Глава 80

Эдер поставил на стол пустую чашку из-под кофе. Уже которая за этот день… Пятая? Шестая? Если так пойдёт дальше, с ним придётся поступить так же, как и с Дэниелом.
Тот с момента вылета из Нью-Йорка не спал уже больше двух суток. Наверное, теперь уже ближе к трём. Несмотря на своё состояние, он, видимо, сохранял ещё остатки рассудка, поэтому и согласился на снотворное. Два часа назад ему сделали укол, и он наконец уснул. Сам он заснуть не мог.
Астон спал – одной проблемой меньше, по крайней мере, на несколько следующих часов. Если им повезёт, то к его пробуждению хоть что-нибудь изменится. Телефон тихо пискнул. Эдер запустил руку в карман пиджака. Он уже устал надеяться, что придёт то самое долгожданное сообщение. Их уже пара десятков нападало за эти часы, и каждый раз всё было не то: сообщения от подчинённых, рассылка из банка, даже вопрос от Камиллы, которая интересовалась, куда вдруг внезапно пропал её муж.
Сообщение пришло с неизвестного ему номера, и в нём было только одно – цифра пять. Эдер вскочил с дивана и быстро зашагал к лестнице. У него есть пять минут.
Ему и Астону стоило нескольких часов телефонных переговоров и всякого рода посулов, объяснений, мягкого давления, а иногда и шантажа, чтобы добиться этих пяти минут. Пять минут в палате Джейсона после того, как он очнётся. Пять минут до того, как к нему придут люди из полиции.
Полицейские – Эдер знал – сидят сейчас на этом же этаже в кафетерии в конце коридора, и какое-то время им не будут сообщать, что пострадавший пришёл в себя. Эдер понимал, что было несколько жестоко набрасываться на человека, который едва очнулся после ранения головы, но у него не было выбора. Врачи подали отчёт об огнестрельном ранении, и в дело вмешалась полиция. Эдер представить не мог, как поведёт себя Джейсон в присутствии следователей и что он им расскажет, тем более, в том состоянии, в котором он находился сейчас.
Он вошёл в его палату без стука, просто ворвался туда. У него не было времени на церемонии. Доктор, осматривавший Джейсона, только кивнул ему и сказал:
- Можете поговорить. Он в порядке… в относительном.
Потом врач вышел за дверь.
Джейсон действительно был в относительном порядке: ужасно бледный, с ввалившимися глазами и щеками (правда, по словам охраны, он не от ранения так похудел – просто очень мало ел после возвращения в Швейцарию). Эдер ожидал, что у него будет забинтована вся голова, но бинтов не было: вместо них была наклеена широкая пластырная повязка. Наверное, самые значительные изменения во внешность Джейсона внесли полностью сбритые волосы.
Джейсон внимательно и как будто немного испуганно смотрел на него, но ничего не говорил. Ждал, что скажет он. На исхудавшем лице, да ещё и без волос, светлые глаза казались просто огромными.
- Не думали, что мы ещё раз встретимся, Коллинз? – спросил Эдер.
Серые глазищи уставились на него немного недоумённо.
- Я разве что надеялся, но не верил в такое счастье.
Джейсон попытался привстать, чтобы разговаривать с Эдером сидя, а не лёжа, но у него ничего не получилось: то ли от общей слабости, то ли от того, что он мог помогать себе только одной рукой – в локтевой сгиб другой была воткнута игла капельницы.
Эдер хмыкнул:
- У меня мало времени до того, как придёт полиция. Я хочу вас предупредить: держите язык за зубами. Если вам придёт в вашу раненую голову рассказать лишнего, имейте в виду – никакая полиция вас не защитит. Дэниел может сколько угодно мучиться угрызениями совести, но уничтожить себя он не позволит. И даже если он вас пожалеет, со мной этого не случится. Так что в ваших же интересах за те три минуты, что у вас остались, придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение вашей выходке.
Взгляд Джейсона был растерянным. Эдер усмехнулся про себя: вот, оказывается, то единственное, что может заставить Коллинза демонстрировать свои подлинные эмоции, - касательное ранение головы и сотрясение мозга.
- Я… я плохо помню, - заговорил Джейсон. – Я даже не помню, кто бросился на меня. И выстрела тоже не помню. Мне только здесь врачи сказали.
