Схватка

Ставка х а н а А б у л х а и р а. Х а н А б у л х а и р, Б а т и м а - х а н у м, Б у к е н б а й, С е й т к у л.

Х а н А б у л х а и р:

Из дальних странствий ты, Сейткул, сейчас

Пришел, и мы, сидящие на месте,

Хотели бы услышать твой рассказ,

Что заприметил твой орлиный глаз

В земле урусов? Все ли честь по чести?

Царь Петр хотел державу на века

Скрепить своей могучей царской дланью,

И все же ныне женская рука,

Быть может, расшатала основанье?

С е й т к у л:

Нет, повелитель, их страна пока

Стоит, как врытый столб, не покривится,

И не была от века столь крепка

И велика рессейская столица.

И в дальних и в соседственных краях

Улусы все так прочно слиты с нею,

Что кажется: царица их сильнее

Здесь, на земле, чем бог на небесах.

Х а н А б у л х а и р:

Великий Петр был тем и знаменит,

Что сбил державу, и она на части

Распасться не должна, но недруг зрит:

Сейчас на троне женщина сидит,

А женщина не создана для власти.

Б у к е н б а й:

Нет, алдияр, крепка урусов рать,

И все подпорки трона столь надежны,

Что на него без страха ныне можно

Не токмо бабу, а дите сажать.

На поле ратном недруг, преуспев,

Не потеснил пока ее пределы.

С е й т к у л:

Посол к нам прибыл от царицы белой

Мамет-мырза почтенный Тевкелев.

Х а н А б у л х а и р:

Что ж, честь ему должна быть воздана.

Веди его, аллах нам да поможет!

(Сейткул уходит.)

Тебе же, друг мой, и тебе, жена,

Хочу поведать, что меня тревожит.

Усобицей земля истомлена,

И даже в дни согласия, быть может,

Мгновенно искра малая одна

Непрочное единство уничтожит,

И вновь междоусобная война,

И тьма казахов головы положит.

Я не щадил ни силы, ни труда,

Чтоб всех объединить, но труд упорный

Напрасен был, глядел я не туда.

И я решил идти тропой неторной,

Посла царицы я призвал сюда.

Б а т и м а - х а н у м:

На добрые дела тебя создатель

Благослови. Но опасаюсь я:

Тебе коварством недруги заплатят.

А кто с тобою? Где твои друзья?

Б у к е н б а й:

Кто сыновей казахов вразумит

Дарить друг друга верой и любовью?

Из нас податься каждый норовит

Один в низовье, а другой в верховье.

Мой хан, я прост, и ты меня прости,

Хоть путь, тобою избранный, неведом,

Мне ведомо: иного нет пути.

Ты верно рассудил, и я идти

Готов повсюду за тобою следом.

Х а н А б у л х а и р:

За власть борясь, друг друга предадут

И душу Азазелю продают.

А власть возьмут — так удержать легко ли?

Для этого вершат неправый суд.

Я власть свою тесню по доброй воле.

Нет ни пути иного, ни лазейки,

И не должны мы закрывать глаза...

В сопровождении небольшой свиты входит Т е в к е л е в, за ним С е й т к у л.

Т е в к е л е в (низко кланяясь):

Поклон мой низкий, ассаламалейкум!

Х а н А б у л х а и р:

Алейкумассалам, Мамет-мырза!

Т е в к е л е в:

Ее Величество императрица и самодержица всея Руси, Руси малой и белой, богоподобная царица северных и восточных владений Анна Иоанновна милостиво и добросердечно откликнулась на ваше послание и решила, проявив благосклонность, принять кочевников киргиз-кайсаков под свое мудрое покровительство. Для исполнения Ее высочайшей воли я — Мамет-мырза Тевкелев-углы, прибыл сюда послом, дабы принять от вас — Абулхаира-Багадура-хана присягу в верности и беспрекословном подчинении самодержице империи Российской. Ее Величество повелела вручить вам сию грамоту!

