Читайте также:
|
ПЕСНЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Ты отдохнул, читатель мой?
Тогда вперёд! По нашим планам
Стоит на очереди бой
Между “швейцарцем” и Русланом.
Тут главное, что сделал “рог” —
На воздух вытащил злодея.
А гласность колдунам не впрок;
Они становятся слабее.
Удар, что страшной булавой
Руслан по шлему получает,
Его смутил, но заставляет
Сильнее думать... головой.
Теперь бы было в самый раз
Серьёзный повести рассказ
Об управленческих маневрах,
Как медленных, так и крутых,
Но мы и так уже на нервах;
Для знатоков оставим их...
Маневр Руслана был таков —
Отскок внезапный, без разбега,
И карла шлёпнулся в Покров,
Подняв вокруг фонтаны снега.
Ну, здесь немного новостей:
Всегда в российском ареале
Сверхчеловеки всех мастей
В покровах снежных застревали.
Пока колдун соображал, Руслан кредитную систему — “Седую бороду” — зажал И тем почти решил проблему. Хоть карла, тоже хитрый пёс, Его под облака унёс! Руслану тяжело, не скрою, Но и далече от земли Он щиплет бороду порою, Скупая доллар за рубли. Ах, как Руслану в этот миг Не помешала бы подмога. Словесник наш, штамповщик книг, Ну, шевельнись же хоть немного! Но тщетно! Гордый русопят Под той же шапкой сном объят...
А вас, друзья, не утомила Интеллигентов наших роль? Как только чуть нажмёт Людмила На русофобскую мозоль, Сейчас же окрик: Шовинисты! Из чёрной сотни мужичьё! И даже... Русские фашисты! Ну, заметалось вороньё! И сердобольный русский люд Опять во власти у иуд. Не разберясь, устроить “гром” Тут может наш “доброжелатель”. Уж не зовём ли на погром? Не дай нам это Бог, читатель! На то хватало дураков, Когда за дело брался мастер, Подкинув в сотню мужиков Валетов самой тёмной масти. А мы с семнадцатого года Не в силах удержать пока Погромов русского народа От мора, водки и штыка.
Когда всё это началось, Теперь не просто догадаться, Тем более, что наши “святцы” Хранит иноплеменный гость. Скорей всего, когда штыком Народ прогнал другого “гостя” И либерал наш с мужиком Растряс по заграницам кости. Вот там им и вплели мотив, Засевший в голову прилично, Что русский, мол, мужик ленив, А жизнь, мол, недемократична. Интеллигенция тогда На части резко разделилась: Одна в Россию возвратилась, Другая села навсегда О русском мужике “тужити”. А это, понимаем мы, Милей из лондонского сити, Чем из какой-то Костромы... Как мужика отбить от лени, Гадала, потирая лоб... Вот тут-то карла — Чёрный гений Ей и всучил “КАЛЕЙДОСКОП”. А в нём — блестящие картинки, В швейцарском сшитые дворце: В нём и фаланстеры, и рынки, Но всех красивей — О Че Це! Ну, незадача — хоть в конце, Но влезли в чуждую культуру! Раскроем аббревиатуру: “О” — это “обще”, “ценность” — “Це” “Ч” — “человеческие”. Скажем: Кто может ценности достать, Тот посвящённей может стать И богоизбраннее даже. Но... “ОЧеЦе” дают лишь в долг, Их надо возвращать с приплатой. «Что делать!? Так устроил бог!» — Картавит ментор тороватый... Любил наш благородный гусь, Прильнув к глазку калейдоскопа, Узреть, «Что вся прочла Европа?»[71] И транспортировать на Русь! Увидит, например, «Свобода!», И, этим камешком пленён, Поднимет колокольный звон От Польши до краёв восхода. Или надумает сначала Создать «общеевр/.../ейский дом» (Частицу «ОП» — вплетём потом, Чтоб ритмику не нарушала). То, обвинив народ в разбое, (Мужик-то наш, известно, тать) Он государство “правовое” Вдруг вознамерится создать.
Так новый русский либерал Домой вернулся просвещённым, В какой-то мере посвящённым, Во что — убей, не понимал! Но ложу посещал исправно, Как синагогу иудей, И гибнул иногда бесславно За “генераторов идей”. Рисунки Пушкина дают Для размышленья пищу тоже. Читай: «И я бы мог как шут». Но где-то прокололась ложа. А ровно через сотню лет Шестым (по ритуальной мере) Повешен был другой поэт — Сергей Есенин — в «Англетере»...
Вот так веками масоньё Пророческое душит слово От Пушкина и до Талькова... Внимай, Отечество моё! Но тяжко наш интеллигент Идёт на схватку с сионизмом — И интер-наци- онанизмом То объяснит в любой момент. Его ошибка не простая, Скорей — глобальная, друзья, Международных волков стаю Считать за нацию нельзя! Когда же сбрасывают шоры Розанов там... или Шульгин, Звереют псы масонской своры На части рвут — итог один.
А что их главный кукловод, С Русланом прыгнувший в полёт? Взлетевши чуть не на луну, Остервенело небо «пашет». Кто у кого из них в плену — Русь — у него, иль он — у наших? Момент забавен, но суров, Идёт война на пораженье Не двух соперников — МИРОВ! Двух уровней мировоззренья!
Вот сникший карла наконец В свои владения спустился И о судьбе своей взмолился Перед Русланом бритый жрец: «Не дай, о витязь, умереть, И я послушным буду впредь!» «Живи, — сказал Руслан, — иуда, Но бороду твою — вот так-с!» И обрубил МЕЧОМ. О чудо! Был карла — вышел Карла Маркс! Портрет того, что ввёл народы В семидесятилетний шок! «Так значит вы одной породы!» — Смекнул Руслан, достав мешок. И карлу посадив в котомку, Зашнуровал, ворча негромко: «Отныне будешь, лгун проклятый, Шутом на людях выступать...» А мы хотели приступать Уже пожалуй к песне пятой. Но прежде поглядим, однако, На исторический процесс И проследим, какой «прогресс» России послужил во благо?... С трудом переваривши Тору И весь запутанный Завет, Русь стала подниматься в гору На Православии... Так нет! По Вере справившие тризну Большевики в известный год Колпак еврейского марксизма Вмиг натянули на народ! Чуть свыклись с этою покройкой И стали спину разгибать, Как новой шапкой — перестройкой Загнали люд в тупик опять! Вновь «мастера» российский дом В перестроении мышином Своим измерили аршином И поняли «своим» умом. Однако же портной нахальный, Который эти шапки шьёт, Предиктор, может, и глобальный, Но если ныне не поймёт, Что после смены «эталона» Пришли другие времена, Что «против времени закона Его наука не сильна[72]», — Беды ему не избежать, Так могут и в шуты не взять!
Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 47 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| И вновь Руслан помчался в путь, В себе уверенный отныне... А нам пора передохнуть Перед явленьем героини!... | | | Своим же, что толпою жадной Дошли до банков и трибун, Напомним: «Страшен русский бунт, Бессмысленный и беспощадный!» Мысль Пушкина! Добавим к ней, Что бунт осмысленный — страшней! |