Глава 29 На подступах к Колизею

И вот он настал — великий день, когда Николай Ветров должен был выйти на арену тюремного Колизея, чтоб отомстить за поруганную честь принявшего мученическую смерть товарища. Это, конечно, было в его глазах чем-то большим, нежели рядовая драка, пускай и при большом скоплении зрителей. Не просто месть честного сидельца за опущенного по беспределу человека. В лице Коли Ветра святой православный витязь выходил на бой со злокозненным черным супостатом, олицетворявшим силы Сатаны. За спиной Николая стояла вся великая Русь. Вся Православная Церковь.

В день поединка Николай проснулся до рассвета и долго лежал на нарах, размышляя о прошлом и будущем. Прошлое… Жизнь, под корень сломанная мерзкими сатанистами — ведь если не они, он не лишился бы близких и не оказался здесь. И будущее… А вот будущего Николай перед собой не видел. Он или погибнет сегодня, или проведет в тюрьме остаток жизни, превратившись в «профессионального» сидельца. После того оскорбления, которое Ветер нанес Пауку в присутствии прочих строителей храма, лидер сатанистов едва ли стал бы его щадить. Сам Николай в случае своей победы также не собирался оставлять Паука в живых.

Да-да, этот гнусный мерзавец, на его взгляд, вполне заслуживал лютой смерти во имя торжества справедливости. Ведь Паук был законченным негодяем, который без малейшего зазрения совести вредил собственной стране! Он был предельно извращенным, аморальным, беспринципным, падшим типом, не обладавшим даже зачатками милосердия и уважения к окружающим. А самое прискорбное — то, что изначально ведь Паук был русским человеком, рожденным во Христе! Какая же злая сила заставила его и ему подобных отвернуться от истинной веры и отдать свои души в загребущие когтистые лапы дьявола? Как бы там ни было, а обратной дороги для этих бывших людей уже не существовало. По мнению Николая Ветрова, у них вообще не было права на то, чтобы жить.

Загрохотало железо двери. Николай встрепенулся. Начинался утренний шмон.

Все как обычно. Но не совсем. Некоторая напряженность вперемешку с предвкушением большой радости витала в затхлом воздухе тюремной камеры. Напряженность была понятна — все-таки, никто не мог предсказать, чем закончится поединок. Ну а радость… В глубине души каждый из честных зеков верил — их человек все-таки одержит победу над главарем беспредельщиков.

Саня Охламошин по такому случаю подвел угольком глаза и накрасил губы кусочком свеклы.

Даже злобные обычно вертухаи были сегодня несколько мягче, нежели всегда. Никто из них даже замечания не сделал «петуху» за его «боевую раскраску». А ведь в любой другой день Охламошин непременно получил бы за такое сапогом промеж ног, да резиновой дубиной по затылку.

После завтрака Николай пошел к храму, чтобы пообщаться с отцом Аристархом и товарищами по стройотряду. Как знать — а вдруг возможность увидеть их выпала ему сегодня в последний раз?

То утро было по-настоящему особенным для всех, для кого слова «Бог» и «Иисус» не были пустым звуком. На территорию колонии доставили купол для свежеотстроенного храма. Его водружение отец Аристарх запланировал на следующий день.

Местные мастера, которых в колонии пребывало не счесть (большинство из них получили свои сроки за «незаконную предпринимательскую деятельность»), предлагали священнику сработать навершие для церкви из дерева, как это делалось на Руси в глубочайшую старину. Но отец Аристарх твердо решил, что над серыми бараками и грязным «плацем» над сторожевыми вышками и хищно поблескивающими рядами колючей проволоки должен возвышаться настоящий, сверкающий сусальным златом купол. Он считал, что только этот волшебный божественный свет может подарить находящимся здесь, изможденным серостью и обреченностью людям (это касалось не только заключенных, но и многих охранников, что несли здесь службу), надежду на настоящее освобождение и духовное просветление. Пожертвований, которые Аристарх и его помощники сумели собрать в окрестных населенных пунктах (не оскудела дающая рука щедрого русского народа!), как раз хватило на то, чтоб заказать в Ростове изготовление позолоченного купола нужных размеров.

