Глава 30. После больницы, где был сделан рентген, а также подлечены несколько синяков и царапин

После больницы, где был сделан рентген, а также подлечены несколько синяков и царапин, Филипп Петье отправился домой. По-дороге, в автомобиле, на заднем сидении, его сопровождал один из заместителей, который услужливо докладывал о положении дел. Сокрушенный Филипп, был будто отрешен от всех его слов, как в прочем и от остального окружающего мира. Практически не моргая, он, уйдя в себя, смотрел в окно на проносящийся мимо вечерний Париж, иногда, будто на автопилоте, кивая головой и задавая дежурные короткие вопросы, угукая в ответ, практически не вникая в слова собеседник.

Находясь в оцепенении, строгий шеф столичного Интерпола размышлял, как действовать дальше, с одной стороны, вариантов и ресурсов для охоты имелось масса, с другой, невозможно абсолютно точно знать, какой именно вариант будет правильным и приведет к беглецам.

Поездка домой быстро закончилась, приведя к красивому элитному дому, расположенному в центре города. Кованные чёрные ворота, верхнюю часть которых украшали изящные заостренные изогнутые вензеля, после нажатия кнопки охранником, который видит на мониторе весь прибывающий и убывающий транспорт, не торопясь открылись, и служебный автомобиль въехал через арку во внутренний двор. Медленно обогнув небольшой, двух ярусный фонтан, выполненный в стиле барокко, машина остановилась у подъезда. Филипп, прежде чем выйди, посмотрел на окна своей квартиры, в них было темно.

«Спят уже, наверное».

Посмотрев на наручные часы, он тяжело вздохнул, обнаружив, что время уже достаточно позднее, а он, за целый день, практически и словом не обмолвился с семьёй.

Выйдя из машины и захлопнув за собою двери, Филипп Петье не проронил не слова, это озадачило и водителя и заместителя, оставшихся внутри. Удивившись, они переглянулись. Обычно их шеф, перед тем как покинуть автомобиль, даёт указания на завтрашний день относительно своих дежурных планов, или хотя бы сообщает время, когда за ним следует заехать. Отсутствие наставлений, насторожило подчинённых, но они не стали лезть с вопросами и уточнениями, каждый из них знал, когда шеф не в духе, его лучше не трогать.

Петье не успел подняться по ступенькам и зайти в парадное, как его служебный автомобиль, развернувшись, скрылся со двора дома.

Крепкий и услужливый охранник открыл дверь. – Добрый вечер месье Петье, - произнёс он.

- И вам добрый, Эмильен, - устало улыбнувшись, в ответ произнес тот.

Войдя в белое мраморное фойе, подпираемое коринфскими колонами, немолодой француз направился к лестнице, а не к лифту, и это не смотря на то, что лифт поднимался прямо в его квартиру.

Сегодня Филиппу захотелось немного пройтись.

Медленно волоча ноги, он, шаркая, поднимался по овальной лестнице, которая расположившись вдоль стены, по спирали шла вверх, нарезая изящные круги. Филипп Петье жил всего лишь на третьем этаже, но путь от входных дверей до квартиры, занимал немало времени и был достаточно утомительным, виной тому служили, высокие, почти четыре метра в высоту потолки, а также широкие лестничные площадки, на которых располагались всего по две квартиры. В доме жило лишь восемь семей, каждой из них, принадлежало целое крыло здания, то есть пол этажа. Эти люди, ценили приватность и индивидуальность превыше всего, поэтому соседи практически между собой не общались, а о шуме и прочих беспокойствах, вообще никто и не вспоминал. Спокойствие, роскошь и комфорт, так можно описать ощущение, возникающее при попадании внутрь дома. Филипп, остановившись у дверей своей квартиры, обернулся. Молча рассматривая внутреннее убранство, он наслаждался умиротворением и надежностью излучаемым домом. Свет от бра висевшей на стене и реагирующей на движение, наконец, погас, и лестничные пролёты, ступеньки, перила, окутались мягкой темнотой, которая слегка прерывалась лучами фонарей, попадающими внутрь с улицы, сквозь огромные, прозрачные, словно воздух окна. Французу всё казалось тогда крайне, тихим и безмятежным, он хотел, чтоб так было вечно. Порой, покой и стабильность, когда твои родные здоровы, сыты, ты занимаешься любимым делом, и есть настоящее счастье, но к хорошему привыкаешь быстро, и уже не замечая того, что есть, люди начинают крутить носом, и лишь после того как потеряют, понимают всю ценность того, что подарила им судьба. Сейчас, стальной Петье осознавал всю хрупкость своего собственного мира как никогда, мира, где главной и самой важной частью, являются его родные и близкие.

Глубоко вздохнув, зрелый француз осмотрелся, обведя взглядом окружающую красоту, достал из кармана ключи и стал ими аккуратно открывать двери. Делал он это так, чтоб шумом щёлкающих замков не разбудить жену и ребёнка. Подобная деликатность говорила о многом, она указывала на то, что даже в мелочах француз готов на многое, дабы ничего не потревожило покой и равновесие его близких.

Петье переступил через порог, и аккуратно захлопнул за собой двери, не включая свет, он торопясь снял обувь и скинул со своих усталых плеч плащ. Соскользнув, изрядно испачкавшаяся после падения на мокрый и грязный асфальт вещь, звеня мелочью и прочей дребеденью находящееся в карманах, повалилась на пол.

