, спрячь меня.

– И не подумаю.

Птица пошла к осине. Та дрожала от холода.

«Осину и просить не буду. Она сама замёрзла», - подумала птица и заковыляла в лес. Ей было больно, холодно, одиноко.

– Эй, милая! – послышался звонкий голос. – Куда ты идёшь?

Птица вздрогнула. Впервые за день она ощутила участие.

– Сама не знаю. Мне бы пёрышки просушить.

– Иди сюда. У меня есть дупло.

Ель опустила ветку и, сев на неё, птица поднялась к дуплу. Там было тепло и сухо.

– Спасибо! – обрадовалась птица.

Она легла на подстилку и закрыла глаза. Тёплая постель, крепкие стены – о чём можно ещё мечтать?

Бабушка помешала в печке угли. Те вспыхнули и заискрились. Нюся вздохнула.

«Хорошая ёлка», - подумала она.

Бабушка села на лавку.

– Через несколько дней ветер усилился. Он носился по лесу, ломал ветки, кувыркался в траве. Желая показать силу, ветер набросился на дуб, но тут послышался строгий окрик:

– Эй, охлонись немного!

Ветер поджал хвост и опустился на землю. Среди деревьев показалась Зима. В шубе до пят, в соболиной шапке – она шла по опушке, словно знатная барыня.

– Я что, - пролепетал ветер. – Поиграл немного.

Зима посмотрела вокруг и нахмурила брови.

– Нечего без дела болтаться! Лучше сорви листья с деревьев, – сказала она. – Только ёлку не трогай!

– Почему? – удивился ветер.

– Она приютила заморскую птицу.

Зима подошла к ели и подняла посох. На ёлку опустился серебряный иней.

– Теперь ты – серебристая ель. А рядом я поставлю дворец.

Зима махнула рукавом, и оттуда выскочил дворец. С башенками, резными наличниками, высоким крыльцом – он был необычайно красив. Массивная дверь распахнулась, и Зима вошла в ледяные хоромы. Она опустилась на постель и накрылась снежным одеялом.

– Пожалуй, посплю, – сказала она. – Рано ещё.

Ветер обрушился на деревья. Те стонали, просили о помощи, умоляли, но всё было напрасно. Дня не прошло, как земля была усыпана листьями. Ветер ворошил, кружил, швырял их в ручей – словом, развлекался, как мог.

– Матушка-Зима! – пролетая над дворцом, крикнул он. – Сыпани-ка снега немного.

Зима открыла глаза и нахмурилась. Она и без ветра знала, когда выпустить снеговую тучу.

– Ишь, разгулялся, бродяга!

Птица не слышала ни ветра, ни ворчания Зимы. Уткнувшись в хвост, она крепко спала.

Бабушка встала и закрыла заслонку.

– Как бы тепло не ушло, - сказала она.

– Ты видела серебристую ель? - спросила Нюся.

– Да. Она растёт рядом с болотом.

– Я навещу её, – прошептала Нюся. – Как только наступит весна.

– И правильно сделаешь! Может, перо найдёшь.

– Думаешь, оно у птицы?

– Кто знает. Сороки не только трещат, но и новости носят.

Глафира заговорила вновь, когда пошёл ледоход. Она повернулась к Нюсе и коротко сказала:

– Тёплым вечером туман собери. Сделай из него пряжу, смотай в клубок, положи на проталину – пусть сил набирается.

– Как же я соберу туман? – ахнула девочка.

– Речку спроси. Она поможет.

Нюся была озадачена. Ни с рекой, ни лесными обитателями ей не приходилось беседовать. Вот бабушка – та мастерица. С кем только не говорит!

Но делать нечего. Дождалась Нюся тёплого вечера и пошла к реке. На голове – шаль, на плечах – шубейка, на ногах – валенки с галошами. А кругом – снег да грязь. Где по талому снегу надо идти, где по сырой земле. А река бурлит, сердится, льдины перед собой толкает. Встала девочка на берегу, с ноги на ногу переминается. Не знает, что и сказать. Наконец, собралась духом и крикнула:

– Здравствуй, река-матушка!

