Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Мученики-психопаты

Цитируется по книге автора «Человеческий разум». | Желание умереть | Зигмунд Фрейд, Скорбь и меланхолия. Собрание сочинений, т. IV, 1925, Лондон, с. 156. | Э. Джоунс. Концепция здравого смысла. «Эпоха неврастеников», под ред. Самюэля Д. Шмельхаузена, «Фэррер &Райнхарт», 1932. | Франц Александер. Потребность в наказании и инстинкт смерти. «Международный журнал психоанализа», апрель — июль 1929, с. 256. | Глава 4. Краткие выводы | Вступление | Чарльз Бертон Хейз. Св. Франциск Ассизский, исторический очерк д-ра Карла Хейза. с. 137-138, «Братья Мишель Леви», 1864. | А. Клинические исследования мученичества и аскетизма | Абрахам Майерсон. Нервная домохозяйка. «Литтл & Браун», 1920. |


 

Подсознательные мотивы мученичества и аскетизма приобретают более трагические черты и в то же время становятся более очевидными у людей, чьи убеждения или предубеждения одерживают победу над здравым смыслом. В данном случае я веду речь о психопатических проявлениях мученичества и аскетизма. Любой психиатр сталкивался со многими формами хронических отклонений такого рода, в частности с широко распространенным феноменом мессианства, который часто проявляется в попытке самораспятия.

Для большей наглядности считаю необходимым сделать краткий анализ двух наиболее ярких примеров проявления агрессивности, эротизма и стремления к самонаказанию. Затем мы перейдем к рассмотрению типичных характеров людей, которые жили в слишком давние времена и поэтому едва ли могут служить объектом психиатрической диагностики, но поведение которых представляет несомненный интерес для психоаналитика1.

В мои планы не входит анализ поведения исторических персонажей, чьи поступки могут показаться читателю отклонением от нормы в силу их архаичности и несоответствия современным стереотипам.

Пациент К. был вторым из восьми детей, родившихся от союза матери-идеалистки и отца — горького пьяницы. Уже в раннем детстве на него произвели глубокое впечатление рассказы матери о крестных муках Иисуса Христа и геенне огненной.

Несмотря на религиозное воспитание, он не избежал участи многих подростков, которые, как и он, богохульствовали, лгали и не чурались мелких краж. Однако в возрасте шестнадцати лет он становится баптистом и дает обет «вести жизнь благочестивого христианина». С тех пор он регулярно посещал молитвенный дом и принимал активное участие в религиозных бдениях.

Отец пациента основал небольшую фирму и со временем, при участии сыновей, которыми руководил К., расширил производство, так что семья зажила вполне респектабельно. Кое-кто из братьев решил основать собственное дело, и, таким образом, наш будущий пациент стал безраздельным хозяином фирмы, процветавшей за счет его же талантливого руководства и незаурядных предпринимательских способностей.

Занимаясь бизнесом, он не оставил своих религиозных исканий и в возрасте тридцати пяти лет решил, что потратил достаточно времени и сил на приобретение богатства и настала пора посвятить остаток дней своих служению богу. Полный религиозного рвения, он стал поддерживать разные общественные начинания ценой личных усилий и значительных финансовых затрат. Он верил, что именно в этом состоит его служение христианина «во имя Господа и чад Его». Благочестие нашего героя привело к тому, что его бизнес стал процветать как никогда, а это, в свою очередь, потребовало от него новых усилий на почве благотворительности.

В таком возвышенном настроении он был вовлечен в кампанию против того, что он считал профанацией религии. В процессе «борьбы за чистоту рядов» он истратил несколько тысяч долларов. Наконец родственники решили положить конец его расточительности. Но они оказались лицом к лицу с парадоксом: с одной стороны, глава фирмы бросал деньги, и немалые, на ветер (при этом сам жил скромно и обходился самым необходимым), а с другой — его же стараниями дела шли все лучше и лучше. Однако к этому времени его религиозное служение уже приобрело черты фанатизма. Человек на глазах превращался в маньяка. Идея жертвенности стала навязчивой, а психиатрическая экспертиза подтвердила самые мрачные предположения. Родные не смогли поместить его в частную психиатрическую клинику, которую он посчитал для себя непозволительной роскошью, предпочитая лечение в обычной городской больнице. Именно из этого заведения он неоднократно пытался бежать с целью, как он сам обозначил, «быть арестованным и избитым». Во время одной из таких попыток он получил, «что хотел», то есть беглеца избили так, что он был вынужден провести в постели несколько недель.

