Глава 12.

- Ну, блин, штабные, вы опять пьете. Как будто в окружении не могли! - Заходи, Серега, заходи, родной! - Пашка! Стакан доставай и вилку! - Не, мужики, я пить не буду. - Да брось ты дурочку валять. За наше возвращение неужели не выпьешь? - Ладно, только чуть-чуть плесните. - Мы сейчас будем третий пить, а у тебя только первый. Догоняй! - Нет. Я с вами третий выпью. - Как хочешь. Паша, наливай! Поменьше. - Ну что, мужики, третий? - Да, третий! - За тех, кто остался. - Помолчи. - Молчу. Встали и молча, не чокаясь, после секундного молчания, каждый выпил.Опять набросились на еду, запивая все это пивом. То ли от жирной пищи, то липо какой другой причине, но хмель стал проходить. Мозги почти прочистились.Первым нарушил молчание и дружное чавканье замполит. - Давайте, герои, рассказывайте, как вас угораздило так вляпаться. - Если будешь разговаривать с нами таким тоном, то морду враз разобью,- предупредил я его. - Ты должен был с нами быть. - Должен, но начальники за гуманитаркой отправили на "Северный".Привез. Ваша доля у меня. Не отдавал, чтобы этот охламон, - Сергей кивнул наПашку, - не сожрал и не пропил. - А сигареты? - Набрал я для вас сигарет и пива, и друган ваш Сашка-комендант поклонс приветом прислал. Утром отдам. Давайте рассказывайте. - Да что, Серега, рассказывать. В общих чертах ты и без нас уже всезнаешь. - Знаю, но все равно рассказывайте. Вкратце, перебивая друг друга, мы рассказали все то, что нам пришлосьпережить. Не скрывали ничего, не приукрашивали. Еще слишком свеживпечатления, память вновь и вновь возвращала в тот кошмар, из котороготолько несколько часов назад нам удалось выйти. Нам удалось, а вот другимпарням - нет. - Нет нашей вины, Серега, что мы вышли, а мужики там остались. Нет. - Не переживайте. Все уже знают, что - нет. Доложили уже в Москву,министру и всей прочей шушере. Докладывали, правда, после Ролина, тотпреподнес, что во всем наша вина. Оказывается, только мы должны были идти наштурм, по крайней мере, так говорят на Ханкале. А остальные должны былиоказывать только огневую поддержку. - Никакой поддержки не было. Духи нам такую классную засаду устроили,что мы как слепые котята туда вляпались, - мрачно произнес я. - Духов было больше, чем нас, - подтвердил Юрка. - Бросили на смерть, ублюдки московские. - Как новый командир? - спросил я. - Да никак! Он, оказывается, приятель министра обороны Грачина. Вот егопо блату и поставили. - Это с кадрированного медицинского полка на боевую бригаду? - Да. На нашу бригаду. - Звиздец! - Мы здесь уже это обсудили. Он не то что карту нарисовать не может, онее читать не может. На совещаниях, кроме матов, ничего не услышишь. А когдаБилич начинает выступать и при этом говорит военными терминами, то Буталовзасыпает. - Как засыпает? - не понял Юра. - Очень просто - берет и засыпает. Повесит голову на грудь и сопит. Он- ноль. - Он Героя не хочет получить? - Пока не видно, но то, как он вел штабную колонну к старому КП, - это,мужики, звиздец. Полная безграмотность. Если бы Саныч не взял командование всвои руки, то и не дошли бы. Когда идет беглый огонь по колонне, может,какой-нибудь пацан стреляет, этот придурок командует: "Стоп! Принять бой!" Акогда нарвались на засаду, то он командует: "Идти не снижая скорости". Авпереди завал. Короче - дурак. - Кошмар! Мы с ним еще хлебнем лиха! - Конечно, хлебнем. Завтра снова на Минутку вечером идем! - Как идем? - Приказ Москвы. Но уже не только мы одни. Правда, идти прежниммаршрутом. - Опять через мост? - Да, ребята, опять через мост. - Наливай, пока крыша не съехала. - Точно, Слава, тут без бутылки не разобраться. С Бахелем не взяли, атут с этим медиком... М-да! - Наливай, Пашка! По полстакана лей. - За удачу, за то, чтобы она нас не оставила! - мы, не чокаясь, выпили.