Глава 19. — Повторяю, нельзя допускать, чтобы Элизабет уходила к себе в комнату всякий раз

— Повторяю, нельзя допускать, чтобы Элизабет уходила к себе в комнату всякий раз, когда становится известно, что лорд Торн собирается наведаться в Уэстборн-Хаус. Так больше продолжаться не может!

— Но мы не можем силой заставить Элизабет выйти из комнаты.

— Я и не собираюсь ее заставлять.

— Тогда что ты намерена делать?

Элизабет, сидя в своей спальне, слушала, как за дверью громким шепотом переговариваются сестры. Ей тоже интересно было узнать ответ на последний вопрос.

Хотя даже то, что обычно хладнокровная и серьезная Диана пылко объявляет о необходимости извлечь ее из спальни, а упрямая и своевольная Каролина сомневается в разумности подобного поступка, заставляло о многом задуматься.

Три дня назад, вернувшись в Уэстборн-Хаус, Элизабет нашла, что ее сестры очень переменились…

Поспешное двухдневное путешествие из Девона было трудным, но лишенным событий. Элизабет расположилась в карете с миссис Уилсон и Летицией. Натаньел ехал отдельно от них, в своей карете. Все вместе встречались, когда останавливались на обед или заворачивали переночевать на постоялый двор. Им нетрудно было и тогда избегать общества друг друга.

За время пути Элизабет окончательно разобралась в своих чувствах к Натаньелу, отчего ей стало еще горше. Почему она полюбила человека, который, она была уверена в этом, никогда не ответит на ее чувство?

Элизабет приехала в Уэстборн-Хаус со смешанными чувствами. Правда, ее ждало много потрясений. Конечно, она очень обрадовалась сестрам, как и они обрадовались ей; втроем они поплакали, выслушав рассказ Элизабет о смерти их матери. Как ни странно, все, что Натаньел сообщил ей о сестрах, оказалось правдой. В том числе и неподдельная любовь Дианы к Гейбриелу Фолкнеру…

После того как ее представили жениху Каролины, лорду Доминику Вону, высокому, темноволосому мужчине с ужасным шрамом на левой щеке, Элизабет сразу поняла, что она его уже где-то видела. Вначале ее мысли показались ей нелепыми.

Если бы она когда-то встретила задумчивого и красивого Доминика Вона, она бы его не забыла!

Но потом она вспомнила, как несколько недель назад, гуляя в парке, спасла Гектора из-под лошадиных копыт… Она увидела проезжающий элегантный каррикл, которым правил красивый темноволосый мужчина со шрамом на левой щеке; рядом с ним сидела молодая и красивая женщина, показавшаяся ей похожей на Каролину.

Она поговорила с сестрой, и оказалось, что в тот день Элизабет в самом деле видела Каролину и Доминика! Каролина поведала младшей сестре о своих лондонских приключениях. Элизабет была потрясена до глубины души. Оказывается, Натаньел пострадал, защищая честь Каролины в пьяной драке, которая разгорелась в игорном клубе, принадлежащем Доминику.

Ее ошеломило поведение своенравной средней сестры. Теперь Каролина во всем советовалась с лордом Воном, начиная от платья, которое она наденет к ужину, и заканчивая приготовлениями к свадьбе, которую назначили на следующую неделю. Надменный и властный граф Блэкстоун не воспользовался преимуществом, но стремился во всем угодить невесте и потакал каждому ее капризу. Они так явно были влюблены друг в друга, что Элизабет испытала почти физическую боль. Она страдала из-за своих чувств к Натаньелу, которые остались без взаимности; ей очень хотелось быть такой же счастливой, как и ее сестры.

Еще больше поразили Элизабет перемены, произошедшие с Дианой. Всегда верная своему долгу и жертвующая своими интересами и нуждами ради других, за эти несколько недель, проведенных в разлуке с сестрами, Диана страстно полюбила Гейбриела и превратилась в самоуверенную молодую женщину, которая знает, чего хочет, и больше не боится говорить о своих желаниях вслух. У нее появились потребности, которые Гейбриел рад был исполнить. Он не сводил с невесты темно-синих глаз, в которых горела любовь.

И Элизабет своими глазами увидела, что Диана и Гейбриел тоже вступают в брак по любви. Натаньел уверял ее в этом еще в Девоншире, но она ему не поверила.

