Разговор.

СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 29-й.

И настал двадцать девятый день.

И сказал Люцифер:

– Люди склонны к излишнему оптимизму. «Человек может всё преодолеть!.. Нет безвыходных положений!..» и пр. и пр. Всё это не более, чем иллюзии. Сплошь и рядом случаются обстоятельства, справиться с которыми человеку попросту невозможно. Как бы он не был силён, смел и уверен в себе.

Да! Выход есть всегда. Но какой! Зачастую бывает так, что как бы ты ни поступил, то всё равно в итоге будешь потом раскаиваться.

РАЗГОВОР.

«Я бы мог с тобою быть,

Я бы мог бы всё забыть.

Но это лишь игра!

………………………….

В моей душе нет больше места для тебя».

Современная эстрадная песня.

«Et minimae vires frangere quassa

valent» − «И небольшой силы достаточно,

чтобы разбить надломленное» (лат.)

Овидий. Скорбные письма.

«Прощаюсь, ангел мой, с тобою!»

Русский романс XVIII века.

Игорю Березенко не спалось. Сокамерники давно уже уснули, а он всё ворочался и ворочался на своей шконке. Сегодняшний разговор на прогулке не шел у него из головы.

Игорь прокручивал его в лицах снова и сова.

Беседовали в основном трое. Костя, Дима и Сергей. Сам Игорь лишь слушал да поддакивал. Просто из вежливости, чтобы из разговора не выпасть. Вообще-то в камере их было пятеро, был и еще один Сергей, но он сегодня на прогулку не пошел.

Дворик попался плохой, маленький совсем, ходить было особо негде, поэтому-то все эти разговоры дурацкие и начались. Черт бы их побрал!! А чего еще делать? Стой да болтай.

Собственно, тема жён считается в тюрьме не то, чтобы запретной, но обычно все как-то инстинктивно ее избегают, слишком уж она для всех болезненна, а тут как прорвало!

Черт бы их всех побрал! – снова со злобой выругался Березенко. – И на хуй я вообще на эту прогулку блядскую попёрся!! Хотел же в хате остаться! Нет!.. «Пойдем!» да «пойдем!» «Свежий воздух!..» Пошёл, блядь! Подышал. Ебучие рога!!

Начал Костя. Стройный, веселый, спортивный парень, под два метра ростом. Бывший какой-то там суперэлитный спецназовец; потом «личник» – личный охранник у всяких там богатеньких буратино; потом – владелец ночного клуба в одном из маленьких подмосковных городов.

105-ая (убийство), как, впрочем, и у всех остальных, кроме самого Березенко. Светит лет 15-20. Это, если реально. Сам-то он надеется на 10. Но это всё!.. Надежды все эти… Юношей питающие… Все надеются! А суд у нас, как известно, скорый и правый. Тем более, что у него Мосгор. Именуемый в народе «Мосгорштамп». А там особо не церемонятся. Не забалуешь. Влепят так, что мама не горюй! Н-да-с…

Женат, кстати. Двое детей. Две девочки: три года и десять лет. В тюрьме сидит уже полгода.

Ну, точнее, начал-то не совсем Костя. Просто поначалу разговор был нейтральный, обычный тюремный трёп ни о чём, Игорь его сейчас уже и не помнил; но потом незаметно как-то перекинулся на жен. И именно с Костиных откровений и началась та его часть, которая сейчас не давала Березенко спать.

Костя (К): … Мы с ребятами встречались. Все в личной охране у богатых людей работают. И все их жен ебут! Из десяти человек девять.

А десятый у Орбакайте, а она пьяная всё время! С утра встает с похмелья, сразу в массажный салон едет, в порядок себя приводить, вечером у нее съемки, а ночью ее привозят опять в говно! Вот такая у нее жизнь.

Сергей (С) (смеется): Ну, понятно – ее просто ебать некогда!

К (тоже смеется): Ну да…

Дима (Д): И чего, не боятся хозяйских жен ебать?

К: А куда денешься? Попробуй, откажись!

Мне вот один про свою рассказывал. Садится в машину и сразу начинает приставать.

«Мой опять вчера приехал: “устал, спать хочу!..” На хуй мне такой муж нужен!? Молодость только свою гублю. Поехали в дом отдыха!» – Он ей: «Нет-нет-нет! Я не могу!» – Она ему: «Ах, не можешь!..» – и по мобильному номер набирать начинает. – Он ей сразу: «Всё-всё! Поехали».

Чего там! Щас позвонит мужу: «Не устраивает, мол! Плохой работник». И пиздос!

С: И чего?

К: Чего-чего!.. Ничего! Вот он теперь и думает, чем всё это кончится? Когда муж узнает.

И у всех одно и то же. Дом отдыха или квартира какая-нибудь съёмная. А мужу: с подругой по магазинам поехала! Это уже дело техники.

Д: Ну, не все же так!.. Твои знакомые – это же еще не все. Всего 10 человек.

К: Ну, вот из этих десяти – практически все десять. А там уж, хуй его знает!

Да у меня у самого, когда я из лички увольняться уже решил, по хую уже всё было, сижу ночью в офисе на дежурстве, вдруг в дверь звонят. Я думаю: ни хуя себе, кто это еще? Ну, ночь на дворе!.. Смотрю в камеру: жена босса. Так-так!.. – думаю. Ну, открыл ей, заходит: «Привет, мол! Так просто решила зайти, посмотреть, что тут у вас».

Выпили кофейку; она все тарелки перемыла, которые секретарши оставили. Целую мойку. Хоть посуду помою, говорит, а то дома одни домработницы да горничные кругом, ничего делать не дают!

