Жизнеописания и мнения знаменитых философов 7 страница

Кто эта женщина, оставившая свой челнок?⁵⁴

«Это я, Феодор, я, — ответила Гиппархия, — неужели ты думаешь, что я поступила неправильно, когда вре­мя, которое я собиралась провести у ткацкого станка, использовала на образование?» Еще и много других историй рассказывалось об этой женщине-философе.

Получила распространение книга писем, составлен­ная Кратетом, в которой содержатся замечательные философские рассуждения, напоминающие по стилю Платона. Он был также автором трагедий, имеющих возвышенный философский характер. Вот один из об­разчиков:

Отечество мое — не только дом родимый; Но всей земли селенья, хижина любая, Готовые принять меня в свои объятия.

Он умер в преклонном возрасте и был похоронен в Беотии.

МЕНИПП

99 Менипп, кинический философ, родом из Финикии, был, как сообщает Ахаик в своей «Этике», рабом. Ди-окл, со своей стороны, добавляет, что его господином был житель Понта по имени Батон. Будучи корысто­любивым, Менипп с таким успехом попрошайничал, что смог стать фиванским гражданином.

Как говорят, в нем не было ничего серьезного. Кни­ги его полны насмешек и острот, в чем-то они похожи на сочинения его современника Мелеагра.

Гермипп рассказывает, что он ссужал деньги на день под проценты и получил прозвище Ростовщика. Он давал взаймы под «морские» проценты, то есть

100 страховал корабли и брал соответствующий залог. Та­ким образом он сколотил изрядный капитал, но под конец стал жертвой заговора и всего лишился. В отча­янии повесился и так свел счеты с жизнью. Вот наше стихотворение о нем:

Знаешь, быть может, Мениппа,

Из Финикии родом, но с Крита собаку,

Процентщика-заимодавца (так прозывался).

В Фивах в дом его забрались —

Все потерял состояние, но понять не сумел сущность

кинической жизни; Повесился с горя, бедняжка.

Некоторые авторы считают, что сочинения, извест­ные под именем Мениппа, принадлежат не ему, а Ди­онисию и Зопиру из Колофона, которые написали их шутки ради и передали ему, как человеку, который сумеет с ними хорошо распорядиться.

101 Всего же было известно шесть Мениппов. Пер­вый — тот, кто написал «Историю лидийцев» и сде­лал сокращение сочинения Ксанфа, второй — о нем здесь шла речь, третий — софист из Стратоникеи, кариец по происхождению, четвертый — скульптор, пятый и шестой — художники, упомянутые у Апол-лодора.

Киником написано тринадцать книг: «Путешествие в подземное царство» (Nekyia), «Завещания», «Пись­ма, сочиненные как бы от лица богов», «Ответ физи­кам, математикам и грамматикам», «О рождении Эпикура» и «О почитаемых эпикурейцами двадцатид-невках» и др.

МЕНЕДЕМ

102 Менедем был учеником Колота из Лампсака. Со­гласно Гишюботу, он дошел до такой степени одер­жимости, что, надев платье эринии, ходил повсюду и говорил, что прибыл прямо из Аида как соглядатай человеческих прегрешений и намерен вернуться туда обратно и передать все тамошним богам. А одет он был так: в темно-серый хитон, доходящий до пят, подпоясанный пурпурным кушаком, на голове — ар­кадский колпак, украшенный двенадцатью знаками зодиака, на ногах — трагические котурны, носил он также очень длинную бороду, а в руке — посох из ясеня.

ЮЗ Таков был образ жизни кинических философов. До­бавим только к сказанному некоторые общие сущест­венные черты их учения, так как мы считаем кинизм особой философской школой, а не известным образом жизни, как полагают некоторые. Итак, подобно Ари­стону с Хиоса, они отрицали необходимость логики и физики, все внимание обращая лишь на этику. И то, что некоторые считают характерным для Сократа, Ди-окл приписывает Диогену, приводя его слова: должно исследовать

Что у тебя и худого и доброго дома случилось⁵⁵.

Они отвергали также общеобразовательные науки. Антисфен часто говорил, что здравомыслящие люди не должны изучать литературу, чтобы не подвергать-104 ся чужому влиянию. Они относились отрицательно к геометрии, музыке и ко всем подобным занятиям. Так, человеку, показавшему ему часы, Диоген ска­зал: «Да, полезная штука, чтобы не опаздывать на обед». А тому, кто хотел обучать его музыке, он сказал:

Умом людей разумных процветают город, дом, А не бряцаньем лир и флейт игрой⁵⁶.

