Путешествия

Изучая биографии Пушкина и Лермонтова, вы заметите, как ярко разгоралась их фантазия в период путешествий по России. Путешествия являются незаменимым средством для тренажа во­ображения (а наблюдательность и воображение неразрывно свя­заны между собой). Путешествовать — не значит обязательно ез­дить за тысячи километров, хотя это очень важно и нужно каждо­му художнику. Путешествовать можно и по улицам Москвы: не просто ходить, а именно путешествовать. И во время таких путе­шествий вы увидите тысячи интересных вещей, которые раньше не замечали, от этого у вас появится волнение, а вместе с вол­нением начнет работать воображение. Фантазировать просто так нельзя и не нужно. Фантазия должна появляться от чего-то ви­денного и оттого, что вы заволновались этим виденным. Во время таких путешествий выбирайте улицы, по которым вам редко при­ходится ходить. С улицами, по которым вы ходите каждый день, у вас связались определенные представления, превратившиеся в штампы. Каждой улице Москвы свойствен специфический ритм и темп, свой специфический облик людей, ходящих по ним, с особой манерой держаться, и даже машины по этим улицам движутся как-то специфически.

Мне часто приходилось ходить по улице Горького, и вывески, люди, дома настолько примелькались, что превратились в моем воображении в какие-то штампы, и теперь, когда я иду по улице Горького, мое воображение молчит, ему нечем жить, так как мол­чит моя наблюдательность, и я вижу перед собой не живых лю­дей, а мое представление о штампе человека, ходящего по улице Горького.

И вот, недавно, выбирая маршрут для своего очередного путе­шествия (мне надо было попасть на Миусскую площадь), я по­шел не по кратчайшему пути — улице Горького, а по вновь от­строенной улице Каляева, где я еще ни разу не был. И идя по широкой незнакомой мне улице, почти не имеющей переулков, я ощутил в себе волнение: мне нужно было свернуть к Миусской площади, а переулков не было. Волнение — первый шаг фантазии. Я стал наблюдать за проходящими людьми, я старался узнать по их поведению, нет ли поблизости проходного двора. До предела обострилась моя наблюдательность, а наблюдательность родила фантазию. Я стал фантазировать, куда нужно идти каждому из этих людей, не стремятся ли они попасть на ту же Миусскую пло­щадь, на которую иду и я. И вот среди них я увидел девушку-почтальона. Она шла прямо, не заходя ни в какие дома, и доволь­но быстро. Наблюдая за ней, я фантазировал, и фантазия мне под­сказала, что участком ее работы является другая улица, быть мо­жет, моя Миусская площадь. Я тщательно изучал детали одежды почтальона, наблюдал манеру поведения, и заметил, что ремни сумки были у нее завязаны не так аккуратно, как мы это обычно

делаем в театре, — они были завязаны большим узлом, причем кончик ремня смешно торчал куда-то в сторону. Сумка была де­вушке тяжела, и узел резал спину. Это было как раз то типиче­ское, чего не хватает прилизанным почтальонам наших сцен. И вот все ярче работала фантазия, переходя от виденного в жизни к театру и от театра снова к жизни.

Во время одного из подобных путешествий я поставил себе за­дачу не пропустить ни одних ворот, и вот я видел сотни ворот, я изучал их. Работали моя наблюдательность, фантазия, рисующая мне все, связанное с теми или другими воротами. Когда я пришел домой, я не мог ничего конкретно рассказать о виденном мною в этот день. Но когда через месяц художник принес мне эскиз де­корации, я с полным правом мог сказать ему: «Ворота не ти­пичны». В моей памяти отпечатались десять-двенадцать наиболее типических, «сценически выразительных» ворот, присущих Мо­скве.

Наблюдайте жизнь, а не штампы жизни, старайтесь видеть на­стоящий почтовый ящик, а не квадратик со щелкой посередине. Настоящую конкретную колокольню, а не башню с крестом. Штам­пы очень глубоко сидят в нас, они сушат и обедняют нашу фан­тазию.

Дата добавления: 2015-09-05