Сейчас этот купол, увенчанный высоким, сияющим в солнечных лучах золотым крестом, возвышался в центре стройплощадки. Строительная бригада должна была сегодня возвести вокруг храма леса, по которым планировалось втащить купол наверх. Именно этим и занимались сейчас мужики. А отец Аристарх, как обычно, зорко следил за ходом работ.

— Здравствуй, Николай, — молвил батюшка, завидев подошедшего Ветрова. — Сегодня ответственный день для тебя. Для всех нас.

— Да, — кивнул, поцеловав руку священника, Николай. — Я постараюсь оправдать возложенные на меня ожидания.

— Постой-ка, — нахмурился вдруг Аристарх. — Что это значит — «постараюсь»? Ты просто обязан их оправдать, сын мой! Ты представляешь воинство Христово, ты сегодня — карающая длань господа, и у тебя нет права на поражение! Думал ли ты о том, что может произойти, если победа достанется мерзкому прислужнику Сатаны?

— Нет, — слегка покраснев от смущения, сказал Николай. — Простите, святой отец, об этом я не подумал.

— А надо было! — назидательно приподняв указательный палец, промолвил его духовный наставник. — Что ж, сейчас я расскажу тебе о том, как я себе все это представляю. Если ты сегодня проиграешь, Паук и прочие сатанисты этим не удовлетворятся. Единственный, кто осмелился бросить им открытый вызов, оказался недостаточно силен, — решат они, — а стало быть, остальные и вовсе яйца выеденного не стоят. Да-да, именно так решат эти подлые негодяи, после чего примутся наводить в колонии свои порядки. Прольется много христианской крови, сын мой. Ну а плоды нашего труда, — взглядом отец Аристарх указал на почти достроенный храм, — будут разрушены и втоптаны в грязь обезумевшей дьявольской ордой. Думаю, ты догадываешься, какая судьба ждет меня, если Антихрист все же поднимет свою мерзкую голову. А ведь именно это непременно произойдет, если сегодня вечером ты падешь поверженным на арену Колизея. Не дай Бог, конечно, — священник перекрестился.

— Так что же мне делать? — слегка дрогнувшим голосом спросил Николай. — Ведь я всего лишь человек.

— Всеми фибрами души своей должен ты уповать на силу Господа! — воскликнул отец Аристарх. — И тогда благодать Его снизойдет на тебя, и ты сам сделаешься частью ее. Станешь неодолимым Господним орудием, сокрушающим все на своем пути. Вспомни о том, что я говорил тебе несколько дней назад. Опирайся в борьбе своей на священный символ креста, и ты победишь. Но это еще не все, — батюшка огляделся по сторонам, как будто то, о чем он намеревался сейчас рассказать, представляло собой некую страшную тайну. — Слушай внимательно, Николай. Я хочу поведать тебе о нетварных энергиях. Доводилось ли тебе когда-либо прежде слышать об этом?

— Нет, — покачал головой Ветров. — К сожалению, не приходилось.

— Тогда слушай, — улыбнулся отец Аристарх. — Нетварные энергии — это благодатные действия Божии, открывающие Бога тварному миру, позволяющие человеку сокровенным образом приобщаться Божеству. Да, Православная Церковь всегда утверждала учение о запредельном, премирном Боге. Но в то же время мы всегда указывали и на возможность обожения тварного человека, настоятельно учим о необходимости различения непостижимой Сущности Божией и доступных человеку нетварных энергий Божественной Сущности. Эти энергии суть Премудрость Божия. Святитель Григорий Палама учил об единой числом, но многообразной в своих проявлениях миру нетварной энергии, общей для всей Пресвятой Троицы. Догмат о непостижимом различии в абсолютно простом Божестве сущности и энергии был принят на Константинопольском соборе 1351 года и выразил принципиальное отличие православия от римско-католической версии христианства, поскольку в католичестве, признающем лишь нетварного Бога и тварный мир, отсутствует учение о нетварных энергиях и присущая этому учению богословско-мистическая глубина. Только у нас, только у православных есть эта сила, понимаешь?