- Так и скажите, что последние минуты не помните. А вот когда вас будут спрашивать, почему вы вдруг решили пустить себе пулю в висок…
- Я решил?! – воскликнул Джейсон. – Вы что, Эдер, с ума сошли?
Начальник службы безопасности на пару секунд опешил.
- Так это не было попыткой самоубийства?
- Конечно, нет! Я не настолько…
- Тогда какого хрена вы схватились за пистолет?! – чуть не взвыл Эдер.
Джейсон в двух словах рассказал историю с попыткой стащить деньги и документы и забытым на полу пистолетом. Эдер в ответ кратко обрисовал сложившуюся у всех остальных версию событий: когда охранник вошёл в комнату, он понял, что у Джейсона в руках пистолет; на оценку ситуации времени не было, и телохранитель среагировал, как его учили - просто попытался выхватить оружие. Уже потом он сказал, что больше всего это было похоже на то, что Джейсон собирался выстрелить себе же в голову.
Выстрел был чистой случайностью. И только по чистой случайности пуля лишь скользнула по голове, не пробив костей черепа и не задев крупных вен или, того хуже, артерий. Те долгие часы, пока Джейсон был без сознания, все думали, что он пытался застрелиться, не вынеся последних событий и боясь новой встречи с Астоном.
- Дэниелу наверняка полегчает, когда он узнает, что вы просто идиот, а не… - прошипел Эдер, еле сдерживаясь, чтобы не наорать на бестолкового секретаря, от которого в последние месяцы было больше неприятностей, чем от самых агрессивных конкурентов.
Он замолчал, поймав на себе немигающий взгляд Джейсона. Эдер вопросительно посмотрел на него, а через мгновение тихо и нерешительно произнёс:
- Вы думаете о том же, о чём и я?
Джейсон едва заметно кивнул, не сводя с Эдера пристальных и умоляющих глаз:
- Вы поможете мне? – сказал он и добавил: - И Астону.
- А вы это потянете? - недоверчиво спросил Эдер. – Вам придётся много лгать самым разным людям…
- Это я умею.
Эдер взглянул на часы. Решение надо было принимать немедленно. У них в запасе была разве что одна минута.
- Тогда быстро придумайте себе повод для самоубийства, а я… займусь остальным.
Джейсон кивнул ещё раз, и начальник службы безопасности торопливо скрылся за дверью. Это всё немного напоминало тот случай, когда Эдер пришёл к нему в больницу после отравления препаратами, подсунутых Андреасом Эттингеном. Они с Эдером сговорились похожим образом, только тогда это был сговор на пользу Дэниелу… Да, впрочем, и сейчас тоже, пусть они и собирались его обмануть.
Через две минуты после ухода Эдера к нему пришёл следователь из полиции. Голова соображала плохо, времени было в обрез, и Джейсон не смог измыслить ничего умнее, чем сказать, что был без ума от горя, когда Астон, его начальник и бывший любовник (чего скрывать, полиция явно уже успела навести справки), окончательно с ним порвал. Разумеется, следователя заинтересовало, что он в таком случае делал в загородном доме Астона. Джейсон заявил, что перед Рождеством у него произошёл нервный срыв, когда Астон объявил, что хочет его уволить. («Это было в доме в Колоньи. Думаю, вся прислуга слышала, как мы с ним… спорили»). После этого ему какое-то время пришлось пить антидепрессанты и прочие препараты, а Астон, видимо, не желая травмировать его ещё больше, сжалился и позволил пожить в своём доме, в тишине, покое и уединении, пока не восстановится утраченное душевное равновесие. Но стоило перестать принимать лекарства, как пистолет просто сам прыгнул ему в руки.
В полиции этой истории поверили. Вряд ли они ожидали чего-то более умного от подстилки женатого банкира.
Эдер пришёл к Джейсону повторно, едва закрылась дверь за следователем. Медсестра и врач пытались протестовать, так как пациенту был нужен покой, но они были не из тех, кто мог остановить Эдера. К тому же, Джейсон на этот раз оказался на его стороне: им нужно было посовещаться и разработать план действий.
На их счастье, Астон до сих пор спал под действием лекарств этажом выше: в клинике было несколько комнат, где родственники пациентов могли поселиться и жить со всем возможным комфортом.
Джейсон рассказал Эдеру, что он наплёл полиции. Тот обещал, что проинструктирует кого-нибудь из охраны и прислуги, чтобы они подтвердили историю Джейсона.
