Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

П. Философский фольклор. Афоризм, диалог и система как литературные формы философской мысли

XXXVI. Образование индивидуально-типического фантасма у историков древности | XXXVII. Критические приемы проверки у современного историка | XXXVIII. Процесс перевоплощаемости у историка | XXXIX. Другие черты, отличающие историка-ученого от историка-художника | XL. Анализ подделок исторического фантасма | XLI. Художественное произведение как ценный исторический документ | XLIII. Три тенденции в процессе образования исторического понятия | XLIV. Синтетический вывод | XLVI. Закон непрерывности. Активность внимания | XLVIII. Индукция объема и индукция содержания |


Читайте также:
  1. BI-платформы
  2. III. Объем дисциплины, формы текущего и промежуточного
  3. III. Формы аттестации по программе
  4. III. Формы выпуска.
  5. III. Формы выпуска.
  6. IV. Участники и система проведения
  7. Sergejh Мои мысли о ДНК тоналя

Зачатки литературных форм, в которых проявляется философская изобретательность, нужно искать в изречениях, пословицах и загадках. Здесь имеется то, что можно было бы назвать философским фольклором. Любопытно, что Гегель относится к "народной мудрости" с высокомерным пренебрежением ("Phaenomenologie", S. 553): "In ruhigem Bette des gesunden Menschenverstandes gibt das naturliche Philosophieren eine Rhetorik trivialer Wahrheiten zum besten" ("на покойном ложе здравого человеческого смысла естественное философствование в лучшем случае дает риторику тривиальных истин").

Совершенно иначе смотрит на дело Платон (см. Eugen Grunwald: "Sprichworter und sprichwortliche Redensarten bei Plato", 1893). В своих творениях он широко пользуется пословицами, ценя остроту и глубину многих из них. У него упоминаются пословицы, относящиеся к сказаниям, религии, истории, географии, домашней и общественной жизни, играм, ремеслам, философии, театру и животным. В курсах истории философии ограничиваются обыкновенно указанием на изречения "семи мудрецов", объединенные позднее в семистишье. Между тем народные пословицы и загадки вообще представляют большой интерес вовсе не


как форма "естественного философствования", но как почва, на которой зародилась простейшая форма философского изобретения — афоризм. Центр тяжести в народной пословице лежит не в теоретическом, познавательном содержании, но в ее отношении к практическим интересам жизни. Превращение пословицы в философский афоризм осуществляется тогда, когда центр тяжести в духовных интересах перемещается из области практической в область теоретическую. Это положение можно иллюстрировать на Анаксимене. У греков была пословица, имеющаяся и в "Пословицах русского народа" Даля: "Из того же рта и тепло и холодно". Ее смысл метафорический: она указывает на то, что тот же человек может проявлять прямо противоположные свойства. Между тем Анаксимен обращает внимание на физический факт и дает ему толкование в духе своей механической теории: тепло есть разрежение — маносис, а холод — сгущение — пикносис, толкование, на ложность которого в применении к этой пословице указывал уже Аристотель, но толкование, порожденное чисто теоретическим научным интересом. Загадка о вшах (вроде нашей о соплях — "мужик на землю бросает, а барин в карман собирает"), изобретенная греками для потехи, дает повод Гераклиту к следующему меланхолическому размышлению: "Люди обманываются относительно познания видимых вещей, подобно Гомеру, который был мудрее всех эллинов, взятых вместе. Ведь его одурачили дети, убивавшие вшей, сказав: все то, что мы увидели и поймали, мы выкинули, а то, чего мы не увидели и не поймали, то носим" (fr. 56). Подобным же образом Малебранш пользуется тою же загадкою в "De la recherche de la verite" (кн. VI, гл. 7) с научно-психологическою целью: так в вопросе, который служанки нередко предлагают детям. "Видела я,

— говорят они, — охотников или рыболовов, которые то, чего не
поймали, носили, а то, что поймали, бросали в воду". По Малебраншу,
слушатель здесь сбивается с толку тем, что внимание его направляется
на слово рыболовы, и именно это затрудняет разгадку (к загадке мы еще
вернемся в V главе).