И только она оставалась несчастной в водовороте этих странных событий. И вовсе не потому, что она завидовала счастью сестер или ревновала их к красавцам, в которых те были влюблены, а потому, что Элизабет впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему одинокой. Сестры, конечно, сохраняли душевную близость, но у Дианы и Каролины появились и другие предметы обожания.

Именно потому, что Элизабет пребывала в таком отчаянии из-за Натаньела, она чувствовала себя одинокой даже в окружении любящих ее людей. Она часто поднималась к себе в комнату, чтобы не быть молчаливой свидетельницей их счастья. Точно так же она поступала, когда с визитом в Уэстборн-Хаус приезжал Натаньел.

Однако, как только что заметила Диана (подслушивая за дверью, Элизабет с ней согласилась), подобное положение просто недопустимо. Ведь, помимо всего прочего, Элизабет и Натаньелу на следующей неделе предстоит выступить в роли свидетелей на двух свадьбах.

Элизабет глубоко вздохнула, встала и распахнула дверь. Сестры, увлеченные жарким спором, тут же умолкли и с виноватым видом обернулись к ней.

— Мне показалось, Диана, ты пришла, чтобы напомнить мне о правилах приличия и сказать, что мне пора уже выйти из комнаты… Не так ли? — сухо поинтересовалась она Диана, которая опомнилась первой, повернулась к Элизабет. Лицо ее покрылось густым румянцем и стало почти такого же цвета, как букет красных гвоздик, который она держала в руке.

— Это тебе! — И она сунула цветы в руки Элизабет.

— Я и сама спустилась бы к ужину… Уверяю тебя, подкупать меня цветами нет никакой необходимости! — Элизабет невольно залюбовалась красивыми цветами и вдохнула их насыщенный, пряный аромат.

— Цветы не от меня! — сказала она, покачав головой.

Элизабет нахмурилась и посмотрела на старшую сестру:

— Тогда от кого?

— От лорда Торна! — с довольным видом объявила Каролина.

Элизабет побледнела, она невольно крепче прижала к груди букет и недоверчиво прошептала:

— От Натаньела?

— Вот именно! — многозначительно воскликнула Каролина. — Я так и знала! Только вчера ночью я говорила Доминику…

— Каролина! — мягко укорила среднюю сестру Диана и тут же повернулась к Элизабет: — Последние полчаса лорд Торн провел с Гейбриелом в кабинете; он просит тебя пройти туда, потому что вам нужно поговорить о чем-то важном.

Целых три дня Элизабет не с кем было обсудить свои чувства к Натаньелу. Она видела, как счастливы Диана и Каролина, и не хотела взваливать на сестер свои страдания, но теперь поняла, что ее скрытность лишь дала им повод для различных домыслов.

Правда, она понятия не имела, о чем Натаньел хочет поговорить с ней, а также почему он вдруг прислал ей красные гвоздики.

Натаньел мерил шагами ярко освещенный кабинет Уэстборна. Он едва сдерживал нетерпение. Согласится ли Элизабет выслушать его? Сам он считал, что нет. После возвращения в Лондон она упорно избегала его. Непонятно, почему сегодня она должна сменить гнев на милость.

Ему показалось, что ей должны понравиться гвоздики. Но может быть, он ошибался? Элизабет наверняка прекрасно помнит страшную сцену в оранжерее, когда Теннант сошел с ума. Зря он все-таки прислал ей цветы! Правда, он выбрал другие цветы, совершенно не похожие на розы Теннанта. Черт побери, Натаньел не мог вспомнить, когда в последний раз дарил женщине цветы и дарил ли он их кому-нибудь вообще. Неужели он просчитался?

Услышав, как дверь тихо отворяется, он развернулся на каблуках. У него захватило дух, когда он увидел на пороге Элизабет. На фоне темного коридора у нее за спиной девушка казалась особенно бледной и миниатюрной. Длинные темные ресницы отбрасывали тени на осунувшиеся щеки. Губы — ее восхитительно изогнутые пухлые губы, которые так и хотелось поцеловать, — были сжаты.

— Вы хотели поговорить со мной, лорд Торн? — Даже голос у нее изменился, стал низким, грудным. В нем совершенно не слышалось вызова, к которому он уже привык.

Сердце у Натаньела упало; Элизабет очень переменилась и снова стала обращаться к нему сухо и официально.

— Может быть, вы войдете и закроете за собой дверь?

Ее длинные ресницы дрогнули; она подняла на него настороженный взгляд:

— По-вашему, это совершенно необходимо?