(Подает Абулхаиру царскую грамоту. Абулхаир прикладывает ее к темени и низко кланяется.)

Х а н А б у л х а и р:

Да пошлет аллах Ее Величеству, великой благодетельнице народов, солнцеликой императрице-ханум долгих лет жизни и здравия! Аминь!

Т е в к е л е в:

Ее Величество императрица Анна Иоанновна посылает вам, Абулхаиру-Багадуру-хану, свое высочайшее благоволение и велит передать сии дары как знак ее царской милости.

(Подает хану Абулхаиру соболью шубу, бобровую шапку, саблю голубой стали и прочее.)

Х а н А б у л х а и р:

Я много доволен и растроган щедростью и бесценным даром Ее Величества солнцеликой царицы. В добром ли здравии и могуществе пребывает благодетельница наша, Мамет-мырза?

Т е в к е л е в:

Благодарение аллаху, в полном здравии и благополучии.

Х а н А б у л х а и р:

Благополучно ли все в государстве вашем?

Т е в к е л е в:

Аллаху слава, наша сторона,

Благодаря провидице мудрейшей,

Во дни сии достаточно сильна —

Среди иных держав слывет сильнейшей.

Быть потому вам тоже суждено

В числе земель, ее стране покорных.

Но много ли противников упорных

Того, что мудростью порождено,

Противников среди князей, равно

Как средь простого люда кости черной?

Х а н А б у л х а и р:

Мамет-мырза, в учености своей

Вам ли того не знать, что с сотворенья

Так не было, чтоб множество людей

Одно имело б общее сужденье.

И все же в большинстве казахский люд

Меня за шаг мой смелый не осудит,

А вскоре правоту мою поймут,

Уверен я, и остальные люди.

Вот Букенбай-батыр за что мне мил?

Он в Среднем жузе не последний воин,

В моем решенье он опорой был.

Ему я верю, он того достоин.

Т е в к е л е в:

Саламалейкум, Букенбай-батыр!

Б у к е н б а й:

Салам, Мамет-мырза, покой и мир

Ниспосланы тебе да будут свыше!

Т е в к е л е в:

Молва и к нам доходит из степей,

И потому о доблести твоей

Уже давно и много я наслышан.

Отрадно, что прямой ты путь избрал,

Связал судьбу с судьбою хана смело.

Б у к е н б а й:

С судьбой народа я судьбу связал,

Хочу ему во благо делать дело.

Т е в к е л е в:

К врагам престола трон непримирим,

Грозна с врагами белая царица,

Но милостива к подданным своим,

Особо к тем, кем должно ей гордиться,

А потому сейчас пятьсот рублей

За верность из казны тебе дарю я.

Б у к е н б а й:

Благословенье щедрости твоей,

Но верностью своей я не торгую.

Т е в к е л е в:

От золота не многие из нас

Откажутся; поступок твой похвален,

И все ж от царской милости отказ

Не дерзость ли?

Б у к е н б а й:

Премного опечален

И вновь хочу за честь благодарить,

Но все-таки от денег отказаться.

И самому, чтоб дело завершить,

Тебе в дороге деньги пригодятся.

А нет — от царской милости вкусить

Охотникам не долго отыскаться.

Х а н А б у л х а и р:

Достопочтеннейший мырза-Мамет,

Отцы народа скоро соберутся,

А завтра будет главный наш совет.

Поспорят меж собой и разойдутся,

И все же станет многое ясней.

Народ наш дикий, не всегда послушный,

Порою, как косяк степных коней,

Попробуй, загони его в конюшни,

А впрочем, это может и не худо.

Т е в к е л е в:

Иль опустили повод вы слегка,

Слух доходил до нас издалека:

У здешнего властителя покуда

Была довольно сильная рука.

Х а н А б у л х а и р:

Поспорить тоже надобно кому-то,

Не все едино мыслят, и всегда

В толпе бывают те, что сеют смуту.

Т е в к е л е в:

Почтенный хан, все это не беда.

А главное, что трудное начало

Удачным завершается концом.