Среди пословиц русского народа, приводимых у Даля, многие носят в себе зачаток или потенцию для зарождения философской или психологической идеи, того, что станет Логосом на другой ступени развития, недаром в древнейших летописях пословицы иногда называются словами: "Изяслав рече слово то, яко же и переже слышахом: не идет место к голове, но голова к месту" (см. "Введение в историю русской словесности" Владимирова). Вот ряд примеров: "Так" на свете не живет, огонь без дыму не живет, не родит верба груши" — идея причинности {Шопенгауэр: "не дает дуб абрикосов"); "брата родного знаешь, а ума его не знаешь" (Милль в "Логике" приводит именно подобный пример); "как в камне огонь невидим, так и в человеке душа", "сердце без тайности

— пустая грамота" (трудность постижения "чужого я"); "и сей день
не без завтрашнего" (Лейбниц: "Le present est gros de l'avenir"); "за своею
думою и сам не поспеешь" (мысль О. Конта о невозможности самонаб
людения);
"только во сне сдалося, что на свете жилося" (идеалистичес
кое сближение сна и действительности);
"у него из голубятни голуби
улетели" (платоновская метафора в применении к памяти). Как уже
замечено выше, такие сближения нужно делать крайне осторожно, так


как возможно, что в народную душу попадают осколки книжного знания. Так, в последнем примере возможно, что этот образ существовал в греческом и общеевропейском фольклоре до Платона, и Платон воспользовался им; возможно, наконец, случайное совпадение двух самостоятельно возникших образов.

Афоризм является простейшей формой выражения философской мысли, которая особенно характеристична для ее первых шагов. Эта форма преобладает в досократовской философии греков, но и позже она встречается на всем протяжении истории философии. Паскаль, Ларошфуко, Лихтенберг, Киркегор, Ницше являют нам образцы этой формы. Позади, в глубине веков зачаточной философской мысли, как и поэтическому сюжету, предшествует образ, метафора, в которой смутно антиципируется философская идея. Так, древняя вывеска, изображающая весы в равновесии, намекала на идею скептической изостении, т. е. равновесия доводов за и против той же мысли, к этой идее скептиков примыкает пари Паскаля, идее пари Паскаля родственна идея 4-й антиномии Канта (см. том I, стр. 104) и т. д.

Другая форма философского изобретения, которой положил начало Сократ своим эротематическим способом развития мысли, нашла себе непревзойденное выражение в творчестве Платона. Это диалог. Здесь философская идея дана не в форме тезиса, но в антитетическом виде. Мысль диалектически раздваивается, и проблема освещается в высказываниях двух (или более) индивидуумов. Эта форма изобретения также проходит через всю историю философии: Лукиан, Джордано Бруно, Малебранш, Беркли, Дидро, Вольтер, Юм, Шеллинг, Ренан, Вл. Соловьев и др.

Третья, и последняя, форма философского изобретения — это система, где проблема поставлена, внутренние противоречия вскрыты, и ей найдено определенное решение в наукообразной форме. Основателем такого типа философского изобретения является Аристотель и, вероятно, Демокрит. Так, например, приступая к исследованию какого-нибудь вопроса, Аристотель освещает существующие взгляды ta legomena*, затем критикует их и дает примиряющее все их решение — lysis. Например, Nic. Eth, VII, I, § 5, 1.145, в. 2, о невоздержанности**. Эта систематичность развития мысли была усвоена и схоластикой, где тоже ставится quaestio, разбираются objecta и дается conclusio***. Ритчи (Ritchie) в статье "Philosophy and the study of philosophers" (Mind, 1878) справедливо усматривает здесь предвосхищение диалектического метода изложения Гегеля, а не простой педагогический прием, как думал Швег-лер. Наукообразная систематичность изложения может касаться какой-нибудь отдельной философской проблемы или охватывать все основы философского мировоззрения. Философская система образует упорядоченную совокупность мыслей познавательного или аксиологического (оценочного) характера. Эти мысли или проясняют наше знание, когда выражаются в форме определения понятий, т. е. в виде аналитических суждений, или расширяют его'. Последнее достигается тогда, когда

1 Об этом см. мою диссертацию "Законы мышления и формы познания", 1906, стр. 170.


изобретается новое понятие путем синтетического силлогизма и процессов индукции объема и индукции содержания, а также так называемых внесиллогистических выводов, которые имеются в математике и в логике отношений и которые тоже синтетичны (см. мое исследование "Логика отношений и силлогизм", 1917). Мы рассмотрели внешние формы философского изобретения. Остановимся теперь на его внутренней стороне, на том, в чем оно заключается. Я буду говорить об изобретении в гносеологии (в связи с логикой и метафизикой), психологии и в истории философии.


Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 93 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ГЕНЕЗИС ТВОРЧЕСКОЙ МЫСЛИ I. Три особенности первобытного мышления| III. Эволюция форм познания. Идея пространства в качестве иллюстрации

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.006 сек.)