– Здравствуй, девочка! – ответила река.

Нюся приободрилась.

– Подскажи, как туман собрать?

По реке пробежал вздох.

– Оттащи льдины от берега, тогда тебе туман соберу.

Нюся спустилась к реке. У кромки громоздились толстые льдины. Река пенилась, бурлила, подставляла под льдины плечо, но всё было напрасно – льдины будто примёрзли. Нюся подняла палку и подошла к затору. И откуда только сила взялась? Палка так и замелькала в руке девочки. Где ударит, где подковырнёт, где разобьёт на куски. Наконец, льдины сдвинулись и поплыли по течению.

– Теперь и дышать легче, – зазвенела река.

Нюся прижала куклу и улыбнулась. Смогла! Не испугалась!

– Подставляй свой платок, – крикнула река. – Соберу тебе тумана.

Девочка развязала шаль и постелила её на берегу. Туман сгущался, трещали льдины, мелкие капли покрывали лицо, волосы, одежду. Вдруг из воды выскочил белый шар. Он перекувырнулся в воздухе и плюхнулся прямо на шаль.

– Вот, и подарок, – сказала река.

– Спасибо!

Взвалив ношу на плечи, Нюся отправилась домой. Валенки намокли, с шубёнки стекала вода, однако девочка этого не замечала. Её глаза сверкали от счастья.

– Я вернулась! – крикнула Нюся, подойдя к дому.

Бабушка вышла на крыльцо и всплеснула руками.

– Где ж ты была? Я все глаза проглядела!

– На реке туман собирала.

Бабушкины глаза блеснули, а лицо будто помолодело. На миг показалось, что бабушка знает всё – и где Нюся была, и что делала, и какие разговоры вела.

Бабушка подняла шаль и сказала:

– Туман-то – тяжёлый!

Нюся вошла в дом и, сбросив шубейку, полезла за прялкой.

– Никак прясть собралась? - спросила бабушка.

– Угу.

– Что ж, дело хорошее! А я, пожалуй, вздремну.

Прясть Нюся умела. Мало того, любила этот процесс. Да и как не любить, если есть самопрялка – пряди, не хочу! Нюся установила прялку, развязала шаль и запустила руку в туман. Тот и не собирался выползать. Лежал себе и спал.

«Как же его прясть?» – подумала девочка.

Она взяла щепотку тумана и попыталась сделать нить. Как ни странно, это у неё получилось. Нить была тонкой, как паутина. Накинув её на рогульку, Нюся повернула колесо, и тут произошло чудо-прялка заработала сама. Нюся опешила. Невидимая пряха вращала колесо, запускала руку в кудель, перекидывала нить с крючка на крючок. Тумана становилось всё меньше и меньше. Наконец, он и вовсе исчез.

Нюся подцепила нить и стала мотать клубок. Тот получился большим, как голова. Подхватив клубок, Нюся вышла из дома. Стояла ясная ночь. Через лужайку тянулась лунная дорожка. Она освещала снег, кусты, редкие проталины. Девочка подошла к проталине и положила на неё клубок.

– Набирайся сил, – сказала она и побежала в дом.

Клубок подпрыгнул, перекувырнулся и покатился в лес. Но Нюся этого не видела. Она уже лежала в кровати и крепко спала. И немудрено. Сколько событий за день!

Утром, выйдя на крыльцо, девочка увидела клубок. Тот лежал на земле и светился.

«Ишь, сколько сил набрал, – подумала Нюся.

На крыльце появилась бабушка.

– Хорошая работа, – посмотрев на клубок, сказала она. – Такой пряжи я не видала.

– Видно, помощник появился, – ответила Нюся. – Сама бы не справилась.

Бабушка улыбнулась.

– Если хорошее дело затеять, помощник всегда найдётся.

В начале мая Нюся собралась в путь. Тому было несколько причин. Во-первых, подсох лес. Во-вторых, Нюсе казалось, будто её матушка зовёт. В-третьих, Глафира стала торопить. То молчит целый день, то шепчет с утра до вечера: «Пора. Собирайся. Пора».