Полученная информация нас ошеломила. Сидели молча, не закусывая. - Как Бахель, как второй комбат? - спросил Юрка, нюхая корочку хлеба. - Бахель в Москве. Ногу оставили. В госпитале имени Бурденко. Акомбата... - Серега тяжело вздохнул. - Нет его больше. Отправили тело вРостов, а уже оттуда, бортом - жене. - М-да. Хороший мужик был. Вечная ему память, и пусть земля ему пухомбудет! - Много наших осталось... там? - в горле встал комок, когда я вспомнилкомбата. - Много, очень много. Многие пропали. Может, по подвалам отсиживаются,может, в плен попали. Но возвращаются, весточки передают. Некоторые в другихчастях воюют. Не могут пробиться. А так всего точно погибло, то естьподтверждено - сто человек, пропало без вести, а может, еще живы - порядкашестидесяти-семидесяти человек. Танков тоже спалили немало. Короче, нас надовыводить в отстой и доформировывать, а нас завтра снова в пекло. Дурдом! - Дурдом - это даже, Серега, мягко сказано. Нас, видимо, хотят добить.Чтобы только название и знамя осталось. - Точно, как от Майкопской бригады. Пидоры! Гнойные пидоры! - Не кипятись, Слава, от нас уже ничего не зависит. Лучше выпьем! - Давай выпьем. От нас ни хрена не зависит. Наливай. Мне немного. Выпили. Молча, без тоста, не чокаясь. - Серега, ты нам одни дурные вести приносишь. Что перед первым штурмом,что сейчас. Может, все зло в тебе? - Юрка в упор посмотрел на ни в чем невиноватого Казарцева. - Ну пристрели меня, посмотришь, изменится ли что-нибудь, - Серега былневозмутим. - Какого хрена нас снова посылают в это пекло? - я продолжалкипятиться. Ступор прошел. Мной вновь овладевала злость. Я с трудом сдерживал себяв руках. Чтобы как-то выпустить пар, я отчаянно матерился: - Ублюдки гребаные, суки, негодяи, чмыри задроченные, пидоры гнойные,скоты безмозглые. Прибить их мало. В тридцать седьмом таких ублюдков кстенке бы давно поставили и по контрольной пломбе в затылок. - Тебя самого в тридцать седьмом за такие разговоры к стенке первым быпоставили, - спокойно парировал Юра. - Ты прав. Но какие же дегенераты! - Остынь, Слава. Все позади. Все впереди. А будешь кипятиться -обоссым. - Ладно, - я успокоился. - Серега, а нас с Юркой куда? - Не знаю, о вас разговора не было. Но остальных штабных по батальонамраскассируют. Меня во второй батальон. Вы-то при штабе останетесь. - Хрен я с этим новым командиром останусь, - я вновь начинал орать, - яс тобой во второй пойду. Хоть оторвусь от души. - Правильно, Слава, вместе пойдем! - Юрка снова разливал водку. Наливалпо чуть-чуть, на глоток. - Во сколько выходим? - По плану в семнадцать. К девятнадцати подойдем. Колонна-то будетбольшая, да, может, и засада. Ну, а там снова "танковая карусель" и... Иопять с голой жопой на фрица, - закончил замполит. - Успеем выспаться! - Точно. Сейчас по последней - и на боковую. Пашка! Не будить, некантовать, при пожаре выносить в первую очередь! Ладно, давай! - мы выпилии, оставив Пашку убираться в кунге, вышли на улицу покурить. - Не хотел при бойце говорить, - начал Серега, - но рассматривалсявопрос на полном серьезе, не специально ли Бахель погубил людей. - Дербанись! - Ты что, серьезно? - Очень даже серьезно. Ролин тебя, Слава, запомнил, и думали, что тысаботажник, ну и... - Серега замялся. - Говори, продолжай! Что я дезертировал? Ты это хотел сказать? - Да. Именно, что ты сбежал. Меня бросило в жар. Почувствовал, как наливаюсь кровью. Проснуласьзлость. Хотелось немедленно набить кому-нибудь морду. Желательно, чтобы этобыл Ролин или Седов. Сгодились бы и ребятишки из военной прокуратуры. Иликак мы их называли - прокурята. Хотя сейчас подошел бы и дух. - Веселое кино. И теперь меня что, под трибунал? - Нет. Сан