Кенгуриное коммюнике

Эй, привет!

Сегодня сходил в местный зоопарк посмотреть кенгуру. Зоопарк небольшой, но в нем собраны всякие животные, от гориллы до слона. Хотя если ты поклонница ламы или муравьеда, лучше туда не ходить. В том зоопарке нет ни ламы, ни муравьеда. Нет также косуль и гиен. Нет даже леопарда.

Зато вместо них есть четыре кенгуру.

Один из них — детеныш, родился пару месяцев назад. Один самец и две самки. Как распределяются роли в их семье, даже представить себе не могу.

Каждый раз, когда я смотрю на кенгуру, меня мучает странный вопрос: каково им в их шкуре? Зачем они скачут по этой дурацкой Австралии? Зачем их убивает неуклюжий обрубок — бумеранг?

Мне это неведомо.

Но это ладно. Не проблема — пустяки.

Как бы там ни было, наблюдая за кенгуру, я решил послать тебе письмо.

Ты вполне можешь удивиться, почему при обозрении кенгуру у меня возникло желание послать письмо. И, в конце концов, какая между мною и кенгуру связь. Но ты даже не думай об этом. Пустяки.

Кенгуру — это кенгуру, а ты — это ты.

Вот что это значит.

Между тобой и кенгуру существуют тридцать шесть еле заметных ступеней, преодолевая которые в определенном порядке, я добрался до тебя. Только и всего. Думаю, ты вряд ли поймешь, если я начну разъяснять тебе все эти ступени, тем более что я сам помню их весьма смутно.

Их же целых 36!

Ошибись я хоть на одной, не видать тебе этого письма. Я мог бы, к примеру, запрыгнуть на спину огромного кашалота где-нибудь в морях Антарктиды. А то и поджечь табачную лавку по соседству.

Однако, увлекаемый тридцатью шестью случайными наслоениями, я отправляю тебе письмо.

Странно, да?

О'кей, начну с того, что представлюсь.

Мне двадцать шесть. Работаю в отделе контроля товаров в универмаге. Это, как ты можешь легко себе представить, жутко скучная работа. Первым делом мы проверяем, нет ли проблем с товарами, которые решил приобрести отдел закупок. Это необходимо для предотвращения «нежелательного сближения» отдела закупок с отдельными производителями. На самом деле — сплошная халтура: судача на разные темы, нужно просто потянуть кожу на обуви или съесть несколько печенюшек... Что-то вроде того. Это и есть контроль товаров. Кроме того, на нас возложена еще одна работа — разбор жалоб покупателей. Например, едва купленные чулки одновременно пустили стрелы, или заводной мишка перестал работать после первого же падения на пол, бросили в стирку халат а он сел на четверть. В таком вот духе.

Тебе вряд ли известно, но таких жалоб до чертиков много. Так много, что четверо работников едва успевают их разгребать. Попадаются среди них справедливые, но немало и нелепых. При этом разобраться порой бывает трудно как с одними, так и с другими.

Мы для удобства делим их на три категории — «А», «Б», «В». В центре комнаты стоят три большие коробки, куда мы сортируем письма. И называется этот процесс «трехступенчатой оценкой разумности». Но это, конечно, производственная шутка. Не обращай внимания.

Так вот, поясню все три категории:

(А) Справедливые жалобы. Те случаи, когда магазин должен взять всю ответственность на себя. Мы покупаем коробку конфет, идем к клиенту и заменяем ему товар на новый.

(Б) Морально, с точки зрения торговых принципов и по закону, мы не должны нести ответственность, но для сохранения лица заведения и предотвращения ненужных проблем предпринимаем соответствующие меры.

(В) Явная вина клиента. Мы объясняем ситуацию и просим взять вещь обратно.

Мы долго обсуждали твою жалобу, присланную несколько дней назад, и пришли к выводу, что она должна быть классифицирована рангом «В». Причиной тому — здесь слушай очень внимательно:

1) Однажды купленная вполне качественная пластинка —

2) к тому же, больше недели назад —

3) без предъявления чека о продаже

обмену не подлежит. Поезжай хоть на край света — не подлежит.

Понимаешь, о чем я?

На этом конец моему объяснению.

Жалобу — отклонить!

Но если рассмотреть ее не с точки зрения торговли — что я, по правде, делаю очень часто, — то лично я очень тебе сочувствую. Еще бы, перепутать Брамса с Малером. Нет, я не вру. Именно поэтому я и шлю тебе не просто канцелярское извещение, а вот такое, в каком-то смысле дружеское послание.