Натаньел глубоко вздохнул и ответил:

— Да.

Элизабет плотно закрыла за собой дверь и вошла в аскетично обставленную комнату, в которой Гейбриел устроил свой кабинет.

— Милорд, мне кажется, я должна извиниться перед вами.

Натаньел нахмурился:

— Не вижу причин…

— Последние три дня я вела себя с вами не слишком вежливо. — Поняв, что избегать его общества глупо, Элизабет решила не останавливаться на полумерах. — Если вспомнить, что я обязана вам самой жизнью, я отплатила вам за добро черной неблагодарностью.

— Перестаньте, это смешно…

— Нисколько! — Элизабет подошла к нему ближе; пламя свечей подчеркивало ее стройную фигуру в светло-кремовом платье. Темные кудри были подхвачены такого же цвета лентой. — Сэр Руфус совершенно обезумел и мог убить меня.

На виске Натаньела запульсировала жилка.

— А мне следовало с самого начала догадаться, что вы — не та, за кого себя выдавали!

Элизабет сокрушенно улыбнулась:

— По-моему, вы и так догадались, что мне не очень-то удается роль компаньонки.

— Да, наверное, — кивнул он. — К сожалению, мои догадки не помешали мне… проявить некоторые вольности.

Элизабет почувствовала, как вспыхнуло ее лицо; она живо вспомнила, чем они занимались наедине.

— По-моему, я тоже виновна в том, что все так получилось.

Натаньел едва не простонал вслух, такое острое возбуждение неожиданно охватило его. При одном воспоминании о том, что вытворяли совсем недавно нежные ручки и губы Элизабет, у него заныло в паху. Он отвернулся и стал смотреть на огонь, потрескивающий в камине. Нельзя, чтобы она заметила, как остро он реагирует даже на воспоминания.

— Элизабет, сейчас я прошу у вас прощения за мои прошлые грехи…

— Лучше не надо! — резко возразила она.

Натаньел обернулся к ней:

— В сложившемся положении это меньшее, что я обязан сделать!

— Вы ничем мне не обязаны! — Элизабет взволнованно тряхнула темными кудрями.

Натаньел глубоко вздохнул и продолжал:

— Сегодня мы с Уэстборном откровенно поговорили с глазу на глаз. Я признался ему в своих прегрешениях.

— Что?! — с ужасом вскричала Элизабет.

— Мое недавнее поведение с леди Элизабет Коупленд достойно порицания. Оно непростительно. Следовательно, у меня два выхода. Либо я женюсь на вас, либо Уэстборн как ваш опекун обязан вызвать меня на дуэль…

— Абсурд! — воскликнула Элизабет.

— …вот почему я заранее согласился на то место и в то время, какие выберет Гейбриел, — угрюмо закончил Натаньел.

Элизабет оцепенела. Холод пробрал ее до костей. Ей показалось, будто кровь застыла у нее в жилах. Значит, Натаньел готов рискнуть жизнью и драться на дуэли с человеком, который, по словам Дианы, одинаково искусно управляется и со шпагой, и с пистолетом! Хуже того, если соперники останутся живы, Натаньел уже не сможет считаться другом Гейбриела. Очевидно, он готов предпочесть даже такой исход несчастью сделать ее своей женой.

Элизабет замутило. У нее подкосились ноги. Она испугалась, что сейчас упадет.

— Элизабет, я рассказываю вам обо всем вовсе не для того, чтобы вас ранить…

Ранить? О нет, его признание ее не просто ранило! Ей показалось, будто он вскрыл ей грудь и вырвал оттуда сердце.

— Элизабет!

Она сдавленно усмехнулась:

— Натаньел, я не ранена! Я… значит, вы согласны скорее умереть на дуэли, чем жениться на мне? А ведь вы даже не знаете, приму ли я ваше предложение руки и сердца, если вы мне его сделаете! — Лицо ее сделалось пепельно-серым.

— Конечно нет! — воскликнул он.

— Тогда…

— Элизабет, я выбрал второй путь, потому что только так могу доказать вам… черт побери! — хрипло вскричал он, в два шага пересекая комнату, подходя к ней и беря ее руки в свои. — Элизабет! — Он опустился перед ней на одно колено. — Моя милая, красивая Элизабет, вы окажете мне честь и согласитесь стать моей женой?

— Но вы ведь только что сказали…

— Я пытался объяснить вам… доказать вам… что делаю предложение не под давлением, а потому, что от всего сердца желаю этого!