По окончании курса лечения он снял номер в гостинице, где «распинал себя» в течение трех дней. При этом он жег себе руки и ноги с помощью раскаленного радиатора, проделал в них стигмы и вырезал на лбу крест. Полностью отказавшись от еды и питья, он проводил время в неустанной и страстной молитве.

У него началось заражение крови, перешедшее в гангрену. Несколько пальцев ног пришлось ампутировать, и долгое время он находился в критическом состоянии. По его собственным словам, в то время он чувствовал, что жить истинно по-христиански — значит постоянно себя наказывать, ибо только так бог сможет убедиться в искренности его веры. Таким образом он рассчитывал заслужить вожделенную награду, а именно: любовь чистой прекрасной женщины. Поэтому вполне логично, что он горько раскаивался в постоянных прегрешениях, виня себя за привычку к мастурбации и мысли о порочных женщинах. Нет сомнений в том, что потребность в наказании, спровоцированная чувством собственной никчемности и греховности, стала могущественной силой, подтолкнувшей его к самоистязанию.

Предрасположенность этого пациента к аскетизму принимала самые причудливые формы. Он полностью забросил свой бизнес и отказался от какой бы то ни было деловой активности. Более того, он не хотел принимать деньги, посланные родными, даже когда испытывал крайнюю нужду.

В один прекрасный день он поменялся одеждой с пришлым бродягой и облачился в его лохмотья. Он ходил по морозу босиком, невзирая на непогоду, и отморозил оставшиеся пальцы ног. Его можно было увидеть подолгу голосующим на обочине дороги в Чикаго, куда он стремился, чтобы продолжить свое служение. Помощь предлагалась ему неоднократно, но он всякий раз отказывался, настаивая на том, что должен переносить те же страдания, что его единоверцы. Однажды, путешествуя на машине, он подарил кому-то последний талон на бензин. Когда топливо кончилось, он оставил автомобиль у обочины и, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь пешком. И вот он, одетый в лохмотья и без гроша в кармане, плетется по дороге и неожиданно находит двухдолларовую купюру. Посчитав это за чудо, он решает, что таким образом бог проявляет о нем неустанную заботу, но коль скоро его находка — дар божий, то его следует возвратить богу же. Такой вывод определяет дальнейшую судьбу банкноты, и К. остается ее владельцем лишь до ближайшей церкви.

Как уже говорилось, эротические помыслы пациента были тесно связаны с его религиозными представлениями. По его собственному утверждению, он считал, что с тех пор, как ему исполнилось пять лет, он был самым страстным мужчиной всех времен и народов. Всю свою жизнь он лелеял и разжигал свою любовь и страсть к чистой девушке, образ которой ему навеяли библейские сказания, и готов был терпеть любые страдания и боль, дабы стать достойным этой любви. Он рассуждал о своей жизни, как о симбиозе боли, умиротворения и любви. За годы, предшествующие женитьбе, он неоднократно влюблялся, но при первом признаке того, что отношения вступают в интимную фазу, приходил в состояние паники. Он был просто в ужасе при мысли о том, что называл «прелюбодеянием». И напротив, он испытывал повышенное внимание к девушкам-недотрогам и восхищался их добродетелью.

После очередного эротического сновидения он был настолько подавлен, что поднялся с кровати, наполнил ванну кипятком, лег в нее и получил сильные ожоги. Вспоминая об этом эпизоде, он говорил: «Чем больше я страдал, тем сильнее страсть овладевала моим существом». По его словам, ему не удавалось испытать всю полноту этой безудержной страсти, но «господу ведомо, что наступит день, может быть, и не в этой жизни, когда он, внемля моим молитвам, положит конец мучениям, которые я испытывал всю жизнь, с самого раннего детства».