И бабушка – туда же. Только и разговоров, что о лесе и подземном царстве.

– Главное – не бойся. На всякую беду страха не напасёшься.

– Легко сказать, – отвечала Нюся. – А вдруг волк или Леший?

– Нашла о ком думать! Поговори с ними - глядишь, и развеселишь маленько. Им ведь в лесу скучно.

– Что ты! У меня не получится.

– С таким настроем, конечно. Трусливому зайцу и пень – волк.

В другой раз бабушка заговорила о Кикиморе.

– Думаю, к Шишиге надо сходить. Слышала, спину она застудила. Заодно мазь передашь.

– К какой Шишиге?

– К Кикиморе болотной, – пояснила бабушка.

– Да, ни за что! – воскликнула Нюся.

– Только не кипятись. Шишига много чего знает. Понравишься ей, поможет.

– А если не понравлюсь?

– Если бы да кабы…, проворчала бабушка.

Нюся разволновалась.

– Кикиморы детей воруют, – прошептала она.

– Кто тебе это сказал?

– Баба Маня. Помнишь, у неё гостили? Пока ты в хлеву была, она мне таких страстей рассказала - до сих пор помню.

– Ишь, какая бестия! Я ей корову лечила, а она ребёнка пугала!

Бабушка нахмурилась и добавила:

– Бабе Мане только языком бы молоть.

Подобные разговоры не прошли даром.

«Если бабушка не боится, – думала Нюся, – значит, ничего плохого со мной не случится».

С этой мыслью девочка и оправилась в путь. В руках – корзинка, в ней – запасы еды, мазь да деревянный крючок. Его бабушка положила.

– Думаю, пригодится, – сказала она.

Поцеловав Нюсю, бабушка добавила:

– Сначала к Шишиге зайди, затем к ёлке, потом можно и с Лешим поговорить.

Нюся не спорила. Она привыкла доверять бабушке. К тому же, кто только не знает Агафью – и люди, и звери, и птицы перелётные. Прижав куклу к груди, Нюся бросила клубок на лужайку.

– Веди меня к Гнилому болоту, – сказала она. – Прямо к Шишиге.

Клубок подпрыгнул и покатился. Поклонившись родному дому, девочка отправилась в путь. Долго ли она шла иль коротко, трудно сказать. Вот уж и ельник прошла, и ручей перескочила, и рощу миновала, а клубок всё бежал и бежал. Наконец, начались заросли папоротника, за ними мшары, там и топь показалась. Клубок остановился, и Нюся осмотрелась. Чахлые деревья, мшистые кочки, между ними – чёрная жижа. И тишина. Будто и нет никого.

– Посмотри, – шепнула Глафира.

Нюся повернулась. На болотной кочке сидела старуха. Маленькая, худая, с длинным носом, на плечах - Нюсин платок.

«Откуда у неё мой платок?» – ахнула девочка.

Старуха грелась на солнце и краем глаза следила за Нюсей.

– Это – Шишига, – подсказала кукла. – Ишь, какие гирлянды навесила!

И, правда. Гирлянды из тины и мха свисали отовсюду – с ветхого платья, с рук и даже ушей.

– А ноги-то! – хихикнула Глафира. – Словно у гуся.

Девочка посмотрела на ноги. Вот это да! С кочки свисали гусиные лапы!

– Кхе-кхе, – сказала Шишига.

Видно, молчание ей надоело.

– Здравствуй, бабка Шишига! – поклонившись, сказала девочка. – Привет тебе от Агафьи.

Кикимора поправила платок и рассмеялась. Да так громко, что кочки затряслись.

– Ой, не могу! Бабка Шишига! Надо же такое придумать!

Нюся потянулась к корзине и вытащила банку с мазью.

– Это – подарок. Бабушка сказала, мазь спину лечит.

Лицо Кикиморы преобразилось.

– Замаялась я, – заныла Шишига. – С самой зимы болею.

