Бездна раскрывается не единожды

-И что же ты, - завел старую шарманку Олень, - действительно думаешь, что если сейчас уедешь – все изменится?

-Конечно. Все меняется. Однажды.

-Никогда ничего не изменится. Просто наблюдай за обществом, смотри на этих людей и убеждайся в своей неправоте.

-Мне нравится, когда я не прав. Обычно, когда я прав, все оказывается полнейшим дерьмом.

-Поэтому ты никогда не говоришь что думаешь?

-Поэтому я обычно предпочитаю молчать.

-Ты – лжец.

-А ты – олень.

Он засмеялся.

-Только ты можешь оскорблять других людей, указывая на их принадлежность к роду человеческому!

-Что есть, то есть.

-Глупо, глупо, - повторил он. – Глупо, как и все, что ты делаешь. И так же тщетно.

-Кто бы спорил.

Я закурил. Мы стояли по колено в снегу на пустом перроне и поджидали электричку. Точнее, я поджидал. Олень-то туда хуй влезет, даже медом не заманивай. И вот, эта скотина убеждал меня не ехать.

-Ты же просто убегаешь, - говорил он.

-Спрячься в пизду, - советовал я.

-Ты… просто пижон, - резюмировал он.

-Я пижон?

-Совершенно.

-Значит, я пижон?

-Именно так.

-Ладно.

-Слушай, - начал он по новой. - Я ведь тебе только добра желаю, а ты корчишь из себя надменную неприступность.

-Надменная неприступность?

-Опытный глаз сразу отличает фальшивку от оригинала. Ты ведь, кажется, умный, а не понимаешь ни черта! Твои потуги показать свою крутизну не вызывают ничего, кроме смеха и жалости. Ты выглядишь очень жалко.

-Да?

-Да. Такие вещи с ходу просекаются.

-Ясно.

Мы помолчали, я курил, и Олень начал снова. Не молчать он просто не мог. Эта особенность выделяла его среди соплеменников совсем не в лучшую сторону. А еще холодно до жути, и сигареты – прашивей некуда. Спаси вас Господь курить такие сигареты. А ведь кому-то нравятся. Находятся же такие извращенцы, им и кариес нравится, и избирательные бюллетени, и женские тампоны, и сказки Братьев Гримм, и свержение фашистского режима, и куча других отходов человеческого мозга и организма. Хотя сам я любил сладкую вату и трехчасовой сон. Да весь мир как минное поле: сплошное дерьмо и разлетающиеся ошметки плоти.

Дрочил я на все это не реже чем раз в два дня.

-Не скроешь ты свою натуру, как ни старайся, - увещал Олень. - Конечно, есть такие притворщики, которые притворяются будь здоров – в жизни не догадаешься. И таких, возможно, очень даже и много. Вот только ты не из их числа.

-Разве это не доказывает мою искренность?

-Это лишь подчеркивает ничтожность твоих кривляний. Ну не тянешь ты на клеевого парня. Нет в тебе этого, так зачем же штаны на жопе рвать?

-Да, не сезон сейчас, - ежась от холода, подтвердил я.

-Эх, не вникаешь ты добрым словам. Я ведь о тебе забочусь, - опечалился Олень. Даже рога как-то поникли.

-Слушай, блядь! - разозлился я. - Всю сознательную жизнь, что бы ни делал, я всегда выглядел жалко и ничтожно. И я это осознаю. Не надо мне втирать – я такие вещи хорошо чувствую. Возможно, я родился под несчастливой звездой. Возможно, такова моя внутренняя сущность – жалкая, ничтожная и никчемная. И ни на что другое, кроме кривляний, показухи и шутовства меня не хватает. Но, если серьезно задуматься, меня это НИКОГДА НЕ ВОЛНОВАЛО. Я всегда чувствовал себя либо жалким ничтожеством, либо дерьмом и подонком. И ничего тут не попишншь. Поэтому я решил…

Дальше я спекся, как пирожок у старухи. Что именно я решил – сам не знал. Наверно, опять ни хрена.