В рассматриваемом случае динамика развития добровольного мученичества в значительной степени порождена обстоятельствами детского опыта. Благоговение перед матерью и страх перед непредсказуемым отцом навязали ему роль «пай-мальчика», причем эта модель поведения оказалась единственным безопасным способом заслужить любовь и получить эротическое удовлетворение. Такая позиция означает полное неприятие естественных сексуальных проявлений. Страх, смешанный с любовью к своему всемогущему отцу-тирану, в зрелые годы трансформировался в подражание целомудренному поведению матери-святой. (По его собственному признанию, он начал испытывать «страстные чувства» в возрасте пяти лет, то есть приблизительно в тот период, когда, в соответствии с теорией Фрейда, у сына возникает ревность к отцу и желание безраздельно обладать матерью; в то же время эти чувства вступают в противоречие с закономерным страхом перед более физически сильным родителем и желанием устранить это противостояние.) Отождествление себя с другим человеком a priori заложено в самой природе феномена мученичества (так, его мать была Жертвой отца); позднее объект подражания приобрел более отчетливые очертания и воплотился в Иисуса Христа, непозволявшего себе плотских удовольствий. К тому же Иисус — сын куда более могущественного отца. Пациент, чувствуя недостижимость своего идеала, не нашел ничего лучшего, как искупать грех сексуальных фантазий весьма экстравагантными способами. При этом он вновь обращал свой мысленный взор к Христу и испытывал мазохистское удовольствие, подвергая свою плоть «крестным мукам». От обычного мазохиста он отличался тем, что не испытывал нужды в присутствии мучителя, а, скрывая даже от себя самого цель страданий — получение скрытого сексуального удовольствия, — напоминал древних аскетов и мучеников. Агрессивность его поведения отчетливо прослеживается в том, как он относился к своей семье и друзьям, которых вовсе не замечал; в безудержной трате огромных сумм, которые могли бы быть использованы на благо близких, и в болезненном интересе к насилию. Его отношение к женщинам, не разделявшим его ханжескую мораль, также отличалось агрессивностью и непредсказуемостью. Он постоянно ссорился с женой, хотя в ответ на ее тумаки не оказывал никакого сопротивления и молча выносил побои[1].

Более подробный и обстоятельный анализ этого случая приводится в книге Рейдера Нормана «Параноидальное самоистязание». «Журнал Медицинского общества Канзаса», апрель 1936 г., с. 133- 136.

Случай с мистером И. еще более драматичен. Это был утонченный кубинский джентльмен. За два года до того, как были сделаны приведенные ниже наблюдения, произошел эпизод, в дальнейшем оказавший большое влияние на этого человека. Гуляя по улицам Гаваны, он увидел женщину, которая настолько его заинтересовала, что он без раздумий пошел за ней следом и приметил, как она скрылась за дверью одного из домов. В это же время он обратил внимание на разносчика похоронных венков, сидящего со своим товаром во внутреннем дворике. Герой нашего рассказа ощутил некую ассоциативную связь между красавицей и разносчиком цветов и решил, что эти встречи не случайны и имеют символическое значение, которое он определил как выбор между жизнью, воплощенной в незнакомой красавице, и смертью, которую олицетворял разносчик и его мрачный товар. Джентльмен выбрал жизнь и постучал в дверь жилища незнакомки, и, когда ему открыли, счел это благоприятным знамением. Виновница его экзальтации любезно пригласила его войти в комнату. Вскоре он распрощался с хозяйкой и вернулся домой.

Произошедшее буквально потрясло его, и, почувствовав усталость, он прилег отдохнуть. Пораскинув мозгами, он решил, что его «выбор жизни» настолько удачен, что было бы правильным компенсировать его жертвой, предвосхищая праведный гнев господа. Следуя своему замыслу, он убедил себя в необходимости развода с женой, хотя та была прекрасной хозяйкой, нежной любовницей и не помышляла ни о чем, кроме блага своего мужа. Правда, она была бездетна, но он никогда не корил ее за это. Пребывая в размышлениях на эту тему, он не заметил, как его сморил сон, и он проспал вечеринку, на которую собирался вместе с женой. Впрочем, он воспринял этот сон как знак свыше и утвердился в мысли о том, что небеса благословляют его решение.

По прошествии некоторого времени он заметил, что-то изменилось в его отношениях с окружающими; на работе стали происходить всякие неурядицы; он стал получать меньше писем, знакомые порой говорили ему странные вещи. Иными словами, ему показалось, что некая сила, о природе которой он не имеет никакого представления, довлеет над ним. В это же время ему на глаза попадается картина религиозного содержания, которую он воспринимает как знак, поданный ему все теми же неведомыми силами, избравшими именно его исполнителем великой миссии. Его начинают раздражать люди, которых он относит к числу «неженок». Для того чтобы доказать, что не принадлежит к их числу, он принимает на себя руководство фирмой и увольняет всех сотрудников, кроме своего близкого друга. Вскоре он созывает совет директоров компании и объявляет, что решил отменить назначенное заседание, а очередной совет состоится, когда ему заблагорассудится. Последующие дни он находится в крайне угнетенном состоянии духа, грубо и беспардонно ведет себя по отношению к жене, заявляя, что не выносит даже ее присутствия. Дело дошло до того, что он грозит убить ее, если она нарушит его одиночество.

