Наша с Томочкой бывшая одноклассница Рита Клепикова женщина во всех смыслах счастливая. У нее великолепная мама, сделавшая главной задачей своей жизни служение дочери. Ритка необыкновенно удачно вышла замуж за тихого, молчаливого Кирилла. От него в неделю и пары слов не услышишь, но это не помешало Кириллу защитить всевозможные диссертации, стать доктором наук, профессором, академиком, а недавно он основал частный институт и теперь уверенно руководит им. Материальных проблем у них нет, теща обожает зятя, он платит ей взаимностью, и все вместе любят Ритку, а та их. В семье имеется собака Авоська, В общем, на первый взгляд Рита кажется очень счастливой женщиной, которой не досталось от судьбы ни одного пинка. И только самые близкие люди знают, что случилось у Клепиковых несколько лет тому назад.
Рита ждала ребенка. Естественно, Кирилл положил жену в лучшую клинику, но там чего-то недоглядели, занесли инфекцию, и в результате Ритке сделали несколько операций, после которых она уже больше никогда не могла иметь детей. Однако она не расстроилась.
– Один сын уже есть, Петечка, – улыбалась она, – хватит наследников.
Но вскоре стало известно: Петя – глухонемой. Родители восприняли неприятную новость стоически, и Рита стала усиленно заниматься с мальчиком, водила его в специализированный центр. У Пети обнаружили талант художника, все стены в квартире Клепиковых были завешаны его картинами. На мой взгляд, ничего особенного, но Рита с восхищением восклицала:
– Вот увидишь, он будет великим живописцем.
Но Пете не суждено было никем стать, в возрасте пяти лет он попал под машину и скончался на месте. Целый год после трагедии Рита не общалась ни с кем из знакомых, а потом пришла к нам и заявила:
– Хочу усыновить ребенка, глухонемого мальчика, шести лет.
Мы с Томочкой, обрадованные тем, что подруга начинает приходить в себя, горячо поддержали Риту. Но найти такого ребенка оказалось трудно. Как назло, все подходящие по возрасту глухонемые дети не были полными сиротами. Вернее, они жили в интернатах, на гособеспечении, но де-юре имели мать, а иногда и отца. А ребенок не сирота не подлежит усыновлению, даже если родители и забыли о нем давно. Рита же упорно хотела, чтобы новый сынишка был ровесником умершего, поэтому сейчас она ищет уже школьника, но безрезультатно. И вот вышло, что я случайно наткнулась на такого мальчика, да его еще по невероятному стечению обстоятельств тоже зовут Петяшей.
Не откладывая дела в долгий ящик, я заехала к Рите на работу и объяснила ей ситуацию. Подруга, сильно побледнев, мигом кинулась к телефону.
– Кирюша, – закричала она, – Петенька нашелся! Он живет у страшной тетки, в городе Никологорске…
Я не стала дальше ее слушать и уехала. Рита очень сильно переживала смерть сына. В какой-то момент она, чтобы успокоиться, придумала историю, которую стала с маниакальным жаром рассказывать окружающим. Петечка якобы не умер, его ошибочно посчитали мертвым, привезли в морг, но там мальчик ожил и был украден неизвестными лицами с неясной целью. И вот теперь Рита разыскивает его.
Естественно, эта версия не выдерживала никакой критики. Я присутствовала на похоронах малыша, очень хорошо помню тот маленький гроб и ребенка в нем. Но Рите легче думать, что сын жив, и ее верные подруги никогда не возражали, когда несчастная заявляла: «Ездила вчера в детдом, но это не Петечка, его, очевидно, в другое место сдали».
Впрочем, среди новых знакомых Клепиковых находились люди, верившие в историю о киднепинге.
Задыхаясь от духоты, я доехала до нужного отделения милиции и спросила у дежурного:
– Садченко где можно найти?
Мент посмотрел на меня изумленно:
– Кого?
– Н.К. Садченко, – повторила я, – он мне бумагу прислал.
– Повестку?
– Нет, вот эту.
Дежурный взял листок.
– А… Сарпенко!
– Извините, тут нечетко написано.
– Второй этаж, комната двадцать четыре, – буркнул мент и потерял ко мне всякий интерес.