Императрица долго размышляла,

Посланье ваше получив с гонцом.

Ей ведомо: казахи своенравны,

Правителей своих и то не чтут,

А чтить чужих не станут и подавно.

Чуть что, так откочуют и уйдут.

Закон не будут исполнять исправно,

От клятвы, ныне данной, отойдут.

Х а н А б у л х а и р:

Нам ведомо, мырза, во все века

В державе вашей у владыки трона

Щедра бывала в милости рука,

А в гневе тяжела и непреклонна.

И все равно назад нам не идти,

Как поначалу ни пришлось бы туго,

Совместный путь далек, и мы в пути,

Бог даст, притремся и поймем друг друга.

Б а т и м а - х а н у м:

Ты прибыл к нам, мырза, послом чужим,

Но ты — башкир, а значит, ветвь родная.

Мы юрту по достоинствам твоим

Поставили на берегу Тургая.

Устал ты от пути и тяжких дум.

Т е в к е л е в:

Аллах тебя спаси, моя ханум.

(Батима-ханум и Тевкелев со свитой уходят.)

Х а н А б у л х а и р (Сейткулу):

Сейткул, ты верный мне слуга и брат,

И служат слух и нюх тебе исправно.

Что люди думают, что говорят,

Скажи мне.

С е й т к у л:

Люди разно говорят,

А думают по-разному подавно.

Люд черный твоему решенью рад

И видит благо в верности России.

Иные ропщут, многие молчат,

И ничего не знают остальные.

Я слышал, как богатый аксакал

Ворчал недобро, побелев от злости,

Мол, все дары себе властитель взял...

Х а н А б у л х а и р (показывая на царские подарки):

Скорее кинь собакам эти кости!

Х а н А б у л х а и р и С е й т к у л уходят. Появляется Б а т и м а - х а н у м.

Б а т и м а - х а н у м:

Был Сауран и смолоду упрям.

Вернется ль он? Я думаю об этом.

Но верным в дружбе быть — не это ль нам

Завещано пророком Магометом?

О чем сейчас молюсь, о чем прошу?

Пусть Сауран к нам снова возвратится.

Вновь я надеждой ложною грешу,

Опять остывший пепел ворошу,

Который в пламень вновь не превратится.

Где мой былой всегда спокойный ум

И нрав мой, легкостью своей счастливый?

Входит с у л т а н С а у р а н.

С у л т а н С а у р а н:

Поклон мой низкий, Батима-ханум!

Б а т и м а - х а н у м:

Тебе почтенье, деверь мой строптивый.

С у л т а н С а у р а н:

Мы с ханом не поладили твоим.

Теперь дорогам нашим не скреститься.

И все-таки решил я возвратиться —

К твоей мольбе не мог я быть глухим.

Б а т и м а - х а н у м:

Не отрекись, султан, от старой дружбы,

Случился спор — не велика беда.

Спешить с разрывом никогда не нужно.

С у л т а н С а у р а н:

Нет, с ханом разошлись мы навсегда.

Б а т и м а - х а н у м:

Султан мой милый, твой поспешен суд.

Чего порою в дружбе не бывает!

С у л т а н С а у р а н:

Где дружба, если клятвы нарушают

И все, что было свято, предают?

Тот стал врагом, кого я раньше славил,

Остался я ненужным никому.

Б а т и м а - х а н у м:

Но, как создатель, сам ведь ты расставил

Всех нас по разуменью своему.

Иль, может, твой расчет был слишком скорый,

А, может, сам ты преступил предел,

Иль стала цель тусклее, для которой

Ты в день былой меня не пожалел?

С у л т а н С а у р а н:

Ты все года копила злобы яд.

Ну что ж, злорадствуй, может, станет слаще.

Б а т и м а - х а н у м:

Была бы злоба, в злобе жены мстят,

А месть от муки избавляет мстящих.

С у л т а н С а у р а н:

Хоть моему терпенью есть предел,

И мне с твоим не примириться мужем,

Ты, Батима-ханум, не стала хуже

Лишь потому, что муж твой похужел.