По правде говоря, всю эту неделю я несколько раз порывался написать тебе письмо. «Прости, но по торговым соображениям заменить тебе пластинку я не могу. Однако нечто в твоем письме затронуло мою душу. Что касается меня... бла-бла-бла». Вот такое письмо. Но толком ничего не вышло. Писать письма я умею неплохо, но сажусь писать тебе — и нужные слова как назло куда-то пропадают. А в голову лезут совсем неуместные. Странно.

Так вот, я решил не писать тебе в ответ. Уж лучше не слать ничего, чем письмо неполноценное. Ты так не считаешь? Я — да. Небезупречное письмо — как взятое с потолка расписание.

Однако сегодня утром, когда перед клеткой кенгуру наслоились друг на друга тридцать шесть факторов, я получил откровение. А именно — великое несовершенство. Что же это такое, великое несовершенство, можешь спросить ты — и, пожалуй, спросишь. Великое несовершенство — попросту говоря, когда кто-то в конечном результате прощает кого-то. Например, так: я прощаю кенгуру, кенгуру прощает тебя, а ты — меня.

Фу-у.

Но подобный цикл не бесконечен. Возникнет момент, когда кенгуру не захочет больше прощать тебя. Но не стоит бояться кенгуру только за это. В этом нет ни твоей вины, ни вины кенгуру. Да и, пожалуй, моей тоже. У кенгуру есть свои непростые обстоятельства. Кто сможет критиковать за это кенгуру?

Поймать момент! Вот все, что мы можем. Поймать момент и сделать памятную фотографию. В первом ряду слева направо: ты, кенгуру и я.

Все, решил письмо больше не писать. Все равно не получается. Например, я пишу слово «случайно». Однако и ты, и я чувствуем в этом слове разный (хорошо, если не противоположный) смысл. Мне кажется, что это несправедливо. Я уже разделся до трусов, а ты лишь расстегнула три пуговицы на лифчике. Действительно несправедливо.

Поэтому я купил кассету и решил письмо наговорить.

(Свист: «Марш полковника Боги» ^[11] , восемь тактов.)

Как? Слышно?

* * *

Не знаю, как ты воспримешь это письмо (в смысле, кассету). Даже представить себе не могу. Может даже, тебе это будет неприятно. Почему?.. Потому что это крайне редкий случай — когда работник отдела контроля товаров универмага в ответ на жалобу клиентки отправляет ей наговоренный на пленку ответ, который к тому же — сообщение личного характера. Можно даже назвать эту затею дурацкой. И если ты рассердишься и отправишь кассету моему начальству, то тем самым поставишь меня в очень неловкое положение.

Хотя, что я смогу поделать, если ты захочешь поступить именно так?

Пусть даже так и будет, я не стану сердиться на тебя.

Слышишь? Наши позиции на сто процентов равны. Я имею право отправить тебе письмо, а ты имеешь право испортить мне жизнь.

Ведь так же?

Мы — квиты. Помни об этом.

Да, совсем забыл. Я назвал это письмо «кенгуриным коммюнике».

Еще бы — у всего на свете должны быть имена.

Например, если ты ведешь дневник, то вместо длиннющего «сегодня получила ответ из отдела контроля товаров универмага на свою жалобу» достаточно лишь написать «сегодня доставили кенгуриное коммюнике». Кстати, как тебе нравится название — «кенгуриное коммюнике»? Представляешь, с другого конца луга скачет кенгуру с полной сумкой почты.

Скок-скок-скок (звучат удары о стол).

Дальше тук-тук-тук. Понятно?

Не хочешь открывать дверь — можно не открывать. На самом деле, поступай, как знаешь. Не хочешь слушать дальше — останови кассету и брось ее в мусорку. Я же просто хочу сесть перед входом в твой дом и поболтать сам с собой. Только и всего. Я совершенно не знаю, слышишь ли ты меня сейчас. А если я не уверен, то какая разница, слышишь или нет. Ха-ха-ха.

О'кей. Ладно, поехали дальше.

Хотя... несовершенство — вещь непростая. Что может быть горше речи перед микрофоном без черновика и каких-либо набросков? Будто стоишь посреди пустыни и разбрызгиваешь воду из стакана. Ничего не видишь, ни на что не реагируешь.