Подойти к кочке, где сидела Кикимора, Нюся не решилась. Она бросила банку, и та сразу оказалась в руках Шишиги. Кикимора открыла крышку и сунула нос в мазь.

– О-о-о! – закатив глаза, пропела она. – Какой запах!

– Чем же пахнет? – удивилась Нюся.

– Па-по-рот-ни-ком, - смакуя каждый слог, ответила Кикимора.

– Папоротник она любит больше всего, - прошептала Глафира. – Как увидит, от удовольствия млеет.

– Надо было по дороге набрать, – вздохнула Нюся.

Тем временем Шишига занялась леченьем. Не снимая платья, она мазала спину и крякала от удовольствия. Такого девочка ещё не видала.

– Ты бы мазь на тело намазала, – посоветовала Нюся.

– И не подумаю! На платье лучше.

– Ну, и ладно. Делай, как хочешь.

Девочка оглянулась. Хотелось поесть и отдохнуть.

– Садись на жёлтую кочку, – сказала Шишига. – Она - крепкая.

Усевшись на кочку, Нюся принялась за еду. Хлеб, сало, варёное яйцо. Вот и наелась вдосталь. Кикимору такой обед не прельщал.

– Нравится мой платок? – спросила она.

– Очень! – ответила Нюся. – Кто тебе подарил?

– Леший. Кто же ещё?

Девочка чуть не поперхнулась.

«Ишь, как повернулось! Выходит, куклу мне Леший принёс!»

И тут за спиной появилась Шишига.

– А где твой подарок? – спросила она. – Может, кукла?

– Нет! – воскликнула Нюся. – Глафиру тебе не отдам!

– Э, я так не играю, – надулась Шишига. – Пока не будет подарка, тебя не отпущу. Даже не надейся!

Нюся разволновалась.

– Свяжи ей шаль из тумана, – подсказала Глафира.

– Точно! – обрадовалась девочка и достала крючок.

Шишига оживилась. Вытянув из клубка нитку, Нюся связала цепочку, сделала из неё круг и начала вязать узоры. Кикимора сидела рядом и благоухала тиной.

– Ловко ты вяжешь, детка! – похвалила она.

– Бабушка научила.

Девочка связала пару рядов и добавила:

– И к тебе она просила зайти. Сказала, что много знаешь и помочь сможешь.

Кикимора вся засветилась. Видимо, похвалу она любила.

– В чём же помочь?

Не прерывая вязанья, Нюся рассказала о себе, пропавших родителях и о подземном царстве.

– Вот так, история, - сказала Шишига.

Она взглянула на шаль и спрыгнула с кочки.

– Так и быть, помогу. Не уходи до заката.

Прыгая с кочки на кочку, Кикимора понеслась по болоту. Нюся продолжала вязать. Петелька за петелькой, ряд за рядом, вот уж и шаль готова. Солнце село в болото, и тут же проснулись лягушки. Они закричали так громко, что Нюся зажала уши. На кочке появилась Шишига. Она протянула мешочек.

– Будешь в подземном царстве, покажешь мешок Чуху. Скажешь: «Мешочек – непростой. Он с изумрудами». Только в лапы ему не давай. Проси, чтобы свёл к карлику. Там развяжешь мешок, а сама беги.

Нюся поблагодарила и протянула шаль, связанную из тумана. Кикимора расплылась в улыбке.

– Ох, хороший подарок! И холодит, и греет.

– Прощай, бабка Шишига!

Нюся подняла клубок. Он стал маленьким – с кулачок.

– Веди к серебристой ели.

Клубок поскакал по кочкам, девочка пошла за ним. Ноги хлестала осока, ветки цеплялись за юбку. Жутко, темно, сыро! И тут проснулась луна. Она встала над лесом, и бледное сияние понеслось по деревьям. Клубок остановился, и Нюся села у ближайшей ели.

– Ух! – только и сказала она.

Ёлка опустила лапу и закрыла девочку от посторонних глаз.