Саныч отбил тебя. Те бойцы и офицеры, что раньше васвернулись, подтвердили, что ты не трусил, своих не расстреливал, а дрался,как все. Раненых перевязывал. - Слушай, Серега, в бою кто-то духовский танк с первого выстрела изгранатомета подбил. Он весь в активной броне был, а этот снайпер прямо воснование башни ему впечатал. За такие вещи Героя давать надо. Вот как зватьтого парня - не знаю. Ты бы узнал? - Точно, Сергей, выстрел классный, мы после этого в атаку пошли. Многожизней сберег этот выстрел. - Не вы первые, мужики, кто об этом рассказывает. Узнали уже фамилиюбойца. Был ранен, а потом умер. Это уже точно. - Так хоть посмертно Героя России присвоить. Пацан это заслужил. - На многих мы уже подали, но эти ублюдки на Ханкале говорят, что, мол,площадь они не взяли, а наградные листы шлют. Пидорасы! - Не то слово, Юра. Мы послали на убитых и раненых. Тех, кого нет, иликто уже отвоевал свое. А эти скоты не хотят даже слушать. "Не за хрен" -говорят. - Ну, ублюдки. - Ублюдки, - согласился Серега. - Ханкалу охраняет батальондесантников, полк "махры" и отряд спецназа. С передовой сняли. Наших соседейсняли. Теперь мы отдуваемся и за себя, и за того парня. Видели, наверное,что блокпостов стало меньше? - Мы их вообще не видели. - Вот то-то и оно. Численность бригады уменьшилась, зато зонаответственности увеличилась. - Гостиницу "Кавказ" взяли? - поинтересовался Юра, прикуривая новуюсигарету от окурка. - Кто ее брать будет? Оттуда тоже взяли батальон десантников и кинулина Ханкалу. - Они что там, хотят, чтобы мы одни с духами воевали? - Неплохо устроились! Мне нравится! - Ладно, мужики, не берите в голову. Идите отдыхайте. Я скажу, чтобывас не трогали. Отсыпайтесь. А завтра поговорим насчет всего остального. - Гуманитарку не зажиль! - Да вы что, мужики, я что, крыса? - Пока нет, но кто знает... Спокойной ночи! - Спокойной ночи, отморозки! - Сам такой! - закричали мы в один голос в темноту вслед Сереге. - Что думаешь, Слава, по этому поводу? - спросил Юрка, когда мы пошли вкунг. - Ничего я не думаю. Лишь бы под трибунал не угодить, как дезертиру.Вот о чем я думаю, - пробурчал я. - А по поводу завтрашнего мероприятия? - Честно? - Конечно, честно. - Если нас опять, как щенков, одних бросят, то в живых останетсячеловек десять-двадцать, которых либо отправят в психушку, либо в тюрьму какдезертиров, саботажников, чтобы не болтали лишнего. - По-моему, ты уже это говорил. - Да, говорил, и остаюсь при своем мнении. Если нам удастся выбратьсяживыми и при этом не угодить в психушку, а также не сесть в тюрьму, толучшей благодарности мне не надо. Вот и все. А ты что думаешь, Юра? - Скорее всего, так и будет. - Юра, ты слышишь, чтобы кто сейчас бомбил Минутку? Госбанк, Дворецдолбаного Дудаева? - Нет, не слышу. - Вот и вновь, как перед первым штурмом. Помнишь, мы с тобой говорили? - Помню. Ладно, пошли спать. Пошли, Юра, пошли. Завтра начнется новыйвиток дурдома. Мы вошли в кунг. Быстро разделись. Плевать на возможное нападение.Кожа, тело устало от одежды. Хотелось расслабиться. Быстро легли. Я выключилсвет и провалился в глубокий сон. Снились кошмары. Война, война, война. Ничего, кроме войны. Правда, парураз вроде снился прокурор, который выдвигал какие-то обвинения, но я егорасстреливал, а тело подбрасывал духам. Кошмар, да и только! Проснулся от того, что Пашка тряс за плечо. - Товарищ капитан, товарищ капитан, проснитесь! Вячеслав Николаевич!