-И что же ты решил? - простодушно спросил Олень.

-Да похуй, что я там решил. Мне плевать уже даже на то, что плевать мне, что я там решил.

-Вот видишь.

-Что вижу?

-Тебе не безразлично все это, на самом деле. Ты лишь притворяешься, что безразлично. Поэтому и жалко выглядит твоя показуха.

-Знаешь, люди и на худшее дерьмо покупаются. Ежедневно. Вот этого я никогда не понимал. Но что бы ты не говорил – все равно ты не прав, я тебе об этом искренне заявляю.

-Это почему же? Мне кажется, все совсем наоборот.

-Да ни черта как раз таки. Проблема в чем? Я хорошо сознаю свою ситуацию. Просто охуеть как хорошо осознаю.

-И что же?

-Вот из этого и следует, что винить меня не стоит.

Олень задумался. Пофыркал, затряс мордой. Я отбросил сигарету.

-Что-то ты совсем чуши нагородил и вышел совсем не туда, куда нужно было.

-А это уже сам решай.

-Ты прикрываешь пустоту. Играешь словами, не более. Напускаешь тумана и делаешь вид, будто познал истину, а на деле – такой же невежда, даже глупее и несмышленее прочих.

-Умей я играть словами – ты бы ко мне не доебывался.

-Пустое! - снова фыркнул Олень. - Но я хотел сказать только: нет никакого смысла в том, чтобы тебе уезжать. От себя ведь не убежишь.

-Как банально.

-Как и вся жизнь.

-А от этой банальности уже тухлятиной несет.

Он фыркнул и отвернулся, обидевшись. Я закурил. Мы ждали поезд в молчании.

-Не уезжай, - сказал все же Олень. - Я не хочу, чтобы ты уезжал.

-Я знаю. Но ничего не попишешь.

-В этом нет никого смысла.

-Я все решил.

-Очередная бессмыслица.

-Это уж точно.

Мы постояли в безмолвии, я почти докурил, но Олень опять завел шарманку. Кололо ему жопу, ох, кололо! А ведь хороший малый, и как собеседник и как друг, а тут вот сел на ежа.

-Слышь, хорош уже меня дерьмом поливать! - не выдержал я наконец этой мозгокапалки. - Это я и сам умею.

-Ну почему ты никак не поймешь?

-Ну почему ты никак не уймешься?

-Я хочу объяснить тебе.

-Уйди в леса к своим собратьям им мозги кипяти. Посмотрим, как они тебе рады будут.

Олень снова обиделся. Демонстративно отшагал на десять метров по снегу и пялился в меня укоризненной мордой. Теперь меня колола совесть. Но я знал, что он только и ждет, когда я подойду, и продолжит свои копания.

Поезд задерживался. Я сел на чемодан с вещами и снова закурил. Чемодан сдавленно захрипел. Я ох как много курю. Плевать мне было, кто здесь прав, кто виноват, кто вообще виноват. На все мне наплевать. Даже говорить не хочется.

Вдали загудело – приближался долгожданный поезд. Олень подошел и цапнул зубами меня за плечо. Я заорал и попытался двинуть ему промеж глаз, но тот проворно отскочил.

-Да что за хуйня-то?!

-Ты меня обидел.

-Я, может, этого и добивался!

-Вот и расплачивайся.

-Пошел ты!..

Я подобрал выпавшую из руки сигарету и сунул в зубы.

-Я говорю тебе разумные вещи, почему ты не хочешь прислушаться?

-Если всю жизнь прислушиваться к разумным вещам – дерьмовая жизнь выйдет.

-Опять отстреливаешься гнилыми фразочками.

-Ну так давай, скажи прямо, что тебя не устраивает!

Он злобно засопел. Потом плюхнулся рядом на задницу и стал смотреть в сторону. Подкатил поезд и остановился.