Мягко ступая по тёмно-коричневому лакированному паркету из карельской берёзы, мужчина поспешил по длинному тёмному коридору меж белоснежных стен в спальню. Подойдя ближе, он увидел, что дверь туда слегка приоткрыта, и из щели струится слабый свет. Отворив её полностью своей морщинистой рукой, он по-доброму улыбнулся и замер. На широкой кремовой кровати, укрывшись кашемировым одеялом, обнявшись, спали жена и ещё совсем меленькая дочь, Сюзанна. Рядом на полу, лежала большая открытая книга, даже издалека, в ней были заметны яркие причудливые картинки. Это была любимая сказка малышки. Аннет часто читала её перед сном их дочурке, когда та не могла заснуть. Нередко подобный экскурс в мир фантазии и забавных сюжетов, заканчивался крепким сладким сном, для обеих любимых женщин стального француза. Возвращаясь поздно домой, заставая такую умилительную картину, он не торопился разрушать идиллию и будить Сюзанну, чтоб та шла к себе в детскую. Вместо этого он спокойно отправлялся в одну из гостевых спален, благо в огромной квартире их было достаточно, и некому не мешая, тихонько ложился там спать. Прежде чем покинуть свою спальню, он вошел внутрь и поднял с пола книгу, тихо положив её на стол, он сделал несколько шагов к тумбочке, стоящей возле кровати и выключил расположившуюся на ней небольшую лампу, которая окутывала всё вокруг, легким и уютным золотистым светом. Перед тем как лампа погасла, Филипп, запечатлел в своей памяти картинку, спокойно спящих в кровати дочери и жены, эти две персоны являются самыми мощными мотиваторами, во всех его действиях и поступках. Тяжело вздыхая, Петье вышел из комнаты и аккуратно запер за собою дверь. Зашагав по тёмным длинным коридорам, француз задумался. Задумался о том, как тяжело быть отцом маленького ребёнка, когда тебе за шестьдесят, и о том, как тяжело быть мужем, когда разница в возрасте с женой, составляет двадцать-шесть лет. А главное, о том, насколько эта тяжесть делает его счастливым. И как страшно, в одночасье утратить эту сладкую ношу. Француз и подумать не мог, что подобные мысли об утрате и разрушении мира, в котором он живет, когда-то придут в его голову.

В своё время, слепо устремившись вдогонку за своим амбициями и поверив обещаниям звонящего, он сделал выбор. И этот выбор, принес счастье и успех. Таинственный человек, регулярно появляющийся по ту сторону телефонной трубки, сдержал все свои обещания, даже те, которые не одному живому существу казалось выполнить невозможно. Однажды в разговоре, могущественный собеседник, дабы лишний раз убедить Филиппа в правильности принимаемого им решения, сказал, что тот может просить всё, что пожелает, не только материальное, как например деньги, работу, статус, а любые возникающее в фантазии. Филипп, думая, что пускай и обманывается, словно меленький ребёнок, гонящийся за радугой, не сдержался, и рассказал о многих желаниях и мечтах, таящихся у него на сердце.

После того, как он достигнет определённого возраста и положения в обществе, ему хотелось бы, чтоб у него появилась молодая и очень красивая жена, та, была бы будто из книг и фильмов, верная любящая, и безгранично мудрая, и пусть спустя определённое время, успев вдоволь насладится их чувством, свободой и возможностями, у них появиться дочь, маленькая, прекрасная принцесса. Она станет самым лучшим и заключительным аккордом в жизни француза. В конце, он попросил уйти из этого мира глубоким стариком, уверенным, с его женой и дочерью всё будет хорошо и они не в чём, не будут нуждаться. Филипп сказал эти слова будто в воздух, зная, подобное не подвластно человеку, уверенный, что ничего из перечисленного им не сбудется. В ответ, звонящий просто ответил, хорошо, и как всегда положил трубку. Стальной француз, за вереницей жизненных событий, порой крайне опасных, пожалуй, никогда бы и не вспомнил об этом разговоре, если бы не та картинка, которая отпечаталась в его памяти несколько минут назад, его крошка дочь, лежащая в обнимку возле мамы.

Желаемое сбылось, как он и просил, и самое удивительное, примерно в те же сроки, о которых он упоминал. И по сей день, Филипп не мог понять, как так случилось. Едва ли, даже ну очень могущественной особе, коим без сомнения являлся звонящий, удастся реализовать, или хотя бы создать благоприятные обстоятельства, чтоб всё случилось и случилось вовремя. Филипп уверен, в его личных отношениях во главе всего стоял случай, ведь счастье и искреннюю любовь невозможно подделать. Когда-то сомнения и одолевающие вопросы не оставляли в покое, именно поэтому, еще в самом начале, много лет назад, встретив молодую и красивую брюнетку Аннет, которая напоминала яркий солнечный лучик, возникший среди чёрных и однообразных туч, француз, перепроверил всё, касающееся её жизни, от рождения и до момента их встречи. Ничего компрометирующего не найдя, он пошел дальше, и проверил её родных и друзей, к большой радости подозрительного Филиппа, там тоже было чисто. Перед самим собой ему было крайне стыдно, за проявленное недоверие и сомнения в честности и порядочности хорошей и по-настоящему приличной девушки. С тех пор, все совпадения с собственными желаниями, которые были высказаны звонящему, и которые упрямо продолжали сбываться, француз, дабы не портить себе нервы и не терзать душу, списывал на случай и удачу. Прекрасно, что жизнь складывается именно так, как он хотел.

«Просто судьба» говорил он себе, отгоняя лишние мысли.

Так продолжалось достаточно долго, до того момента, когда счастливая Аннет, довольная и сияющая не выбежала из ванной, держа в руках тест на беременность.

«Нам наконец-то удалось» воскликнула она тогда, ведь годы стараний, не приносили никаких результатов. Со временем, после посещения доктора, который сделав УЗИ, торжественно произнёс, у вас будет девочка, иллюзии и надежды на случайность, покинули Филиппа. Неудачный опыт в выяснении чего либо, так или иначе связанного со звонящим, удержал его от очередных проверок, француз знал, это не к чему не приведёт. Тем более, появившееся на свет маленькое счастье, было важней любых подозрений. И если таинственная особа, именующаяся звонящим, имеет хоть малейшее отношения к случившемуся в личной жизни Филиппа, то единственное, что тот может сделать, это сказать ему спасибо. Наверное, правильным было бы, пережив проблемы, возникшие в проекте, просто забыть всё связанное с ним, и наслаждаться тем, чем щедро одарила его судьба и могущественный незнакомец. В таком случае, существование Филиппа в данный момент напоминало бы рай, или, по крайней мере, мыльную оперу, где всё хорошо и сюжет заранее известен. Если бы сейчас стальной француз, мог бы выбирать, то он сто процентов, выбрал бы неведение, словно страус, прячущий свою голову в песок. В его разум, никогда не пришли бы дурные мысли, о потере всего, что у него есть, и сердце его не переполнялось бы страхом и болью.

Однако, молодые и горячие сердца Маркуса и Филиппа, не могли устоять перед собственной совестью и любопытством. Они стали искать и докапываться. Найденная правда их не освободила, а наоборот, сделала на всю жизнь рабами.