Вставайте же. - А, что, духи?! - я спросонья начал судорожно искать автомат. - Нет, не духи, просто уже три часа дня. Пора вставать. - На хрена? - со сна я плохо соображал. - В пять часов выступаем. Вы что, забыли? - Забыл. Где Рыжов? - Встал уже. Умывается. - Завтрак, то есть, я хотел сказать, обед есть? - Все уже готово. Через сорок минут вас ждет начальник штаба. - Понятно. Мы быстро умылись, побрились, позавтракали. И, покуривая, неспешнойпоходкой, вразвалочку пошли к штабу. По дороге офицеры нас радостноприветствовали. Мы отвечали им тем же. На крыльце штаба-садика мыостановились, чтобы спокойно докурить. Со стороны Минутки раздавались грохоти вой самолетов. Неплохо, очень даже неплохо. Мне нравится вся этакакофония. Только бы они точно клали, а то понароют по всей округе ям, вот иползай по ним, спотыкайся. "Летчик высоко летает, много денег получает.Мама, я летчика люблю!" - вспомнились мне слова из детской пошлой песенки.Докурили, бросили и растоптали окурки и пошли к начальнику штаба. Сан Саныч находился все в том же помещении. И стол его был поставленточно так же, как и прежде стоял. Казалось, что ничего не изменилось. Воттолько на месте Бахеля сидел Буталов. Куда ты нас приведешь, новый командир?Войдя, мы остановились у входа. Сан Саныч поднял голову и, заметив нас,пригласил: - Проходите, проходите. Не стесняйтесь! А то как неродные топчетесь упорога. - Так, может, уже и из списков части вычеркнули, - пошутил я. - Как же. Вас вычеркнешь, - Сан Саныч поддержал шутку и ответил в тон.- Как настроение? Может, пока в обоз или к медикам? - Зачем? - недоуменно спросил Юрий. - Может, устали. Подлечиться. Отдохнете? - Все нормально, - ответил я. - А может, вы нам не доверяете? - это уже Юра пошел на провокацию. - Нет, нет. Как вы могли об этом подумать?! - Да просто порассказали нам тут, как на нас хотели все грехи своисписать, - Юра начинал психовать. Я с трудом, но еще держал себя в руках. Хотя понимал, что Саныч здесьни при чем. И огромная ему благодарность за то, что "отмазал" меня оттрибунала. А так бы загремел бы я на этап. - Юра, не заводись. Начальник штаба сделал все возможное, чтобы сняли снас подозрения. - А вы откуда это знаете? - Так, народ в бригаде рассказал, - уклончиво ответил Юра, отходя отвспышки гнева. - С нервами у нас у всех не все в порядке. Надо бы быть поспокойней. - В бригаде много что болтают. Надо языки пообрезать, - подал голосБуталов. - Я вас вызвал для того, чтобы предложить на выбор, где будетенаходиться во время штурма. Мне в штабе нужны светлые головы. Поэтомупредлагаю остаться здесь, - Сан Саныч усталыми глазами смотрел на нас. Было видно, что ему и так физически тяжело, а еще и налицо отсутствиеконтакта с новым командиром бригады. - Спасибо за предложение, - начал я, - но отправьте меня во второйбатальон. - Меня тоже во второй батальон. Там мало опытных офицеров, и я полагаю,что там мы будем нужнее, чем здесь, в штабе, - Юра тоже старался говоритьвежливо и твердо. Начальник штаба, видимо, не ожидал от нас другого ответа и развелруками. Зато комбриг удивленно посмотрел на нас. Видимо, таких отморозков онеще не видел. "Смотри, смотри. Привыкай - злорадно подумал я. - У нас такихмного - целая бригада. А вот придешься ли ты к нашему двору? Посмотрим!" Пауза явно затягивалась. Если бы не было этого новенького, то сначальником штаба мы бы поподробней поговорили. А с этим - нет! Первыммолчание нарушил Сан Саныч. Он отправил нас готовиться к переходу и кпредстоящему бою. В бой шли все, кто был в состоянии. Оставались лишь водителиавтомобилей, часть связистов, ремонтно-восстановительный батальон, батальонматериального обеспечения. Медики также шли вместе с войсками. В медицинскойроте оставались лишь те, кто будет принимать и оперировать на месте. Еслибудут эвакуировать. Спаси и сохрани. С Богом. В семнадцать двадцать колонна бригады выстроилась и тронулась в сторонуМинутки. Оттуда уже доносился шум боя. Третий батальон и разведчикизахватили и удерживали мост. Проклятый