- Но ведь охрану и Астона уже, наверное, допрашивали? Что они сказали? – поинтересовался Джейсон.
- Охрана говорила, что ничего не знает – они в личные дела не лезут. Астон тоже сказал, что понятия не имеет, почему вы это сделали. Надо теперь придумать для него оправдание.
- Пусть скажет, что до последнего надеялся, что я всё-таки сдохну и избавлю его от скандального разоблачения.
Эдер тихо кашлянул и заметил:
- Допускаю, что ему придётся сказать что-то подобное.
- Почему выстрелил пистолет? – спросил вдруг Джейсон. – Я не снимал его с предохранителя. Я не знаю, как так получилось.
- На нём не было предохранителя. Вы не заметили?
Джейсон покачал головой: ему было не до изучения особенностей конструкции, когда он метался по комнате с проклятым пистолетом.
- В таких пистолетах защита от случайных выстрелов – большое усилие спуска. Жать надо очень сильно. Кесслеру это не нравилось – он чуть не до кровавых волдырей стёр палец, пока пристреливал пистолет, – и он отдал его какому-то умельцу на переделку, чуть-чуть ослабить спусковой крючок. Вот так всё и получилось. Выстрел произошёл от лёгкого нажатия. Я, конечно, знал, что Кесслер большим умом не отличается, но чтобы настолько…
Джейсон ничего не ответил. Он уже с трудом соображал. Разговор с Эдером, теперь с полицией, теперь опять с Эдером… Это было слишком для него.
- Думаете, он… он отпустит меня? – спросил Джейсон.
- Я приложу к этому все усилия, - пообещал Эдер. Больше он ничего не мог пообещать. – Я думаю, что всё сложилось в определённой степени удачно. Не подумайте, что я рад, что вы оказались в больнице, Коллинз, но теперь у вас есть шанс. Если бы вы сделали это умышленно, у вас бы никогда не получилось так правдоподобно всё инсценировать. А теперь Дэниел терзается чувством вины…
При этих словах глаза Джейсона яростно и болезненно сверкнули. Значит, раньше он не терзался? Значит, все его былые преступления не вызывали в нём вины? Ему что, нужно было довести человека до самоубийства, чтобы он наконец почувствовал, что причиняет боль и заставляет страдать? Господи, о чём он? Довести до самоубийства… Он уже сам чуть ли не верит в то, что оно было… Он бы никогда не сделал этого. Когда его похитили и насиловали люди Риджа, он думал о смерти. Он даже хотел её. Но он понимал, что хочет не смерти, а лишь избавления от боли, и что на самом деле он хочет жить. Сильно, жадно хочет жить.
Они обсудили с Эдером ещё кое-какие мелочи, а напоследок Джейсон предупредил:
- Если Астон захочет видеть меня – не пускайте его. Делайте, что хотите, но не пускайте. Скажите, что я опять что-нибудь с собой сделаю… я же выстрелил себе в голову, лишь бы не видеть его… что я из окна выброшусь… Что угодно.
Эдер озадаченно взглянул на него:
- Вы что, на самом деле так его боитесь?
- Нет, - ответил Джейсон, опуская глаза, - я боюсь, что он всё поймёт. Мне кажется, я не смогу ему лгать… Может, и смогу. Я не знаю. Просто не пускайте его.
В больнице Джейсону пришлось провести ещё три дня. Чувствовал он себя вполне сносно, если не считать головокружений и временами накатывающей головной боли. Рана вообще особых проблем не доставляла. Но за ним хотели какое-то время понаблюдать, в том числе, сделали очередное сканирование головного мозга. Его уже проводили, пока он был без сознания, так как опасались, что по пути следования пули, пусть она лишь коснулась черепа, оставив крохотную царапину, могли произойти кровоизлияния в ткань мозга. На тот момент их не обнаружили, но врачи хотели убедиться, что и сейчас всё в порядке.

***

Джейсон уже вторую неделю жил в отеле «Бо-Риваж» в Лозанне. Ему приходилось время от времени навещать врачей в клинике и ходить на сессии с психологом, но удерживало его здесь не это: он ждал, когда ему сделают новые документы. Эдер сказал, что швейцарские, немецкие, французские или британские ему сделали бы гораздо быстрее. Американских нужно было ждать около двух недель.