Я смотрю: жена босса за секретаршами посуду моёт! Ох-хуеть!..

С: Так ты ее трахнул?

К: Нет. Но это потому, что я сам так себя повел. На хуй мне эти проблемы нужны! А захотел бы – хуй его знает. Чего она одна ночью ко мне в офис-то заявилась? Посуду мыть?

Д: Охуеть! Так они там все из-за денег только живут, получается?

К: Конечно, из-за денег.

Спрашиваю: «Ты его любишь?» – Она смеется: «Ты охуел? Какая еще “любовь”?!» – «А чего ж тогда не уходишь?» – «Хм! Кто ж от денежного мешка уходит!?»

Вот и вся любовь.

А дружбан один у меня инструктором по конному спорту работает. На лошади учит кататься. Сейчас среди жен богатых людей это очень модно.

Так, говорит: ну, заебали уже просто! Она на лошади наездится, всё себе там натрёт… Спрыгивает, сразу за грудки его: давай!! А он еще парень такой весь из себя: высокий, спортивный… Ну, пр-росто, говорит, заебали!..

Д: Я своей жене полностью верю!

К: Это все верят! С кем я ни разговаривал, все думают, что это всё не про них, что именно у них жена особая.

Д: Ну, это всё про богатых!.. А у меня миллионов нет.

С (смеется): Зато ты в тюрьме сидишь! Въебут тебе сейчас двадцатку! Думаешь, она тебя ждать будет?

Д: Если любит – будет. Письма пока, по крайней мере, пишет и на свидания ходит.

С: Это потому, что ты мало еще сидишь! Это у всех так. Первые год-два все и пишут и ходят, а потом постепенно всё меньше и меньше. А потом и вообще!..

К: Да я знаю случаи, что и потом разводятся. Что она его действительно ждала, и на свидания приезжала! Передачи носила – а вышел он, и разошлись.

Люди же меняются. Так – вместе меняются, когда вместе живут; а так – порознь. И выясняется, потом – что совершенно чужие люди. Жизнь, что поделаешь!

С: Да случаев до хуя! Я знаю случай, к одному парню на Бутырке жена на свидания ездила, а сама в это время с другим жила. И даже не скрывала: «А чего мне, говорит, делать? Жить мне на что-то надо?»

И вот так, тайком от второго, и ездила.

К: Это еще что! Я другой случай знаю!

Пацан сидел в лагере, года три уже сидел; и жена к нему всё это время ездила на свидания, передачи носила, звонила… А потом вдруг раз – и исчезла! Ни слуху, ни духу.

Ну, он разыскал каким-то образом телефон ее сестры, звонит, спрашивает: «Где моя жена?» – Она ему: «Ты охуел!? Какая жена?» – Он: «Ну, моя жена! То приезжала, звонила, а то вдруг исчезла!» – «Ты чего!? Гонишь? Она уж три года как с другим живёт, ребенка от него недавно родила!»

Ну, то есть это она забеременела – и ездить к нему перестала.

Д: И он чего?

К: Чего-чего!.. Охуел!

C: Сел в тюрьму – меняй жену.

К: Да я без тюрьмы на всё это насмотрелся!.. И на работе, когда еще в личке работал, и в клубе, потом.

На работе, помню, юбилей какой-то был. Сначала нормально, а потом все нажрались, как свиньи, и такое порево началось!.. Все между собой перееблись! Все секретарши, менеджеры – ну, решили, наверное, что им выгодно начальнику своему дать, что это им по службе поможет.

Я заглядываю – в каждой комнате кого-нибудь ебут! А я-то трезвый, не пью, мне по работе нельзя – всё это вижу. Сидят, выпивают; потом она ему мигает: пошли! В какую комнату ни заглянешь – ну, во всех! Порево сплошное. А у нас там комнаты не запирались, без ключей… Я специально во все заглянул, проконтролировал! (смеется)

А на работе все такие!.. правильные, деловые!.. «Ай!.. Ой!.. Мой муж!.. ребенок!..» При слове «хуй» в обморок падают! А тут выпили… У пьяной бабы же пизда чужая.

Я потом наутро говорю: «Све-та! А что это ты вчера, вроде?..» – «Ма-ал-чи!» (тоненьким жеманным голоском, подражая интонациям капризной женщины).

С (с интересом): А в клубе?

К: А в клубе вообще пиздос! Я там вот только понял по-настоящему сучность женщины.

У меня компаньон был, Валюха. Заводной такой, веселый, пляшет все время – так он там всех баб переебал. А город же маленький, я там всех знаю.

Он показывает мне! «Вот вчера у меня была». – Я ему: «Да ну! Не может быть! Я же ее с детства знаю. Чуть ли не с детского сада. Такая скромная, тихая девушка… Мы с ее мужем чуть ли не приятели. Мне даже как-то неудобно! Что ты его жену ебёшь». – А он: «Ну, а чего, если она соглашается? Я же ее не заставляю! “Тихая”!.. Посмотрел бы ты на нее вчера!»

Сами пристают!

Я ему уж говорю: «Ты хоть эту не трогай! У нее муж такой… Бешеный совсем. Хлопот потом не оберёшься!» – А он мне: «А чего я могу? Она сама мне звонит по десять раз на дню. Вот, почитай эс-эм-эску, наверняка опять от нее!»

Сами пристают!!

С: А чего к этому Валюхе твоему они все так липли? Что он, такой красавец?

