Призрак.

Засов заскрежетал, свинцовая толстая дверь медленно приоткрылась.

«Проверить комбинезоны и маски. Выходим на поверхность. Двигаемся в шеренгу. Замыкающий – оставляет gps метки» - сказал сержант и подтянул рычаг на себя. Дверь открылась. В маску подул сильный ветер, счётчик Гейгера на часах сильно нервничал, так и, говоря – что путь окончен. Но сержант условным знаком показал – можно идти. Дверь за нами захлопнулась,… мы остались одни, практически беззащитные дети, в новом мире. Будто – мы снова родились, стали ничтожно крошечными и слабыми. Теперь мы не хищники, а всего лишь жертва. Что ждать – мы и не знали, но уверенно шагали по осколкам стёкол, кускам бетона разрушенных домов…

Мы вышли в полдень, и у нас было то время, пока поверхность прогревалась лучами солнца, пробивающимися сквозь тучи радиоактивного пепла. Необходимо пройти 2 км и вернуться обратно. Кажется, что задача легка, но так ли это? Или мы снова обманываем себя, сейчас? По словам сержанта – сигнал sos, в последний раз, был замечен северо-западнее от нас, в 2 км от укрытия, в одном из разрушенных ангаров завода.

Каждые 100 м – уровень радиации неимоверно поднимался. Сержант сообщил об этом на базу, но база наотрез отказалась сворачивать операцию, приказав отряду двигаться далее. Тем временем термометр показывал отметку -32, костюмы не пропускали холода, но сами не были утеплены, из-за чего весь холод прекрасно чувствовался. До завода оставалось около 40 м…

Густые, чёрные тучи нависали над нами и давили на нас, теснили нас подальше, как будто, сама природа была против нашего вторжения…. мы были посторонними, чужими…

***

Нас не покидало то ощущение, что за нами кто-то следит. С каждым шагом, это чувство обострялось. Ворота не были заперты. Сержант осторожно приоткрыл их, осмотрелся, дал сигнал – «можно идти» и весь наш отряд зашёл в маленький, но до боли знакомый дворик, знакомый ещё с детства…

Сержант махнул рукой в сторону фельдшера и какого-то жилистого парня, кивнул им, остальным показал жестом – «стоять здесь»…

Прошло несколько часов, мы пытались восстановить связь с потерянной частью группы, рация протяжно молчала…

Немного пройдя вглубь завода, как в мавзолей. Обходя испепелённые тени, мы подошли к административному корпусу и нервно начали выбивать частоту.…

«4-18…4-18…позывной «4-18», основная частота.», - рация шипела, но никаких ответов мы не услышали.

«Переводи на аварийную частоту….»

«Сейчас, сейчас…се-ейчас..» ……. «4-18, приём», - кричал в рацию фельдшер –

«4-18 ответьте, «4-18», «4-18», 4…», - рация буркнула.

«4-18 на связи. «4-2» - вас плохо сл…ш..о. Приём», - поступил долгожданный ответ от убежища.

«4-18, мы выходим на аварийной частоте. 4-18 часть группы пропала без вести 4 часа назад. Приём… Запрашиваю разрешение на отмену операции и возврат оставшейся части отряда в убежище….»

«4-2, продолжайте поиски пропавших людей. Ваша основная задача найти их. Будьте бдительны - в вашем районе обрушение низкочастотных радиовышек, переводите рацию на аварийную частоту»

«4-18, вас понял».

«Они совсем что-ли рехнулись там? Думаешь, стоит туда идти, а!? Чего молчишь!?»

«Я думаю – стоит…», - увесисто ответил фельдшер.

«А я думаю, что и гроша не стоит, пусть уж лучше расстреляют, нежели тут гнить….».

«Отставить, обратно в одиночку, совсем рехнулся!?», - яростно отозвался фельдшер.

«А ты думаешь, что я один такой? Ты думаешь, что ты здесь главный!? Нет, ты здесь просто пешка, которой бросаются налево и направо! А я не прав что-ли, ребята, разве наша жизнь стоит жизни каких-то придурков, которые пропали здесь? Я так не думаю….»

Фельдшер долго смотрел в глаза протестующего, несколько ребят встали со своих мест, похлопали протестанта по плечу и увели к выходу.

«Что, что ты сделаешь, а, убьёшь? Убивай всех!», - не унимался протестант, уходивший вместе с группой ребят из 6 человек.

«Смерть сама вас найдёт, когда ей нужно будет», - усмехнулся фельдшер.