мост! Они уже перешли через него ивели оборонительный бой на той стороне. Нелегкая это работа - из болотатащить бегемота. Держись, ребята, мы идем! Колонна получилась громадная, по меркам военного времени. Растянулиськилометров на пять. Никому это не понравилось. Тем более в городе. Хорошегомало. Мы представляли отличную мишень. Духи были того же мнения. Они ударили, когда головная БМП проехалатолько километра четыре. Не было ни завала, ни мин. А просто ударили изгранатометов сверху и сожгли две первые БМП первого батальона. Тут же ониударили по середине и по хвосту колонны. Начался не то что бой, а расстрелколонны. Единая несколько минут назад колонна начала ломаться, рваться.Механики-водители, выводя из-под обстрела свои машины, кидали их в боковыеулочки, дворы, проулки, крушили лобовой броней своих бронированных подругветхие останки окружающих руин. Некоторые так и не сумели вырваться из-подзавалов. Там их добивали духи. Не было и речи об организации грамотногосопротивления. Кто мог, уходил. Не было единоначалия. Колонна была слишкомогромна, чтобы кто-то пришел ей на помощь. Не было радиосвязи, командования.Была паника. Опять была паника. Каждый сам за себя. В огненном аду, гдегорели, взрывались БМП, танки, горело разлитое топливо, метались горящиелюди. Живые факелы падали на землю, катались, пытаясь сбить пламя. Если ктонаходился рядом, то приходил на помощь. Порой даже и сам накрывал своимтелом горящего, тем самым гася пламя. Но случалось и так, что когда гасилигорящий, пропитанный соляркой, бензином бушлат, то пламя перекидывалось наспасателя. Тот тоже загорался и погибал. Командирская машина шла пятой в колонне. Все ждали команд. Какихугодно, но команд - на наступление, отступление, принимать бой на месте. Нокоманд не последовало. БМП нового комбрига первой сломала строй и, крошащебенку, ушла в какой-то боковой поворот. Эфир молчал. Чуть позжекомандование на себя попытался взять начальник штаба, но было уже поздно. Вколонне начался хаос, а в душах людей, брошенных своим командиром, началасьпаника. Каждый за себя. Спасайся, кто может! Командиры батальонов, рот, взводов пытались организованно вывести людейиз-под обстрела, как-то отбить атаку духов. Так было и с нашим вторымбатальоном. Назначенный вместо погибшего командира батальона командир первойроты (заместители, кроме замполита, во время первого штурма площади погиблилибо пропали без вести) капитан Боровых Андрей Анатольевич быстро сообразили заорал: - Орудия на пятиэтажку! Ориентир - тополь. Огонь! Пехоте спешиться ипопытаться выбить духов! Работать! Огонь! Огонь! Сам первым спрыгнул с брони и начал из своего автомата поливатьпротивника. Рядом с ним лежал боец с радиостанцией. Андрей, как мог,координировал действия своих подчиненных, и нам удалось выбить духов с ихпозиций. Это был успех, это была победа. Пусть небольшая победа, но людиповерили в своего нового командира. К сожалению, остальные командиры несразу сориентировались, и второму батальону и нам с Юрой тоже пришлосьуходить. Так получилось, что на головной машине батальона оказался Юра, и онруководил выводом батальона из-под обстрела. Какими-то дворами, проулками,переулками мы пробились к Минутке. Приказ о начале наступления для нас никтоне отменял. И поэтому самовольничать мы не могли. Хоть и вышли мы наисходные позиции, но вступать в бой не торопились. Стояли и из-за укрытийподдерживали третий батальон беглым огнем из БМП и пусками ПТУРСов. Сейчас появились ПТУРСы уже четвертого поколения. Хорошая игрушка, ноиз-за цены мало их в армии, до слез мало. Вот такими "подарками" мы и пичкали духов. Сначала мы началиобрабатывать то укрепление, что они возвели из строительного мусора.