Самые светлые и дружеские чувства, испытываемые к Клоду, не дали двум друзьям посвятить его в обнаруженную подноготную проекта, который, увы, оказался совсем не тем, чем все они трое думали. Филипп знал, своим молчанием и внезапным отдалением от Клода, они с Маркусом, делают тому невыносимо больно, но в тот же самый момент, такое отдаление и безмолвие единственны способ защитить друга от правды, правды которая порабощает. Француз постарался хоть как-то защитить себя, оградившись от происходящего, лишь изредка узнавая новости и помогая Маркусу. А вот немец не смог, он загряз в заговорах и тайнах окончательно, будто переселившись в другой мир, полностью изменивший его. Но справедливости ради, надо сказать, что и французский коп, порой посматривал за грань. Происходящее там привлекало и манило практически постоянно, жизнь без этого, была лишь побегом в реальность, состоящую из самообмана, но отнюдь не к правде и свободе.

И вот теперь, спустя годы, шагая по темному ночному коридору своего красивого дома, Филипп Петье осознал то, что порой так манило, находясь за занавесом, само настигло его мир, и пускай все прошедшее время, он обманывал себя, этот самообман был прекрасен. Вполне вероятно, у него теперь осталось всего два дня такого обмана, где он счастлив, и счастливы его жена и ребёнок.

Филипп не мог допустить разрушение этого, практически идеального мира. Если ему представится ещё, хоть один шанс, его рука не дрогнет, и на сей раз, если понадобиться он нажмёт на курок не один, а для абсолютной уверенности четыре раза, и все выстрелы будут только в голову.

Филипп зашел в небольшую гостевую спальню, в темноте он сел на кровать напротив окна и посмотрел на небо. На лице зрелого мужчины, появилась горькая ухмылка.

- Боги маленьких мальчиков, - в сумерках, с болью в душе прошептал он.

- Глупцы.

Неумолимо бегущее время, всё расставило на свои места, и боги, несмотря на возможности и власть, оказались всего лишь пешками, в невероятной интригующей игре.

Филипп постарался перебороть волнующее его мысли и догадки. Он устал, ему необходим был отдых. Пережитая за день тяжесть настигла его, и он практически моментально уснул.

* * *

- Papa, papa…reveiller! - пробудил Филиппа то крепкого сна, звонкий детский голосок.

Пускай француз совсем не хотел вставать, он не злился, суровое морщинистое лицо, расплылось в довольной улыбке. Дверь открылась, и в комнату забежал ангелочек, с чёрными кудряшками и тёмно карими глазами, одетый в розовую пижаму с изображениями героев мультфильмов. Крепко держа в руках мягкого плюшевого единорога, он ловко заскочил на кровать, и что есть силы, обнял Филиппа. Имя этого неуёмного ангела Сюзанна. Вслед за ней, в спальню зашла Аннет, которая, несмотря на ранее время и недавнее пробуждение, выглядела роскошно. Она подошла, и села рядом с мужем и дочерью, на краюшек кровати.

- Во сколько ты вернулся? - спросила она.

Филипп смачно зевнул и потянулся. – Поздно.

Аннет, хитро посмотрела в глаза мужу. – Опять проблемы на работе.

Тот, грустно улыбнувшись, в ответ кивнул головой.

- Ты сейчас опять уедешь на работу и бросишь нас? - жалобно простонала малышка.

Филипп, уже приготовился запускать стандартную речь, применяемую как раз в таких случаях, о том, как ему приходиться тяжело работать, чтоб покупать игрушки и красивые платьица. Но глаза дочери и жены, надеющиеся, что сегодня произойдет чудо и Филипп останется дома, сделали своё дело.

- Давай так, - привстав и опершись о спинку кровати, улыбаясь, произнёс Филипп. – Сегодня я до трёх часов буду дома и уже потом, отправлюсь по делам, ты же, с благородного позволения отца, не пойдёшь в лицей, и всё это время, мы с тобой и с мамой, будем заниматься всем, чем захочешь.

- Ура,- довольно воскликнула Сюзанна, после чего принялась прыгать по кровати.

Проницательная и обворожительная львица Аннет, взяла своего любимого за руку, улыбаясь, они смотрели на, своего неутомимого ангелочка.

- Спасибо, - тихо промолвила Аннет.

Француз не понял. – За что?

- За понимание, почему, я именно с тобой.

Мудрые и красивые слова, грели сердце Филиппа. После них, у него не осталось ни капли сомнения, что он поступил правильно, оставшись с семьёй. Даже, несмотря на то, что усё вокруг незримо рушилось и пылало. И пусть француз терял драгоценные минуты и часы, он чётко и трезво понимал, хорошие и тёплые воспоминания, о первой половине сегодняшнего дня, могут оказаться последними.

Отведенное время, до трёх часов дня…Филипп и его семья прозанимались всякой ненужной, но приятной чушью. Почему-то именно сегодня, глава семейства был крайне добр и снисходительно щедр. Вредная еда, такая как чипсы, конфеты, мороженое, газировка и прочие продукты современной снек индустрии, лились рекой. Семья смотрела мультфильмы, играла в детские игры, которые почему-то казались очень сложными для понимания взрослых, общалась, смеялась, в общем, проводила правильный и приятный день. Но время истекло, Филипп был вынужден покинуть уютное семейное гнездо, дабы сделать всё необходимое, чтоб спустя пару дней, такое чудесное утро, повторилось.

* * *

Филипп, вышел из квартиры, и на лифте спустился в подвал, где находился небольшой гараж, с личными автомобилями жильцов. Ассортиментный ряд выгладил впечатляюще, даже многие именитые выставки позавидовали бы роскошным новинкам. На фоне фантастических по своему дизайну и оснащению автомобилей, французский стальной конь Петье, выглядел скромно, но он, как раз на это и рассчитывал. Пускай его машина не считалась элитной, она была флагманом в линейке французского авто-производителя. За неприметным, тёмно серым цветом кузова, прятался мощный двигатель и комфортный салон, а главное никто не станет обращать внимание и задавать лишние вопросы. А для чиновника находящегося на столь высоком посту, это крайне важно.