Служба безопасности Астона – точнее, несколько самых доверенных людей – занимались тем, что устраивали его новую жизнь. Джейсон сказал лишь, что хотел бы вернуться в Соединённые Штаты, оставив всё прочее Эдеру и его подчинённым. Ему нужно было бы заняться построением каких-то планов, но он не мог. Он был в растерянности. Он больше года рвался из клетки, а когда дверцу открыли, не знал, куда ему идти.
Скоро у него будет новое имя и новая жизнь. Жить со старыми документами было слишком опасно: и для него самого, и для Астона, чьи секреты он знал. Джейсон, конечно, хотел бы вернуться в Бостон: он испытывал какую-то глупую ностальгию по городу, в котором вырос, но это было невозможно. У него там были знакомые, пусть и не так много, но шансы встретить кого-то из них всё равно были достаточно велики. А Джейсон Коллинз должен был исчезнуть навсегда.
Через Эдера он пообещал Дэниелу, что не будет пытаться встретиться и возобновить отношения со своими прежними любовниками: с Крамером и Алексом Чэном. Почему-то Астону это было важно. Джейсон с лёгкостью это пообещал: у него даже в мыслях не было возвращаться к тем отношениям. В ответ он попросил, чтобы Астон оставил в покое Стюарта Крамера, против которого тот уже начал крестовый поход. Эдер сказал, что кое-чего уже не исправить, и Крамеру придётся понести потери, но далеко не фатальные для его бизнеса.
Компания Стюарта уже была готова запустить новое производство в Китае, где под обеспечение трёх огромных заказов специально переоборудовались старые и строились новые корпуса завода, но стараниями Астона контракт на поставку ушёл к конкурентам, а целая группа лекарств вообще потеряла лицензию американского Управления по надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, что вызвало лавину подобных же действий со стороны надзирающих органов в других странах. Как следствие, акции компании стали стремительно падать в цене, и под это у Астона была уже заготовлена какая-то хитрая биржевая махинация. По просьбе Джейсона он от неё отказался, но финансовый урон всё равно был нанесён довольно существенный.
Хотя Астон и отказался от дальнейших планов мести, его наверняка грела мысль о том, что причинив проблемы Крамеру, он ещё и Чэну сумел навредить: семьдесят процентов сырья под те самые заказы должны были поставлять его предприятия.
Об Алексе Джейсон за эти две недели так ничего и не услышал. Если Эдер что-то и знал, ему он не рассказывал. Единственным намёком на то, что Алекс всё ещё думал о нём, было то, что на переговорах с Астоном Лиза Чэн, кроме всего прочего, поставила одно странное условие перемирия: сохранение жизни «яблоку раздора». Вряд ли его жизнь была ей хоть сколько-то дорога. Скорее всего, Алекс каким-то образом уговорил её. Интересно, что она потребовала взамен? Она ведь ничего не станет делать просто так…
Анна ван Бредероде написала Джейсону рекомендации на новое имя - для новой работы. Работу он пока даже толком не начал искать, знал лишь, что хотел бы заняться теми самыми актуарными расчётами, которые были его специальностью. Анна в телефонном разговоре намекнула, что он мог бы легко получить работу в «Свисс Ре», учитывая, что Астон был держателем одного из самых крупных пакетов акций компании. Джейсон отказался: не хватало ему теперь, когда он только-только сумел вырваться, работать в организации, куда Дэниел мог легко запустить свои липкие щупальца.
Джейсон планировал работать удалённо: он вполне мог заниматься аналитикой из дома, не посещая каждый день офис. Ему хотелось спрятаться как можно дальше, зарыться в самую глубокую и тёмную нору, где не будет ни людей, ни машин, ни воспоминаний. Он подобрал несколько домов, покупку которых вполне мог себе позволить: у него были кое-какие сбережения. Не слишком большие, конечно, так что он мог приобрести либо что-нибудь очень маленькое, либо расположенное в недорогом районе. Джейсон склонялся к последнему. Он мог поселиться в каком-нибудь тихом городке далеко от крупных мегаполисов. Цены на недвижимость там были ниже, к тому же, ему не нужен был район с хорошей школой, которая часто существенно поднимала цены на жильё. Просто спокойное и комфортное для проживания место. Желательно без шумных соседей.
Разумеется, Эдер от имени Астона предложил ему и финансовую помощь в покупке дома, и возможность пользоваться своим старым счётом, пополняемым Дэниелом. Джейсон посмотрел на Эдера, как на сумасшедшего.