– Баю-баю-баиньки, - заскрипела ель. – Спят в лесу все заиньки. Спят в ромашке светлячки, в паутинке - паучки.

Нюся заснула мгновенно. Ель пела всю ночь, и ни сны, ни лесные звери девочку не тревожили.

Нюся проснулась оттого, что на неё кто-то смотрел. Ёлка подняла лапы, и солнечные лучи шныряли по сухим иголкам. Открыв глаза, Нюся увидела старика. Тот сидел под ёлкой и с аппетитом ел шишки.

– Шёл, нашёл, потерял, – сказал старик.

– Что нашёл-потерял? – спросила Нюся.

– Тебя.

Старик выплюнул жука и улыбнулся.

– Не узнала?

– Нет. По-моему, мы не встречались.

– Не угадала!

Старик закружился на месте и громко закричал:

– У-у-у-у!

Птицы замолкли, ель тяжело вздохнула.

«Странный какой-то, - подумала Нюся. – Шишки ест, глаза горят».

Страха у девочки не было. Может, потому, что ярко светило солнце, а может, к чудесам привыкла. Старик остановился. Рыжий тулуп, старая шапка, нелепые башмаки на ногах.

«Так это же дед, который куклу отдал! – ахнула Нюся. – Выходит, Леший!»

– Так и есть, – сказал старик и полез вверх по дереву.

– Не бойся, – прошептала Глафира. – Хорошего человека он не обидит.

– Не обижу, – подтвердил старик.

Он уже стоял у ёлки, и опять в прежнем виде. Красная рубаха, кушак, синие шаровары.

– Кикимора тебя хвалила, - сказал Леший. – Теперь и меня уважь. Авось пригожусь.

Леший подмигнул и звонко рассмеялся.

– Может, тебе носки связать? – спросила Нюся.

Девочка поражалась самой себе. Сидит под ёлкой, с Лешим разговаривает, и не боится. Ну, нисколечко!

– Зачем мне носки? – хохотнул Леший. – И без них тепло.

«Весёлый какой! И совсем нестрашный».

– Тогда свяжу шарф.

Посмотрев на клубок, Нюся прикинула, сколько осталось ниток.

– И шарф мне не нужен. К тому же, из тумана.

Леший потёр руки и, хитро взглянув на девочку, сказал:

– Лучше загадай мне загадки.

Такой просьбы Нюся не ожидала.

– Загадки? – переспросила она.

– Ну, да. Если не отгадаю, то помогу.

– А если отгадаешь?

Леший развёл руками и присвистнул.

– Тогда не помогу.

– Ладно, – согласилась Нюся.

Леший уселся под ёлку и от нетерпения стал чесать бороду. Да так яростно, будто в ней блохи бегали.

– Сколько тебе нужно загадок?

– Давай три, – ответил Леший. – Если две не отгадаю, кое-что подарю.

Нюся взглянула на Глафиру. Кукла словно онемела. Видно, с Лешим связываться не хотела. Или не могла.

– Уговор, так уговор, – сказала девочка. – Слушай загадку: «Все меня топчут, а я всё лучше».

Леший вскочил на ноги и забегал кругами.

– Топчут, – бормотал он. – А я всё лучше. Что же это такое?

Он посматривал по сторонам и всё бормотал. Наконец, остановился.

– Тропинка! – крикнул он.

Нюся поникла головой.

– Правильно, – чуть слышно сказала она.

– Ого-го-го! – заорал Леший. – Я отгадал!

– Слушай вторую: «На деревья, на кусты с неба падают цветы. Белые, пушистые, только не душистые».

Леший притопнул лаптем и выпалил:

– Тополиный пух!

– Не угадал! – обрадовалась Нюся. – Пух с неба не падает.

– И, правда, – пригорюнился Леший. – А что же падает?

– Снег!

Леший схватился за голову.

– О-хо-хо! Снег! Слышал про него, однако не видел.

– Не видел снега? – удивилась девочка. – Но почему?

– Зимой я под землю ухожу, – неохотно признался Леший.