Филипп сел в машину, выехав из гаража, он сделал несколько звонков, все они касались пятерых разыскиваемых беглецов. Начальник стращал, накручивая своих подчиненных, чтоб те ещё более внимательно и усердно искали неуловимую четвёрку. Безжалостно запугав своих заместителей и кинув телефон на соседнее сидение, Филипп сосредоточился на дороге, ведущей прочь из города. Давно он уже не ездил этим путем, и думал, уже, наверное, никогда и не придётся. Будет лучше, если то место, со всеми его тайнами и даже человеком, которому оно по-настоящему принадлежит, навсегда останутся за высоким забором, пускай всё связанное с этим местом, навсегда исчезнет. Ничего хорошего оно не принесло, жаль лишь Клода, он повенчался с тем, что там произошло, увы, забрать его оттуда, это всё ровно, что лишить живое существо сердца. Пусть остаётся там навсегда. Филипп и Маркус решили, это наиболее правильный выход, но жизнь решила по-своему. Филипп с тяжёлым сердцем направлялся в мрачное поместье. Он понимал, время остановилось у последней черты, на самом краю обрыва. Интуиция стального француза подсказывала ему, нужно ехать к Клоду и рассказать ему всё, быть может человек, посвятивший жизнь четырем молодыми парнями, сможет подсказать, или даст маленький лучик надежды, видя между строк, то, что не разглядели они с Маркусом.

Филипп так глубоко заблудился в собственных размышлениях и мыслях, что не заметил как выскочил из города, и несколько минут мчался по широкой магистрали. Неожиданный звонок сотового телефона, оторвал француза от размышлений. Он был неожиданным, потому как мало кто знает данный номер, он заблокировал его для определения, подчиненные не звонят, шеф их всегда набирает сам, а семья начинает трезвонить уже ближе к вечеру.

Француз взял телефон и посмотрел на дисплей, номер он узнал сразу, сейчас с этим человеком ему хотелось говорить меньше всего.

Пожилой француз пересилил себя, и нажал зелёную клавишу сенсорного смартфона, нехотя приняв звонок.

- Да, - сказал француз по-русски.

Выслушав собеседника, он ответил.

- Простите,- твёрдо зазвучал его голос. – Теперь, увы, я ничего не могу поделать. У меня нет выбора.

Очередная порция аргументов от человека находящегося с другой стороны телефонного разговора, снова не достигла своей цели.

Филипп глубоко вздохнул. – Это не поможет. Если я этого не сделаю, просто ничего не будет уже иметь смыл. Прощайте.

Положив трубку, стальной коп выключил телефон. От горечи сдавившей сердце, он нажал на педаль газа сильнее.

Миновав все необходимые повороты, и проехав с десяток километров, Филипп наконец-то добрался до полицейского, блокпоста, который означал, что до поместья осталось совсем, немного.

Исполнительный жандарм, заприметив приближающуюся машину, привстал с капота своего служебного автомобиля, и поднял руку вверх, просигнализировав, чтоб тот остановился.

Филипп надменно ухмыльнулся, постепенно замедляясь, он приближался к полисмену так нагло, что остановился практически у его ног.

Тот, возмущённый и злой, ринулся к водительским дверям. Филипп опустил стекло, наигранно печально вздохнув, он медленно повернулся и посмотрел на стоящего рядом блюстителя закона.

Когда молодой парень понял, кто именно сидит за рулём зарвавшегося автомобиля, его так передёрнуло, что с головы чуть не слетела фуражка.

- Приветствую месье Петье, - отдавая честь, произнёс жандарм.

- Расслабься, - сбавил обороты пожилой француз. – Извини, что так нагло подъехал. Надо же как-то развлекаться начальству, - после этих слов, он открыл двери и вышел.

Несколько коллег полисмена, заметили и сразу же узнали фигуру мощного человека представшего пред ними. Спохватившись, они тут же выскочили из своего служебного транспорта, и чуть ли не выстроившись в ряд, отдали честь, знаменитому и суровому начальнику.

- Ну, всё, хватит, - пытался тот расположить к себе подчиненных.

– Вольно, уберите руки, я здесь неофициально.

С облегчением выдохнув, полицейские немного расслабились, и опустили руки.

- Рассказывайте, как тут у вас. Ничего внештатного не происходило?

Полисмены переглянулись. Стоящий рядом с Филиппом командир отряда, как старший по званию, взял на себя ответственность.

- Нет, всё как всегда, несколько неприметных машин, их мы проверили, того кого вы ищите, среди их пассажиров не оказалось.

- Понятно, - разочарованно опустил глаза Филипп. – Как насчет Клода, он давал о себе знать?

- Поэтому поводу тоже никакой информации, - продолжал рапортовать жандарм. – От него уже несколько дней не поступало звонков, но впрочем, ничего удивительного, он у нас отшельник.

Филипп улыбнулся. – Да уж, еще тот затворник.

Преданный жандарм, набравшись уверенности, решил полюбопытствовать. – А вы шеф, какими судьбами здесь?

- Сто лет тут не был, - с ностальгией в голосе ответил Филипп. – Вот, решил проведать старого друга.

Услышав это, подчиненные с пониманием и уважением покивали головой.

- Ладно, буду ехать дальше, - Филипп открыл дверь автомобиля. Уже практически оказавшись внутри, он услышал как один из младших полисменов, неестественно и громко кашлянул, будто желая привлечь к себе внимание.

Пожилой француз и прочие находящиеся на блокпосте люди, с интересом посмотрели на молодого парня.

- Да Фабьен, - обратился к нему командир отряда. – Вы хотели что-то добавить?

Тот, ничего не говоря, несмело приблизился к двум находящимся возле машины начальникам, и одному из них, а именно своему непосредственному командиру, протянул небольшой скомканный кусок белой бумаги. Отдав его, он сделал несколько шагов назад, вернувшись на прежнее место. Командир отряда с любопытством развернул клочок бумаги и прочитал написанное там. – Ах да, - воскликнул он. – Чуть не забыл. Конечно, не думаю, что это имеет какое-то особое значение, однако мы решили, нам следует рассказать вам о случившемся.

Филипп заинтересованно посмотрел на находящуюся в руках записку, а потом и на держащего её жандарма.

- Один из проезжавших здесь, показался весьма любопытным. Он был на дорогом автомобиле, документов у него не было, как он сказал, он оставил их в гостинице. Мы естественно пробили его и автомобиль по базе данных, на розыск и угон, однако документы и криминальная история оказались в порядке.