Передо мной стоял выбор – уйти с частью отряда или же выполнять задание. В этот раз я не хотел делать глупый выбор. Это мой путь, и если он закончится здесь и сейчас – значит так и суждено, с этими мыслями я посмотрел на фельдшера – тот провожал взглядом уходивший отряд. Фельдшер повернулся в мою сторону, глаза его пылали яростью. Но я упрямо кивнул и протянул его вещмешок. Пора было выдвигаться, времени оставалось ничтожно мало.

Мы прошли холл завода, впереди, в коморке горел свет – неужели это и была наша цель. Я хотел было бежать, но командующий остановил меня, показав жест, что нам нужно осмотреться и тихо подойти к коморке. Коморка была пуста, однако из комнаты доносились фразы, призывы помощи, но они были неестественно низко произносимы, исковерканы.

Командующий кивнул мне. Открыв дверь – меня окатил холодный липкий пот, в полной темноте на меня смотрели глаза, белые, ледяные глаза и эти глаза резко начали приближаться ко мне… Прыжок, который был прерван выстрелом из автомата командующего. Тот, в оцепенении, включил дрожащими руками фонарь, посветил и неистово покачал головой. Это был человек. Всё его тело было в радиоактивных ожогах, волос не было, истощённый, бледный. Как он жил в этих условиях, в условиях неимоверного холода и высокой радиации. Быть может, это был мутант?

Дальнейшая операция не имела смысла, связаться с «4-18» - так и не получалось, ни по аварийной, ни по основной частоте. Нам пришлось двигаться далее, наверх. Сейчас нашей единственной задачей – было разыскать пропавших ребят и вернуться в убежище. Быстро поднявшись наверх. Командующий посмотрел на часы.

«34 минуты», - с насмешкой сказал он.

Быть может, он не верил во все свои догадки или не хотел верить. Быть может – это то чувство, когда скотину ведут на забой. Я не мог ответить себе на этот вопрос, да и некогда было. Мы двинули вперёд….

Дождь.

Пройдя по коридору - мы так и не нашли признаков жизни, даже поднявшись на крышу. Единогласно, мы поняли, что пора возвращаться в убежище. Стрельнув сигнальной ракетой из пистолета – выдвинулись назад.

У нас оставалось меньше 10 минут и 2 км до родного убежища. Но нас ждала ещё одна неприятность. Ждала, как ждёт хищник свою жертву в засаде - надвигалась радиоактивная буря.

«Бегом! Бегом отсюда», - окрикнул командующий.

Мы покинули территорию завода. Пытались бежать, но время шло против нас. Тяжёлые костюмы мешали бежать. Мы проваливались в снег каждый шаг и с трудом перебирали ногами, как будто это был, вовсе, не снег, а зыбучий песок.

Запыхиваясь от бега, фельдшер приник к рации, перевёл ей на запасную аварийную частоту…

«4-18, это «4-2»… Мы выходим на запасной аварийной частоте. Докладываю: часть отряда покинула ход операции, дезертировав - остальная часть пропала безвести, поиски было решено прекратить. Место, с крыши которого был сигнал ракетой – не исследовать, это опасно для жизни… Помните нас, мы будем ждать вас…», - прохрипел командующий в рацию.

«О чём ты!? Почему нельзя исследовать?», - нервно спросил я.

«Там, такие же, как и мы…. Призраки…»

«О чём ты?…»

Командующий остановился, повернулся ко мне, похлопал меня по плечу.

«До встречи!»

Его лицо испепелилось, выступили кости, в миг от лица не осталось ничего, лишь череп, усмешкой, смотревший на меня…

Я почувствовал холод, который проникал в кости, играл с ними, перебирал их, будто клавишник, играющий на органе музыку смерти.

Дикая боль сменилась радостью, что всё кончено. Я смиренно шёл к свету, от темноты, к свету, где нет одиночества…

«До встречи», - сказал я ему, пропав в белом свете….

Над городом пошёл дождь, он накрапывал, как слёзы матери, над могилами солдат, истощённо пытаясь разбудить два тела, лежащих рядом друг с другом,… но было уже слишком поздно…

***

Офицер, не веря своим ушам - слушал запись последней фразы, записанной с запасной аварийной частоты. Она крутилась по несколько раз в головах всех, кто был в убежище. Все не верили этому, но никто не решался проверить это.

поисковый отряд не смог найти тела пропавших, как и самого завода. Буря жадно забрала эти жертвы…. Эти бесценные жертвы….

Дата добавления: 2015-09-05