Октября 1940 года

Я надеялся, что меня отправят в действующие части в этом месяце. К несчастью, наши тренировки отстают от расписания из-за плохой осенней погоды.

Сейчас мы занимаемся очень интенсивно. В последнее время каждую неделю происходят одна или две катастрофы в нашей группе. Сегодня разбился сержант Шмидт.[4]Он был из нашей пятерки.

Несколько дней мы проходили теоретический курс подготовки к полетам на «Мессер-шмитте-109», он очень сложен в управлении, очень опасен поначалу. Мы уже можем повторить каждое движение даже во сне.

Этим утром мы выкатили из ангара первый «109-й» и подготовились к полетам. Мы бросили жребий, решая, кому лететь первым. Выпало сержанту Шмидту. Он взлетел на большой скорости, такая поспешность может привести к аварии на взлете, если не соблюдать осторожность. Преждевременная попытка набрать большую высоту могла привести к тому, что самолет стремительно войдет в штопор. Я видел это много раз, чаще всего это заканчивалось смертью пилота.

Шмидт пошел на посадку, совершив один круг над аэродромом, но неверно выбрал скорость. Она была выше той, к которой он привык, поэтому Шмидт не попал на взлетную полосу. Он зашел на посадку снова, но опять неудачно. Мы начали волноваться — было видно, что Шмидт потерял хладнокровие. Он поднялся и совершил последний разворот, перед тем как заходить на посадку, когда машина заглохла из-за слишком низкой скорости, потеряла управление и, рухнув на землю, взорвалась в пятистах метрах от начала посадочной полосы. Мы как безумные рванули к месту катастрофы. Я подбежал первым. Шмидта вышвырнуло из кабины, и он лежал в нескольких метрах от обломков самолета. Весь в крови, он кричал как дикий зверь. Я наклонился над телом моего товарища и увидел, что у него оторваны обе ноги. Я приподнял его голову. Его крики привели меня в ужас, кровь текла по моим рукам. Я еще никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Потом крики прекратились, и наступила еще более страшная тишина. Когда подбежал Куль вместе с остальными, Шмидт был мертв.

Майор Корнацки приказал немедленно возобновить полеты, и менее часа спустя другой «109-й» выкатился из ангара. Теперь наступила моя очередь.

Я зашел в ангар и смыл с рук кровь. Затем механики затянули мне ремень безопасности и отбуксировали мой самолет к взлетно-посадочной полосе. Мое сердце бешено колотилось. Даже оглушительный грохот двигателя не мог заглушить предсмертных криков Шмидта, раздающихся в моих ушах. Еще до взлета я заметил на моем комбинезоне большие темные пятна крови. Я испугался. Меня охватил дикий, парализующий страх. Единственное, что меня утешало, — это то, что никто не видит, как я напуган.

Я несколько раз облетел аэродром и постепенно успокоился, ко мне вернулось хладнокровие. В конце концов я настолько овладел собой, что смог пойти на посадку. Все прошло хорошо. Я еще раз взлетел и снова посадил самолет, потом проделал то же самое в третий раз.

Слезы стояли у меня в глазах, когда я откинул крышку кабины и снял шлем. Спрыгнув с крыла, я не мог остановить трясущиеся колени.

Неожиданно передо мной вырос Корнацки. Суровый взгляд стальных глаз сверлил меня насквозь.

— Вам было страшно?

— Да, господин Корнацки.

— Вам лучше скорее привыкнуть к этому, если хотите участвовать в бою.

Мне было очень стыдно. Лучше бы я провалился сквозь землю.

Дата добавления: 2015-09-05