Я многажды за это время клялся

Мечом предательство его пресечь,

Но думал о тебе, и опускался

В руке нетвердой справедливый меч.

Б а т и м а - х а н у м:

Твердишь ты о бессилии своем,

А сам похож на тучу над полями.

Подумать страшно мне, что станет с нами,

Когда прольешься грозовым дождем.

С у л т а н С а у р а н:

Мне надо б стать грозою и сурово

За все обиды хана покарать,

Но, видишь, суесловлю я опять,

Давнишней слабости поддавшись снова.

Б а т и м а - х а н у м:

Я о твоей любви мечтала ране,

Лишь о покое ныне я пекусь.

Мне кажется, что поместить я тщусь

В один казан две головы бараньи

Я у тебя, султан, прошу пощады,

Мою исполни просьбу, удружи.

С у л т а н С а у р а н:

Я за тебя, ханум, и в пламя ада

Согласен спрыгнуть, только прикажи,

Б а т и м а - х а н у м:

Прошу тебя: к Абулхаиру ныне

Не относись, как к своему врагу,

А уступи, смири свою гордыню,

Сойди с его дороги.

С у л т а н С а у р а н:

Не могу!

Уж лучше ты, припомнив все, что было,

Безумье мужа как-то обуздай...

Отговори...

Б а т и м а - х а н у м:

Мне это не по силам,

Меня на путь свой ложный не толкай.

С у л т а н С а у р а н:

Что ж, попаслась вблизи осла кобыла

Так по-ослиному заговорила.

Выходит, умерла моя Бопай?

Б а т и м а - х а н у м:

Не сам ли смерти ты ее обрек,

Силком Бопай за хана выдать силясь.

Смириться может все, и я смирилась,

Я положилась лишь на божью, милость,

И ненадолго дал мне счастье бог.

Здесь нет Бопай и не вернуть былого.

Где это видано, что скот продав,

Купец его забрать хотел бы снова...

И впрямь я повторяю мужа слово

И в том не вижу ничего дурного,

Тем более, что он сегодня прав.

С у л т а н С а у р а н:

Моя ханум, коль скоро я вернулся,

Открою то, что глубоко таил.

Признаюсь, как я в жизни обманулся,

Когда любовь свою пресечь решил.

Главу покроешь белым джаулыком,

Но ревность жгла меня еще сильней,

Чем жгла любовь прошедших наших дней,

Я в степь скакал один, кричал я криком.

Потом, когда прошло немало дней,

Я убедился: пламя не погасло,

И новый облик зрелости твоей

Меня томил и мучил все сильней,

В огонь мой адский подливая масло.

Я горевал сильнее, чем вначале.

И чтоб забыться, преступил закон.

Себе избрал я шесть прекрасных жен,

Но заглушить не мог своей печали.

Ведь сказано недаром: «Сто ворон

Заменят лебедь белую едва ли».

И хоть мои мученья все сильней

И, словно дикий зверь, мечусь я в клетке,

Меня ты не найдешь среди людей.

Кому по вкусу ханские объедки.

Б а т и м а - х а н у м:

Не трать, султан мой, столько гневных слов.

И хану тяжело на перепутье.

И без того достаточно врагов.

Будь рядом и пойми — он прав по сути.

С у л т а н С а у р а н:

Выходит, у меня у одного

Нет ни беды, ни горя, ни печали.

Меня оклеветали, обобрали,

Нет ничего и рядом никого.

И не любви уже, а гнева пламя

Внутри меня бушует и вокруг.

Мне даже ты, ханум, не свяжешь рук.

Властитель бывший мой, мой бывший друг

Пусть знает, смерть стоит теперь меж нами,

Как ты стояла раньше...

(Уходит.)

Б а т и м а - х а н у м:

Быть беде!

Великий наш аллах, когда и где,

Над кем из них меч занесешь, не знаю,

Но умоляю: чудо соверши —

Не кровью спор их грозный разреши.

Лишь твоему суду я доверяю —

Две дорогие для меня души.