Ветров оторопел. Он понял не все из сказанного отцом Аристархом, но, как ему показалось, вполне уловил основную суть.

— То есть, вы хотите сказать, что…

— Тише! — прервал его батюшка. Вновь подозрительно оглядевшись, Аристарх перешел на шепот:

— Думаю, ты правильно догадался, Николай. Да-да, вполне в человеческих силах обрести ни с чем не сравнимое могущество, которое поможет стереть в порошок любого врага. Стать, если можно так выразиться, бичом Божиим во плоти. Но такая способность дарована далеко не каждому. Открою тебе еще один секрет, Николай. В лоне Русской Православной Церкви существует секретное подразделение, занимающееся выполнением силовых операций. Называется оно просто — воины Церкви. Так вот, наши воины обладают множеством способностей, не доступных обычным людям. Но со времен Пересвета никто из них не был замечен в использовании нетварных энергий. И Церковь с нетерпением ждет, когда у нее, наконец, появится новый великий герой. Я чувствую — именно ты можешь им стать, Николай.

— Пересвет? — удивленно произнес Ветров. — Насколько я помню, это был русский богатырь, который победил Кочубея перед началом Куликовской битвы. Но какое отношение он имел к Церкви?

— Самое прямое, — улыбнулся батюшка. — Ведь он был монахом-воином, одним из тех, чьим примером вдохновлялись позже первые воины Церкви. Пересвет был иноком Троице-Сергиевского монастыря, и благословение на участие в Куликовской битве он получил от самого святого старца Сергия Радонежского. Перед битвой князь Дмитрий Донской отправился к старцу в монастырь за благословением. Татаро-монголы в те времена считались непобедимыми, а имя преподобного Сергия, как праведника и чудотворца, было прославлено по всей Руси. Благословение, полученное от такого человека, должно было вселить надежду во всех воинов. Преподобный Сергий не только благословил князя, но и дал ему в сопровождение двух иноков, хорошо владевших оружием. Этими иноками были Александр Пересвет и Родион Ослябя, которых преподобный Сергий перед этим постриг в Великую Схиму.

Соперник же его, Кочубей, не был ни татарином, ни монголом, ни даже печенегом. А был он странствующим тибетским монахом-поединщиком, которого наняла Орда. Выставили его на поединок перед битвой потому, что знали — никто не может совладать с Кочубеем. Когда же в Тибет пришло известие о его смерти, тибетцы начали выяснять, кто же сразил их прославленного земляка. И узнали в конце концов, что лишь православному монаху Пересвету оказалось это под силу.

— Стало быть, Пересвет обладал способностью использовать нетварные энергии?

— Да-да, он был способен на это. Именно потому православный воин и смог сразить слывшего непобедимым Кочубея. Хоть и сам при этом погиб, — с огорчением произнес священник, — все-таки, восточные мастера боевых искусств тоже чего-то да стоят. Я очень надеюсь, что скоро в рядах православных людей тоже появится такой человек, новый великий герой. И будет вдвойне приятно, если им окажешься ты, Николай.

После их разговор перешел на более общие темы, и вскоре Николай, попрощавшись со священником и получив от него благословение на бой, отправился обратно в камеру. Остаток дня он намеревался провести в молитвах. Тело его, считал Николай, было достаточно подготовлено к грядущему поединку. Оставалось как следует подготовить дух.

Но у входа в корпус его внезапно остановил один из заключенных. Был то легендарный Медведь — здоровенный бородатый мужик, который, пожалуй, и самого Паука смог бы опрокинуть одним ударом, зацепив попутно с десяток его прихвостней, да только вот, будучи человеком глубоко верующим, ни в какие тюремные свары не ввязывался. Впрочем, до того, как оказаться здесь, он явно придерживался несколько иных взглядов — Коля Ветер знал, что за решетку Медведь, как и он сам, попал за убийство сатаниста. Но это было и все, что Ветров знал о Медведе.