На лице Элизабет появилось озадаченное выражение.

— Не понимаю!

Натаньел серьезно продолжил:

— Я люблю вас, Элизабет. По-моему, я полюбил вас с нашей первой встречи! Разумеется, мне противна была сама мысль о том, что рядом с вами часто оказывался Теннант. И даже виконт Ратлидж рисковал навлечь на себя мой гнев, когда столь предупредительно относился к вам на званом ужине моей тетушки, — с горечью продолжал он. — Я люблю вас от всего сердца, Элизабет. Всей душой, всеми помыслами! — Он крепче сжал ее руки. — И если, чтобы доказать вам мою любовь, мне придется драться на дуэли с одним из моих ближайших друзей, я пойду на это!

Из его сбивчивых объяснений она поняла только одно: он признается ей в любви!

— Вы в самом деле любите меня?

— Так люблю, что последние три дня, когда вы меня избегали, стали для меня настоящим адом, — хрипло признался он. Лицо его побледнело, глаза сверкали в пламени свечей. — Милая Элизабет, неужели вы не понимаете, что я пытаюсь — неуклюже пытаюсь, не скрою — признаться вам в любви.

— Вы поэтому прислали мне цветы?

Натаньел нахмурился:

— Символ страстной любви — красные розы, но из-за Теннанта розы для меня исключались. Вы… подарите мне вторую попытку? Подарите мне надежду на то, что когда-нибудь вы тоже, может быть, полюбите меня в ответ… Я сделаю для вас все, только позвольте мне доказать вам мою любовь, милая моя, дорогая Элизабет!

Холод внутри нее растаял от нахлынувшей мощной волны любви к нему, которая угрожала накрыть ее с головой. Она посмотрела в его ясные карие глаза и увидела, что они светятся настоящей любовью. Натаньел ее любит! Так любит, что готов доказать ей свои чувства, драться на дуэли с лучшим другом!

Она облизнула пересохшие губы:

— А если я вам откажу?

Натаньел поморщился:

— Тогда, боюсь, у меня не останется другого выхода. Я буду следовать за вами повсюду. И так надоем вам, что вы наконец сжалитесь надо мной и подарите мне хотя бы крохи вашего расположения.

Элизабет негромко рассмеялась, живо представив себе надменного и самоуверенного графа в роли покорного поклонника.

— Несомненно, после дуэли с моим опекуном за мою честь?

Натаньел бросил на нее настороженный взгляд:

— Вы издеваетесь надо мной?

— И не думаю. — Она покачала головой, опустилась рядом с ним на колени и обхватила ладонями его милое, любимое лицо.

— Натаньел, я не хочу, чтобы вы доказывали мне свою любовь… Я сама давно люблю вас, — хрипло призналась она. — Я люблю вас так сильно, что… — она усмехнулась, — не могла даже видеть вас последние три дня, не могла вынести такой пытки! Смотреть на вас и знать, что вы теперь видите во мне всего лишь дочь Харриет Коупленд, женщины, которая…

— Женщины, чей единственный грех заключался в том, что она любила сильнее, чем позволяли правила приличия, — решительно закончил за нее Натаньел. — Элизабет, знайте, мне неприятно признаваться вам в таких мыслях, но, если по какому-то несчастному стечению обстоятельств вы были бы замужем за другим, когда мы с вами познакомились, боюсь, я повел бы себя не лучше, чем десять лет назад Джайлс Теннант. Наверное, я бы тоже попытался увести вас от мужа и детей.

Элизабет смерила его задумчивым взглядом:

— В самом деле?

— У меня не осталось бы другого выхода, — искренне ответил Натаньел и удивленно переспросил: — Неужели вы в самом деле меня любите?

— Правда. Всем сердцем! Навсегда! — тихо ответила она и бросила на него нежный взгляд. Какой любовью засветились ее синие глаза! Теперь ей уже не нужно было скрывать свои чувства ни от любимого человека, ни от сестер. — Как по-твоему… мы можем пожениться в тот же день, что и мои сестры?

Натаньел заключил ее в свои жаркие объятия.

— Я об этом позабочусь, — пылко обещал он. — А теперь, Элизабет, ради всего святого, поцелуй меня!

И она с огромным удовольствием выполнила его просьбу.

Вот как получилось, что пять дней спустя леди Элизабет, Каролина и Диана Коупленд вышли замуж за графов Осборна, Блэкстоуна и Уэстборна соответственно.

Дата добавления: 2015-09-02