К: Да нет… Он семьдесят девятого года рождения, весит сто сорок килограмм. Просто он веселый, общительный, душевный такой… Ну, не знаю уж, чем он их там брал! Ко мне каждый день подходили: познакомь вон с тем парнем. Я уж говорю: «Да вы меня достали! В порядке общей очереди».

С: А сам-то ты чего ж?

К: Да нет. Я всем отказывал. Мне всё это по хую. Я в молодости уже на всё это насмотрелся и наебался. Ебал всё, что движется и шевелится. По принципу: если есть пизда и рот, значит, баба не урод!

А теперь – не-ет!.. Только жена. Кроме жен – нет порядочных женщин. А все остальные эти!.. шалопутные!.. шлюхи… шалашовки!..

(Хм!.. – помниться, невольно усмехнулся еще тогда про себя Березенко. – Ты же сам, кажется, минуту назад говорил, что каждый думает, что у него жена особая?.. Н-да… Врачу: исцелися сам!)

Валюха, помню, как-то подходит ко мне и говорит: «Я вчера ездил на “Бентли”!» – Я на него смотрю: «На какой еще “Бентли”!» – Он: «Ты чего, не знаешь? Мы теперь тёлок по маркам машин оцениваем. Та – “Мерседес”, та – “Тойота”. А эта – “Бентли”! Высший класс. Ураган!»

Я ему: ну, ты мне покажи ее. Он мне показывает. Жена бывшего моего друга. Я аж обалдел! Развелись только несколько дней назад!

Д: Ну, это другое дело! Развелись…

К: Да буквально вчера только развелись, а сегодня она уже!.. Валюха говорит: «Сижу за столиком, подсаживается бухая: ты кто?» – Он ей: «А ты кто?» – «У меня машина есть, поедешь сегодня ко мне!»

Валюха говорит: я аж охуел!

Говорю ей: «У меня тоже машина есть. Может, ко мне лучше?» – «А может, к тебе. Там посмотрим! Ладно, я к тебе еще подойду».

Валюха говорит: я сижу, не знаю, чего и думать.

Потом позже подходит: поехали! У нее джип, «Лендровер». Ну, сели, отъехали буквально сто метров, где темно; она на него набросилась и отъебала. Он говорит: я даже «кыш!» сказать не успел.

О-ху-еть!

А про жену другого своего приятеля тоже потом случайно узнал. Ну, я ему, правда, сразу сказал: «Коль, она тебе не пара. Она тусовщица». А он тихий, домашний такой… Рыбалка… А он мне: «Да нет! Всё нормально. У нас любовь». Потом я приходил несколько раз, смотрю – действительно. Такие отношения! Прямо нежные, трогательные… Ну, думаю, хуй его знает. А потом мне ее подружка по пьяни и рассказала. «Мы с Машей – это жена эта – постоянно в Москву тусить ездим. Здесь-то нас все знают. А там… Ну, всё, как положено. Мальчики,.. знакомства,.. со всеми последующими продолжениями».

Я пр-росто не поверил!!

Д: Ну, ты мужу сказал?

К: Нет. А зачем?

Д: Надо было сказать.

К: Да это у всех так! С мужем приходит, вся такая из себя тихая и примерная. А потом на следующий день одна с подругой – и в дорогу! В добрый путь!.. На мужском стриптизе к стриптизеру выходит!

Д: И чего?

К: Чего-чего!.. Не видел никогда, что ли? Он выводит ее из зала, сажает себе на колени, верхом, лицом к себе, покачает тазом вверх-вниз, имитируя акт, и начинает при всех раздевать. А она сидит у него на коленях, плывет и уже вообще ничего не понимает. Где она и что с ней. Раз! – и блузки нет! Ах!.. Раз! – и юбки!

А бабы кругом смо-отрят, красне-еют!.. А потом им нра-авится!.. (смеется)

С (с интересом): И чего, до конца раздевает?

К: Не, только до белья. До трусиков и лифчика. Дальше мы не разрешали. А иначе бы…

Да сами стриптизеры нам говорят: нет проблем!

Как скажете – так и будет. Хотите – до белья раздену. Хотите – до конца. Как скажете!

Д: И что, любую так может?

К: Конечно, любую! Мы только указывали своих жен: что этих не трогай! а так – любую!

(Березенко, помнится, в этом месте опять невольно хмыкнул: «Указывали»!.. А если б не указывали?.. Сами-то жены что ж?..)

А я же продум а н! Я же не сразу в зал вхожу! А уж потом, когда всё в самом разгаре. (Смеется.)

Она меня видит: «А!.. А!..» – а всё уже! Поздняк.

Потом подходит: «Ты Мишке не скажешь?» – «А Мишка где?» – «Уехал!» – «Ну, понятно!..»

А она ребенка спать укладывает – и в клуб! А Мишка там такой!.. Базарить долго не будет. «Собирай чемоданы и проваливай!» Он только того и ждет!

«Так не скажешь?..» (Костя опять подражает жалобным интонациям испуганной женщины). – «Ладно, не скажу. Пока».

И это «пока» её потом на крючке держит. В напряжении. Всю жизнь.

Вообще, если баба тусит, по ночным клубам шляется – то всё! Чего она пришла?! В уголке сидеть? А там уж – пляски, знакомства... Коктейли… Ну, и так далее. По полной программе. Если она пришла – значит, она уже приключений ищет! Уж заранее на всё готова. Она ж понимает прекрасно, что такое ночной клуб, и чего от неё здесь все ждут. Зачем с ней мужчины здесь знакомятся.

