Глава 7. – Я принес тебе кое-что, – говорит Кир, когда мы добираемся до начала тропинки

– Я принес тебе кое-что, – говорит Кир, когда мы добираемся до начала тропинки, и протягивает свою руку. Он застенчиво улыбается, будто мы были самой обычной парой на свидании.

Сейчас только пять вечера, но темнота опускается быстро, как занавес на сцене. Первые холодные иглы звездного света сияют над нами, пронзая блеклое лазурное небо. Я на гране срыва во время всей поездки в парк, дороги, которая вьется вокруг холмов Беркли. Кир водит быстро, поворачивая с привычной скоростью.

Я заставляю себя улыбнуться и сказать:

– Что же?

Он раскрывает ладонь и показывает ожерелье на серебряной цепочке, лежащее в середине его ладони. Он держит его так, чтобы я могла увидеть очаровательную небольшую птичью клетку, которая висит на ней, с крошечной птичкой внутри.

Она сияет в свете полной луны, которая взошла на небе, когда я не видела.

Птица, заточенная в серебряную клетку. Как и я.

– Это та серебряная нить, которая связывает твою душу с твоим телом, – Кир сказал мне это, когда сделал меня тем, чем я являюсь. – Зелье разрывает эту связь. Вскоре ты будешь свободна.

Свободна. Ничто не может быть столь далеким от правды.

– Мне нравится, – я лгу. Он просит меня повернуться, и я повинуюсь, поднимая волосы с шеи так, чтобы он смог застегнуть цепочку. Она ощущается льдом на моей коже.

Ветер колышет растущие здесь эвкалиптовые деревья, наполняя воздух ментоловым маслом. Кир обхватывает руками меня за талию, и я чувствую тепло солнца шестисот лет, тепло, достойное лета.

– Может, прогуляемся? – Мягко спрашивает он. – Не пойми меня неправильно. Мы можем просто стоять здесь, если хочешь. Мне, как бы, это нравится. – Я не могу видеть его лица, но знаю, что он улыбается. Он сжимает меня крепче, но я трогаюсь с места.

– Пошли, – отвечаю я, разворачиваясь к нему, улыбка окрашивает мои потрескавшиеся губы. Когда я двигаюсь вперед по тропинке, у меня складывается ощущение, будто я хожу из одного мира в другой, от сна к бодрствованию. Два места с разной логикой, разными правилами.

Мы шагаем, и я пытаюсь приноровиться к его скорости. Мне не нравится, когда он идет позади меня, – я ему не доверяю. Было слишком легко успокоить его, говорит мне мой мозг. Он знает, что я собираюсь сделать, продолжает он. Он всегда знает.

И что с того, что он знает? отвечаю я себе, играя с ножом в кармане. Так или иначе, это закончится сегодня.

Впереди нас тропа вьется в гору, засыпанная листьями эвкалипта и полосами их горючей толстой коры. Я слышу шелест в деревьях впереди. Резко останавливаюсь, от холода на моих руках пробегают мурашки.

– Что-то не так? – спрашивает он.

– Ты слышал это?

– Нет, – отвечает он, поднимая голову и прислушиваясь. – Здесь нет никого – парковка абсолютно пуста.

– Ты уверен? – говорю я. Мне не нужен какой-нибудь геройский свидетель, который попытается спасти жизнь тому, кто должен был умереть столетия тому назад.

– Я уверен.

Мы ждем, но ничего не слышим, кроме легкого ветерка из леса.

– Хочешь вернуться обратно? – спрашивает он, его глаза прикованы к деревьям.

– Нет, все в порядке, – говорю я, вновь начиная идти. Я иду быстрее, решительность наполняет мои мышцы.

Мы, тяжело дыша, подходим к крутому обрыву. Под нами простирается весь район залива, мерцающий, как ожившая топографическая карта. Отсюда мы можем видеть мост Золотые Ворота, окружающий мысы Марин. Города Беркли и Окленд, мерцающие в чистом воздухе. Мост через залив всего лишь полоса света, разрезающая беспокойную чистую воду.

– Красиво, – говорит он, беря меня за руку.

Ниже находится крутой обрыв. Я отпускаю его руку и придвигаюсь ближе к краю.

– Давай посмотрим, – говорю я, останавливаясь всего в нескольких футах от обрыва.

– И так хорошо, – говорит он. – Я лучше останусь здесь.

Я пожимаю плечами и продвигаюсь все ближе и ближе до тех пор, пока не вижу подножие горы. Луна омывает пропасть молочным светом. На дне находятся камни. Я закрываю глаза, всего лишь на секунду, и представляю скрученное и разбитое тело Ноя, лежащее внизу.

Нет, напоминаю я себе. Ты не увидишь этого. Он обернется в прах, как только ударится о камни.

– Я хочу, чтобы ты подошел ко мне, – говорю я, мой голос не дрожит.

Он медлит, затем приходит к решению.

– Ладно, но только на секунду.

И затем появляется возле меня. Я смотрю на его профиль в лунном свете, наполовину освещенный и наполовину скрытый в тени. Как и сам Кир. Наполовину влюбленный алхимик, искатель истины. Наполовину убийца.

– Взгляни на Сан-Франциско, – говорю я. – Он кажется таким нереальным. Похож на игрушечный город.

