Февраля 1945 года, среда (нацистская верхушка изнутри)

Йозеф Геббельс

Мы должны быть такими, каким был Фридрих Великий, и соответственно вести себя. Фюрер полностью со мной согласен, когда я говорю ему, что дело нашей чести — заботиться о том, чтобы, если в Германии каждые 150 лет будет возникать такое же серьезное критическое положение, наши внуки могли сослаться на нас как на героический пример стойкости. По стоически-философскому отношению к людям и событиям фюрер очень напоминает Фридриха Великого. Он говорит мне, например, что необходимо трудиться для своего народа, но что и это, может быть, лишь ограниченное дело для рук человеческих: кто знает, когда снова произойдет столкновение Луны с Землей и сгорит вся наша планета? Однако, несмотря ни на что, наша задача — до конца выполнить свой долг. В этих вещах фюрер — тоже стоик и верный последователь Фридриха Великого. Он подражает ему сознательно и бессознательно. Это должно быть образцом и для нас всех. Как искренне хотели бы мы подражать этому образцу! Если бы только Геринг не был такой белой вороной. Он не национал-социалист, он просто сибарит, не говоря уже о том, что он не последователь Фридриха Великого. Дениц, напротив, держится с таким благородством и внушает такое уважение. Он, как заявил мне фюрер, лучший специалист в своем деле. Сколькими удачами всегда радовал нас его военно-морской флот! Редер тоже был крупной личностью: во всяком случае, по отношению к нему [Гитлеру] он проявлял слепую преданность и воспитал свой вид вооруженных сил в таком духе, который сегодня позволяет наверстать упущенное военно-морским флотом в мировой войне. Жалко, что такой человек не представляет партию, а что ее представляет Геринг, у которого столько же общего с партией, сколько у коровы с исследованием радиации. Но, как сказано, эту проблему нужно теперь решить. Нет смысла замалчивать факты, и, если хотят щадить фюрера молчанием, это не принесет ему никакой пользы.

Беседа с фюрером по поводу самой главной, по моему мнению, проблемы ведения нами войны протекает очень драматически и бурно. Но фюрер по каждому пункту признает мою правоту. Я, правда, чувствую: его раздражает то, что дела зашли так далеко, а не то, что я так бесцеремонно и открыто говорю о них. Напротив, он очень хвалит меня за это, открыто и безоговорочно встает на мою защиту и радуется тому, что я по крайней мере не скрываю своего мнения. Я рассказал ему, что на днях читал книгу Карлейля о Фридрихе Великом. Фюрер сам очень хорошо знает эту книгу. Я изложил ему некоторые главы из нее, которые его глубоко потрясли. Такими мы должны быть, и такими мы будем. Если кто-нибудь, вроде Геринга, идет совсем не в ногу, то его нужно образумить. Увешанные орденами дураки и некоторые надушенные фаты не должны быть причастны к ведению войны. Либо они исправятся, либо их надлежит устранить. Я не успокоюсь, пока фюрер не наведет здесь порядка. Он должен изменить Геринга внутренне и внешне или выставить его за дверь. Например, он [Геринг] грубо нарушает правила приличия, повсюду появляясь при нынешнем военном положении как первый офицер рейха в своей серебристо-серой форме. Как по-женски ведет он себя перед лицом событий! Надо надеяться, что фюреру теперь удастся сделать из Геринга человека. Фюрер рад, что жена Геринга переселилась теперь в Оберзальцберг; она всегда оказывала на него только плохое влияние. Да и вообще все окружение Геринга не стоит ломаного гроша. Оно не только не обуздывало его тягу к изнеженности и наслаждениям, а, наоборот, побуждало его предаваться им еще больше. Фюрер, напротив, очень хвалит простоту и ясность в образе жизни моей семьи. Только так сможем мы в нынешнее время быть на высоте положения.

У меня определенно сложилось впечатление, что эта беседа с фюрером попала в точку. Она была необходима, да и момент был подходящим. Мы разговариваем так громко, что адъютанты могут слышать нас у двери. Они очень обрадованы. Эти бравые молодые люди заинтересованы только в том, чтобы партии вернули ее подлинную сущность, потому что только в этом заложена возможность изменить ход войны. Все эти молодые люди стоят на моей стороне и видят во мне человека, который без обиняков выскажет фюреру то, что они думают и что должно быть высказано. В имперской канцелярии ужинает множество уставших офицеров. Я едва их приветствую. Эти люди настолько мне чужды, насколько вообще мне могут быть чужды люди.

Дома ждет меня уйма работы. Но она теперь очень быстро продвигается, ибо я излил душу, сняв камень с сердца.

Вечером у нас снова очередной налет «москито».