Поэтому я говорю, глядя все это время на стрелку счетчика уровня записи. Знаешь, нет, это такая штука, которая дергается от громкости. По-английски называется «VU», но что это за буквы, я не знаю. Во всяком случае, они (эти стрелки) — единственное, что хоть как-то реагирует на мою речь.

Мое почтение.

Кстати, их значения на самом деле очень просты.

«V» и «U».

«V» и «U» — как дуэт комедиантов. Не один, так другой. Не второй, так первый. Чудный мир! Что бы я ни сказал, им все равно. Их интересует только то, насколько сильно мой голос колеблет воздух. Для них я существую, лишь когда колеблется воздух.

Разве это не прекрасно?

Смотришь на них, и хочется продолжать говорить — плевать, что.

Фу-у.

Кстати, на днях посмотрел один грустный фильм. История о комедианте, над которым никто не смеялся, сколько он ни старался шутить. Чувствуешь? Не смеялся ни единый человек.

И чем дальше я говорю в микрофон, тем отчетливей вспоминаю этот фильм.

Странное дело, да?

Исполни все то же самое кто-нибудь другой — и все будут кататься со смеху. Не странно? И вот что я подумал: разница эта, похоже, от рождения. Как у некоторых людей слишком торчат уши.

Иногда я думаю, как был бы счастлив, обладай я такой способностью. Придумываю всякие глупости и в одиночестве от них тащусь, но стоит рассказать кому-нибудь, и становится на удивление неинтересно. Ни капельки. Состояние такое, словно превратился в египетского песчаного человека. К тому же...

Ты не слышала о египетском песчаном человеке?

Да ты что? Ну слушай. Египетский песчаный человек родился египетским принцем. Давным-давно, когда возводили пирамиды и складывали сфинксов. Но у него было очень некрасивое лицо — нет-нет, действительно урод. Правитель решил избавиться от него и бросил на произвол судьбы в какой-то глухомани. Как ты думаешь, что было дальше? Он выжил — его воспитали то ли волки, то ли обезьяны. Что вполне банально. Другой вопрос — почему он стал песчаным человеком? Все, к чему прикасался песчаный человек, превращалось в песок. Свежий ветерок — в песчаную бурю, поток реки — в бархан, лужайка — в пустыню. Вот такая история. Приходилось слышать? Вряд ли. Еще бы, ведь я придумал ее сам. Ха-ха-ха.

Во всяком случае, пока я говорю, обращаясь к тебе, ощущаю себя таким вот песчаным человеком. И все, к чему я прикасаюсь, — песок, песок, песок, песок...

...Кажется, я слишком много говорю о себе. Но если задуматься, ничего не поделаешь. О тебе же я не знаю совсем ничего. А знаю лишь твое имя и адрес. Сколько тебе лет, какой у тебя доход, какой формы нос, толстая ты или худая, замужем или нет, — все это мне совершенно неизвестно. Но это и не важно. Наоборот, так даже лучше. Я хочу все устроить по возможности проще, как можно проще, одним словом — абстрактней.

Иными словами, вот есть письмо от тебя.

И мне этого достаточно. Как зоолог определяет по слоновьей какашке, подобранной в джунглях, рацион питания зверя и его повадки, вес и сексуальную жизнь, посредством лежащего перед собой письма я реально ощущаю такое существо, как ты. Конечно, без внешнего вида и запаха духов. Это как раз к черту. Существо — какое оно есть.

Твое письмо, признаться, очаровательно. Текст, взмахи кистью, знаки препинания, переходы на новую строку, стилистика — все идеально. Не выдающееся, но идеально.

За месяц я перелопачиваю около пятисот писем, но, честно говоря, такого волнующего письма мне раньше читать не приходилось. Я тайком забрал его домой, и перечитывал несколько раз. Затем последовательно проанализировал. Оно достаточно коротко, писать такое недолго.

Анализ привел меня к следующим выводам. Первое: в нем огромное количество запятых. На одну точку 6,36 запятых. Как считаешь, не многовато? Но не только это. Расстановка запятых — хаотична.

Только не подумай, что я над тобой издеваюсь. Я просто им тронут.

Тронут.

Причем дело не только в запятых. Все твое письмо, вплоть до последней кляксы, задирает и бередит меня.

Почему?