- И что же именно вас в нём заинтересовало? - не понимал Филипп.

- Лично мне он показался немного нервным. Да и чего вообще делать иностранцу в такой глуши, вдалеке от туристических достопримечательностей.

Филипп, после слов о, иностранце, будто бы включился и ожил.

- В каком смысле иностранцу?

- В прямом, молодой парень был откуда-то из восточной Европы, мне тяжело даются географические названия и имена из тех краёв. Поэтому я переписал его паспортные данные на листок, чтоб в случае чего показать вам.

Жандарм протянул записку Петье, тот взяв её, внимательно посмотрел и прочитал. Каждое слово, обозначение, имя, фамилия и прочее, оказались более чем знакомыми, они были просто выжжены в памяти Петье. Ошарашенный француз, напряженно задышал, на несколько секунд он закрыл глаза, дабы хоть немного внутри успокоится и унять эмоции. Разомкнув веки, он строго посмотрел на своего подчиненного.

– Он был один?!

- Да один! - почувствовав неладное, неуверенно ответил тот.

Филипп взял короткую паузу, немного подумав, он снова обратился к жандарму. – Какой у него автомобиль?

- Чёрный Кадиллак Эскалёйд, внедорожник. Серия и номер у нас в компьютере сохранились, если необходимо, мы можем объявить о перехвате.

Петье не соглашаясь, покачал головой. - Пока не стоит, вы лучше расскажите, может быть, что-то ещё вы мне забыли рассказать, какая-то небольшая, но существенная деталь?

Жандарм, напряженно поспешил покопаться в своей памяти. – Не знаю, можно ли считать это такой деталью, но молодой человек, прежде чем к нам подъехать, остановился на горизонте и пару минут просто стоял, после чего снова двинулся к нам на встречу.

Внезапно ударив по крыше своего автомобиля, сквозь сжатые от отчаяния и от злости зубы Филипп прокричал – Мать его!!!

Испугавшись, подчинённые жандармы нервно переглянулись, они не могли понять, почему их шеф столь зол, и расстроен, хотя внутри догадывались, судя по всему, они допустили какую-то ошибку.

- Дима, Дима, - гневался Петье. – А ты хитрец!

Опытный француз, в считанные секунды задумку беглецов, позволившие им миновать блокпост. Но самое главное, теперь он точно знал, раз уж Дима и остальные парни двигались в том направлении, значит они либо с Маркусом, либо каким-то образом, информация, заложенная в генах, стала доступна парням раньше времени, а значит им известно, кто они на самом деле. Медлить было больше нельзя.

- Снимайте пост, - грубо рявкнул Филипп. – За мной, сирену не включать. Будьте готовы по приказу стрелять на поражение.

Француз вернулся в машину, заведя её, он вдавил педаль газа в пол. Мощный четырех литровый форсированный двигатель взвыл, и из-под колёс полетела грязь вперемешку с пылью. Автомобиль ловко обогнул блокпост, и быстро набирая скорость, стал с каждой секундой удаляться, двигаясь в сторону поместья.

Спохватившись, полицейские запрыгнули в свои машины и отправились вслед за шефом.

Впиваясь пальцами в руль, тот ехал так быстро, как только мог. Посмотрев в зеркало заднего вида, он увидел, как три машины Парижской жандармерии стремительно догоняют его. Авто колона, за считанные минуты преодолела расстояние до заветного съезда, который ведет к старому загадочному дому с парком. Филипп не думал, что именно такие эмоции как страх и в тот же самый момент злоба, приведут его снова в это забытое место. У судьбы оказались свои планы на этот счёт.

Проехав немного по извилистой запущенной дороге, несколько автомобилей остановилась у высоких белых ворот. Пожилой француз, заворожено смотрел на вход в поместье, из которого когда-то спешил сбежать. Его сердце сжалось, будто в чьей-то мозолистой руке, а где-то в районе души застрял нервный постоянно напоминающий о себе, не дающий дышать сгусток, похожий на камень.

- Давай, ты должен, - сказал он себе. Стиснув зубы, он вышел из машины. Подойдя к воротам, он достал из кармана связку ключей, выбрав из большого многообразия один, который был наименее стёсанным, он стал открывать им мощный складской замок. Пока Филипп мучился со сложным механизмом, к нему подбежал командующий отрядом. - Шеф может, нужна помощь?!

- Нет, благодарю, - всхлипывая от напряжения, сказал тот.

- Здесь просто имеется небольшой секрет. Еще немного и проблема будет решена.

- Понятно, - кивнул головой жандарм, после чего решил немного осмотреться.

- А где Кадиллак? - спохватился он.

Филипп еще раз напряг указательный палец и после того как раздался громкий механический щелчок, замок открылся.

- Какой Кадиллак? - автоматически переспросил Филипп.

- Ну, тот самый внедорожник, за которым мы, судя по всему, следуем. Не думаю, что у беглецов есть как и у вас ключ от замка, а значит, если они хотели проникнуть на территорию поместья, им надо было где-то оставить автомобиль. Мне кажется, по логике вещей, он должен находиться тут у ворот.

Пускай слова жандарма, вносили диссонанс в размышления Филиппа о скорой поимке беглецов, он вынужден был согласиться с услышанными доводами.

- Хотя смотрите, - снова привлёк к себе внимание командир отряда, указывая пальцем на размокшую землю, находящуюся возле дороги под деревьями. - Следы от шин.

Филипп подошёл ближе, и присел на корточки возле отпечатка.

– Глубокие, и а сам рисунок протектора характерный.

- Да сер, - приблизился к начальнику жандарм. - Судя по всему, тяжёлый крупный внедорожник. Как раз такой, как мы и ищем. Но если его нет, может они уехали?

Встав, Филипп хитро посмотрел в глаза своему подчиненному.

– Не стоит недооценивать наших беглецов, и что немаловажно, принимать всё связанное с ними за чистую монету.

Будто по команде, после того как суровый коп, поделился своими секретами относительно разыскиваемых им парней, из-за высокого забора, на достаточно большой высоте, показались клубы чёрного дыма. Шли они откуда-то с территории поместья. Заподозрив неладное, глаза жандарма наполнились удивлением и настороженностью. Заметив это, Филипп тут же обернулся и посмотрел на небо.