Он даже из вещей брал только самое необходимое, рассчитывая всё купить после приезда. То, что носил персональный ассистент швейцарского финансиста, совсем не подходило человеку, который собирался жить в глухомани и работать из дома. Он уложил в чемодан только один-единственный деловой костюм: пригодится, если потребуется пойти на собеседование.
За день до вылета в Нью-Йорк Джейсон приехал в Женеву, собрал в Колоньи чемодан и отправился ночевать в гостиницу. Не в «Англетер», как он делал это раньше, а в более демократичный «Новотель». Охрана всё ещё таскалась за ним по пятам, отстав только перед входом в аэропорт.
На паспортном контроле Джейсон до последнего боялся, что с его новыми документами окажется что-то не в порядке, но всё прошло гладко. Теперь осталось пройти ту же процедуру на въезде в Соединённые Штаты.
Билеты на самолёт заказывал кто-то из службы безопасности, так как счета Джейсона на старое имя были уже закрыты, а на новое он ещё не успел открыть. Место оказалось в бизнес-классе. Сам он взял бы в экономе, хотя на дальних перелётах возможность вытянуть ноги была приятным дополнением.
Джейсон устроился у окна. Хотя он приехал к самой посадке, место рядом с ним до сих пор пустовало. Скорее всего, оно было выкуплено специально, чтобы у него не оказалось соседа. Милый подарочек от Эдера.
Наслаждаться свободой пришлось недолго: на это место пересадили мужчину, который сбежал из эконома, когда узнал, что два соседних места занимают молодая девушка и её трёхлетний сын. Мужчина уселся рядом с ним, покосился на свежий багровый шрам на голове Джейсона и тут же попытался завести с ним разговор, но беседы не вышло. Джейсон отвечал вежливо, но кратко, давая понять, что к болтовне не расположен.
Он покидал Европу с тяжёлым сердцем. Когда их с Эдером маленький заговор только затевался, ему казалось, что стоит ему вырваться на свободу, как он почувствует настоящий прилив счастья и ему станет легко, радостно и хорошо, но этого не происходило. То ли он до сих пор не мог отойти от последних событий, да и не только событий – от последних полутора лет, то ли его мучили ждавшая впереди неопределённость и необходимость решить множество вопросов, чтобы начать новую жизнь, то ли…
Четыре года нельзя просто так вычеркнуть из своей жизни и начать всё с чистого листа. Джейсон хотел бы, но не мог. Он не мечтал о машине времени, которая могла бы перенести его в 2005 год, где бы он принял другое решение, и события стали бы развиваться по иному сценарию, но порой мечтал о том, чтобы существовала технология или препарат, с помощью которых можно было бы стереть из памяти то, чего не хочешь помнить. Как в «Видоизменённом углероде»: просто не сохраняться перед выгрузкой памяти и начать всё заново с резервной копии. Он чуть не прострелил себе голову из какого-то игрушечного пистолета, а в романе Ричарда К. Моргана для той же цели использовали бластер. Но сути дела это не меняло: выстрел в голову освобождает тебя от воспоминаний.
Он не то чтобы не хотел именно помнить. Многие воспоминания можно было даже отнести к приятным. Он хотел того самого чистого листа. Хотел, чтобы тот отпечаток, что наложили четыре последних года, стёрся. Он не хотел, чтобы с ним навсегда остались приобретённые им озлобленность, цинизм, расчётливость и жестокость; не хотел знать, что может быть такая сильная любовь и такая противоестественная ненависть. И что они могут быть одним и тем же. Иногда ему казалось, что больше всего он ненавидел Астона не за то, что он сделал когда-то давно, не за те унижения, которым он подвергал его последний год, а за то, что он перестал быть для него тем человеком, которого он мог любить так, как раньше. Дэниел отнял у него возможность любить.