(Березенко вспомнил, помрачнев, рассказы некоторых других своих сокамерников, с которыми он сидел раньше. Обеспеченных молодых ребят с деньгами, машинами и прочими атрибутами красивой жизни, постоянных завсегдатаев ночных клубов. Он с такими уже тут, в тюрьме, тоже несколько раз пересекался.

Их полупрезрительное отношение ко всем этим тусящим дамочкам. Как к каким-то дешевым потаскушкам. Н-да… По их словам тоже выходило, что дамочки эти обычно с полуслова всё понимают. Чего от них ждут. Только пальцем помани! За этим-то сюда и явились!

Черт! А ведь моя жена…)

С: А фейс-контроль у вас был?

К: Ну, естественно, стоит охранник при входе, смотрит, чтобы человек выглядел прилично. Пьяных всяких, наркоманов отсекает, на хуй они нужны!

Д: А у Вас наркотики продавались?

К: У нас нет, но вообще экстази сейчас почти свободно можно везде купить.

Д: И что, многие употребляют?

К: Да все почти! Выпьет таблетку – и танцует всю ночь, как заводной.

Д: А это наркотик?

К: Ну, слабый совсем. Как травка.

Д: И как он действует? Просто энергия из тебя прёт, и всё? Типа винта?

К: Ты чего, не видел никогда? Экстази?

Д: Нет.

К: Ну, маленькие совсем разноцветные шарики, как драже, а на каждой значок. Кроличьи уши – playboy, пасифик, феррари, порше и т.д. Их много.

Д: И чего, каждый по-разному действует?

К: Конечно. Есть – выпьешь, становишься добрым, всех любишь… Главное, чтоб плохое тебе никто ничего не говорил! Типа, что ты мудак. Ты тогда не агрессивным становишься, а просто грустный. Чуть ли не плакать начинаешь. А если тебе говорят, какой ты клёвый парень – то всё заебись! Этот человек тебе лучшим другом становится, ты его так любить начинаешь!..

Ну, playboy – это понятно. У меня приятель рассказывал, они с другом и с тёлкой с одной съели по таблетке плэйбоя. Так она их потом заебала! Всю ночь! Он говорит: нас же двое всего, ну, всё! мы не можем уже!.. А она: давай!! ну, где вы?! Секс-машина такая.

А феррари, порше – это просто энергия. Они нажрутся и пляшут всю ночь. По хую! А в 5-6 утра клуб закрывается – а у них еще энергии до хуя! Им продолжать надо! И сейчас уже клубы появились, которые, наоборот, открываются утром. Обычные закрываются, а эти открываются. Прямо автобусы свои фирменные подгоняют, вся толпа в них садится, и едут в новый клуб. А там, внутри автобуса, тоже музыка, эмблемы клуба, оформлено всё… Они все там тоже всю дорогу танцуют и даже не понимают, что их куда-то везут. А на место уже приезжают – и вперед! И еще весь день! Всю ночь и весь день!

Д: И что, они только в таблетках бывают, экстази?

К: Нет, сейчас еще жидкие появились. Капни тёлке в бокал плэйбоя – и можешь ее всем клубом ебать! Сама просить будет! (смеется)

Д: И чего, на всех одинаково действует?

К: Нет, бывают неожиданные эффекты. Особенно, если передоз.

Мне ребята рассказывали, у них на автостоянке сторож был. Дедок такой, божий одуванчик. Совершенно безобидный. Ворота открывал. И они его угостили. Приезжаем, говорит, потом: всё темно, закрыто, и дед этот с топором ходит. Территорию охраняет. Обычно, говорит, всё открыто, свет горит, а тут… Ну, мы сигналим, чтоб открыл!.. А его раздражает всё. Агрессия у него! Он выходит – и джипу топором в капот! Без базара! Две машины въебал! Мусоров вызывали!

Да мы сами плов готовили и приколоться решили. В плов капнули. Ну, не ел никто, кто знал. А один не знал – почти всё съел. Ну, и ничего вроде. А потом вечеринка началась – и про него все забыли.

Захожу в ванную – темно, и вдруг крик: «стоять!!» Я думаю: ч-что такое?! что за хуйня? А он решил, что это окоп, и встал на боевое дежурство. Засел в ванной со шваброй. Так всю ночь и просидел в темноте. Не пускал никого. Охранял.

Да многим при передозе вообще неизвестно что мерещится! Стены раздвигаются, и оттуда черти, ангелы выглядывают. Чудовища всякие. Ну, что у тебя в голове! Поэтому они и калечатся и погибают, из окон вываливаются или с балкона. Их ангелы зовут: иди ко мне! Он и идет. В стену или в окно. Да вообще, я бы наркоманов всех этих!..

Далее разговор пошел о наркотиках, и это было уже неинтересно. Про это Березенко слышал уже здесь, в тюрьме, миллион раз. И про ломки, и про передозы, и про всё остальное. Надоело! Короче, неинтересно уже всё это.

Сон упорно не шел. Березенко рывком отбросил одеяло и сел на шконке. Сокамерники мирно посапывали. Он сунул ноги в тапки, встал, подошел к дольняку и включил чайник.

Чаю, что ль, попить? Всё равно не уснешь теперь. Черт бы всё побрал!! Шоферы – ночные клубы – экстази… Дьявол!!!

Березенко был человеком не бедным. Личной охраны у него, правда, не было. Но шофер у его жены был… Н-да, был… Молодой такой, симпатичный… («Поехали в дом отдыха!..») Надежный, правда, как всегда до этого казалось Березенко, но… («Ах, не хочешь!..») Дьявол!!