- О Господи, - прошептал он. – Клод…- Подобной реакции, от стального Петье, не ожидал никто, наверное, он и сам от себя её не ожидал. Такими люди становятся, когда они на пределе, и готовы на всё, чтоб защитить тех, кого любят.

Пожилой француз, истерично сорвался с места и подбежал к воротам, скинув замок на землю, схватившись двумя руками за край, он стал их открывать. Ворота не поддавались. Песок, опавшие листья и ветки, которые из-за продолжающихся последние несколько дней ливней, смешивались и накапливались возле ворот, не давали возможности сдвинуть преграду, даже на десяток сантиметров.

Заметив такую острую и в какой-то степени нервную реакцию шефа, полисмены по выскакивали из своих машин, и стали ему помогать в сражении с непослушным металлом. Дабы ускорить процесс, командующий жандармами, поднял с земли, лежащую рядом крепкую дубовую ветку, и вонзив в просвет меж дверями, потянул за неё двумя руками сколько есть сил. Поняв задумку, остальные полицейские также налегли. Раздался металлический скрежет не смазанных деталей, и ворота сгребая с земли грязь, сдвинулись с места.

- Еще немного, - сдавленным голосом командовал Филипп.

Полисмены стали ритмично раскачивать ворота, после нескольких дружных толчков, ворота были достаточно открыты для проезда машин.

- Всё хватит! Поехали! - крикнул Филипп. Сев в машину, он стремительно ворвался на территорию поместья. Остальные полицейские старались не отставать, так как они никогда не преступали границ загадочного места. Со слов Филиппа и Клода они знают, что человеку, впервые оказавшемуся среди здешних переплетенных дорог, аллей и тропинок, очень легко заблудится.

Едущие вслед за автомобилем шефа полисмены, с изумлением смотрели по сторонам. Максимальное, что их взору было доступно до настоящего момента, это лишь белые ворота, у которых они оставляли по заказу Клода провизию. Теперь же, недосягаемая тайна и загадка открылась. Она без сомнения поражала, мистической красотой и одновременно бесцветным упадком. Петье, дергая из стороны в сторону рычаг коробки передач, выжимая сцепление и вдавливая педаль газа в пол, набирая огромную скорость, буквально на грани фола несся сквозь увядшие сады и аллеи. Весящим на хвосте полисменам, казалось, ещё совсем немного и автомобиль с их шефом, не удержится на дороге и врежется в какое-нибудь дерево. Увы, подчинённые строгого Петьё, не могли заглянуть в тот момент в его душу, но если бы им это удалось, они увидели, что его интересует отнюдь не собственная жизнь, а жизнь друга, и ради неё, он готов рисковать своей. Полисменам не пришлось долго нервничать за рискованную езду своего шефа. Благодаря скорости и знанию Филиппом кратчайших путей, автоколонна подоспела к дому достаточно быстро. Приближаясь к цели, пожилой француз, за полсотни метров увидел ужасающую картину.

Поместье полыхало, оно просто таки уничтожалось огромными безудержными языкам пламени охватившими его.

Филипп побледнел, дыхание его остановилось. Последний рывок, и нажав на тормоз, машина со свистом остановилась, оставляя на асфальте след от дымящихся покрышек. Выйдя, Филипп на секунду остановился, где-то в глубине он всегда догадывался, всё закончиться именно так.

Безжалостный огонь стремительно поглощал дом, языки красного пламени вырывались из лопающихся от температуры окон, было заметно, как внутри моментально сгорают занавески и обои. Несмотря на расстояние в десяток метров, морщинистое лицо, стоящего у машины Филиппа, чувствовало жар.

Подоспевшие и выскочившие из машин жандармы, шокировано смотрели на происходящее страшное действо. Они были полностью растеряны, ситуация казалась настолько запущенной, что предпринимать какие либо действия, скорее всего, было уже поздно.

Стальной француз, посмотрел на дверь дома, та была открыта нараспашку. Волоча ноги, будто на последнем издыхании он направился навстречу пламени. Напряженно переглянувшись, отряд полисменов, недолго думая, отправился вслед за ним. Не понятно как, но Петье, почувствовав это, не оборачиваясь, сквозь шум и треск от беснующегося пожара, прокричал.

– Стоять! Будьте здесь и не при каких обстоятельствах, внутрь не входить. Это приказ, - услышав начальника, жандармы замерли как вкопанные, с тревогой провожая взглядом шефа, шагающего в бушующий ад.

Зайдя внутрь и сделав буквально несколько шагов, Филипп, издав всхлипывающий звук, затаил дыхание, и тотчас рухнул на колени. По его морщинистым щекам, покатились слёзы.

- О Господи…Нет, - прошептал он дрожащими губами.

Пожилой француз, не замечал не сумасшедшего жара, не испепеляющих языков пламени вырывающихся отовсюду, он просто стоял на коленях и с разорванным сердцем, оцепенев, смотрел…

Посреди фойе, в паре метрах от пола, на крепкой толстой верёвке, перетянутой на шее, висел Клод Морро. Из-за сквозняка, возникшего от открытых дверей, его неподвижное тело, слегка раскачивалось из стороны в сторону, при этом заставляя тугую натянутую верёвку издавать мерзкий треск. На белом халате Морро, были видны, следы крови и это терзало душу Петье ещё сильнее. Ему становилось невыносимо больно от мысли, быть может, не в чём неповинный человек, который являлся его близким другом, и который будто ребёнок, никогда и никого даже в мыслях не обижал, прежде чем умереть, пережил страшные муки и самое ужасное, в связи с возрастом и характером, не мог себя нормально защитить. Филипп, несмотря на закалённый характер, повидавший многое, не сдержался и разорвался рыданием, тяжёлым и тоскливым воем. Он смотрел на своего старого друга, тот ему казался в то жуткое мгновения, таким же, каким он его встретил много лет назад, беззащитным, растерянным, немного странным и безумно добрым полноватым парнем, который всего этого не заслужил.

- Прости меня мой друг, - протягивая руки и плача, шептал Филипп. – Прости, что не был рядом, когда тебе это было необходимо. Я хотел защитить тебя… И у меня не вышло.

Откуда-то сверху раздался хруст, и с потолка камнем вниз, сорвалась горящая деревянная балка, служащая опорой, державшей крышу. С грохотом она рухнула совсем рядом с Филиппом, но тот не шевельнулся, продолжая горько и беспомощно рыдать, простирая вверх, словно маленький ребёнок руки.