Избавление от Астона пришло неожиданно, и почему-то – почему, почему? – он испытывал по этому поводу что-то сродни угрызениям совести. Его поступок был не просто жестоким, а извращённо жестоким и низким. Ему никогда не было свойственно ставить себя на место других людей, предполагать, что бы он чувствовал на их месте, но сейчас он почему-то думал о том, что должен чувствовать Астон. Что они с Эдером заставили его чувствовать…
И речь шла не просто о чувстве вины. Джейсон подозревал, что чувству вины к совести и сердцу Астона не прогрызться – тот всегда умел придумывать чудесные оправдания вроде «я очень этого хотел» или «у меня не было выбора». Нет, он думал о другом. О том, каково это – знать, что человек, которого ты любишь, ненавидит и боится тебя настолько, что готов пустить себе пулю в лоб, лишь бы не видеть тебя…

***

Дэниел вернулся из офиса раньше обычного и в четыре часа уже был дома. Он уехал, как только закончилась последняя встреча. Работать дальше не было сил. Полторы недели до этого он только и делал, что работал. Другого способа загасить мучающие его мысли и чувства он не знал.
Сегодня Джейсон должен был вылететь в Нью-Йорк. Наверное, самолёт уже где-то над Атлантикой.
Джейсон уезжал не в другую страну, а в другую жизнь. И в этой новой жизни для него не было теперь места. Он и раньше думал о том, чтобы дать ему уехать, потому что слишком тяжело им было рядом друг с другом. Никогда всерьёз – он гнал эти предательские мысли, как самых страшных своих врагов. Но теперь ему казалось, что даже в их постоянной вражде была толика радости, по крайней мере, для него. Просто видеть Джейсона, знать, что он где-то близко, что он всё ещё, пусть хоть чуть-чуть, но принадлежит тебе, стало для него суррогатом счастья. Горьким, отвратительным, пропитанным насквозь чувством вины, но счастьем.
Большой особняк на Вандомской площади казался холодным и неживым. Прислуга, принявшая у него верхнюю одежду, сообщила, что мадам сейчас в детской, с малышом. Обычно Астон поднимался туда, чтобы поздороваться, но сегодня это было выше его сил. Он испытывал какое-то глухое раздражение по отношению к Камилле, хотя прекрасно понимал, что она ни в чём не виновата. Это было только между ним и Джейсоном.
Пуля – вот то последнее, что было между ними. Он ожидал чего угодно, но только не этого.
Пока смерть не разлучит нас… Если бы Джейсон погиб тогда, эти слова вечно бы звучали в его голове горчайшим, ужаснейшим упрёком.
Астон ушёл в библиотеку и налил себе обычную порцию коньяка. Хрусталь громко звякнул о поднос, и холодный, лязгающий звук прокатился по большой пустой комнате. Он как будто не в своём доме был, а в склепе. Дэниел опустился в широкое кресло. Была середина дня, но из-за плотной облачности складывалось ощущение, что уже наступает вечер. В библиотеке висел сумрачный густой полумрак, разрываемый лишь жёлтым свечением настольной лампы. Она горела в другом конце комнаты, и Дэниел бесцельно смотрел на круг тёплого света.
Он не просидел в кресле и пяти минут, как услышал, что открылась дверь позади него. Он обернулся: в комнату вошла София. Они поздоровались, и девочка забралась к нему на колени.
- Я хотела что-то спросить, пока никого нет.
Дэниел улыбнулся и удивлённо поднял брови.
- Пока мамы нет, - добавила София.
- И что же?
- Ты не будешь ругаться?
- Нет, не буду.
- А если я спрошу про Джейсона, тоже не будешь? – София хитро наклонила голову, заглядывая ему в лицо.
- Не буду, - вздохнул Астон. – Но это не значит, что я отвечу на твой вопрос.
- Он, правда, уехал насовсем?
- А ты это откуда знаешь? – удивился Дэниел.
- Я слышала, как мама с охраной утром разговаривала. Значит, уехал… Он сделал что-то плохое?
- С чего ты взяла? Это тебе мама сказала?
- Нет. Это он сам, ещё когда мы на вилле жили. Я его спросила, почему его так мама не любит. Она же его терпеть не может.
- И что он сказал? – Дэниелу уже самому было интересно.
- Он сказал, что сделал много плохих вещей, - ответила София и тут же спросила: - Это правда? А что он сделал?
- Это взрослые проблемы, София. Но плохие вещи, про которые он говорил… На самом деле это сделал я.
- Но мама ведь не на тебя злится. Тебя она любит, - возразила девочка.
- Так бывает. Это сложно объяснить, ты поймёшь, когда вырастешь.
- Это ты его заставил уехать, чтобы мама не злилась?
- Нет, София, он сам захотел, - ответил Дэниел и добавил: - И он не сделал ничего плохого.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ

Дата добавления: 2015-09-05