КЛЯТВА

На высоком холме собравшийся народ. Впереди х а н А б у л х а и р, Б а т и м а - х а н у м, Т е в к е л е в, Б у к е н б а й, С е й т к у л. Отдельной группой стоят с у л т а н ы С а у р а н, Б а р а к и другие.

Х а н А б у л х а и р:

Друзья единокровные, не вы ли

В степях своих едва ли не вчера

Свободно кочевали, вольно жили?

Но безмятежная прошла пора.

Сегодня мы окружены врагами,

В степях привольных трудно стало жить.

И «бедствия великого» нам с вами

И даже нашим детям не забыть.

Чтобы несчастью вновь не повториться,

Чтоб нашим землям был неведом страх,

Нам нужен кров, чтобы в буран укрыться,

Нам нужен друг, с которым вместе биться,

И, преуспев в раздумьях и трудах,

В тяжелую для нас, казахов, пору

В рессейском троне я нашел опору.

Г о л о с а:

— Благослови дела твои, аллах!

— Мы не должны гяурам покориться!

— Нам от врагов одним не защититься!

Х а н А б у л х а и р:

Единоверцы, прежде чем решить,

Должны ль с Рессеем мы объединиться,

Посол ее величества царицы,

Мамет-мырза, желает говорить.

Т е в к е л е в:

Казахи, бог спаси вас ото зла.

Царица русская, чья власть и слава

Российские пределы перешла,

Чтобы избавить вас от войн кровавых.

Желанью хана вашего вняла

И ваш народ достойный приняла

Под покровительство своей державы.

Давно уже татары и башкиры

Под русской властью обрели покой.

И вам, казахам, под ее рукой

Жить вечно в благоденствии и мире.

Вы станете сильнее во сто крат

Под верною защитою России,

Которую и недруги былые

Уже давно благоговейно чтят.

С у л т а н Б а р а к:

О вашей силе мы все время слышим,

Но если правда столь могучи вы,

Что ж не востребовали мзду с Хивы

За подлое убийство Бекабиша?

Т е в к е л е в:

Султан Барак, что было, то прошло.

И как цари ни строги, но порою

Прощают за содеянное зло,

Рожденное неведеньем и тьмою.

С у л т а н С а у р а н:

Как говорит, гляди, какой герой!

Не велика заслуга петушиться,

Когда стоишь за каменной стеной.

На прыть твою взглянуть бы, коль случится

В степи одним сразиться нам с тобой.

Х а н А б у л х а и р:

Друзья единокровные, у тех,

Кто хочет на ладье доплыть до суши,

Одна судьба, хоть и различны души,

Наш край — корабль, одна судьба у всех.

И голос разума должны мы слушать,

Чтоб наш корабль остался невредим.

Согласны ль вы с решением моим?

С у л т а н С а у р а н:

Я вижу, люди, многим вам по нраву

Зреть над собой рессейскую державу,

Но я вас не виню, наоборот,

Вы слишком одичали от невзгод,

И ханы, в вечной зависти и злости

Дерущиеся из-за каждой кости,

Лишили пониманья свой народ.

Вы, у которых старики и жены,

И те с врагами бились в страшный год,

Клич ваших предков, давние законы —

Все позабыли, превратились в сброд.

Сильны единством были вы, бывало,

И под копытами земля дрожала,

А ныне, разобщенных, что нас ждет?

(Абулхаиру):

Я на тебя надежду возлагал,

Но мы не стали, как я полагал,

Дружней и крепче под твоим началом.

Не стало меньше распрей, меньше зла,

Рога у холощеного козла

Хотя и велики, но проку мало.

Г о л о с а:

— Вот сказанул! Вот это голова!

— Нам мир нужней, чем красные слова!

Х а н А б у л х а и р:

Не возносись, мой Сауран, сейчас,

Спустись на землю, где дела земные.

Ты видишь: у кочевников, у нас,

Уперлись кони в стены крепостные.

Соседи овладели ремеслом

И города построили большие,

А мы все вспоминаем о былом.