Далее они утверждали, что конечная цель филосо­фии — «жить в согласии с добродетелью», как об этом говорит Антисфен в своем «Геракле» (это же пропове­довали и стоики, так как была известная общность идей между этими двумя школами). По этой причине ки-низм называли кратчайшей дорогой к добродетели. Так жил и Зенон из Кития. Они проповедовали также не­прихотливый образ жизни, довольствуясь самой необ­ходимой пищей и одним плащом, презирая богатство, славу, знатность. Некоторые, например, питались иск­лючительно зеленью и пили холодную воду, жили под первой попавшейся крышей или в бочках, как Диоген, который любил говорить, что только боги ни в чем не нуждаются, а богоподобные люди нуждаются в малом. 105 Они полагали также, что добродетели можно нау­читься и ее нельзя утратить, как пишет Антисфен в «Геракле»; только мудрец достоин любви, безгрешен, друг себе подобных и ни в чем не полагается на судь­бу. Все, что лежит между добродетелью и злом, они, подобно Аристону с Хиоса, считали безразличным.

Таковы были киники. Теперь перейдем к стоикам, основателем школы которых был Зенон, тоже ученик Кратета.

КНИГА IV (46—58)

БИОН

46 Бион родился в Борисфене⁵⁷. О своих родителях и обстоятельствах, толкнувших его к занятиям филосо­фией, он сам подробно рассказал Антигону⁵⁸. Когда царь спросил его:

Кто ты? Откуда? Каких ты родителей? Где обитаешь?⁵⁹

— он сообразил, что его уже успели оклеветать, и сказал ему: «Мри отец был вольноотпущенником, из тех, кто в рукав сморкается (иными словами — он торговал селедками), родом из Борисфена. Лица в соб­ственном смысле слова не имел, а вместо него какие-то знаки — следы господского зверства. Мать такая, что взять ее в жены мог, пожалуй, только человек вроде моего отца. Она была проституткой. Однажды отец не заплатил налогов и был продан в рабство вместе со

всем семейством. Я был юношей довольно приятной наружности, и меня купил некий ритор, который,

47 умирая, завещал мне все свое состояние. А я сжег всю его писанину, порвал со всем прошлым, приехал в Афины и занялся философией.

Вот и порода, и кровь, каковыми тебе я хвалюся⁶⁰.

Такова моя история. Поэтому пусть Персей и Фи-лонид⁶¹ оставят свои выдумки. Обо мне же суди не по рассказам, а по мне самому».

Безусловно, Бион был во всех отношениях опытным человеком и разносторонним софистом, который неред­ко давал врагам философии немало поводов для ее оскорбления. При случае он мог гоняться за пышно­стью и быть очень тщеславным. Он оставил многочис­ленные воспоминания и апофтегмы, содержащие много полезных мыслей. Так, например, когда его упрекнули за то, что он не заводит себе мальчика, Бион ответил: «Нельзя удержать на железном крючке мягкий сыр».

48 На вопрос, кто больше всех переживает, он ответил: «Тот, кто больше всех гоняется за счастьем». На воп­рос относительно женитьбы (это изречение ему также приписывается) он заметил: «Та что всеобщий имеет успех, — жена для всех, а та, что без внимания, сплошное наказание»⁶². Он называл старость гаванью всех несчастий, ибо в ней находят прибежище все бе­ды. Слава — мать всех огорчений⁶³. Телесная красо­та — отчужденное благо. Богатство — движущая сила поступков. Одному человеку, промотавшему свое име­ние, он сказал: «Амфиарая поглотила земля, а ты — землю». По его словам, неумение переносить зло — само по себе большое зло. Он считал нелепым сжигать мертвецов, будто они ничего не чувствуют, и в то же время обращаться к ним, словно они что-нибудь чув-

49 ствуют. Он часто говорил, что лучше доставить своей красотой радость другому, чем срывать ее плоды у дру­гих, так как это наносит вред и телу, и душе. Бион осуждал Сократа, говоря, что если он, питая страсть к Алкивиаду, воздерживался, то — дурак. Если же был равнодушен, то в его поведении нет ничего порази­тельного. Дорога в Аид легка, говаривал Бион, ибо по ней идут с закрытыми глазами. Он бранил Алкивиада за то, что тот, будучи мальчиком, уводил мужей от

жен, а став юношей, — жен от мужей. Афинян, при­езжавших на Родос совершенствоваться в риторике, он учил там философии. Когда кто-то упрекнул его в этом, он ответил: «Я привез на рынок пшеницу, как же мне продавать ячмень?»