-Ни от чего ты не сбежишь, - злостно забубнил Олень. - Никуда ты от себя не денешься, и ни от мира, и ни от людей, и ни от чувств, и ни от меня тем более. Я все равно буду преследовать тебя, куда бы ты ни направился. Где бы ты не пытался скрыться – я все равно тебя настигну.

-Да знаю я все это.

-Тогда почему?

-Потому что я могу залезть в часы.

-ЧЕГО? - вылупил глаза Олень.

-У меня есть часы. Круглые, золотые, старые и механические. Когда меня окончательно все достанет, когда совершенно угнетет весь поток человеческой жизни, отношений и чувств – я заберусь в них, и вот тогда меня точно хуй кто вытянет!

Широко распахнутые глаза выкатились еще сильней. Я подхватил чемодан, сплюнул сигарету и вгрузился. Голова Оленя боком всунулась следом и он заорал:

-ЧТО, БЛЯДЬ, ЕЩЕ ЗА ЧАСЫ?!

Я захохотал и показал ему средний палец. Ступил в вагон, голова теперь преследовала меня снаружи, заглядывая в окна. Я занял свое место, а он прижал морду к стеклу и пялился в меня. Блядский олень. Никто ему не удивлялся, никого из других пассажиров он не волновал, никто из них его, возможно, даже и не видел. Хорошее раньше было время – кури где хочешь: в поездах, магазинах, отелях, ресторанах, автобусах. Сейчас все поглотила волна нелепой и дурацкой цивилизованности. Хотя говно вся эта этика и человеколюбие – просто кучка вышесидящих шишек смекнула, что из таких запретов можно рубить деньги, а наличие денег давно стало решающим факторов ограничения свободы в выстроенном ими обществе. Вот и вся покрышка.

Да и плевать. Все равно у каждого свое выпаренное из чьей-нибудь задницы мнение и на этот счет тоже, как и на любой другой. А положение вещей все равно не меняется, да и такими темпами не изменится.

Нужен толчок, всегда нужен толчок, грубый и беспощадный ПИНОК ПОД ЗАДНИЦУ, иначе ни одна свинья не шевельнется. Нужен ядерные взрыв, Третья Мировая Война, пришествие инопланетян, Война Миров и Машина Времени, мировой катаклизм, появление андройдов и роботов, киберпространства, взрыва нефтепровода и всех нефтяных шахт, да что угодно. Нужно ли?

Тем, кого устраивает теперешнее положение вещей – хуй, тем же, кто жаждет глобального изменения картины мира – кирка и путевка на Аляску.

Вообще мне плевать. Все это дурно попахивает политикой, а в нее у меня соваться ни малейшего желания. Поезд издал гудок и тронулся. Олень успел убрать морду и теперь бежал рядом. Поезд ускорялся, я все ждал, когда же отстанет? – но прошла минута, пять, десять, много-много километров, а он все бежал напротив моего вагона, выдерживая темп.

Я ВЕДЬ ПРЕДУПРЕЖДАЛ: ТЕБЕ НЕ СБЕЖАТЬ ОТ МЕНЯ, - говорил его взгляд.

Я вышел в тамбур и закурил. Олень никуда не делся.

Мы переливаем из пустого в порожное, из пустого в порожное, раз за разом, снова и еще. И пытаемся спрятаться в красивых картинках.

Но мне тридцать четыре, у меня пышные черные усы, лысеющий затылок, я вешу порядка ста килограмм, раздутая туша жира и мяса, и мой хуй в стоячем положении похож на тонкий обрубок карандаша, и это уже ничего не изменит. Я съебываю хер пойми откуда, хер пойми куда и хер пойми зачем, но оставайся я и дальше отсиживать свою расплывшуюся задницу дальше в офисе – как бы это изменило ситуацию?

Если в моей жизни было что-то хорошее, теперь мало что осталось. И вот я думаю о таких же раздутых жиром мордах, восседающих в дорогих машинах и курю, наверно, тогда у меня был бы доступ к огромному мешку человеческих сладостей и жизнь казалась бы замечательной. А может и была бы такой.

