Прекратите беречь мужчин!

04.04.2011 |

· демография

· национальная безопасность

· общество

· суверенное развитие

К середине 60-х годов СССР вошёл в число стран с низкой смертностью и достойной продолжительностью жизни. За двадцать лет продолжительность жизни мужчин выросла с 40 лет (1939 год) до 65. Для страны, пережившей тяжелейшую войну, это было более чем неплохо на фоне 67 лет в США и 68 во Франции. Даже отставание мужчин от женщин по этому показателю было не вопиющим: 8 лет против 7 в США и Франции.

Но уже с 1964 года началось снижение рождаемости, а рост продолжительности жизни в отличие от стран Запада и Японии прекратился. Итогом стало абсолютное расхождение динамики мужской смертности в Российской Федерации и странах Европейского сообщества:

К великому сожалению, у нас в 1960–1970-е годы не оказалось политиков, которые увидели бы в наметившемся демографическом переломе опасные симптомы наступающей деградации СССР, и демографов, которые поставили бы правильный диагноз и предложили адекватные меры.

Показательным примером является яркая статья 1968 года известного советского экономиста и демографа Бориса Урланиса “Берегите мужчин”. Её заголовок стал крылатым выражением, а в 1982 году даже поставили гламурную (по-советски) кинокомедию с таким же названием. Особенно зацепило это жалостливое выражение наших всегда тонко чувствующих женщин. Уже тогда они стали понимать, что что-то не так, что за жизнь своих семей, детей, городов и деревень им всё больше и больше приходится отвечать самостоятельно и поэтому необходимо компенсировать эту ношу властью над “мужиками” – а что для этого может быть лучше, чем их, представителей “сильного” пола, “сбережение”?

Поставленный Урланисом диагноз заключался в том, что мужчин берегут меньше, чем женщин. Отсюда и две его ключевые рекомендации. Во-первых, уменьшить разрыв между продолжительностью жизни женщин и мужчин и, во-вторых, резко улучшить медицинское обслуживание мужчин, для чего “покрыть всю страну густой сетью мужских консультаций”.

Но подобные предложения, по существу, не имели и не имеют никакого отношения к реальной проблеме и её решению.

Самый поверхностный анализ динамики роста продолжительности жизни в развитых странах однозначно показывает, что существенно сократить разрыв никому ещё не удалось. Не дала бы значимого результата и густая сеть мужских консультаций. Подъём общего уровня медицины в 1970–1980-е годы в СССР не повысил продолжительность жизни мужчин, а взрывное распространение в последние десять лет клиник со словом “эрос” также никак не повлияло на катастрофическое падение продолжительности жизни мужчин и рост сверхсмертности. Более того, чем гуще становится сеть “мужских консультаций”, тем быстрее растёт и мужское бесплодие.

Итак, к чему же в итоге привёл столь яркий и привлекательный призыв беречь мужчин?

Сегодня ожидаемая продолжительность жизни женщин в России уже почти на 14 лет больше, чем у мужчин (неполные 59 лет) – и это при том, что и живёт россиянка на десять лет меньше (более 72 лет), чем среднестатистическая женщина Европы. С почётного 29-го места по продолжительности жизни мужчин скатилась на 134-е!

Очевидно, что именно абсолютные показатели демографии мужчин, а не относительные женщин являются принципиальными. Так, в 1964 году продолжительность предстоящей жизни пятнадцатилетних мужчин в России составляла 53,1 года и была всего на 1,2 года меньше, чем в США, на 2,1 года – чем во Франции, на 2,3 года – чем в Великобритании, и даже на 0,6 лет выше, чем в Финляндии. 35 лет спустя, в относительно благополучном 1999 году, этот показатель в России был уже на 13–14 лет меньше, чем в Великобритании, США и Франции, и на 11 лет – чем в Финляндии. Если в передовых странах Запада продолжительность предстоящей жизни пятнадцатилетних мужчин росла со средним темпом 0,1–0,15 года за год, то в России – снижалась на 0,2 года за год.

Но и это ещё не самое страшное.

Поистине катастрофической ситуация представляется в том случае, если мы увидим, что пик мужской смертности приходится на самые активные годы жизни – от 30 до 50 лет! И этот пик в два раза выше советского и до десяти раз выше уровня смертности в Старой Европе.

Не выправляет положение и наступившая очевидная стабилизация и даже относительное благополучие. За последние шесть лет смертность в трудоспособных возрастах в стране выросла на 35% – и это, опять же, преимущественно мужская смертность.

Что же здесь, как не отказ жить? Практически добровольное решение уйти, бросить этот мир. Такое бывает только в ситуации слома идентификации и утери смысла. И в подтверждение этого особенно показательными являются данные по числу самоубийств, поскольку именно добровольный уход из жизни отражает утерю смысла.