И ночные клубы его жена очень любила. И частенько посещала. Часте-енько!.. Равно как и всякие там показы, презентации и прочие светские тусовки. Сам-то Березенко всего этого терпеть не мог. Он был человек семейный, домашний. Работа, ребенок… Ну, рыбалка иногда. Или охота. («Она тебе не пара. Она тусовочная».)

А действительно? – подумал Березенко. – А чего она в этих своих ночных клубах делает-то? «В уголке сидит»? И что, у нее за всё это время никаких знакомств ни с кем там не было? Ни разу?.. Только что-то я вот про это ничего не слышал… Никогда она мне про это ничего не говорила… («Ну, знакомства, мальчики,.. с последующим продолжением… Всё, как положено!»)

Березенко перебирал в уме детали услышанного на прогулке разговора. На душе у него становилось всё тяжелее и тяжелее.

Стриптиз мужской!.. Что-то ведь она мне про это рассказывала!.. Про все эти публичные раздевания. Как стриптизер любую из толпы вытягивает – и вперёд!

− А если тебя? – помнится, шутливо еще спросил тогда Березенко.

– Что за чушь! – надменно фыркнула в ответ жена и сразу же заговорила о чем-то другом.

Н-да… «Чушь»!.. («Да любую может! Хоть до белья, хоть целиком!.. Сами к стриптизеру выходят!.. Сначала он на колени ее лицом к себе верхом посадит, тазом покачивает вверх-вниз, имитируя половой акт, а потом!..») Д-дьявол!! Дьявол! дьявол! дьявол!

Да и экстази эти… («Капни любой в бокал – и еби ее потом хоть всем клубом! Сама просить будет!»)

Да и какие там экстази! Зачем капать еще чего-то!? Сама всё даст! А иначе чего она в клуб-то пришла? Значит, ей всё это нравится. Вся эта пряная атмосфера экстазийного веселья и всеобщего разврата. («“Давай!! Ну, где вы там!?” Секс-машина…») Лёгких связей и легких нравов. («Дамочки все эти тусовочные!.. Потаскушки… Дешёвка… Только пальцем помани!.. За этим-то они сюда и ходят!..»)

Да нет! – Березенко в волнении пробежался взад-вперед по камере. – Не может быть! Чтобы она… Я верю своей жене! Не может быть!.. («Все верят! С кем я ни говорил. Каждый думает, что это не про него. Что у него жена особая».)

Березенко представил себе, как его жена,.. самый близкий ему человек,.. которой он верит безоговорочно, как самому себе,.. сидит за столиком с каким-то там неизвестным ему мужчиной или, там, молодым человеком,.. смеется,.. шутит,.. пьет коктейли,.. потом они идут… А затем она приходит как ни в чем ни бывало домой. «Привет, милый!»

Да нет!.. Бред!.. Не может этого быть!!

Но представить себе, что она сидит в ночном клубе за столиком одна, в гордом одиночестве и надменно всех отшивает, было еще трудней. Вот это-то и был самый настоящий бред! Абсурд! Этакая Орлеанская девственница. Суровая, гордая и неприступная.

Только как она тогда в клубе-то оказалась, эта девственница?! Что она вообще там делает?! Ее туда что, силком затащили? Чтобы интересам прекрасной Франции навредить? Козни врагов? Происки туманного Альбиона? Девственницы по ночным клубам не шатаются! Они по домам сидят.

Да и, кстати сказать, а ее подруга?.. Она же с подругой туда ходит! («Ну, пойдем с тобой! Ты же не хочешь!..») Она что, тоже одна всё время сидит? Скучает. И ни с кем не знакомится? Орлеанская девственница номер два? Еще одна Офелия?.. Не слишком ли много офелий на один квадратный метр заурядного московского ночного клуба получается? Непонятно, что там вообще делающих! В ночном клубе.

Ёб твою мать!! Проклятие! Почему я раньше обо всем этом не думал?! Когда еще на воле был?

Мысль о воле придала невеселым размышлениям Игоря новое направление. Он как-то по-иному, каким-то свежим взглядом окинул вдруг свою тюремную камеру. Как будто увидел ее впервые.

Постоянный свет,.. решетки на окнах,.. кафельный пол,.. массивная железная дверь… Унитаз с раковиной – «дольняк»,.. железные шконки с похрапывающими на них сокамерниками… Железные же стол, лавка и настенный шкаф для посуды. Все это серое, убогое, унылое, казенное, намертво приваренное к стенам и полу.

Здесь мне придется сидеть еще бог знает сколько времени! – безнадежно подумал он. – Потом еще лагерь… Сколько мне дадут? Лет десять?.. Но это всё ладно. Не о том сейчас речь.

Так что же мне все-таки с женой-то делать? Сейчас она еще ходит и пишет («Это потому, что ты еще мало сидишь!..» – насмешливо подсказал ему вдруг кто-то голосом Сергея, и Игорь мучительно вздрогнул), а потом? Потом что будет? Когда она поймет, что пиздец. Что это никакие не шутки.

Сейчас-то она еще себя всё какими-то иллюзиями тешит. Что всё как-нибудь обойдется. Образуется. И я не сегодня-завтра на свободу выйду. И всё будет у нас как прежде.