А что я, собственно, хотел сказать? Что может сказать такой как я?

Помню, когда я впервые спутался с девчонкой, с каким отвращением она смотрела на мой напряженный обрубок, но ни в моем маленьком члене, ни в ее раздутых сиськах и кривом влагалище не было нашей вины, как нет ее в том, что мы родились такими и что вообще родились. Вина могла быть лишь в том, какими мы подходим к финишу, а не какими стартуем. Вина была в том, что я оказался сейчас здесь, унылый, серый и раздутый жиром увалень, а она затрахалась до смерти с каким-то перевозчиком (как я случайно узнал).

Не всегда мы делаем жизнь красивой, но вот живем зачем-то даже такими.

Я затушил сигарету и закурил новую. Из пустого в порожное, из пустого в порожное, с больной головы на здоровую.

Наверно, подсуетись кто-нибудь организовать ток-шоу и выставь меня против себя же хотя бы двадцати двухлетнего, я поднялся бы с кресла и заорал во всю глотку:

-НУ И КАКОГО ХУЯ ТЫ ЕЩЕ НЕ ПОКОНЧИЛ С СОБОЙ?! ХОЧЕШЬ ПРЕВРАТИТЬСЯ В ТАКУЮ СКОТИНУ, ЕБЫРЬ?!

Сейчас я все чаще думаю о смерти, и все чаще понимаю, что опоздал. Раз доволочился досюда, то уже не хватит запала бросить все на полпути. Хотя я не перегорел, и это самое ужасное. Но нет предела тому, какой мерзостью и блевотиной может обернуться человеческая жизнь. Ужасное осознание. Но ужасней всего тот факт, что, однажды проснувшись, ты НЕ ОСОЗНАЕШЬ УЖАСА от того, что ВСЕ, БЛЯДЬ, В ПОРЯДКЕ И СОВЕРШЕННО НОРМАЛЬНО. Жизнь как жизнь, не хуже и не лучше чем у других, я ей доволен.

Я страшусь этого, как чумы.

Олень все так же бежал рядом, неотступно. Что ж ты не в своих лесах-то, скотина?

Я закурил новую сигарету.

Вот сядешь так, закуришь, начнешь обдумывать свою жизнь – и ни к чему не придешь. Лишь передернет от омерзения, а то и блеванешь. А то еще хуже – порадуешься.

А чего я хочу? Чего жду? Я попытался думать об инвалидах, калеках и уродцах, кастрированных животных, пленных в концлагерях, голодающих, умирающих нищих и бездомных – но ни хера не вышло.

Я почувствовал себя дауном с пустой головой и тупющим взглядом.

Вот, господи, вроде же все мы равны, так? Как бы ни различались, все равно заперты в стеклянных клетках одинакового объема. Так почему же у таких же мерзких слюнявых свиней есть огромное САМОМНЕНИЕ и СЛЕПОТА, позволяющая не видеть собственное уродство, а у меня – нет? Или потому что все это – лишь маска, слепленная из разросшегося комплекса, а у меня такого комплекса нет? Ты что, даже такого комплекса меня лишил? Или все это хрень полнейшая, на счет подобного равенства? Да определенно хрень. Просто пустота и огромная цепочка равенства нулей, разница лишь в том, сколько хлама и дерьма кто успеет запихать в эту пустоту, чтобы казаться получше.

Хотя, - подумал я, - у меня есть Олень. Охуенное рогатое утешение.

Я закурил еще одну сигарету и стал смотреть на Оленя. А ведь не так уж все и загублено, на самом деле. Где-то у кого-то все ведь и хорошо идет. Можно посмотреть из лужи собственной ничтожности, позавидовать.

А Олень все бежал, все сверлил взглядом. Олень вот прекрасен.

Надеюсь, тебе стало паршиво.

Дата добавления: 2015-10-24