Потому что в конечном итоге тебя в этом письме нет. То есть, история, несомненно, присутствует. Девушка (если хотите, женщина) купила по ошибке пластинку. Она подозревала, что на пластинке совсем другие мелодии, но окончательно поняла, что хотела купить другую, лишь спустя неделю после покупки. Продавщица поменять пластинку отказалась. Остается только написать письмо с жалобой. Такая вот история.

Чтобы понять ее, мне пришлось перечитать письмо трижды. Почему? Потому что письмо твое совершенно отличается от всех жалоб, которые мы получали до сих пор. Если честно, то в твоем письме нет самой жалобы. Нет никаких чувств. Есть лишь одна история.

По правде говоря, ты застала меня этим письмом врасплох. Я никак не мог понять, какова его цель: жалоба или признание, декларация или же формулировка какого-либо тезиса. Твое письмо походило на репортажные снимки с места массового убийства. Без комментариев, без статьи. Одни фотографии. Там наобочине неведомой дороги в неведомой стране валялись мертвые тела.

Я даже не могу понять, что тебе нужно. Твое письмо — как построенный наспех муравейник. Причем ты не даешь ни единой зацепки, с которой можно было бы начать. Высший класс!

Пиф-паф, пиф-паф... массовое убийство.

Ладно, попробуем все несколько упростить. Сделать как можно проще.

Одним словом, твое письмо возбуждает меня сексуально.

Вот такие дела.

Теперь я хотел бы поговорить о сексе.

Тук-тук-тук!

Если тебе это неинтересно, останови кассету. Тогда я буду в одиночестве болтать со стрелкой «VU». Бла-бла-бла.

О'кей?

Передние лапы короткие, на них пять пальцев. Задние — на удивление мощные и длинные, на них пальцев всего четыре. Причем сильно развит только четвертый, а второй с третьим малюсенькие и выглядят как одно целое.

...Это у меня перед глазами всплыли ноги кенгуру. Ха-ха-ха.

А теперь о сексе.

* * *

С тех пор, как я принес твое письмо домой, я только и думаю, как сплю с тобой. Ложусь в постель — ты рядом, просыпаюсь утром — ты по-прежнему рядом. Я открываю глаза и слышу, как ты, стоя, застегиваешь «молнию» на платье. Тогда я — ты же знаешь, что в мире нет более ломкой вещи, чем «молния» на платье, — делаю вид, будто продолжаю спать. Видеть тебя я не могу, поэтому иду через всю комнату и скрываюсь в туалете. После этого я просыпаюсь окончательно, завтракаю и иду на работу.

Ночью темно — я занавешиваю окна специальными жалюзи, и твоего лица, естественно, не видно. Я не знаю ни твоего возраста, ни твоего веса. Поэтому не могу прикоснуться к твоему телу.

Ну да ладно.

Хотя, если честно, мне все равно, займусь я с тобой сексом или нет.

...хотя нет, не так.

Дай подумать.

О'кей! Дело вот в чем. Переспать с тобой я хочу. Но могу этого и не делать. В смысле, я по возможности желаю занимать нейтральную позицию. Не хочу давить на людей и позволять им наседать на себя. Мне достаточно лишь чувствовать тебя рядом, ощущать, как вокруг меня витают твои запятые.

Не знаю, поймешь ты или нет.

В общем, вот что.

Иногда мне становится очень горько от одной мысли о твердом теле. Начинаю думать — и мое тело словно разваливается на части.

...Например, я сажусь в электричку. В вагоне едут несколько десятков пассажиров. В принципе, это «простые» пассажиры. Которых перевозят с Аояма-Иттёмэ до Акасака-Мицкэ. Но иногда некоторые уж очень сильно привлекают внимание. Кто он? А кто вон тот? И почему он сел именно на Гиндзе? И всё... Как заинтересуешься человеком, уже трудно себя удержать. Вон у того служащего вскоре на лбу появятся залысины. А вон у той девушки волосы на лобке обильные, и ей приходится раз в неделю их брить. Почему на молодом человеке напротив повязан неподходящий по цвету галстук? Примерно в таком духе. В конце концов, тебя начинает колотить и хочется сию секунду выскочить из электрички. На днях — ты будешь смеяться — чуть не нажал лбом на кнопку аварийной остановки поезда.

Только наслушавшись всего этого, не считай меня чувствительным или нервным. Я ни тот, ни другой. Я обычный служащий отдела контроля товаров универмага. Такого, как я, можно встретить где угодно. Мне нравится ездить на метро, вот.