Положение на западе вызывает наибольшие опасения. Что будет, если врагу действительно удастся прорвать здесь фронт? Но нам не следует впадать в уныние. Решающее значение имеет тот факт, что мне удалось, по крайней мере в основном вопросе ведения войны, открыть ясную перспективу.

И ночью проклятые англичане снова появляются над Берлином со своими «москито» и отнимают у людей те несколько часов сна, которые сейчас нужнее, чем когда-либо.

1 марта 1945 года, четверг (ВОТ ТУТ ГОНЯТ НА СТАЛИНА!!!!)

В полдень у меня была обстоятельная беседа с генералом Власовым. Генерал Власов в высшей степени интеллигентный и энергичный русский военачальник; он произвел на меня очень глубокое впечатление. Сначала мы беседовали об общих связях между русским и немецким народами. Он считает, что Россия может быть спасена только в том случае, если будет освобождена от большевистской идеологии и усвоит идеологию вроде той, которую имеет немецкий народ в виде национал-социализма. Он характеризует Сталина как человека чрезвычайно хитрого, настоящего иезуита, ни одному слову которого нельзя верить. У большевизма в русском народе до начала войны было сравнительно мало сознательных и фанатичных приверженцев. Однако Сталину удалось при нашем продвижении по советской территории сделать войну против нас священным патриотическим делом, что имело решающее значение. Власов описывает обстановку в Москве, сложившуюся в результате угрозы окружения поздней осенью 1940 года. Все советское руководство уже тогда потеряло голову; лишь Сталин продолжал упорствовать, хотя и был уже сильно измотан. Положение было примерно таким, какое мы переживаем в данное время. И у нас ведь есть вождь, требующий любой ценой оказывать сопротивление и также снова и снова поднимающий на это дело всех других. Беседа с генералом Власовым подействовала на меня очень ободряюще. Я узнал из нее, что Советский Союз оказывался в точно таких же критических положениях, в каком оказались теперь мы, и что из этих критических положений всегда существует выход, если ты полон решимости и не падаешь духом.

Затем мы обсудили методику нашей пропаганды в отношении большевизма. Власов подчеркивает — и, по-моему, правильно, — что большевизм ведет очень ловкую и опасную пропаганду. Пропаганда вообще самая сильная сторона его политического воздействия. Этим следует, по его словам, также объяснить то, что большевистский режим особенно сильно нападает на немецкую пропаганду. Власов считает меня вторым после фюрера человеком, против которого направлена самая острая и упорная критика большевистской общественности. В своей пропаганде, направленной на народы России — в этом я соглашаюсь с Власовым, — мы должны примерно следовать линии, изложенной Власовым в его известной прокламации. В нашей восточной политике мы могли бы достичь очень многого, если бы еще в 1941 и 1942 годах действовали в соответствии с принципами, за которые ратует здесь Власов. Но требуются очень большие усилия, чтобы исправить наши упущения.

Я уже отметил, что у Власова, как мне представляется, замечательная голова. Его познания в области большевистской идеологии и практики могут быть для нас очень полезны. Его сопровождает генерал Шиленков, игравший в свое время решающую роль в большевистской партии в Москве. На следующей неделе я снова приму генерала Власова, чтобы обсудить с ним некоторые практические вопросы нашей пропаганды. Интересны прежде всего высказывания Власова о внутренних делах большевистской иерархии. По его словам, Сталин правит в России, пользуясь диктаторскими полномочиями. Он пытается использовать в своих целях евреев, а евреи пытаются использовать его в своих. Данному Сталиным слову нельзя никоим образом верить…

Сталин, говорит Власов, очень коварный, хитрый крестьянин, действующий по принципу, согласно которому цель оправдывает средства. Как никудышно действует, например, по сравнению с ним дуче. Он поручает своим газетам заявлять, что фашизм намерен вернуться к двухпартийной системе. Это еще одна причуда расшатавшейся фашистской интеллектуальности, которая на этой стадии войны добавляет ко всему прочему отказ от своих собственных принципов.

От автора доклада (Филипп Алексеевич Кузнецов)

Вообще, по большей части, дневник Геббельса посвящён обзору обстановки на фронтах в разные периоды войны. НО, то там, то тут мелькают любопытные моменты межличностных отношений самого автора с членами тогдашней Рейхской верхушки: Адольф Алоизович, Геринг, Власов и прочие, подобные им “небожители” весьма подробно описываются “дорогим” Йозефом. Лично мне было интересно посмотреть на ход событий как бы изнутри, глазами одного из них. Даёт богатую пищу для размышлений. Очень советую почитать – будет полезно и тем людям, кто увлекается военной тематикой.

Дата добавления: 2015-10-24