Я поднялась наверх, поскреблась в дверь и вошла в кабинет самого жуткого вида. Ну почему большинство районных отделений милиции похожи, как близнецы? Стены там покрашены в грязно-синий цвет. Пол, как правило, покрывает сильно истертый желто-коричневый линолеум, а санузел, если вас туда, конечно, впустили, выложен мелкой бело-черной плиткой. Унитаз не имеет ни круга, ни крышки, а из бачка с шумом льется ржавая вода.
Не лучше обстоит дело и с мебелью. Письменные столы, стулья и шкафы у стражей порядка разномастные, приобретенные в лучшем случае двадцать лет назад, сейфы похожи на железные, поставленные стоймя гробы, окна забраны толстыми рифлеными решетками, и их никогда не моют. Обязательным атрибутом кабинета являются графин с мутной водой и два стакана. А запах здесь стоит особый, описать его я не могу, так скорей всего пахнет беда.
Сидевший за столом капитан поднял голову.
– Вы ко мне? – уныло поинтересовался он.
Я глупо хихикнула:
– Ага. Из Никологорска приехала.
Капитан неожиданно оживился:
– Если вас на вокзале обокрали, то вы не туда обращаетесь. У них, на транспорте, собственное отделение есть.
– Не, – я изобразила из себя дурочку, – вы Н.К. Сарпенко?
– Да, – осторожно кивнул милиционер, – Николай Константинович.
– Во, – шлепнула я перед ним бумажку, – вызывали нас.
Николай прочитал текст и возмутился:
– Так это когда было! Сто лет прошло.
– Сразу ж хозяйство не бросить, – затараторила я, – Раиса приехать тадысь не смогла, корова у ей заболела, потом сама померла.
– Корова? – с неожиданным участием осведомился Сарпенко.
– Не, Райка преставилась, – бодро сообщила я, – вот меня и отправили поразведать, где, чего и как случилось. Может, хоронить надо!
Николай пару секунд моргал белесыми ресницами, потом спросил:
– Издеваетесь, да? Несколько лет прошло, какое погребение?
– Ну, мало ли как случается, – юродствовала я, – всяко бывает…
– Кто вы Попову?
– Ихней мамоньки третьего мужа дочь от второго брака.
Николай снова заморгал.
– Родственница, значит?
– Самая близкая. Вы уж разъясните, чего с Петькой приключилось, – заныла я, – а то меня дома ругать будут, в Москву скаталась, деньги потратила, ничего не узнала.
– Кому скажу, не поверят, – вздохнул Николай, – ладно, погодите пока в коридорчике.
Он вытолкал меня за дверь, тщательно закрыл кабинет и указал на колченогий стул:
– Тут подождите!
Я покорно села и стала ждать. Время тянулось словно жвачка. Наконец Николай снова появился передо мной, в руках он держал тоненькую желтую папочку.
Мы вошли в кабинет.
– Вашего родственника убили, – сказал капитан.
– Как убили? – совершенно искренне удивилась я. – Быть того не может. Кто? Почему?
Николай вытащил сигареты.
– «Висяк» это. Кто убил… зачем… Небось деньги парень имел, ну, зарплату нес, на ограбление похоже.
– Нельзя ли узнать более детальные подробности? – поинтересовалась я.
Николай с легким изумлением глянул в мою сторону. Я поняла, что, ошеломленная нежданной информацией, выпала из образа малоразвитой крестьянской бабы, и продолжила, шмыгая носом:
– Это моя тетенька, учительница, спросить велела. Прямо в голову втемяшила, так и скажи: «детальные подробности».
Николай хмыкнул.
– Да нет никаких особых деталей. Петра Попова обнаружила Ольга Савостьянова в подъезде своего дома на Краснокумской улице. Она же вызвала милицию. Женщина работает врачом, поэтому попыталась оказать Попову первую помощь, проявила сознательность, никого из любопытных в подъезд не впустила, место происшествия осталось незатоптанным, но толку чистый ноль. Следов мало, и нельзя с уверенностью сказать, что они принадлежат преступнику. Из кармана у Попова исчез кошелек, в котором была приличная сумма, с запястья сняли золотые часы, с шеи сорвали цепочку с крестом, типичное ограбление. Наркоманы небось орудовали. Ломало их, наверное, денег на дозу не было, а тут прилично одетый кент идет. Проводили до подъезда и избили, обычное дело, «висяк». Попов в больнице умер, к утру.