У старика был такой вид, что Нюсе хотелось подойти и погладить его по голове. Однако она не решилась. Леший есть Леший! Погладишь, а он возьми, и прихлопнет.

«Задам ещё одну зимнюю загадку, - подумала девочка. - Видно, о зиме Леший мало что знает».

– Слушай дальше: «Растет она вниз головой. Не летом растет, а зимой. Но солнце ее припечет - заплачет она и умрет».

– Ишь, как завернула! – возмутился Леший. – Откуда мне знать, что зимой растёт?

Нюся топнула ногой. Видно, и сама в раж вошла.

– Какие хочу, такие загадки и загадываю!

– Чую, мне битым быть, – закручинился Леший.

Он сорвался с места и понёсся по лесу. Вслед за ним полетел ветер. Деревья закачались, посыпались сухие ветки, птицы попряталась в гнёзда. Сколько Леший носился, трудно сказать. Вернувшись, он сел на землю и зарычал:

– Не знаю ответа!!!

– Это – сосулька! – воскликнула Нюся. – Я победила!

– Эх, твоя взяла!

Леший полез в кафтан и вытащил перо. Чёрно-белое, пушистое – оно было таким красивым, что Нюся зажмурилась.

– Это - волшебное перо, – вздохнув, сказал Леший. – С ним можно выйти из подземного царства.

– Где ты его нашёл?

Леший поднял голову и показал на дупло.

– Там, – коротко сказал он.

И тут Нюся увидела, что стоит под серебристой елью.

– Спасибо тебе! – крикнула девочка.

От радости она чуть не прыгала. Волшебное перо у неё в руках! А Леший, наоборот, загрустил.

– Ну, я пошёл, – сказал он.

– Возьми хлебушка, – сказала Нюся. – Больше у меня ничего нет.

– Ой, уважила! – обрадовался Леший.

Он схватил хлеб и тут же исчез. И сразу заговорила Глафира.

– Ты, Нюся - молодец! Всё правильно делаешь.

Девочка приподняла куклу и спросила:

– Откуда он тебя взял?

У Глафиры не дрогнула даже бровь. Она смотрела на Нюсю и молчала.

Нюся бродила по лесу целый день. То ли её Леший кружил, то ли дорога была неблизкой. Клубок всё бежал и бежал - наконец, он остановился. Большая поляна, пенёк, рядом гриб-боровик. В том, что перед ней Чух, Нюся не сомневалась. Весной в лесу боровики не растут.

Старичок, казалось, кого-то ждал. Он озирался, теребил бороду, притоптывал от нетерпения. Нюся глубоко вздохнула и, набравшись смелости, подошла к пеньку.

– В прятки мне играть недосуг, – сказала она. – Веди сразу в подземное царство.

– Эка, какая шустрая! – задребезжал гриб-боровик. – Так тебя и послушал!

– Смотри, Чух! Как бы тебе хуже не было!

Старичок аж подпрыгнул.

«Откуда моё имя знает?» – разволновался он.

Нюся встряхнула мешочек с камнями. Послышался перезвон.

– Что там? – насторожился гриб-боровик.

– Изумруды, – сказала Нюся.

– Где ты их взяла?

– Ишь, какой любопытный! Веди к карлику, там скажу.

Старик снял шляпу и почесал голову.

– Откуда про подземное царство узнала?

– Леший сказал.

Гриб-боровик был озадачен. Странная девочка! Всё у неё не так! Ни беготни, ни пряток, ни обмана – подошла и говорит: «Веди меня в подземное царство!» А Леший каков! Обещал не болтать, а девчонке всё выложил.

Нюся села на пень. Ноги предательски дрожали, сердце ухало, во рту пересохло. Страшно! Девочка смотрела на старичка-боровичка и пыталась унять дрожь.

«Только бы не заметил!»

И тут вспомнилась бабушка – вернее, её слова: «Главное – не бойся. На всякую беду страха не напасёшься».

«Подумаешь, карлик! – стала себя успокаивать Нюся. – Леший, может, и пострашнее. А я с ним говорила! И с карликом поговорю. Подарю ему камни, он и подобреет».

