Философия Хайдеггера - как поиск дома бытия

Хайдеггер пытался найти такой язык философии, который бы стал домом бытия.

Мысль, которая рефреном проходит через его философию, заключается в том, что чтобы человек не делал он уже в существующем мире и с самого начала обнаруживает себя вошедшим в круг непотаенного, т.е. таких истин, которые уже есть, которые уже существуют в бытии.

Чтобы видеть вещи нужен свет, но важно увидеть именно сам свет. Человек не может сделать это волевым усилием, а лишь в минуты озарения. Но Онтология и есть слово о том, что всегда уже есть, прежде чем человек что-то осознает.

Предметность мира, формируемая наукой, не выражает его сущности. Более того, считает Хайдеггер, приводит к отчуждению человека от бытийственного смысла мира, который не улавливается предметным представлением, но является определяю-щим: в человек, в мире, в языке. В науке это осознается как кризис оснований и проявляется в эсхатологии.

Но в повседневной жизни нас иногда захватывает сущее в целом, например, в радости от близости с любимым человеком. Еще более отчетливо сущее как таковое захватывает человека в состоянии ужаса. Ужасом приоткрывается бездна НИЧТО и человек отшатывается от ничто к сущему в целом. Человеческое присутствие и означает выдвинутость в ничто – отсюда и трансцендирование в бытие. Тоска и ужас – свидетельство способности к трансцендированию, к выхождению за пределы конкретных видов бытия сущего.

Это выхождение к целостности сущего, к свету бытия проявляет истинную суть человека, но привести к пониманию бытия может только мысль, которая тождественна бытию. И это мысль сердца, а не представляющая мысль. Эта мысль дает бытию слово; в этом смысле язык – дом бытия, а мыслители и поэты его хранители. Сохраняя его они открывают бытие, давая ему слово.

Современная философия, считает Хайдеггер, умирает, превращаясь в эмпирическую науку, но она может выжить, если совершит поворот к бытийственной (мыслящей) мысли.

Доступными для нас вещи делает проясненность, но бытие и есть открытость. И только мысль через речь дает слово бытию, слово выступает в просвете бытия. То есть язык открывает то пространство, в котором и открывается бытие. Это соответствие человека бытию дается в мысли, но эта мысль поэтическая. В поэзии мы достигаем конечного понимания меры.

Язык, поэтому, не просто выражение (мысли, чувства, желания) – это исходное измерение, внутри которого человек только и может отозваться на зов бытия и через эту отзывчивость принадлежать бытию. Сказать – значит показать, дать увидеть мир в его истине, но присутствие мира в языке требует человека. Мир требует человека для своего явления, а человек требует мира, иначе как в целом мира он себя не узнает. Поэтому язык дом бытия, в языке мы слышим его голос. Благодаря голосу трансцендентности мы присутствуем в мире.

Но современный технократизированный мир лишает человека бытийственности.

А человек должен жить поэтически, сохраняя человеческий облик, человеческий образ жизни, знак которому четырехугольник: ЗЕМЛЯ, НЕБО, БОЖЕСТВЕННОЕ и СМЕРТНОЕ. Жить поэтически, значит жить в простоте этого четырехугольника: в спасении земли, в восприятии неба, в ожидании божественного, в провожании смертного. Четверица и есть сам мир, а не его образ в человеческом сознании. В собирании этих взаимопокоящихся вещей в единое и есть сущность бытия.

Дата добавления: 2015-10-02