Сейчас, когда пациент вспоминает тот период, ему кажется, что мотивом его поступков было стремление перебраться из своей страны в Соединенные Штаты, причем с весьма конкретной миссией. Отправленный в США для психиатрического лечения, он решил, что облагодетельствует тысячи девушек, которые родят ему миллионы детей, и он станет родоначальником новой человеческой расы. Он был настолько в этом уверен, что вначале пытался приступить к делу сразу по приезде. Когда это ему не удалось, он утешил себя мыслью о том, что пока еще не достоин столь высокой миссии, и возомнил, что право на венец мессии должно быть подтверждено новыми жертвами и лишениями.

Не раздумывая долго, он стал прикладывать к телу зажженные сигареты и в неукротимом стремлении нанести себе как можно более сильное увечье не раз хватался за нож. День и ночь около него дежурила сиделка, которую он успешно обманывал. Притворяясь спящим, он ослаблял ее бдительность и, не проронив ни звука, жег себе руки о трубу парового отопления. Несколько дней кряду он отказывался принимать пищу, хотя раньше был большим любителем поесть. Он устоял даже тогда, когда ему предложили его самые любимые блюда. Все попытки насильственного кормления не увенчались успехом. Пациент отвергал любую пищу, за исключением омерзительной смеси из молока, апельсинового сока, яиц, рыбьего жира, сахара и соли. Однажды его пост затянулся на три месяца, в течение которых он бросил курить, перестал читать книги, танцевать (а он был большим поклонником танцев), смотреть кинофильмы и вообще заниматься какой-либо активной деятельностью. Все это время, облаченный в старую, поношенную одежду, он просидел в одиночестве и молчании, не выходя из комнаты. В ответ на сообщение о смертельной болезни его сестры он сказал, что, отрекшись от всего мира, он отрекается и от сестры. Так же решительно он отказался вернуться к работе, заявив, что отныне никакие мирские дела его не интересуют. Со временем мистер И. становится все более нетерпимым к людям, считая, что они подают ему пример непозволительной слабости, в то время как сами не способны противостоять жизненным невзгодам, и вообще они зря коптят небо. Ему казалось, что, в отличие от всех прочих, он — несгибаемый борец за идеалы и будущий благодетель человечества.

В процессе психиатрического исследования выяснилось, что болезненные отклонения мистера И. были вызваны непрестанной внутренней борьбой с дремавшими гомосексуальными наклонностями. По его собственным словам, во время вышеупомянутого эпизода он предпочел общество прекрасной незнакомки, с усилием отведя взгляд от торговца, надевавшего цветочные гирлянды на шест (возможно, пациент рассматривал шест как фаллический символ). Таким образом, выбор, сделанный в пользу женщины, означал преодоление гомосексуального стремления. После этого эпизода с пациентом и произошла метаморфоза, столь значительная, что оказался затронут глубинный уровень сознания. Подсознательно на борьбу с гомосексуальными импульсами были мобилизованы все силы. Из «своего в доску парня», больше всего любившего праздно слоняться по дому, мистер И. превратился в агрессивного пьяницу, посещавшего публичные дома и налетавшего с кулаками на близких друзей. Позднее, уже находясь на лечении в санатории, он выказывал тревогу и несогласие всякий раз, как предпринимались попытки замены женщин-сиделок на мужчин. Он постоянно убеждал себя в собственном могуществе, противопоставляя себя тем, кого называл «неженками». Такое поведение являлось внешним проявлением установок его сновидений; так, его преследовал сон, где он исполнял женскую роль, а один из его друзей держал в руках длинную палку, намереваясь при ее помощи изнасиловать нашего героя.

В этом случае отчетливо просматриваются все элементы, определяющие картину аскетизма-мученичества. Эротическая составляющая очевидна — за гетеросексуальным фасадом скрывалось желание преодолеть гомосексуальные наклонности. Наличие элемента самоуничижения также не вызывает сомнений. Возможно, агрессивный аспект будет не так очевиден для тех, кто не видел этого пациента воочию. Те же, кто сталкивался с ним в жизни, в полной мере испытали его самодурство и безответственность, непредсказуемость и неудержимую ярость в отношении людей, которых он считал ниже себя. Итак, безусловно, можно утверждать, что пациент являл собой пример аскета и мученика одновременно, с ярко выраженной агрессивностью поведения, проблемами сексуального характера и подчеркнутым, даже вызывающим стремлением к самонаказанию.

 


Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 50 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
См. А. Майерсон. Неврозы у домохозяек. «Медицина и хирургия», март, 1918, а также упомянутую книгу того же автора.| Б. Исторические примеры мученичества и аскетизма

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.008 сек.)