Чух в это время прикидывал, что да как.

– Ладно, - наконец, сказал он. – К карлику я отведу. Только от меня ни на шаг!

Нюся встала с пенька и, прижав к себе куклу, подошла к старичку. Тот нажал на сучок, и девочка полетела вниз.

Непроглядная ночь, сырость, тишина. Не та, что на болоте, а тёмная, липкая. Казалось, со всех сторон тянутся невидимые руки - они цепляются, пытаются поймать. Однако, как ни странно, Нюся не боялась.

Старик летел рядом. Он крепко держал девочку и как-то странно посвистывал. Вдруг Нюся почувствовала, что рука старика изменилась. Она покрылась волосками, стала холодной и твёрдой. Девочка вздрогнула от отвращения.

«Паук!»

– Испугалась? – злорадно спросил старик, и в это время они приземлились.

Гнилушки освещали широкую яму, от неё разбегались поземные ходы. Перед Нюсей стоял не паук – паучище! Большой, с бородавками на брюхе – он глядел на девочку восемью глазами.

– А теперь страшно? – сиплым голосом спросил Чух.

– Нет, – ответила Нюся. – Противно!

Такого ответа Чух не ожидал. Он развернулся и, быстро перебирая ногами, побежал по одному из проходов. Нюся побежала за ним. На стенах прохода висела плесень, под ногами хлюпала вода, гнилушки еле светились.

«Мерзость! – поморщилась Нюся. - Как же здесь можно жить?»

Наконец, показалась дверь. Из-под неё пробивался свет. Чух почтительно постучал.

– Заходи! – послышался тонкий голос.

Паук открыл дверь, и Нюся увидела карлика. Плешивый, с большим ртом – он походил на лягушку. На бледном лице выделялись круглые глаза. Они были совершенно бесцветны.

– Кого привёл? – визгливо спросил карлик.

Он шмыгнул за сундук, и, если бы не хохолок на голове, его не было бы видно.

– Девчонка принесла изумруды, – просипел Чух.

Карлик выскочил из-за сундука, и длинные руки потянулись к девочке.

– Изумруды! – прошептал карлик. – Где они?

Нюся достала мешочек и подошла к столу. Его освещала свеча.

– Смотри! – сказала девочка.

Переливчатый звон наполнил каморку жизнью. Нюсе стало легче дышать. Карлик задрожал от нетерпения, и его глаза приобрели осмысленное выражение.

– Покажи камни!

Чух подошёл к столу и толкнул Нюсю в плечо.

– Развязывай поживей!

Девочка потянула шнурок и бросилась в открытую дверь. Она услышала шипение, крики, проклятия, визг. Казалось, за спиной началось сраженье. Сотни разбуженных змей с одной стороны, карлик с пауком – с другой. Девочка мчалась со всех ног.

«Подальше отсюда, - стучало сердце. – Скорей, скорей!»

И тут что-то прогрохотало. Да так громко, что сердце упало в пятки. Нюся обернулась. Стены прохода зашатались, и с потолка посыпались камни.

– Беги! – закричала Глафира.

Нюся подпрыгнула и ринулась вперёд. Она неслась, не разбирая дороги. Камни падали, сталкивались, катились, но всё это было за спиной. Впереди камнепада не было. Завернув в широкий проход, девочка остановилась.

– Ух! – сказала она.

Вдруг земля под ногами зашаталась, и Нюся полетела в пропасть.

«Опять вниз!» - только и подумала девочка.

Однако полёт был коротким. Нюся упала на сухую траву и тут же открыла глаза. Большая пещера была заполнена лежаками. В тусклом свете гнилушек можно было различить множество силуэтов. Большие и маленькие, носатые и безносые, ушастые и безухие – они сбились в кучу и с испугом смотрели на девочку.

– Наконец-то! – воскликнула Глафира.

– Мы где? – спросила Нюся.

– Там, где надо, – ответила кукла. – Открой пошире глаза.