А потом? Когда мне действительно срок впаяют? Тогда что? Будет она меня 10 лет ждать?.. Что-то я сомневаюсь… Да и сейчас уже…

Березенко неожиданно припомнил, что у него недавно пропали два свидания. Потому что жена себе «плохо чувствовала». Болела там чем-то. Тогда он не придал этому особого значения («Грипп! Все сейчас болеют»), но теперь… В свете этого проклятого разговора… («Поначалу-то все ходят и пишут. А потом!..») Естественно, если она не захочет придти, она что-то придумает. «Болею!» Не скажет же просто: да пошел ты! (Пока, по крайней мере.) Скажет: «Болею! Плохо себя чувствую!» Да-а… Похоже, первый звоночек…

Ну, хорошо, ладно, – чайник закипел. Березенко автоматически выключил его и рассеянно заварил себе чаю. – А, черт! Опять просыпал. Ладно, не важно. Плевать! – он смахнул просыпавшиеся сухие чаинки прямо на пол. – Да, так вот. Давайте думать всерьез.

Даже если отбросить все эти мои домыслы про ночные клубы и прочее («Домыслы», блядь!.. Хороши «домыслы»!..) и заодно про эти несчастные последние два свидания – неважно! не в этом дело! – что же мы все-таки имеем? В свете этих моих потенциальных десяти лет?.. Пора бы уже взглянуть правде в глаза. А не прятать трусливо голову в песок, как страус. Хватит уж! – Березенко сел на шконку. – Будет ли она меня ждать?.. Десять лет! Десять!!! Для женщины целая эпоха! Целая жизнь!!

Ну, предположим даже, что будет. И что это означает? Что она все эти десять лет ни с кем и ни разу? Несмотря ни на какие ночные клубы? Да пёс с ними, с этими клубами!! Не в клубах дело! А вот просто, в принципе?

Ну, как она может ни с кем десять лет? Ну, просто физиологически? Во что она тогда превратится? Это уже вообще не женщина будет! На хуй мне тогда такая жена нужна!? Через десять лет.

Вибраторы всякие?.. Хм!.. Ну, не знаю… По-моему, хуйня все эти вибраторы. Хуятина, как Костя говорит. Это уж для всяких там… совсем безнадежных,.. которым иначе никак не удаётся. А для нормальной, здоровой женщины… Молодой,.. красивой.. Ну, можно, конечно, один разочек. Ну, два… Но не десять же лет!! Фаллоимитатором себя трахать. Когда кругом настоящие бегают. Фаллосы. Живые. На двух ногах. Только свистни!

Короче, шутки в сторону! Женщине нужно мужское общество! Нужно с кем-то кокетничать, слышать комплименты… В общем, чувствовать себя женщиной! А без этого она вянет. Стервенеет. Одним вибратором сыт не будешь! Это всё равно, что десять лет одними только консервированными бобами питаться. Можно, конечно, жив останешься, но вот чт о с тобой станет? Во что ты тогда превратишься? В тощий засохший стручок? Здоровье-то уж точно посадишь! Желудок и прочее. Всякие там щитовидки.

Н-да… Ну что, заварился?.. Да, вроде, – Березенко задумчиво налил себе чая. – С чем бы попить?.. Черт! Ни черта нет! Всё сожрали! Ладно, попьем с т а ком.

О-хо-хо!.. О-о-о-ой!.. Н-н-да!.. Хреново всё это. О-очень хреново. Мысли мои эти. «Мои скакуны». «Скакуны», блядь!.. Жеребцы! Диск-жокеи. В ночных клубах. «А я сегодня на такой кобыле скакал!.. Ураган!» Автомобиль! «Бентли»… «Она наездится там, всё себе натрёт, спрыгивает, сразу за грудки: давай!!»… Н-да!.. Ну, так что? На чем я там остановился? – Березенко, морщась, отхлебнул горячего чая.

Короче, хуй она меня в обнимку с вибратором ждать будет!! Как же! Размечтался.

«Здравствуй, Игорь! А это мой вибратор! Познакомьтесь». – «Игорь. Муж». – «Вася. Вибратор».

Н-да!..

Короче, если смотреть на вещи трезво, то расклад такой. Десять лет ни одна женщина ждать не станет. Это хуй! Ну, точнее, верность хранить не станет. Интрижки у нее за это время будут наверняка! По-любому! И если через десять лет я вернусь, а она меня все еще «ждет», то это означает только, что она так себе ничего за это время и не нашла. Что она неудачница. Мымра! Вот и всё.

Ну, а мне-то она, естественно, скажет: ах, милый!.. дорогой!.. видишь, как я тебя ждала!.. И я еще ей обязан по гроб жизни буду! За эту ее беззаветную верность. Образцово-показательную. Какая у меня, оказывается, жена честная и любящая!.. Преданная, блядь! Как собака. Сука, в общем, просто какая-то, а не жена.

Да еще и каракатица к тому же. На хуй никому не нужная. Кроме меня, дурачка. Трахнуть, конечно, можно, попользоваться на халяву, на дармовщинку – отчего же и нет? – но и не более того. «Жениться?.. Да ты с ума сошла!?»

Вот так. Вот такие у меня перспективы.

И это, между прочим, еще в самом лучшем случае! А в худшем – она просто через пару лет обворует меня, кинет и укатит со своим новым хахалем. В неизвестном направлении. Как это обычно и бывает. Таких примеров здесь полно. Н-да-с. И произойдет это, когда я этого меньше всего ждать буду. Еще вчера на свидании в вечной любви клялась, а завтра – большой привет! Мы разошлись, как в море корабли! «Извини, милый, но я полюбила другого!» Да вообще ничего не скажет! Просто исчезнет – и всё! Как обычно. Смоется. Растворится!