По дому, начиная с крыши, пронеслась еле ощутимая вибрация, старому строению осталось совсем немного, оно могло рухнуть в любую секунду. Неконтролируемое пламя, вырвалось из подвала и перекинулось на стены фойе, продолжая уничтожать всё, что попадётся на его пути, гобелены, картины и прочие роскошества.

Филиппа поджимал огонь из коридоров, там пламя было уже настолько сильное, что кроме бушующих красных языков, ничего не было видно. Несмотря на окружающую смертельную опасность, пожилой француз, казалось, не собирался покидать дом.

Вдруг, ему показалось, что весящее тело Клода немного дернулось, шокированный Филипп, вскочил с колен, подошел ближе и пристальным взглядом впился в лицо повешенного. Быть может от шока и переживаний, полицейскому померещилось…

Но тут, губы мнимого покойника вяло зашевелились, а веки судорожно задергались…

- Держись! - с надеждой прокричал Филипп.

Вытащив из кобуры пистолет, он одним снайперским выстрелом попал в верёвку, сорвавшись, Клод рухнул ему на руки. Безусловно, пожилой француз не смог удержать нелегкое тело друга, и они оба завалились на мраморный горячий пол. Филипп ушибся, но он совсем не обратил внимания на боль. Он истерично, дрожащими руками стянул с шеи Клода удавку.

- Ты жив?! Откликнись?! - запинаясь, говорил Филипп.

В ответ послышалось вялое невнятное бормотание, после чего веки Клода Морро с трудом приоткрылись.

Стоящий перед ним на коленях старый друг, сквозь слёзы улыбнулся.

– Держись хороший мой, сейчас я тебя вытащу, приедут врачи, и мы тебя починим. Только не сдавайся, - после этих слов его рука потянулась за мобильным телефоном.

Раздался тяжёлый хрип, и отвратительное бурление…это был вздох Морро.

- Постой.

Суровый полисмен, не раз становился свидетелем трагических смертей своих подчиненных. Он знал, когда кровь попадает в горло и когда дыхание звучит так, скорее всего уже поздно спасать человека.

- Не отговаривай меня, прошу, - моля произнёс Филипп.

- Уже поздно, - вяло отвечал тот. – Пускай моя толстая шея на мгновение спасла меня от виселицы, травмы и повреждения внутренних органов, не совместимы с жизнью.

Филипп обречённо опустил голову, еле сдерживая слёзы.

– Я знаю друг мой. Я знаю, - после этих слов, он приподнял голову умирающего друга и положив себе на колени, стал любя гладить седые волосы.

- Молчи, скоро всё закончится… Но пред этим умоляю, скажи, кто это сделал с тобой?

Клод собрал в кулак остатки сил. – Не знаю, он был ужасен, мне кажется у смерти, именно такое лицо, - в конце, снова раздался кашель, а вместе с ним, жуткое бурление.

- Тихо, тихо, - поглаживая волосы, приговаривал пожилой полисмен. - Теперь отдыхай, спи друг мой.

Но неуёмная душа Морро не успокаивалась…Ему на ум вдруг пришли слова, которые он совсем недавно услышал от одного из четырёх парней, которых сам и создал. От Кристофера.

- Ты знаешь, - с трудом, практически шепотом произнёс Клод. – Самое страшное, это когда не знаешь за что …за что тебя пытаются убить...и мне видать, не узнать.

Огромная великая история, странного неприметного милого человека, подходила к концу, его тело покидала жизнь, с каждым мгновением её становилось всё меньше. Филипп, будто помешавшись, не обращая внимания на окружающий хаос, который вот-вот может отобрать жизнь у него самого, продолжал преданно находиться рядом со своим другом, в последние секунды его существования. Филипп, не прекращал прекрасный, но грустный ритуал, заключавший в себе, всё своё отношение к умиравшему, он продолжал аккуратно поглаживать волосы, сосредоточившись на каждом мельчайшем ощущении, ведь ещё совсем немного, и это всё, что останется от его друга, лишь ощущения и воспоминая.

И вот, кажется, неуёмная душа, ещё секунду и успокоится, упорхнет отвечать на самый важный вопрос.

Обессиленный и окровавленный Клод, вдохнул в последний раз. Напрягшись изо всех сил, он, посмотрев в глаза Филиппу, начал что-то шептать. К сожалению, он был уже настолько слаб, что его не было слышно. Его друг осознал, это последние слова, подведя своё ухо к устам умирающего и сосредоточившись, он затаил дыхание, боясь пропустить малейший звук.

Сквозь хрипение, донеслись слова. - Они тут были…Они не знают ни о чём…что-то происходит не так…молю…защити…их…

После этого, Клод выгнулся и как-то неестественно протяжёно выдохнул. Как только дыхание прекратилось, на его глазах, еле уловимо отобразилось умиротворение и покой.

Петье понял, его друга больше нет с ним… Он легко прикоснулся губами к ещё тёплому лбу, после чего обняв бездыханное тело, произнёс. – Прощай мой друг… Прощай. Для меня было великой честью, находится рядом с тобой.

Пожилой француз, сжимая в руках часть своей жизни, застыл.

На две замершие фигуры, не спеша падал горячий тлеющий пепел. Вокруг рушились горящие стены, шум ломающихся стен и перегородок не прекращался ни на секунду. Беснующееся пламя, охватило каждый сантиметр дома, окружение напоминало ад, из которого уже невозможно выбраться. Единственным не съеденным местом в этой преисподней, был небольшой клочок мраморного пола, где в последних объятьях заключились два старых, настоящих друга, прошедшие через всё…теперь включая пламя и смерть.

Казалось, Филипп не собирается покидать зловещий дом, наверное, он так и поступил бы, приняв смерть будто верный пёс рядом со своим другом, но мысли о жене и ребёнке, которым он нужен и которых он по-прежнему может спасти, в буквальном смысле слова, вытянули его из обступающего пламени. Пожилой француз разжал свои объятья.

– Покойся с миром, - произнес он, после чего встал, и сквозь огонь, закрывая руками лицо, быстро направился к выходу.

Вырвавшись из горящего ада, и отойдя от входа всего на несколько метров, он остановился, упёршись руками в свои колени, он обессилено нагнулся к земле. Из него вырвался тяжелый кашель, легкие стали избавляться от остатков едкого дыма.