50 Он говорил, что для тех, кто находится в Аиде, наказание было бы более тяжким, если бы они носили воду не в дырявых сосудах, а в целых. Какой-то бол­тун приставал к нему с просьбой помочь ему защи­щаться на суде. Бион ответил: «Я согласен. Только пришли защитников, а сам не являйся». Как-то раз он плыл по морю в дурной компании и попал в плен к пиратам. «Мы пропали, если нас узнают», — запричи­тали негодяи. «А я, если меня не узнают», — заметил Бион. Он любил говорить: «Самомнение — камень преткновения на пути к продвижению»⁶⁴. Об одном бо­гатом скряге сказал: «Не он господин своего богатства, а богатство — его господин». Скупцы беспокоятся о состоянии как о своей собственности, но совершенно не пользуются им, будто оно чужое. Он говорил, что в молодости мы все отважны, а в старости наша сила —

51 в уме. Разум настолько отличается от остальных до­бродетелей, насколько зрение превосходит остальные наши чувства. Не за что, говорил он, бранить старость, ибо мы все хотим до нее дожить. Увидев злобного и завистливого человека, стоявшего с мрачным видом, он обратился к нему: «Не знаю, то ли с тобой какая-ни­будь неприятность приключилась, то ли у другого — радость». Низкое происхождение, по его словам, — дурной помощник свободе речи, потому что

И храбреца ему под силу одолеть⁶⁵.

Он говорил, что друзей нужно оценивать по досто­инству, какие бы они ни были, чтобы не подумали, будто мы дружим с дурными или уклоняемся от друж­бы с хорошими людьми.

Бион с самого начала испытывал сомнение в докт­ринах Академии, даже будучи учеником Кратета⁶⁶. За­тем он примкнул к кинической школе, надев плащ и

52 взяв котомку нищего. Что еще нужно было ему, чтобы достичь кинической апатии? Потом ему пришлось по вкусу учение Феодора Атеиста, лекции которого, пол­ные всякой софистической премудрости, он слушал. Затем он стал слушателем перипатетика Феофраста. В

его характере было много театрального, он отличался способностью высмеивать, называя вещи своими, не­редко грубыми, именами. Как говорят, в связи с тем что он умел соединить в своей речи любые стили, Эра-тосфен сказал, что Бион первым надел на философию пестрое платье гетеры. Он был также талантливым па­родистом. Вот образчик его творчества:

Милый Архит, порожденье музыки, в тщеславье блаженный, В споре о крайней струне из мужей ты самый искусный⁶⁷.

53 И вообще он подвергал насмешкам музыку и гео­метрию. Бион вел расточительный образ жизни и пе­реезжал из города в город, иногда не останавливаясь перед тем, чтобы пустить пыль в глаза. Так, например, на Родосе нанял матросов, уговорил их облачиться в ученическое платье и сопровождать его. Когда вместе с ними он вошел в гимнасий, все взоры были устрем­лены на него. Он нередко усыновлял юношей, чтобы удовлетворить свое вожделение к ним и в свою очередь пользоваться их расположением. Он был очень себялю­бив и любил повторять: «У друзей все общее». Поэтому при таком большом числе слушавших его он не имел ни одного настоящего ученика. Правда, некоторых ему

54 все же удалось сделать бесстыдными. Так, один из его близких друзей, Бетион, как говорят, однажды при­знался Менедему: «Вот я провожу ночи с Бионом, и, полагаю, ничего плохого со мной не случилось». В бе­седах со своими учениками он нередко нападал на бо­гов, пользуясь при этом аргументами Феодора. Когда же впоследствии он заболел (так рассказывали в Хал-киде, где он и умер), то его убедили надеть на себя амулеты и заставили раскаяться в своих нападках на религию. Он лежал без всякой помощи и находился в крайне плачевном состоянии, пока Антигон не прислал к нему двух слуг. Согласно рассказу Фаворина в его «Пестрых историях», царь сам⁶⁸ в носилках последовал за ними. Так Бион и умер, а я написал про это осуж­дающие его стихи:

55 Мудрец Бион Борисфенит в земле родился скифской.

— Богов совсем на свете нет, — так говорил он близким.

Кабы держался до конца Бион такого мненья,

Могли б сказать: «Не прав, но принципиален, нет сомненья».

Теперь он тяжко заболел и, убоявшись смерти,

Все то, что прежде утверждал, все отрицал, поверьте:

Что нет богов, и в храмы их он никогда не вступит,

И те, кто жертвами дымит, ох, как ужасно глупы.

56 Λ нынче — не на очаге, а на столе алтарном Сжигает тучные дары богам в угоду старым. Не только «грешен» говорил, — «простите прегрешенья», Он дал старухе талисман надеть себе на шею. Послушно руки обвязал он тонкими ремнями, Крушиной двери увивал, лавровыми ветвями,

57 Все был готов мудрец сносить — остаться б только живу. Глупец, он думал, что богам нужна одна нажива И существуют лишь тогда, когда Бион в них верит. Но поздно мудрости достиг — душа чуть дышит в теле, Руками машет, лебезит: «Привет, Плутон, приветик!»⁶⁹

Дата добавления: 2015-10-24