Где крепости, где башни боевые,

Чтоб ныне устоять перед врагом?

Кочевники — сегодня суть бродяги.

А я забочусь о всеобщем благе.

Был дик джунгарец, пьяный от побед,

А ныне где его былые стяги?

Ищи в пустыне чуть заметный след.

И я боюсь: пройдет немного лет,

Кочевники, и мы сойдем на нет,

Какой ни проявили бы отваги.

От вас я должен получить ответ.

Итак, идти с Рессеем вы хотите ль?

Г о л о с а:

— Ты рассуждаешь мудро, повелитель!

С у л т а н С а у р а н:

Нет, хан почтенный, волка кормят ноги,

А храбреца — походы и дороги —

Так мудрость наша старая гласит.

Когда казах сойти с коня решится,

Своей отваги, крыльев он лишится.

Начнет овец пасти былой джигит?

Х а н А б у л х а и р:

Я погляжу, как понесет твой конь

Тебя на пушку, на ее огонь,

И как на крепость твой скакун помчится!

Мы быть должны под сильною рукой,

Обосновать и укрепить столицу

И крепости. Согласны ль вы со мной,

Единокровные мои, скажите?

Г о л о с а:

— Хан, за тобою мы, как за стеной!

— Ты прав — народ нуждается в защите!

С у л т а н Б а р а к:

Другое в замысле твоем таится.

О благе края отчего трубя,

Ты русским троном хочешь защититься

От ханов, что достойнее тебя.

Б у к е н б а й:

Нет, друг мой Сауран, и ты, Барак,

Не согласиться с вами мне никак.

Чтоб жизнь казахов много стала краше,

Пора прибиться к месту и пора

Перенести в затишье юрты наши,

Чтоб их не продували все ветра.

Детей от бед избавить в нашей воле.

И повелитель истину глаголет.

Брат Сауран, ты свой обдумай шаг.

С у л т а н С а у р а н:

Я думал, Букенбай, джигит бывалый

С мечом способен кинуться на скалы,

А он спешит запрятаться в овраг.

С у л т а н Б а р а к:

Абулхаир, напрасно с этим делом

На нас ты понадеялся сейчас.

С у л т а н С а у р а н:

Отправь назад посла царицы белой,

А то живым он не уйдет от нас.

Б у к е н б а й:

(Вынимает из ножен меч, протягивает султану Саурану.)

С твоим мечом расстаться не хотел я,

Но вот возьми, а то не ровен час...

С у л т а н С а у р а н:

Но мы ведь в дружбе вечной поклялись!

Б у к е н б а й:

С тобой мы вместе шли, да разошлись.

Я не могу, султан, тебе позволить

Убить посла и гнев на всех навлечь.

С у л т а н С а у р а н:

Вот ты о чем ведешь со мною речь!

Что ж я готов твою исполнить волю.

(Батыры обмениваются оружием, мечами.)

Н а р т а й:

Сказать дозвольте слово мне!

Г о л о с а:

— Давай.

— Нартай-батыр, скажи нам слово с миром!

— Какой Нартай батыр? Он — раб Нартай!

— Он был рабом, за храбрость стал батыром.

Х а н А б у л х а и р:

Что ж,начинай.

Н а р т а й:

Султан сказал, друзья,

Что храбреца и волка кормят ноги.

Сказал, что их добыча на дороге.

И это правда, возразить нельзя.

Но где добыча слабых и убогих,

Старух и стариков, детишек многих?

Султан почтенный скажет пусть о том.

С у л т а н С а у р а н:

Но дело храбреца — в походе ратном

Заботиться о племени своем.

Н а р т а й:

Мы, воины, не все назад придем.

Не быть судьбе ко всем благоприятной.

Что будет с нашими детьми потом?

Я добываю хлеб своим трудом.

Пусть будет мирным он и благодатным.

И я устал весь век махать мечом,

Хочу пасти стада, поставить дом.

А если вновь война, что станет с нами?