Нюся так и сделала. И что же она увидела? Силуэты превратились в людей, птиц и зверей. И тут девочка поняла: она попала к рабам. Видимо, здесь они отдыхали, отсюда шли на работу.

– Мама!!! – крикнула Нюся. – Мамочка!

Живая куча раскололась пополам, и Нюся увидела мать. Та бежала к девочке, а за ней шёл отец. Что тут началось! Объятия, слёзы, вопросы! А главное – радость!

Радость заполнила пещеру, и та стала светлей. Люди целовали девочку, птицы садились ей на плечо, белки и зайцы кружились в хороводе.

– Свободны, свободны, свободны! – кричали все.

– Это так, – сказал старый ворон. - Но как нам выйти?

– С волшебным пером, – ответила Нюся.

Она полезла под кофту и вытащила узелок. Развязав тряпицу, девочка схватила перо и подняла его над собой. Перо засветилось всеми цветами радуги.

– Какая красота! – охнула матушка. – Перо волшебной птицы!

– Чудо-перо, выведи нас на белый свет! – воскликнула Нюся.

Только она сказала эти слова, как земля расступилась. Да-да! Толщи земли раздвинулись, и подземные обитатели увидели небо.

– Ура!!! – закричали они.

На небе показалось облако. Оно зависло над гигантской воронкой и резко пошло вниз. Как только облако погрузилось в пещеру, несчастные рабы стали выскакивать из-под земли один за другим. В воздух поднимались люди, белки, зайцы, вороны – словом, все те, кто томился в подземном царстве. Последними вылетели Нюся и её родители. Они взялись за руки и закружились от радости.

Как же легко дышать! Какое яркое небо! И зелень, и солнце, и цветы! А главное - все на свободе! Лесную поляну заполнили радостные крики людей, цоканье белок, чириканье птиц, и только Нюся хмурила брови. Девочку тревожили вопросы.

– Кто сделал куклу Глафиру? – наконец, спросила она.

– Я, - ответила мать.

Нюся потеряла дар речи.

– А что тут такого? – улыбнулась мать. – Иголки всегда со мной. Тряпочки для куклы я вырезала из сарафана. Затем вышила глазки, набила пухом живот….

– Но Глафира – непростая кукла! – перебила Нюся.– Она может говорить!

– Видимо, жизнь Глафире вдохнула волшебная птица, – сказал отец.

– Птица прилетала в пещеру?

– Было такое. Может, специально прилетала, может, на сучок наступила. Так или иначе, но мы её видели.

– Будто солнце в пещеру спустилось, – добавила мать.

– Это верно, – согласился отец. – А потом птица пропала. Говорят, после драки с Чухом.

– Он ей и поранил крыло, – предположила Нюся.

– Видимо, так.

Итак, кое-что прояснилось, однако вопросы остались.

– Но Глафиру мне передал Леший, – сказала Нюся. – Откуда у него кукла?

– Я ему отдала, – ответила мать.

Нюся опустилась на траву. Час от часу не легче!

– Леший не раз заходил в подземное царство, – продолжила мать. – То пауком прикинется, то змеёй проползёт. Вот и ко мне заглянул. В тот день я мыла горный хрусталь. Слово за слово, мы и разговорились. Я поведала о нашем горе, а Леший обещал помочь.

«Отдай куклу, – сказал Леший. – Я её передам твоей дочери».

«Возьми, - ответила я. – Пусть обо мне будет память».

«Я не о том! Дочь вас может освободить!»

«Откуда ты знаешь?»

«Заморская птица сказала»

– А почему Леший решил нам помочь? – спросила Нюся.

– Видно, знахарка Агафья приглянулась, – усмехнулся отец.

– Знаю-знаю! – воскликнула девочка. – Леший ответил бабушке добром на добро. Ведь она и зверей лечит, и птицам помогает. Даже Шишиге мазь сделала.

– Это верно, - согласился отец. – Не зря говорят: «Кто доброе творит, тому зло не вредит».

Дата добавления: 2015-10-02