Казанская лингвистическая школа

Казанская лингвистическая школа – это одно из направлений русского языкознания второй половины XIX века. Казанская лингвистическая школа сложилась в конце 1870-х – начале 1880-х годов в Казанском университете. Два главных ее представителя – И.А. Бодуэн де Куртенэ (Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ (Jan Ignacy Niecisław Baudouin de Courtenay) родился 1 (13) марта 1845 года в семье мелкого польского чиновника в городке Радзымине, недалеко от Варшавы. С детства проявлял способности в области математики, но в 1862 году поступил в Варшавскую Главную школу - так тогда назывался Варшавский университет - на славянское отделение историко-филологического факультета) и Н.В. Крушевский. Поскольку оба были поляками, принято считать Казанскую лингвистическую школу направлением польской науки. Однако существовала она в России, ее представители писали по-русски, а в состав школы входили и русские ученые, ученики И.А. Бодуэна де Куртенэ, прежде всего В.А. Богородицкий (1857–1941). В историю науки Бодуэн вошел как основатель Казанской лингвистической школы. Именно здесь, в Казани, Бодуэну и его ученикам Н.Крушевскому, В.Богородицкому, А.Анастасиеву, С.Буличу и др. пришлось решать те проблемы науки, которые лягут в основу фундамента лингвистики XX века. Именно в Казанском университете родится учение о фонеме, морфеме, синтагме и других структурных элементах языка; здесь будут заложены основы теории словообразования.

Вокруг Бодуэна сложился лингвистический кружок, собиравшийся у него дома по субботам; выступавшие с сообщениями на заседаниях кружка языковеды — Н. В. Крушевский, В. А. Богородицкий, С. К. Булич и другие — излагали содержание новейших зарубежных работ и результаты собственной работы. Крушевский жил в Казани с 1876 года; он слушал лекции Бодуэна де Куртенэ и участвовал в его семинарах, а с 1880 года занимал должность приват-доцента. Он читал курсы по общей и русской фонетике (его курс «Антропофоника» опубликовал в 1893 году В. А. Богородицкий), санскриту, сравнительной грамматике романских языков. Учеником И. А. Бодуэна де Куртенэ был и В. А. Богородицкий. В студенческие годы он занимался русской фонетикой и диалектологией русского языка; читал курсы по фонетике и грамматике русского языка, сравнительной грамматике индоевропейских языков и санскриту, известен также работами по тюркологии (татарскому языкознанию). В «Очерке науки о языке» Н. В. Крушевский, задолго до «Курса общей лингвистики» Ф. де Соссюра, сформулировал определение: «язык есть не что иное, как система знаков». Как и И. А. Бодуэн де Куртенэ,

В. А. Богородицкий в «Курсе грамматики русского языка» предлагает различать физиологию звуков речи и фонетику. Последнюю он определил как изучение грамматически релевантных чередований звуков и изменений чередований. Фонетические свойства звучащей речи были предметом особенного интереса для В. А. Богородицкого. В выпускной работе «Гласные без ударения в общерусском языке» он впервые в мире детально исследовал безударные гласные и отметил ряд связанных с ними явлений: исчезновение гласных перед сонантами (рус. [п^ъл] отно) и появление эпентетических гласных в сочетаниях согласных ([к^ъв] артира). Богородицкий предпринял и первую попытку описания интонации русской речи. Для этой работы он использовал нотную запись. В 1884 году В. А. Богородицкий организовал при Казанском университете первую в России и в мире лабораторию экспериментальной фонетики, где впервые была выработана методика фонетического эксперимента. И. А. Бодуэн де Куртенэ, Н. В. Крушевский и В. А. Богородицкий рассматривали морфологию как учение о словообразовании и словоизменении, включая тем самым словообразование в предмет морфологии.

История русского языкознания знает немало примеров скептического отношения к Казанской лингвистической школе. Еще И.А. Бодуэн де Куртенэ говорил, что “упоминание о “Казанской лингвистической школе” вызывает у некоторых ученых, даже вполне серьезных и безукоризненных, ироническую улыбку…». Действительно, не все ученики Бодуэна одинаково разделяли идеи своего учителя, не все они были равны и по силе научного таланта. Однако не этим определяется факт существования или отсутствия научной школы. Все казанские лингвисты, объединившиеся вокруг И.А. Бодуэна де Куртенэ, в своих воззрениях на язык как предмет науки, методику его изучения, взглядах на структуру языка и отдельные ее элементы, безусловно, едины. Мнение некоторых российских скептиков о том, что у Бодуэна была в Казани не школа, а научный кружок, было “посрамлено” зарубежными учеными, которые высоко оценили научно-организационное “изобретение” Бодуэна де Куртенэ – кружок – как форму научного коллектива единомышленников, оказывающих влияние на развитие науки. Научная концепция Казанской лингвистической школы неоднократно являлась предметом изучения в истории языкознания.

Однако о принципах этой школы лучше всех сказал сам И.А. Бодуэн де Куртенэ. В статье “Лингвистические заметки и афоризмы. По поводу новейших лингвистических трудов В.А.Богородицкого” (1903) он называет следующие принципы КЛШ: 1) строгое

различение звука и буквы; 2) различение фонетической и морфологической делимости слов; 3) различение чисто фонетических (антропофонических), и психических элементов в языке; 4) различение изменений, совершающихся каждый раз в данном состоянии языка, и изменений, совершавшихся в истории; 5) преимущество наблюдений над живым языком; 6) важность анализа и разложения единиц языка на их отличительные признаки; 7) стремление к теоретическим обобщениям, без которых “не мыслима ни одна настоящая наука”. Все эти принципы Казанской лингвистической школы определяют статус ее как действительно научной школы европейской лингвистики того времени.