Г о л о с а:

— Он слово молвит нашими устами!

— Довольно бед и войн и прочих зол...

Б у к е н б а й:

Решенье хана нечего иначить.

Я подпирать готов его престол

И жду, чтоб Средний жуз за мной пошел.

Абулхаир, дай бог тебе удачи.

Г о л о с а:

— Мы держимся, батыр, за твой подол!

Х а н А б у л х а и р:

Единоверцы, братья, это значит,

Что мы идем с Рессеем...

Г о л о с а:

— Решено!

Пусть все свершится так, а не иначе!

С у л т а н С а у р а н:

Не быть нам, вольным, ни под чьей рукою!

Х а н А б у л х а и р:

Пусть будет миром вознаграждено

Согласие, созревшее давно.

Упрямые султаны, только двое

Со всем народом вы не за одно.

Г о л о с а:

— Согласье нам с Рессеем суждено!

— Ты с нами, повелитель, мы с тобою!

Х а н А б у л х а и р:

Так, значит, порешили!

Г о л о с а:

— Решено!

С у л т а н Б а р а к (Саурану):

Весь черный люд Абулхаир умело

Сейчас на сторону свою склонил,

Но и у нас еще довольно сил.

Покуда мы не проиграли дела,

Нельзя и ханам преступать предела,

Предел Абулхаир переступил.

С у л т а н С а у р а н:

Абулхаир, так вот каков твой нрав.

Любимую невесту, честь и совесть —

Все отдал я тебе, не беспокоясь

О том, насколько прав ты иль неправ.

А ныне со своей поклажей скудной

Остался я один в степи безлюдной.

А ты, всего до нитки обобрав,

Как видно, трусом счел меня ничтожным,

И стал твой путь предательства возможным.

Но я не трус, тебе мой ведом нрав.

Т е в к е л е в:

Сородичи-казахи, Ее Величество солнцеликая императрица прислала меня принять у хана казахов Абулхаира-Багадура присягу в верности российскому трону. Алдияр, готов ли ты к присяге?

Х а н А б у л х а и р:

Ты, верный мой, возлюбленный народ,

Мне власть вручил, чтоб вел тебя я к цели.

Был путь тернист, мы множество невзгод

И перевалов трудных одолели.

И что еще нас на дороге ждет,

Какие испытанья и мытарства?

Но не одни мы ныне, с нами царство

Что нас под руку сильную берет.

Отныне с братом мы в одно сольемся.

И мы клянемся в верности!

Г о л о с а:

— Клянемся!

С у л т а н Б а р а к:

Чего ж ты медлишь, Сауран, давай,

Меч для отмщенья подними свой правый...

Все потерял теперь казахский край,

Сначала потерявши разум здравый.

С у л т а н С а у р а н:

Ну что ж, Абулхаир, исход кровавый

Ты сам избрал и на себя пеняй.

Что получил ты от меня задаром,

Сейчас я возвращу своим ударом,

(Мечом пронзает грудь хана. Абулхаир падает, обливаясь кровью. Батима-ханум бросается к нему. Толпа в ужасе. Гул, ропот, крики.)

С у л т а н Б а р а к:

Властителю насквозь пронзил он грудь.

Возмездие находит всех и ныне

Мне надо притаиться где-нибудь,

Покуда кровь владыки не остынет.

(Поспешно уходит.)

Б у к е н б а й выхватывает меч, бросается на с у л т а н а С а у р а н а. Тот защищается.

С у л т а н С а у р а н:

Скрестить мечи попробуем! Однако

Так просто я не сдамся, Букенбай!

(Начинают биться на мечах.)

С е й т к у л (глядя вслед торопливо уходящему Бараку):

Султан Барак, он всех стравил, вояка,

А сам теперь бежит, хоть догоняй!

Б у к е н б а й (сражаясь с Саураном):

Брось меч, султан, хотя бы нашей дракой

Ты ханской гибели не оскверняй.

(Султан Сауран смиренно опускает голову и бросает меч.)

Дата добавления: 2015-09-04