– Погодите, – воскликнула я, – а откуда же вы узнали про часы, цепочку и деньги? Он что, жив был, когда милиция приехала?
– Мертвее некуда, – отозвался Николай.
– Так откуда такие сведения?
– Никак вас не пойму, гражданочка, – устало перебил меня капитан, – вам чего надо-то?
– Когда вы нашли Попова, он, естественно, молчал, так?
– Так.
– Кто же рассказал о деньгах и прочем украденном?
– Жена его… как ее… вот тут… э… Елизавета Семеновна Марченко.
Боясь упасть со стула, я вцепилась пальцами в край обшарпанного стола.
– Лиза? Не может быть!
– Почему? – удивился капитан. – Ее сразу известили.
– Личность Петра Попова установили без проблем?
– При нем имелся паспорт, – машинально ответил Николай и нахмурился. – Вы кто такая? Не надо больше прикидываться деревенщиной из глухомани. Плохо получается, вначале еще ничего шло, а потом неубедительно стало.
Поняв, что роль была сыграна неудачно, я улыбнулась.
– Вас не обманешь.
– Это верно, – кивнул Николай, – так в чем дело?
– Моя подруга, Рита Клепикова, хочет усыновить мальчика-сироту, сына Петра Попова. Он сейчас живет со своей двоюродной бабкой, Зинаидой. Та очень хитрая, вот и выдает Рите информацию про малыша по каплям. Мы решили сами разузнать, что за беда приключилась с отцом ребенка. Мать у него спилась, есть свидетельство о ее смерти, а о Петре лишь ваше извещение. Очень сложная ситуация. Рита возьмет мальчика, а потом явится его папаша-алкоголик и станет предъявлять на него права. Вот я и приехала на разведку.
– Чего сразу-то правду не сообщили? – буркнул Николай. – Спектакль устроили…
– Думала, вы меня выгоните, в милиции не слишком-то любят с посторонними дела обсуждать.
– Не все сволочи, – сердито ответил капитан, – ладно. Пусть ваша подруга не сомневается. Мальчик сирота. Кстати, отец его алкоголиком не был, нормальный мужик. А вот жена…
– С ней что?
– Сообщили ей о несчастье, приехать попросили, а она из окошка сиганула или повесилась. Не помню сейчас точно, в общем, с собой покончила! Я потом даже переживал. Кто знал, что у них такая любовь была? Надо бы поаккуратней, приехать домой… Только времени у нас никогда нет, вот и позвонили по телефону. И ведь она мне спокойной показалась, не заплакала, не закричала, тихо так пообещала: «Обязательно приеду, чуть попозже, сейчас очень рано, часа через три-четыре». А потом раз, и готово! Но она по телефону про часы, крест и деньги рассказала.
– Не знаете, что Петр на Краснокумской делал?
– Понятия не имею. Если честно, то «висяк» он и есть висяк.
Я кивнула. Яснее некуда. Мужа убили, жена покончила с собой, а милиция особо напрягаться не стала.
– Вы точно уверены, что это Попов? Может, другой человек погиб?
Капитан щелкнул языком.
– У него во внутреннем кармане пиджака лежала телефонная книжка, на первой страничке все данные стояли: имя, фамилия, отчество, адрес, и паспорт в кармане.
Я внимательно слушала Николая. Сама так же поступила с еженедельником в надежде на то, что случайно потерянная записная книжка попадет к приличному человеку, который не поленится вернуть ее законному хозяину. Есть, правда, одно «но»…
– Книжку-то мог иметь при себе совсем посторонний мужчина, вовсе не Петр.
Николай вскинул брови.
– Вам бы следователем работать, четко мыслите. У него еще в кармане паспорт был, чего еще надо? Да и жена подтвердила по телефону: он это, черноволосый, смуглый, дома не ночевал… Все сошлось. Парня за госсчет хоронили. Жены нет, родителей тоже.
Я постаралась сгрести мозги в кучу. Ну и дела!
Дата добавления: 2015-09-01; просмотров: 50 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| ГЛАВА 10 | | | ГЛАВА 12 |