Казанская лингвистическая школа была общетеоретической школой, представления которой о предмете и методах языкознания создали новую парадигму мировой лингвистической науки. Конечно, в своих изысканиях казанские языковеды опирались на достижения европейской и прежде всего немецкой науки (американская лингвистика была в то время глубоко провинциальной). Отдавая дань сложившейся традиции в отнесении языка к явлениям психического мира, казанские ученые подчеркивали социальную сущность языка, став, таким образом, предшественниками французской и женевской школ социальной лингвистики Антуана Мейе и Фердинанда де Соссюра и положив начало новому направлению в языкознании – социолингвистике, мощно заявившей о себе в науке XX века. Развивая идею о социальной сущности языка, казанские ученые в качестве одного из своих основополагающих принципов считали признание равноправности всех языков. “Нет языков привилегированных, аристократических, все языки заслуживают внимания языковеда и всестороннего изучения – вот лозунг “Казанской лингвистической школы”, – писал Бодуэн де Куртенэ. Верные своим принципам, казанские ученые вели борьбу за необходимость изучения языков местных народов – татар, марийцев, чувашей и др. Бодуэн говорил, что Казанский университет самой историей поставлен в исключительные условия, которых не имеет ни один университет России: он расположен в крае, населенном представителями минимум трех языковых семей – славянской, тюркской и финно-угорской, а потому должен стать центром по изучению языков, культуры, истории народов, носителей этих языков. Он добился восстановления в университете кафедры тюркских и финских языков, добился факультативного преподавания татарского языка (тат. татар теле, татарча, tatar tele, tatarça) в университете для желающих, имел среди своих учеников студентов-татар и активно поддерживал их в учебе.

Казанская лингвистическая школа обогатила мировую науку рядом новых исследовательских методов, в частности, экспериментальным фонетическим методом, методом относительной хронологии языковых явлений, статистическим методом, дав тем самым начало таким разделам языкознания, как экспериментальная фонетика, квантитативная лингвистика и др. Но главное методическое решение ученых КЛШ – это разработка соотношения исторического (диахронического) и описательного (синхронического) изучения языка, языковой статики и динамики. Казанские лингвисты понимали язык как сложную систему разнородных элементов (фонетических, морфологических, синтаксических и др.), которая постоянно изменяется. Одно из главных требований КЛШ – четко различать звук и букву. Тогда это требование было революционным, так как ученые-фонетисты путали эти единицы и говорили о мягких, гласных, шипящих буквах. А эти характеристики относились не к букве, а к звуку. Пока звук и буква смешивались, нельзя было говорить о фонетике как науке. В связи с этим можно смело утверждать, что окончательно фонетика как теоретическая дисциплина была оформлена в работах казанских ученых.

Главное, что сделал Бодуэн де Куртенэ в этой науке – открыл основную фонетическую функциональную единицу, назвав ее фонемой. Фонема стала первой единицей языковой структуры, открытой в Казанском университете. Вслед за ней были открыты и другие единицы системы языка: морфема – основная единица морфологической системы, синтагма – основная единица синтаксической системы и т.д. Фактически все основные языковые единицы были открыты Бодуэном в Казанском университете, и последующим поколениям ученых оставалось только детальное их изучение, что мы и наблюдаем, обращаясь к развитию языкознания XX века.

Второй постулат КЛШ - требование изучать живые языки. Изучались в основном существующие языки, но не их живая речь, а глубокая история. Бодуэн и “казанцы” были историками-диалектиками в науке о языке. Как ученые, они требовали исторически подходить даже к фактам современного языка, т.е. рассматривать их не только как постоянно функционирующие, но и постоянно развивающиеся. С этих позиций они отдавали предпочтение изучению современных языковых фактов, отраженных в живой речи. Кроме теоретической фонетики и фонологии, ими была разработана первая в мировой лингвистике теоретическая концепция словообразования. В чем содержание этой концепции? Учитывая единство и противоположность статического и динамического в языке, при анализе слова с точки зрения словообразования следует различать статико-

морфологический и динамико-морфологический подходы к слову.

Статико-морфологический анализ слова базируется на живых словообразовательных (ассоциативных) связях между словами, имеющих структурно-семантический характер. Производные слова с повторяющимися морфологическими элементами (основами или аффиксами) объединяются в структурные семейства, системы словесных типов, которым соответствуют системы определенных понятий, значений. В структурно оформленном слове необходимо различать два типа значений: генетическое (словообразовательное) светляк – нечто светящееся, и индивидуальное (лексическое), светляк – известное насекомое.

Работы И.А. Бодуэна де Куртенэ и его казанских учеников открывают новый период в истории изучения словообразования – период теоретического осмысления накопленных фактов и выработки методов исследования словообразовательного материала. Представители Казанской лингвистической школы не оставили обобщающего труда по теории словообразования, за исключением большой статьи А.И. Анастасиева “Морфологический анализ слов”. Большие заслуги перед Казанским университетом имеет И.А. Бодуэн де Куртенэ и как строитель университетского образования.

Деятельность представителей Казанской лингвистической школы не пользовалась широкой известностью ни в Российской империи, ни за рубежом. Взгляды И. А. Бодуэна де Куртенэ и его казанских учеников развивались младшими, ставшими маститыми учеными, такими как Г. Х. Ахатов, Л. В. Щерба и другими. Традиции И.А. Бодуэна де Куртенэ и ученых Казанской лингвистической школы изучаются современными казанскими языковедами и остаются для них живым примером служения науке.

Дата добавления: 2015-10-02