— Приветствую тебя, брат мой во Христе, — сказал Медведь, жестом остановив Николая.

— Здравствуй, — кивнул Ветер. — Как поживаешь?

— Да как все, — усмехнулся бородач. — Тюрьма — это, знаешь ли, такое место, где человек сидит, независимо от того, лежит он или стоит. Ну да хватит шутки шутить. Дело у меня к тебе есть, Коля.

— Важное? — Ветрову не терпелось поскорее приступить к молитвам.

— Еще какое! Оно касается того, что будет сегодня вечером. Я, конечно, не сомневаюсь, что ты — боец бывалый, тертый. Но, поверь мне, Коля, Паук этот — он тоже не лыком шит. Этот злодей прямиком из Ада свою силу черпает, потому и наглый такой. Он, не черт, конечно, но и не простой отморозок, ох, не простой! А потому хочу я для тебя, Николай, вспомоществование кое-какое осуществить. Вот, держи, — с этими словами Медведь вытащил из кармана своей серой робы прозрачный пакетик с какой-то сушеной травкой. Вытащил — и протянул Николаю.

— Что это? — полюбопытствовал Ветров, крутя пакетик в руке. — А, понятно. Нет, ты извини, но я такими вещами не увлекаюсь. В армии, правда, баловался пару раз, но дальше этого дело и не пошло. Не лежит душа.

— Да ты меня неправильно понял, — улыбнулся здоровяк. — Это не наркотик. Я дал тебе монастырский травяной сбор. Одно из древнейших средств, которыми пользуются православные бойцы, чтоб увеличить свою силу. Завариваешь такой пакетик в кружке вместо «чифиря», выпиваешь — и на несколько часов становишься вдвое, а то и втрое сильнее, чем ты есть. Тут уж от индивидуальных особенностей организма зависит.

— Понятно. Ну, благодарствую, — сказал Коля Ветер, пряча пакетик в карман. — А ты, стало быть, один из воинов Церкви?

— Что? Каких еще воинов? — Медведь сделал вид, что не понял вопроса — но при этом хитро подмигнул, из чего Николай сделал вывод, что на самом-то деле он попал в точку. — Нет, я обыкновенным грузчиком всегда был. Ты, это — собеседник перешел на шепот, — после боя разыщи меня, ладно?

— Зачем?

— Увидишь. Разочарован не будешь, не бойся.

— После боя, говоришь? Не сомневаешься, значит, в моей победе?

— Ничуть, — заверил Медведь. — Православные не проигрывают. Ну, бывай, — заметив, что к ним приближается вооруженный автоматом охранник, Медведь хлопнул Ветра по плечу и пошел вдоль корпуса прочь. Сам Николай также поспешил исчезнуть из поля зрения вертухая. Глядишь, еще обыщет, да отберет целебный сбор, приняв за распространенную среди заключенных анашу.

Начиная с середины восьмидесятых годов двадцатого века, и вплоть до середины девяностых в СССР, а затем и в Российской Федерации набрали огромную популярность всевозможные стили, школы и направления боевых искусств Востока. Тэквондо, айкидо, джиу-джитсу, у-шу, кунг-фу, экзотическое ниндзюцу, и, конечно же, вездесущее каратэ, одних только побочных ответвлений которого даже десятилетний ребенок мог в ту пору по памяти перечислить больше, чем ему было лет. Сложно, наверное, сегодня встретить тридцатилетнего мужчину, у которого в те далекие годы не висел в комнате плакат с изображением одного из всемирно известных популяризаторов боевых искусств: Стивена Сигала, Жан-Клода Ван Дамма, Синтии Ротрок, Дона «Дракона» Уилсона, и, разумеется, кумира всех драчунов, великого Брюса Ли.

Но параллельно с повальным увлечением восточными единоборствами развивалась и другая культура. Точнее сказать, она возрождалась, восставала из пепла, подобно сказочной птице Феникс. Русский стиль боя, сформировавшийся на основе наследия древних воинов и прошедший многолетнюю выдержку в недрах российских спецслужб.