И как я тогда всё это восприму – неизвестно. В лагере, через два года… Сейчас у меня хоть силы еще есть. Моральные и физические. А тогда… В красный лагерь какой-нибудь попадешь… Видел я, какие оттуда приезжают! Зашуганные все и затюканные. Рапортуют по стойке смирно, как на параде: «Здравствуйте, гражданин начальник!..»

Н-да… Там всё это совсем по-другому восприниматься будет. Все эти невинные супружеские шалости. Мне, вон, рассказывал один, как у них в лагере на Новый год десять человек повесилось. И лагерь-то, вроде, ничего.

«Встаём утром – а они висят!» – «А почему?» – «А хуй их знает!»

Тоже вот, наверное… Ни семьи, ни хрена. Ни Родины, ни флага. Не от хорошей же жизни!?... И так всё на грани. И если еще в спину такой удар!.. Вот и… Н-да…

Березенко тихонечко забарабанил пальцами по столу.

Ну, и чего делать? Разводиться?.. Пока еще не поздно? Пока я еще окончательно в лагерную пыль не превратился. В растение. Волю пока не потерял. Окончательно не сломался. Пока я еще хоть на какие-то поступки способен!

Чай кончился. Березенко встал и налил себе еще кружку.

А есть ведь и еще один вариант! – нехотя признался он себе. – Самый распространенный и самый неприятный. Что она окажется не чудовищем и не декабристкой отмороженной, готовой за мужем хоть в Сибирь, хоть на каторгу, хоть на край света, хоть к черту на рога! – а обычной слабой женщиной.

В меру порядочной, честной, но – обычной. Слабой. И любовь у нас – обычная. Средняя. Земная. Не слишком сильная и не слишком слабая. Обычная, человеческая. Как и почти все вокруг друг друга любят.

И с годами эта любовь слабеет. И когда любимого долго не видишь, когда его рядом долго нет – тоже слабеет. Как и у всех. Это жизнь. И через некоторое время она поймет, что больше так не может. И подсознательно захочет расстаться. Уйти. Может, даже самой себе в этом не признается – но захочет. Пока еще молода! Пожить!..

А как уйдешь? Бросить мужа, который в тюрьме сидит? Предать? Кинуть в беде? Когда ему так трудно! Так плохо! Как я себе в глаза тогда смотреть буду? Уважать себя?..

Так и будет эта канитель без конца тянуться. Ни туда, ни сюда. И отношений фактически уже никаких нет, и уйти нельзя. И потом любовь сменится постепенно раздражением. А потом – ненавистью. К человеку, который тебе всю жизнь испортил. Загубил. И ради чего? Чтобы самому выжить? Как же его тогда можно любить? За что?

Березенко отхлебнул чая.

Можно, конечно, «отпустить» ее. Как почти все здесь делают. «Срок мне большой светит! Так что, дорогая, сама смотри!..» Но это всё комедия. От лукавого.

Что она тебе на это скажет! «Дорогая» твоя. Если она просто обычный нормальный человек? И в ней хоть капля совести еще осталась? «Конечно, до свидания, милый! Раз большой срок. О чем разговор!»?

Естественно, она тебе этого никогда не скажет. А будет говорить: «Да ты что!.. Как ты обо мне мог такое подумать!..» И прочую мутотень. То есть именно то, что ты от нее подсознательно и ждешь. Ведь другой ответ здесь попросту невозможен. Да и говорится обычно всё это в самом начале, когда жена еще не въехала толком в ситуацию. Не вкурила. Не устала еще морально и физически. Пока она еще розовых очков не сняла. Для этого-то и говорится. Чтобы в ловушку психологическую ее поймать, заманить. Еще крепче этими обещаниями к себе привязать. Намертво! Чтобы никуда не делась. («Ты же сама обещала!..»)

Березенко опять отхлебнул чая.

Если же всерьез – надо самому ее отпустить! Взять и самому подать на развод. В конце концов, писать она мне и так сможет, если захочет. Длительные свидания?.. А!.. Это не причина! Да и во многих лагерях это всё решаемо. Даже в красных. Не обязательно женой для этого быть. Чтобы приехать. Решаемо всё это. Было бы желание.

Объяснить ей потом этот свой поступок. А там уж – сама пусть думает. Хочет – пусть ждет. В конце концов, выйду, можно снова будет пожениться. Если уж на то пошло. Если захотим… Е-с-ли за-хо-тим…

Н-да… До интересных выводов я додумался…

Березенко невидящими глазами смотрел перед собой. Думать о разводе было тяжело. Логика логикой… Одно дело абстрактно рассуждать, а другое дело…

Развод, – он несколько раз повторил про себя это слово, как бы пробуя его на вкус. Вкус был отвратительный. Страшный вкус расставания и одиночества. Боли! Боли!! Чудовищной, невыносимой!

Березенко даже не представлял себе, насколько это, оказывается, тяжело. Страшно! Порвать с последним близким тебе человеком. Единственным. Остаться одному. Совсем.

Чего я боюсь? – попробовал урезонить он сам себя. – Я же и так один. Я в тюрьме, не на воле. Грустно, конечно, но это так. Жизнь не телешоу, на другую программу не переключишь. Придется до конца смотреть. И не кинолента – кадров не вырежешь.

Материально я от нее не завишу. Есть у меня жена или нет – на моем положении это ровным счетом никак не скажется. Передачи мне, слава богу, есть кому носить. Деньги плати – вот и все проблемы! Да она и сейчас не сама же носит! Так что с этой стороны как раз всё в порядке.

