Глава XIII. Ища случая разрешить загадку портрета, хотя и не имел для этого ни

Ища случая разрешить загадку портрета, хотя и не имел для этого ни

определенных надежд, ни обдуманного, готового плана, я перебрался на палубу

и уселся в шезлонг.

Единственным человеком, которого без особого морального насилия над

собой я мог бы вовлечь в интересующий меня разговор, был Бутлер. Куря, я

стал ожидать его появления. У меня было предчувствие, что Бутлер придет.

Меж тем погода улучшилась; ветер утратил резкость, сырость исчезла, и

солнечный свет окреп; хотя ярко он еще не вырывался из туч, но стал теплее

тоном. Прошло четверть часа, и Бутлер действительно появился, если не

навеселе, то прогнав тяжкий вчерашний хмель стаканчиком полезных размеров.

Мне показалось, что он доволен, увидев меня. Не теряя времени, я

пригласил его выкурить сигару, взял бодрый, живой тон, рассказал анекдот и,

когда увидел, что он изменил несколько напряженную позу на непринужденную и

стал связно произносить довольно длинные фразы, - сказал ему, что "Бегущая

по волнам" - самое великолепное парусное судно, какое мне приходилось

видеть.

- Оно было бы еще лучше, - сказал Бутлер, - для нас, конечно, если бы

могло брать больше груза. Один трюм. Но и тот рассчитан не для грузовых

операций. Мы кое-что сделали, сломав внутренние перегородки, и тем увеличили

емкость, но все же грузить более двухсот тонн немыслимо. Теперь, при высокой

цене фрахта, еще можно существовать, а вот в прошлом году Гез наделал немало

долгов.

Я узнал также, что судно построено Нэдом Сениэль четырнадцать лет

назад. При имени "Сениэль" воздух сошелся в моем горле. Я сохранил

внимательную неподвижность лица.

- Оно выстроено для прогулок, - говорил Бутлер, - и было раз в

кругосветном плавании. Дело, видите ли, в том, что род ныне умершей жены

Сениэля в родстве с первыми поселенцами, основателями Гель-Гью; те были

выкинуты, очень давно, на берег с брига, называвшегося, как и наше судно,

"Бегущая по волнам". Значит, эта история отчасти фамильная, и жена Сениэля

выбрала для корабля тоже такое название. Лет пять назад Нэд Сениэль

разорился, когда цена на хлопок пошла вниз. Продал корабль Гезу. Гез с

самого начала капитаном "Бегущей"; я здесь недавно. Вся история мне известна

от Геза.

- Следовательно, - спросил я, - Гез купил судно после разорения

Сениэля?

Смутясь, Бутлер стал молча заклеивать слюной отставший сигарный лист.

Он неловко вышел из положения, сказав:

- Теперь, кажется, оно перешло к Брауну. Да, оно так Впрочем, денежные

дела - не моя забота.

Рассчитывая, что на днях мы поговорим подробнее, я не стал больше

спрашивать его о корабле. Кто сказал "А", тот скажет и "Б", если его не

мучить. Я перешел к Гезу, выразив сожаление, крайне смягченное по остроте

своего существа, что капитан бездетен, так как его жизнь, по-видимому,

довольно беспутна; она лишена правильных семейных забот.

- Детей?! - сказал Бутлер, делая круглые глаза. Он был невероятно

изумлен. Мысль иметь детей Гезу крайне поразила Бутлера. - Да он никогда не

был женат. Что это вам пришло в голову?

- Простая самонадеянность. Я был уверен, что капитан Гез женат.

- Никогда. Может быть, вы подумали это потому, что увидели на его столе

портрет барышни; ну, так это дочь Сениэля.

Я молчал. Бутлер стал смотреть на носок своего сапога. Я внимательно

наблюдал за ним. На его крутом, замкнутом лице выступила улыбка - начало

улыбки.

Я не ожидал решительных конфиденций, так как чувствовал, что подошел

вплотную к разгадке того обстоятельства, о котором, как о несомненно

интимном, Бутлер навряд ли стал бы распространяться подробнее малознакомому

человеку. После улыбки, которая начала возникать в лице Бутлера, я сам

признал бы подобные разъяснения предательством.

Бутлер усиленно затянулся сигарой, стряхнул пепел с колен и ушел,

сославшись на дела.

Я остался. Я думал, не следовало ли рассказать Бутлеру о моей встрече

на берегу с Биче Сениэль, но вспомнил, что мне, в сущности, ничего не

известно об отношениях Геза и Бутлера. Он мог передать этот разговор

капитану, вызвав тем новые осложнения. Кроме того, почти одновременное

прибытие девушки и корабля в Лисс - не произошло ли с ведома и согласия

обеих сторон? Разговор с Бутлером как бы подвел меня к запертой двери, но не

дал ключа от замка; узнав кое-что, я, как и раньше, знал очень немного о

том, почему фотография Биче Сениэль украшает стол Геза. Человеческие

отношения бесконечно разнообразны, я встречал случаи, когда громадный

интерес к темному положению распылив алея простейшим решением, иногда -

пустяком. С другой стороны, надо было признать, что портрет дочери Сениэля,

очень красивой и на редкость привлекательной девушки, не мог быть храним

Гезом безотносительно к его чувствам. Со всем тем странно было бы допустить

взаимную близость этих двух столь непохожих людей.

Не делая решительных выводов, то есть представляя их, но оставляя в

сомнении, я заметил, как мои размышления о Биче Сениэль стали пристрастны и

беспокойны. Воспоминание о ней вызывало тревогу; если мимолетное впечатление

ее личности было так пристально, то прямое знакомство могло вызвать чувство

еще более сильное и, вероятно, тяжелое, как болезнь. Не один раз наблюдал я

это совершенное поглощение одного существа другим - женщиной или девушкой.

Мне случалось быть в положении, требующем точного взгляда на свое состояние,

и я никогда не мог установить, где подлинное начало этой мучительной

приверженности, столь сильной, что нет даже стремления к обладанию; встреча,

взгляд, рука, голос, смех, шутка - уже являются облегчением, таким мощным

среди остановившей всю жизнь одержимости единственным существом, что радость

равна спасению. Но я был на большом расстоянии от прекрасной опасности, и я

был спокоен, если можно назвать спокойствием упорное размышление, лишенное

терзающего стремления к встрече.

Меж тем солнце пробилось наконец сквозь туманные облачные пласты; по

яркому морю кружилась пена. Вскоре я отправился к себе вниз, где, никем не

потревоженный, провел в чтении около трех часов. Я читал две книги - одна

была в душе, другая в руках.

Приближалось время обеда, который, по корабельным правилам, подавался в

час дня. Качать стало медленнее и не так сильно, как утром. Я решил обедать

один по той причине, что обед приходился на вахтенные часы Бутлера и мне

предстояло, следовательно, сидеть с Гезом и Синкрайтом. Я никогда не

чувствовал себя хорошо в обществе людей, относительно которых ломал голову

над каким-либо обстоятельством их жизни, не имея возможности прямо о том

сказать. Это о Гезе; что касается Синкрайта, - его ползающая улыбка и

сальный взгляд были мне нестерпимы.

Вызвав Горация, я сговорился с ним, узнав, что обед будет несколько

раньше часа, потому что близок Дагон, где, как известно, Гез должен

погрузить железо.

Скоро мне в каюту подали обед. Я отобедал и, заслышав на палубе

оживление, вышел наверх.

Дата добавления: 2015-09-04