Слово «НКВД» вызывает у большинства граждан бывшего СССР волну неприятных чувств и ассоциаций, и это вполне объяснимо. Однако, как и положено такого рода учреждениям в крупном государстве, история НКВД состоит не только из черных или красных страниц.

Именно в России, на основе мирового и отечественного опыта, сформировалась одна из наиболее эффективных систем рукопашного боя. Было причастно к этому процессу и НКВД.

Воины, гармонично владевшие разнообразными разделами «нового русского стиля», не уступали в профессиональном мастерстве знаменитым ниндзя.

Эта система боя на протяжении десятилетий оттачивалась и шлифовалась сотрудниками органов госбезопасности. Позднее часть приемов из ее арсенала перекочевала и в программу подготовки военных кадров. Русским рукопашным боем в совершенстве владел и Николай Ветров.

Но любая монета имеет две стороны. Словно бы в пику боевой системе сотрудников правоохранительных органов, преступный мир разработал собственную. В нее вошли самые подлые и гнусные приемы — такие, как удары в пах, отрывание ушей, выдавливание глаз, избиение лежачего противника и внезапное нападение со спины. И вот как раз этим уличным «стилем» в совершенстве владел сегодняшний противник Николая, мерзкий негодяй по кличке «Паук», настоящее имя которого было, должно быть, давно и напрочь забыто даже им самим.

Лысый амбал также весьма активно готовился к предстоящему бою. В отличие от Николая, который в день поединка тренироваться не стал, главарь сатанистов закончил упражняться лишь за несколько часов до того, как отправиться в Колизей. Сначала он, как обычно, бегал кругами по периметру колонии, в сопровождении нескольких самых верных приверженцев, которые зорко следили за тем, чтобы в их лидера никто не метнул кирпич из-за штабеля досок. Потом Паук отправился в спортзал — но не в общий, где на него могла «случайно» упасть тяжелая штанга или гиря — а в отдельный, который оборудовали только для своих дьяволопоклонники в «козлином» корпусе. Там главарь сатанистов несколько раз выполнил атлетический комплекс, рекомендованный для спортсменов-единоборцев.

После пошли более жесткие тренировки. В одном из укромных уголков, достаточно просторном для выполнения ударов и уклонов, Паук приступил к тренировке скорости и реакции. Четверо ассистентов с разных сторон поочередно кидали в него пустые бутылки. Еще несколько человек наблюдали, стоя поодаль.

От одних стеклянных снарядов лидер дьяволопоклонников молниеносно увертывался, другие с разворота разбивал ударами рук и ног. Каждый выпад он сопровождал ужасной гримасой и злобным ревом — так что кое-кому из присутствовавших даже становилось страшно.

После того, как запас стеклотары иссяк, начался спарринг. Все те же четверо помощников набросились на своего главаря, осыпая его ударами. Чтоб усложнить задачу каждый из них вооружился тем, что попалось под руку. У одного была в руках длинная крепкая доска, у другого — обрезок трубы, у третьего — арматурный прут, а у четвертого — бутылочное горлышко. Они, конечно, не были намерены атаковать на поражение и причинять своему лидеру реальный вред. Но все же, этот бой был максимально приближен к реальности. Особенно — со стороны Паука, который, в отличие от своих подручных, вовсе не собирался их щадить. В течение нескольких минут лысый громила легко увертывался от части наносимых ему ударов, а другую их часть блокировал. Потом, испустив очередной звериный рев, он пинками раскидал своих спарринг-партнеров по углам захламленного импровизированного ринга. Они практически сразу же с оханьем поднялись, отряхиваясь, потирая ушибленные места и посмеиваясь. Но это еще не значило, что все на этой веселой ноте и закончится. Паук вошел в раж, он фактически обезумел. Простой тренировки было ему мало, чтоб утолить жажду крови, что обуяла его проклятую душу…

К этому моменту к площадке, на которой проходила тренировка, подтянулись еще несколько десятков сатанистов — уже не приближенные Паука, а обычные участники банды. Им было интересно поглядеть на то, как разминается главарь перед вечерним боем. Именно на вновь прибывших обратил внимание Паук, когда его охватило безумие…

— Давайте-ка представим, — заорал лысый громила, — что поединок уже начался! А ну-ка, — Паук обвел толпу горящим безумным взором, — кто из вас желает на несколько минут превратиться в моего сегодняшнего соперника? Кто хочет стать Колей Ветром и показать порядочным людям, на что способен в схватке «православный воин»? — последние два слова Паук произнес, грубо исковеркав голос. — Если есть среди вас такой храбрец — пускай он сделает шаг вперед!