А что еще? Ребенок? Ну, ребенок-то тут совсем уж не при чем! Это в данной ситуации опять-таки исключительно вопрос денег. Это единственное, что я реально могу ему сейчас дать. Больше дать мне ему все равно нечего. Какой из меня отец? Пока я здесь сижу? Так, название одно.

Любовь? Хм… А что любовь? Если любовь настоящая, то для нее никакие испытания не страшны, мы и через десять лет воссоединимся, и через сто! если же нет – то и стараться не стоит. И жалеть о ней нечего. О такой «любви».

Только ведь литературщина всё это. Слова. «Слова, слова, слова!» «Настоящая,.. не настоящая!..» Любовь – это слишком всеобъемлющее понятие. Слишком широкое. И Ромео любит свою Джульетту, и Ванька Маньку. Тоже у него «любовь». Только разве это одно и то же?

Что это вообще означает: «любит»? Любят? «Они любят друг друга». Что это значит?.. Значит, между ними образовалась какая-то духовная связь, глубоко личная, интимная, ниточка некая тончайшая, невидимая между ними протянулась! Но насколько она прочна, эта ниточка? Насколько крепка? У кого-то, может, действительно, «крепка как смерть», как в «Песне песней» поется – есть, говорят, такие сверхпрочные мономолекулярные нити, которые тонны веса выдерживают – но у большинства-то ведь это не так! Обычная бечёвка. Паутинка. Волосок. Дёрни посильней – вот и вся любовь!

Десять тонн… пардон, десять лет тюрьмы на ней уж точно не поднять! Пару килограмм от силы. Да и то с трудом.

Да и ночные клубы все эти!.. Личные шофёры… Дома отдыха… Мужские стриптизы и экстази… «Тусовочные дамочки»... Никогда я уже этого не забуду! Не смогу. Надо было мне в тюрьму попасть, чтобы прозреть. Где бы я еще с хозяином ночного клуба пообщался? Или с личным охранником? Так тесно. Стали бы они на воле со мной так откровенничать?!.. С какой стати? Это только в тюрьме возможно. Когда люди в одной камере месяцами сидят. И терять им уже нечего. Всё кончено. Жизнь разрушена. Н-да-с… Пропади оно всё пропадом!!

Березенко заметил, что кружка его опять пуста. Он повертел ее в руках и отставил в сторону.

Что-то надломлено… Ушло что-то. Безвозвратно. И прошлого уже не вернуть. Никогда. Разговора мне сегодняшнего теперь уже не забыть. Нет! Никогда я ей больше не поверю.

Она мне врала все эти годы. Как они там с подружкой за столиком сидят и «Буратино» через соломинку тянут. Были у нее за это время и связи, и знакомства! Наверняка были! Знакомства-то уж точно. Почему же тогда я об этом ничего не знаю?.. Да ладно! Какие там «знакомства»! Что я как ребенок, в самом деле! Сам себя утешаю. Всё у нее наверняка было! И было и есть.

А теперь особенно. Когда я в тюрьме. Каждый день, небось. А чего ей еще делать? Денег полно, времени тоже… Чем она вообще там занимается? А? Адвокат говорит, как ни позвонит, её никогда дома нет. Спит до четырех, а вечером куда-то уезжает. Ну, и куда? Чего тут непонятного-то? А на свидание приехать лишний раз – «плохо себя чувствую». И это всего полгода прошло! А дальше что будет?

Рвать надо! Уходить. Сил вот только нет. Страшно. Хочется закрыть глаза и сделать вид, что ничего не проходит. Пусть всё идет, как идет. Что у меня жена есть, семья… Тыл какой-то… Нет у меня ни черта!! Никакого тыла! Ничего нет!! Я один! И рассчитывать больше не на кого. Да и не надо. Только страшно вот… Тяжело очень.

За окном светало. Ночь как-то незаметно прошла.

Проверка скоро, – вяло подумал Березенко. – Поспать хоть немного надо… Хотя, в принципе, и днем можно. Чего-чего, а времени здесь навалом. Спи хоть круглыми сутками! Ешь да спи… Ладно, надо все-таки поспать. Завтра подумаю. В смысле, днем.

Он совсем уже собрался встать и сунул было кружку в стол. Но рука его неожиданно наткнулась на какое-то препятствие. Какую-то толстую книгу.

А!.. Библия Костина.

Березенко, сам не зная зачем, достал ее и наугад раскрыл.

«Таков путь и жены прелюбодейной; поела и обтерла рот свой, и говорит: “я ничего худого не сделала”».

Березенко криво усмехнулся, обвел глазами камеру и перечитал еще раз. Посидел немного, потом снова сунул руку в стол, достал чистый лист бумаги и начал аккуратно писать.

«Начальнику ИЗ…

Заявление

Отказываюсь от свиданий со своей женой.

Число. Подпись».

Встал, подошел к двери (к «тормозам»!) и положил листок в ящичек для заявлений. Потом не торопясь разделся и улегся под одеяло.

Форму заявления о разводе надо будет у адвоката спросить, – отстраненно подумал он и сам удивился собственному равнодушию. Внутри как будто всё сгорело. Зола и пепел. – Не забыть бы только. Ладно, не забуду.

Березенко перевернулся на другой бок и мгновенно заснул. До проверки оставалось уже меньше часа.

____________________________

____________________________

И спросил у Люцифера Его Сын:

– Можно ли простить измену?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

– Нет. Но можно сделать вид, что простил. Если у тебя не хватает сил уйти.

Дата добавления: 2015-10-02