Наученные горьким опытом, мы не хотели класть людей при штурме этогопамятника архитектуры и истории бестолковой войны. По радиостанции мыпостоянно связывались с остатками колонны. Комбриг молчал, мы уже подумали,что он погиб. Командование бригадой принял начальник штаба. Танкистыпотеряли еще два танка. Первый батальон - четыре БМП. Связисты - триаппаратных связи. Людей потеряли много - двадцать три человека. А сколькопропало без вести, неизвестно. Медики, когда бросились с КП оказыватьпомощь, тоже пропали без вести. Говорят, что они свернули не там, где надо.Пропал старший лейтенант медицинской службы Зоннов Женя. Толковый парень.Настоящий мужик. Жаль, до слез жаль. Постепенно стали подтягиваться к этой сраной площади и остаткитанкистов, и первый батальон. Часам к трем ночи остатки бригады собрались наблизлежащих улочках, двориках, примыкающих к площади. Тут же сразу зачистилиместность и дома вокруг. Чтобы ни одна духовская сволочь не могла нампомешать. Заменили третий батальон и разведчиков сборной со всей бригады.Танкисты начали заводить свою "карусель". Но в ночь идти на штурм не было нижелания, ни азарта. К пяти утра подтянулся и начальник штаба, он же исполняющий обязанностикомандира бригады. В пять пятнадцать собрались на совещание. Совещаниесовместили с приемом пищи. Времени не было. Часа через два, максимум два споловиной начнется рассвет, и тогда придется идти на штурм. А когда ещепридется поесть! Ханкала тоже не торопилась начать наступление. Ждали нас. Доложив оразгроме колонны, мы не торопились докладывать, что готовы к штурму. Было быидеальным вариантом, если бы наши войска на той стороне площади погнали быдухов на нас, а мы уже их здесь встречали. Но увы, мы прекрасно осознавали,что не будет этого и придется рогом упираться, ложиться костьми, но братьэту площадь. Ходили слухи, что и Дудаева там уже давно нет, но нашистратеги, как в Москве, так и на Ханкале, видимо, сравнивая этот Дворец сРейхстагом, хотели взять его. Может, эти дедушки вообразили, что после этоговойна прекратится? Хрен она прекратится. Партизанское движение будет такиммощным, что без тактики выжженной земли не обойтись. Если, конечно, смелостихватит. А то будет, как в Афгане - слабо текущая позиционная война. М-да!Что будет? Кто знает. А перед нами сейчас одна задача - площадь с комплексом зданий. Вон оналежит передо мной. Вся изрытая воронками от авиабомб и снарядов, опутаннаяколючей проволокой, освещаемая артиллерийскими осветительными снарядами,такими же минами, ракетами. Они висят на парашютах и заливают всенеестественным бело-синим светом. Теней почти нет. Когда я вновь увидел эту площадь и вспомнил, как на пузе ползал,окапывался, а затем бежал с нее, то повеяло страхом, гробовым холодом.Усилием воли, до хруста сжав зубы, заставил себя успокоиться. Курил сигареты, одну за другой, не чувствуя их вкуса, и не мог оторватьвзгляда. Даже мелькнула мысль, что коль нет нового комбрига, подойти к СанСанычу и попроситься остаться при штабе на время боя, но тут же отогнал ееот себя. Прорвемся! Обязательно прорвемся! Сам в себе будил злость. И постепеннозлость вытеснила страх. Осталась злость на себя, на духов, на Москву,Ханкалу, "Северный", на всю мирную жизнь. Злость на все. Единственным, начто я не злился, были окружавшие меня люди. С ними мне идти через несколькочасов на эту "сковородку", где нас, невзирая на чины и ранги, заслуги передОтечеством и Родиной, невзирая на семейное положение, будут пытатьсязажарить. Я глубоко вздохнул. Весь страх ушел, жалость к себе и остальнымтоже ушла. Я спокоен. Я стараюсь быть спокойным. Вот в таком состоянии я ипошел на совещание к начальнику штаба.

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

Дата добавления: 2015-09-04