Молчаливое наказание

«Карателям», чтобы донести свои требования, не обяза­тельно требуется быть многословными или разговаривать во­обще. Такого же эффекта шантажисты добиваются, скрыва­ясь за невербальной враждебностью.

Джим, поэт-песенник, с которым мы познакомились в пре­дыдущей главе, показал себя молчаливым «карателем» вскоре после того, как переехал к Хелен. Описание прессинга, кото­рое он оказывал, служит прекрасным примером этого типа шантажа.

Не знаю, что мне делать с Джимом. Когда он на меня обижается, то полностью замыкается в себе. Я знаю, что он злится, но Джим отказывается говорить об этом. Как-то вечером я поздно вернулась домой с ужасной головной бо­лью. Занятия прошли напряженно, а заведующий кафедрой приказал подготовить финансовый отчет по кадрам — нет отдыха измученной душе. Джим приготовил ужин, зажег свечи и устроил сказочный прием. Я была по-настоящему тронута. Когда он свернулся калачиком на тахте, я знала, чего он хочет — заняться любовью. Обычно я не отказыва­юсь, но в тот вечер голова все еще ныла, меня занимали мыс­ли о том, что мне предстояло сделать, и я чувствовала себя примерно так же, как выжатая половая тряпка. Постарав­шись как можно нежнее объяснить Джиму, что сейчас мне не до этого, пообещала оправдать его ожидания в другой раз. Но он меня не понял. Джим не кричал и даже не сказал ни слова. Только заиграл желваками, мрачно взглянул на меня и вышел. Через секунду громко стукнула дверь его комнаты и загремела музыка.

Трудно вынести жесткое, холодное молчание таких «кара­телей», иногда хочется продать душу, чтобы не жить с ними. «Ну скажи хоть что-нибудь, — умоляем мы. — Закричи, сделай что хочешь, только не молчи». Как правило, чем больше мы пытаемся разговорить хмурых молчунов, тем больше они за­мыкаются, боясь взглянуть в лицо нам и собственному гневу.

Я не знала, что делать, чувствовала себя ужасно вино­ватой. Он вел себя так романтично, а я ответила холоднос­тью. Я вошла в его комнату, а он сидел и смотрел сквозь меня, потом сказал: «Не пытайся со мной разговаривать». Нужно было загладить свою вину, поэтому я надела белую ночную рубашку, вернулась в его комнату, обняла и сказала, что очень сожалею о сделанном. Мы занялись любовью прямо там. У меня все еще болела голова, я чувствовала такое напряже­ние, что было плохо. Но мне было нужно, чтобы он со мной разговаривал. Я не могла дольше выносить наказания молча­нием.

Молчаливые «каратели» баррикадируются за непроница­емым фасадом и переносят всю ответственность за свое пове­дение на нас. Как и Хелен, мы приходим в замешательство от такого обращения. Мы чувствуем, как у шантажиста накап­ливается враждебность, и знаем, что она будет выплеснута на нас. Он оказывает психологическое давление путем стресса и эмоционального напряжения, и мы, как и Хелен, быстро ус­тупаем, потому что это — кратчайший путь к спокойствию и облегчению.

Дата добавления: 2015-10-24