О том, что сделали ашананшеди

Из складок занавеси выступил невысокий, тонкий, темнолицый, с высоко подрезанной челкой, схваченный шнуровками и перевязями.

Сердце не глаза — не обманешь. На миг окатило счастьем, но кровь еще только приливала к щекам, а в груди уже оборвалось.

Не он.

И так каждый раз, когда по его зову или по необходимости ашананшеди представали перед царем. А он все уговаривал себя, и все не мог привыкнуть. Если бы сказать: на кого ни смотрю, вижу тебя.

На кого ни смотрю, тебя не вижу.

Нет утешения.

Ашананшеди поклонился, жестом показал, что должен говорить. Акамие так же безмолвно позволил.

— Повелитель. Мы уходим.

И замолчал.

Акамие кивнул по привычке поощрять собеседника. Только потом понял, что сказал ашананшеди. И понял уж все сразу. Снова кивнул, сказал:

— В страну Ы.

— Да, повелитель. Царям Хайра мы уже не служим, ибо ты дал нам волю. Тебе служить обещали, потому что не знали над собой истинного повелителя. Теперь наш долг — немедленно явиться в его распоряжение.

— И вы оставите меня?

— Мы не можем тебя оставить, потому что ты дал нам не только волю, но и саму родину нашу, которую отыскал шагата, отправившийся в странствия по твоему приказу. С тобой останется сотня лазутчиков, из тех, у кого уже есть сыновья, чтобы их род мог продолжиться в земле Ашанана. Об этом не будут знать, пусть все думают, что ты, как прежде, под нашей защитой — и никто не осмелится...

— Идите.

Ашананшеди оставался на месте, как будто ожидая еще каких-то слов, но у Акамие их не было, и не потому он молчал, что жалел слов для него или для его старших, пославших его. Через силу повторил: идите, и сделал знак рукой: уходи. Но все равно не мог остаться один, кто-то из них, невидимый, был рядом. Детская обида, которая так легко смывается слезами, от этого была остра и неотвязна как дурное предчувствие, и надо было заглушить его, а нечем. Акамие присел на постель рядом со спящим Сиуджином.

— Хоть ты никуда не денешься от меня.

Дата добавления: 2015-09-05