Жандармы, увидев Филиппа, с облегчением выдохнув, устремились сразу же к нему. В основном он был строг с ними, но они были довольны, хоть и не показывали этого, что их суровый шеф, пускай даже с сильным запахом дыма, покрытый пеплом и испачканный кровью, не смотря ни на что жив и невредим.

Встревоженный пятнами крови, увиденными на плаще своего шефа, командир отряда решил поинтересоваться, как тот себя чувствует, и всё ли с ним в порядке. Но французский полисмен попросту не успел произнести и пары слов, когда его прервал грохот и треск, раздавшийся откуда-то из-за спины. Присутствующие во главе с Филиппом, обернулись, и замерли…

Старинный дом не выдержал битвы с всемогущим пламенем, и беспомощно рухнул. За считанные секунды, загадочное здание превратилось в огромные бесформенные полыхающие развалины, которые погребли под собой не только большое количество тайн, загадок, и вопросов, но и истинную душу этого места, Клода Морро. Теперь они навечно станут его последним пристанищем.

Наблюдая за бушующим пепелищем, Филипп еле сдерживал скупые мужские слёзы, зная, что больше никогда не увидит своего старого друга.

- Господи, - шокировано произнес жандарм. – Как вы месье? С вами всё в порядке?

- Да, - кивнув головой, ответил Филипп, не отводя взгляда, от догорающих развалин.

- Может, следует вызвать кого-то, пожарных или спасателей?

- Нет, - спокойно прозвучал голос стального француза. – И вообще, вас здесь никогда не было.

- Тогда возможно, стоит убрать? – поняв, что к чему, услужливо добавил один из полисменов.

Филипп горько ухмыльнулся. – Лучшей уборки и придумать нельзя было. Забудьте. Огонь сделает свое дело, а сырость и дождь, уничтожат окончательно, все, что может иметь хоть какое-то значение. Несколько месяцев, и погода, которая в последнее время напоминает страшный сон, сделает из этого места, трудно различимое подобие руин.

Веки стального француза сомкнулись, он глубоко вдохнул, в надежде последний раз насладится свежим воздухом здешних лесов, но вместо этого, в носу повис устойчивый запах гари, который, отныне постоянно будет ассоциироваться с этим местом.

Филипп обернулся к своим подопечным и тихо произнёс. – Езжайте.

- Но, как же вы месье? - с удивлением поинтересовался командующий отрядом.

- И я скоро поеду, ещё немного покатаюсь по здешним тропам, и осмотрюсь в последний раз

Жандармы смотрели на своего шефа, не верили своим глазам, великий стальной француз, выглядел опустошенным, абсолютно подавленным. Они не стали докапываться, задавать вопросы и лезть со своим служебным подхалимством, понимая всю сложность ситуации, они тихо направились к своим машинам.

- И запомните, - кинул тот вслед. Полисмены обернулись. – Хотя нет, не запоминайте, ничего не запоминайте, не было ничего такого.

Два раза повторять не понадобилось, слуги закона, послушав старшего по званию, покорно сев по машинам, убрались из поместья.

Мгновение, и Филипп Петье остался наедине с пепелищем и погребенным под ним старым другом. Жуткие картинки, будто вспышки, секундными озарениями возникали в его голове – трагическая смерть Клода не отпускала. Но вместе с тяжелыми воспоминаниями из бессознательного выныривали эпизоды и моменты несуществующей, давно забытой истории, где трое лучших друзей счастливы.

Оглядевшись, стальной француз направился к своему автомобилю. Оказавшись внутри, он, недолго раздумывая, мягко нажав на педаль газа, направился прочь, подальше от злосчастного дома и воспоминаний. Француз не торопился. Тайными тропами, запасными ходами, которых в имении находилось немало, Филипп совершал свой прощальный траурный ход, вглядываясь в детали: деревья, аллеи, повороты, - то, что он хочет вычеркнуть из памяти, но что вряд ли покинет его сердце.

Осталось совсем немного – дорога выровнялась и повела к одному из заброшенных выездов, припасенных для экстренных ситуаций. Приближаясь, боковым зрением, или шестым чувством Филипп выхватил откуда-то справа, из-за гряды деревьев, черное пятно. Француз отказывался верить своим глазам. По параллельной дороге несся роскошный черный Роллс-Ройс. Сомнений нет.

«Маркус».

Растерянность, гнев, непонимание, - все смешалось и в без того мятущейся душе Петье. Его рука потянулась к рычагу коробки передач, а ноги стали попеременно вжимать в пол педали сцепления и газа. Неприметный серый Рено летел наперерез черному лимузину. Проехав несколько десятков метров, Филипп выскочил на развилку и резко остановился поперек дороги.

- Стой! – закричал Маркус.

Напуганный водитель сразу же затормозил, заставив замереть многотонную махину всего в пяти метрах от внезапно возникнувшей преграды.

Филипп выскочил из машины и громко захлопнул за собой дверь. Подойдя к Роллс-Ройсу, он принялся шагать перед капотом, будто мечущийся по клетке тигр, впиваясь сквозь тонированное лобовое стекло в испуганные глаза Маркуса.

Со стороны Филипп, казался угрожающе одержимым. Он, испепеляемый гневом, продолжал свой яростный танец. Вдруг его нервы сдали, и он весь, сжавшись словно кулак, протяжёно сквозь зубы завыл.

- Маркус!

Напуганный немец со страхом и болью смотрел на Филиппа. Ему хотелось, быть может упасть на колени, что-то объяснить, во всем признаться, но скованный ужасом, он никак не мог решиться.

- Сдавай назад, – сказал он своему водителю, – Выедем другой дорогой. Быстро!

Филипп словил себя на мысли, что рука невольно тянется к револьверу, и лишь прошлое не дает ему схватиться за оружие. На его глазах, машина резко сдала назад, совершила полицейский разворот, и стремительно набирая скорость, стала удаляться, взмывая за собой вверх пожелтевшие листья.

Сокрушенный француз, тут же нырнул в свой Рено и тоже направился прочь из поместья. Его скромный, пускай и заряженный стальной конь, не может на равных сражаться с пятилитровым монстром, поэтому он решил настигнуть беглеца иначе…

Дата добавления: 2015-10-02