И опять здесь придётся возвращаться к времени написания статьи Бориса Урланиса, к 60-м годам. Именно тогда стало резко расти число самоубийств, отражающих духовно-жизненное и общее демографическое неблагополучие населения. В 1960 году в РСФСР случилось чуть меньше 20 тысяч самоубийств – 16,2 на сто тысяч жителей; в 1980-м – около 48 тысяч самоубийств, коэффициент – 34,7; в 1984-м – около 54 тысяч, 37,9 случая на сто тысяч.

Фактическая и косвенная эпидемия самоубийств русских мужчин – вот ключевой факт, лежащий в основе дичайшей сверхсмертности. И за этим симптомом стоит утеря смысла жизни.

Здесь никакими мерами по сбережению в медицинском, пропагандистском или женско-сочувственном плане не поможешь. Фильм Романа Балаяна и Виктора Мережко “Полёты во сне и наяву” 1983 года убедительно показал закономерную эволюцию такого бережёного мужчины, блестяще сыгранного Олегом Янковским.

Мужчина в России либо защитник и воин, труженик, получающий достойное вознаграждение за свой качественный труд, либо существо, отказывающееся жить, поскольку не имеет возможности полноценно отвечать за семью, родных, за страну и самого себя. У нас мужское достоинство определяется не количеством клиник “Эрос”, а воспитанием каждого мальчика в качестве защитника Родины, наличием перспективной высококвалифицированной и достойно оплачиваемой работы и возможностью для молодой семьи жить своим домом или удобной квартирой.

Причины устанавливающегося ныне в стране матриархата (и заслуженного, заметьте, матриархата) очевидны.

С 60-х годов было практически приостановлено, а в последние двадцать лет и вовсе провалено региональное и промышленное развитие. Отсутствие стабильных условий жизни в конкретном регионе и перспективной устойчивой занятости в квалифицированном промышленном труде – прямые причины вымирания мужчин.

И этот слой причин многократно усиливается ещё одним, глубинным слоем – цивилизационно-историческим и духовным кризисом России. Многие наши беды лежат в исчерпанности того пути, условно можно назвать его индустриально-экстенсивным, который Россия прошла за последние примерно 200 лет.

Ресурсом улучшения жизни в эти два столетия была русская деревня, которая дала стремительно растущим городам и людские ресурсы, и стратегический моральный запас, и само желание жить и трудиться. Сооружаемые ещё недавно мини-огородики у московских высоток и дачная волна последних тридцати лет указывают на корень жизненных сил, за счёт которых мы ещё как-то, больше по инерции, существуем.

Сегодня деревенский ресурс жизненных сил практически исчерпан. Страна находится в межеумочном состоянии, порождая неспособность к мировому действию и массовый отказ населения, особенно мужчин, от существования практически “в нигде”.

Все эти социально-экономические и цивилизационные причины в совокупности порождают устойчивую безысходность и утерю жизненной перспективы и дают не снижающуюся даже при сверхкомфортном нефтяном благополучии депрессию населения, в первую очередь мужчин. ”.

Депрессия приводит к угнетению иммунной и других систем организма, способствуя развитию сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний, а также стимулирует другие механизмы риска: вредные привычки (курение, алкоголизм, наркоманию), избыточный или недостаточный вес и т.д. Однако именно в этой депрессии, как это ни парадоксально на поверхностный взгляд, как раз и залог того, что Россия ещё не умерла. ”.

Отказ мужчин жить означает, что базовый архетип русского человека в целом остался сохранён. ”.

Жизнь русского мужчины всегда трагична, поскольку исторична. С хрущёвской “оттепели” мы приобрели и полюбили комфорт, но утеряли трагедию. Перестали быть её героями. Решили, что полноценность и вкус жизни зависят от “объективных” законов – и неважно, политологии социализма или “рынка”. И тем самым подписали сами себе приговор.

В России смертность мужчин – показатель состояния духовно-общественного благополучия и общего состояния развития страны. Качество жизни у нас напрямую определяется наполненностью личного бытия вместе со страной. Без мобилизации в России всегда не просто прозябание и застой, а деградация и ранняя смерть.

Именно в 60-е за спором “о физиках и лириках” проглядели, пропустили вопрос о мужественности. А статьёй Урланиса проблема мужественности, мужского призвания и достоинства и попросту была запечатана на долгие годы. Сегодня же впору создавать общество охраны мужчин. Но это – тупик, ход в никуда.