Сексуальных проблем у меня тоже нет. Встречаюсь с одной подружкой, уже год как сплю с ней два раза в неделю. И ей, и мне этого достаточно. Однако я стараюсь не задумываться о ней глубоко. Жениться я не собираюсь. Если жениться, тогда наверняка начну думать и о ней тоже, но тогда я не уверен, что у нас все будет получаться по-прежнему. Разве не так? Как можно жить с человеком, постоянно обращая внимание на его зубы и форму ногтей?

* * *

Ничего, если я еще немного расскажу о себе?

На этот раз без стука.

Если уж ты дошла до сих пор, дослушай до конца.

Минуточку, я закурю.

...До сих пор мне приходилось говорить о себе нечасто. Было бы о чем! Да и кому это может быть интересно?

Итак, почему я тебе рассказываю о себе?

Как я уже тебе говорил, моя цель — великое несовершенство.

Что его вызвало?

Твое письмо и четыре кенгуру.

Кен-гу-ру.

Кенгуру — очень милые животные. На них можно смотреть часами. Интересно, о чем они думают? Целыми днями бесцельно скачут по вольеру, иногда роют ямы в земле. Как ты думаешь, что они делают с вырытыми ямами? Ни-че-го! Просто, роют ямы, и все. Ха-ха-ха.

Кенгуру за один раз рожают одного детеныша. Поэтому самка, едва родив, опять ходит беременной. А иначе как поддерживать популяцию? Другими словами, самка почти всю свою жизнь проводит в хлопотах, связанных с родами и воспитанием потомства. Не беременна, так воспитывает. Не воспитывает — значит, беременна. Можно сказать, кенгуру существуют для того, чтобы продолжать самих себя. Без существования кенгуру невозможно их выживание, а без цели к самовыживанию не существовали бы они сами

Странно, да?

* * *

Извини, что я в разговоре перескакиваю на разные темы

Итак, обо мне.

На самом деле, я жутко собой недоволен. Не в плане стремлений, таланта или положения, а тем, что я — это я. Мне кажется, это очень несправедливо.

Но это не значит, что мною также недовольны другие. Я ни разу не заикнулся о месте работы или же зарплате. Работа, конечно, жутко скучная, но в мире полно скучной работы. И дело совсем не в деньгах.

Буду откровенен.

Я хочу одновременно находиться в двух местах. Это мое единственное желание. Больше мне ничего не нужно.

Но этому желанию мешает одно существование этой индивидуальности, в смысле — меня самого. Тебе такое положение вещей не кажется неудобным? Мое желание — оно такое, очень скромное. Я не хочу стать ни властелином мира, ни знаменитым деятелем искусства. Не желаю летать в облаках. Просто хочу одновременно находиться в двух местах. Ты слышишь меня? Не в трех, и не в четырех. Просто в двух. Я хочу, слушая музыку в концертном зале, одновременно кататься на роликовых коньках. Работая в универмаге, быть четверть-фунтовым гамбургером из «Макдоналдса». Лежа в постели с подругой, хочу находиться с тобой. Оставаясь индивидуумом, быть принципом.

Выкурю с твоего позволения еще одну сигаретку.

Фу-у-у.

Немного устал.

* * *

Все-таки я не привык так откровенно говорить о себе.

Одно хочу уточнить. Все это не значит, что я испытываю к тебе сексуальное влечение. Как я уже говорил ранее, я только очень сильно злюсь на тот факт, что я — лишь то, что есть. В смысле, что я являюсь одной индивидуальностью. Это, должно быть, очень неудобно. Я не терплю нечетные цифры. Поэтому и не собираюсь спать с тобой как с личностью.

Если бы ты могла разделиться надвое, и то же самое мог бы сделать я, и мы бы вчетвером улеглись в одну постель — как это было бы классно! Не думаешь?

Ответа не нужно. Захочешь написать, отправляй в форме жалобы на рабочий адрес. Не будет жалоб — выдумай хоть что-нибудь!

А пока — давай!

Перемотал и прослушал полностью всю кассету. Честно говоря, очень недоволен. Настроение — как у работника аквариума, который по ошибке умертвил морского льва. Поэтому долго сомневался, отправлять тебе пленку или нет.

Но даже и сейчас, решив отправить, не могу по этому поводу не страдать.

Но что ни говори, я познал несовершенство. Давай все душой следовать ему. Ведь это несовершенство держится на тебе и четырех кенгуру.

Октябрь 1980 г.

Дата добавления: 2015-09-05