– Лучше я буду смотреть на тебя, – говорит он. Я чувствую его ладонь на моей щеке. Она шероховатая и теплая. Я издаю дрожащий вздох. – Ты такая красивая. – Я чувствую, как начинаю заливаться краской и проклинаю себя, что я настолько слабая, что начинаю краснеть в такой момент, тогда как должна бы злиться.

– Я считала, обычно ты не предпочитаешь блондинок, – говорю я беспечно. Его слабость – девушки с длинными каштановыми волосами.

– Какая глупость, – говорит он. – Мне нравишься ты. А красота – всего лишь отличное дополнение.

Я делаю еще один шаг ближе к краю, таща его за собой. Мы стоим в шаге от обрыва каньона. Я смогу это сделать. Я упаду вместе с ним, если потребуется. Мы обернемся в прах вместе, две древние души, пролившие слишком много крови.

– Спасибо, что пришел сюда со мной, – говорю я, обхватывая его руками сзади, пытаясь найти наилучшее расположение рук. В качестве рычага я приподнимаю локоть позади него.

– Мне действительно нужно было отвлечься, – шепчет он.

Я напрягаю мышцы на ногах. Но как только я собираюсь толкнуть его, он поворачивается ко мне. Я затаиваю дыхание, когда мой взгляд встречается с его озерно-синими глазами. Я перестаю быть столь холодной из-за них. Сперва я была не совсем уверена, почему. Его глаза были цвета воды, отражающей осколки солнца, падающие на залив.

Это были глаза Ноя.

Но это же Кир... так ведь?

Я колеблюсь. Я не решаюсь вновь. Меня пошатывает. Я закутываюсь в одежду. Господи Боже, прости меня, если я потеряю свой шанс. Но я должна быть уверена.

– Когда... твои чувства ко мне изменились? – Спрашиваю я.

– Ты и так уже это знаешь, – отвечает он, поглаживая мои волосы.

Во мне разрастается сомнение. Оно становится сильнее, как будто я просыпаюсь от анестезии.

– Скажи мне еще раз, – говорю я быстро, хватаясь за что-то, что, говорит мой мозг, уже ушло. Но другая часть меня, может алогичная часть, в этом не уверена.

Он усмехается.

– Ладно. Сразу после той автомобильной аварии. Кое-что стало... другим. Это началось той ночью, когда я обнаружил, как ты сбегаешь из своего дома.

– И что случилось сразу после этого? – настаиваю я.

Он задумчиво прикладывает руку к подбородку.

– Я заметил, что ты ведешь себя действительно странно. Прямо, как сейчас. И затем ты пошла спать обратно внутрь. Погоди. – Его голос становится напряженным. – У тебя повторное сотрясение, что ли?

Это невозможно. Это невозможно. Кир никак не смог бы этого узнать.

– Нет, – шепчу я. – В другую ночь ты прислал мне слово. Играя в нашу игру.

– Ага. И ты так и не ответила.

– Почему, – медленно спрашиваю я, – ты прислал то слово?

– Потому что у меня были буквы для него, гений. – Он нахмуривает брови; он явно в смятении.

– Скажи мне, почему? – прошу я.

Он вздыхает.

– Потому что тогда я только узнал о смерти мистера Шоу. Ладно? Я знаю, что он тебе не нравился. Но он учил меня некоторым вещам, прежде чем умер. Типа... я не знаю, тайных вещей. Он постоянно говорил об алхимии. – Его голос стал печальным.

Порывы ветра бьют меня, но я не двигаюсь с места. Я слушаю.

– И я просто сидел здесь, расстроенный, думая о нем, – продолжает он. – И я не знаю почему, но я набрал его на телефоне. Думаю, я пытался отвлечь себя. Я все смотрел на буквы, и слово появилось само по себе. Алхимия. Я имею в виду, оно послужило знаком, что с ним все в порядке. Это было похоже... будто его призрак говорил мне, что мне не стоит беспокоиться за него. Так что я набрал его. И мне стало легче.

Я молчу. Это он. Это Ной. Мой Ной.

Он отступает назад, оттягивая меня за собой, подальше от края. Подальше от смерти, произошедшей только в моем воображении. Он обнимает меня. Птичка покидает свою клетку.

Незащищенные от порывов ветра, мои губы сразу же нашли его, мои пальцы запутались в его волосах. Он ответил на поцелуй.

Сотни лет привели меня сюда, в это место, на край каньона, к губам Ноя.

– Прости меня, – выдыхаю я.

– За что? – Отвечает он.

– Что такая сумасшедшая сегодня, – говорю я.

– Это сумасшедший день, – отвечает он. Я чувствую его руки на своих плечах. Я чувствую его губы на своей шее. – Но все будет хорошо, – шепчет он.

Мы остаемся здесь еще на какое-то время, не разговариваем. Просто стоим. И когда мы уходим, я практически не помню, как мы спускаемся по тропинке.

Только когда мы доходим до парковки, я замечаю короткую красную вспышку – габаритные огни автомобиля, уезжающего прочь, их алый блеск скользит по асфальту и деревьям; эти огни очернили мою эйфорию.

Даже если я уже не на краю обрыва, я все еще в опасности. Я все еще могу упасть. Я все еще могу потерять все. Потому что здесь не было ни единой машины, когда мы только приехали сюда. Кто-то следил за нами. И если Кир – это не Ной, то кто?

Дата добавления: 2015-09-05