Но желающих не нашлось. Собравшиеся прекрасно понимали, что имел в виду Паук, когда сказал «на несколько минут». Эти минуты должны были стать в жизни добровольца последними. Так что, когда из уст Паука прозвучал призыв сделать шаг вперед, все присутствующие, кроме одного, быстренько отступили на шаг назад. Замешкался только «петух» Леха Трэш. Он был самым обычным дьяволопоклонником, а опустили Трэша за то, что он «крысятничал», то есть, воровал у своих. В принципе, занятие это было среди сатанистов весьма распространенным, но ведь бьют и петушат, как известно, не за то, что украл, а за то, что попался. В общем, уже несколько лет кукарекал Леха во славу Сатаны под нарами, и судьба его была весьма незавидной. Тем не менее, едва ли, конечно, Трэшу хотелось окончить свои дни в захламленных закоулках тюремного двора. Но высшие силы назначили ему именно такой конец…

— Ага! — торжественно закричал Паук, когда увидел, что один из собравшихся стоит чуть ближе к нему, чем все остальные. — Признаться, я удивлен, что кто-то вызвался так быстро. Обычно вас по полчаса приходится тормошить. Ну что ж, любезный, — потирая руки, Паук начал приближаться к Трэшу, — приступим?

«Петух» же, поняв, наконец, что должно сейчас произойти, застыл, парализованный ужасом. Шанс победить Паука был у него лишь в том случае, если бы тот валялся на земле, вдрызг пьяный, а Трэш подошел к нему с кузнечным молотом в руках.

Лишь губы Алексея беззвучно шевелились — он молился. И удивительное дело — обреченный на бесславную гибель зек адресовал свои последние просьбы вовсе не Сатане, а… Иисусу Христу. Трэш молил Бога о том, чтобы все закончилось как можно скорее.

Паук же, прочитав по губам его слова, решил, что Трэш просто подыгрывает ему, изображая струсившего «православного воина».

— Вот-вот, именно так и будет! — закричал он. — Только молиться они и горазды. Ну а с моей стороны, — Паук занес для удара свою огромную руку, — будет вот так!

Хрясь! Первый же удар пудового кулака в челюсть лишил Алексея сознания. Ну а второго удара уже не последовало. Паук схватил начавшего заваливаться вбок Трэша под руки и поднял его высоко в воздух над собой. В следующий миг он сменил хват, вцепившись левой рукой в воротник Трэшевой робы, а правой — в штанину его брюк. Потом громила резко присел, выбросив вперед ногу, согнутую в колене. Именно на это колено он и обрушил с размаху бесчувственное тело нокаутированной жертвы. Несколько десятков человек (хоть все они и были законченными негодяями) невольно вздрогнули, услышав, как хрустнул сломанный позвоночник. Глаза Алексея Пименова, прозванного Трэшем за привычки, шокирующие даже сатанистов^[7], больше никогда не открылись.

— Вот что будет с каждым, кто осмелится встать на пути у нас — адептов Сатаны! — взревел Паук, швыряя труп Пименова в тюремную пыль. — Бей своих, чтоб чужие боялись! Идемте в барак!

Сатанисты начали расходиться. Двое «петухов», подхватив под руки своего мертвого «коллегу», потащили его к бараку, прикидываясь, будто ведут больного или пьяного человека. О том, что делать с мертвецом, никто особо не беспокоился — уже не раз такие вот случайные жертвы внутренних разборок группировки сатанистов разделывались и жарились в бойлерной на угощение «козлиному» корпусу.

Дата добавления: 2015-09-01