Пора наконец вслух и честно сказать: в основе жутко высокой смертности и нежелания или невозможности мужчин заводить семью и брать ответственность за детей лежит утеря ясности мужского призвания и уверенности в себе и своей способности быть главой семьи, а значит, и способности хранить и держать в порядке страну.

В послевоенные годы произошли инфантилизация и феминизация, или оженствование сильного пола. Вместо грубоватого, но ясного обращения “Мужчина!” появилось нейтрально-неопасное “Молодой человек!”, показывающее, что важно быть молодым, а остальное – и мужественность в первую очередь – вторично.

Я лично знаю семью, где мальчику принципиально не покупают игрушечное оружие (автоматы, танки) и запрещают играть в войну, чтобы, разумеется, воспитать в нём гуманиста и не испортить его. Такая символическо-идеологическая демускулинизация (уничтожение мужского своеобразия) ведёт к демускулинизации как таковой, к уничтожению мужчин. Для носителей подобной программы сегодня просто чудовищно звучит та же “Казачья колыбельная” Михаила Лермонтова, где мать поёт сыну, в частности, “Я седельце боевое Шёлком разошью...” – и “музыкой” стали призывы “косить” от армии.

С мужчины всегда спрашивалось и всё равно будет спрашиваться на порядки больше и тяжелее. И это должно быть нормой. Мужественность должна стать объектом целенаправленного культивирования. Необходимо вернуть уважение к мужчинам и самоуважение у самих мужчин. Объявить своего рода мужской призыв – т.е. возвращение мужчин к роли фундамента семейной жизни.

Рост мужской смертности всегда связан с неразвитием страны. Даже предельно идеологизированный демограф Анатолий Вишневский, видящий в СССР тоталитарного монстра, пожирающего людей и мужчин, признаёт два принципиальных факта:

во-первых, после Второй мировой войны, в период расцвета “тоталитаризма”, произошёл невиданный взлёт демографических показателей;

во-вторых, сегодняшняя сверхсмертность по своему объёму сравнима с потерями в годы Великой Отечественной войны. Только вот в этой нынешней войне ждать какой-либо победы не приходится.

Сохранить мужчин можно только в том случае, если страна с инерционного курса перейдёт на путь развития. Если будет создана атмосфера социального оптимизма и решительного развития, по полной, что называется, востребующего мужскую силу, характер, ум, работоспособность, достоинство.

Нужна адекватная социальная политика, которая создавала бы основы для элементарного воспроизводства. Необходимо форсированно снижать запредельный уровень социально-имущественного расслоения и создавать на территории всей страны достаточное количество хорошо оплачиваемых рабочих мест средней и высокой квалификации. Стимулировать промышленное развитие с опорой на высокотехнологичные уклады и сложный высококвалифицированный труд, повышать абсолютные значения объёмов выпуска наукоёмкой продукции.

Пора остановить рост неравномерности расселения и пространственного развития страны. Вследствие внутренних миграций Центральный федеральный округ вобрал почти две трети населения, а Сибирь и Дальний Восток, богатые минеральными, лесными и биологическими ресурсами, потеряли за последние 15 лет более 2 млн. жителей.

Необходимо приступить к организации центров развития страны в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Это позволит не только остановить выезд российского населения и противостоять нарастающему миграционному и экономическому давлению со стороны Китая, являющегося, между прочим, в основном мужским и выполняющего конкурентную функцию по отношению к российским мужчинам, но и создать новый форпост внутрироссийского и мирового развития.

Мужчины перестанут быть в России сверхслабым полом и исчезающим видом тогда, когда будут не бежать с Севера, Дальнего Востока и деревни, а, наоборот, идти в малые районы страны. Разумеется, с новыми технологиями, организационными формами и административно-хозяйственными механизмами – но идти, а не бежать от вызова.

В США и Европе до 75% граждан живут в односемейных домах, менее 20% – в многоэтажных. При этом до 7% квартир в многоэтажных городах являются вторым и третьим дополнительным жильём. В России пропорция прямо обратная – в индивидуальных домах живёт не более 29% населения. Доля индивидуального строительства не превышает 40% – и это в ситуации, когда общие объёмы вводимого жилья почти в 2 раза меньше, чем в 1989 году.

Альтернативой мегаполисной урбанизации является переход к усадебной урбанизации с основой в малоэтажном строительстве, более отвечающей специфике российских просторов и создающей фундамент для преобладания двухдетных и трёхдетных семей.

Для таких решительных и системных действий по развитию страны нужны крепкие руки. А это и означает, что надо прекратить беречь мужчин и вернуть их наконец от водки и простуд к большому всем нужному Делу. Тогда и свою сверхсмертность они преодолеют сами.

Автор: Юрий Крупнов

Источник: www. krupnov.livejournal

Дата добавления: 2015-10-24