Письмо пятое

Милый дядя Ваня!

Я здесь совсем недалеко от Вашей поляны... Наблюдаю своих мужественных парней. Все умеют - и топором, и пилой, и руками, не пропадут, очень хорошо знают оружие войны. Я готовлю на костре обед для ребят, часто отпуская дежурных на поиск: главное для них - бойцы. А дежурные отпускают и меня на поиск... Что я тут могу: фотографировать, наблюдать, запоминать? А плакать можно лишь украдкой.

Об обеде. В последние дни нашей вахты заметила: ребята плохо едят, нет аппетита, похудели. Я, кстати, тоже. Потом, прочитав о страшном голоде среди бойцов (выживали на отварах коры, травах, крошках от сухарей, сброшенных нашими летчиками), поняла: это неслучайно. Не потому, что в Мясном Бору, как говорят теперь, аномальная зона с параллельными мирами и хрономиражами... Но и эти рассказы про солдат времен войны, приходящих к кому-то вечером в дом попросить хлеба, не ерунда.

Неуспокоенные души бойцов не могут не соприкасаться с душами тех, кто настроен на их поиск.

Дядя Ваня, выжившие в Мясном Бору говорили, что там им перед смертью хотелось только: вымыться и досыта - супа.

Вы тоже погибли под Земтицами голодным?

Господи, кого и чем накормить мне здесь на земле, чтобы Вам, дядя Ваня, и Вашим все однополчанам стало легче?...

Два дня мои ивановцы ведут поиск самостоятельно (отряд "Память" приедет позже), назвав потом эти дни неудачными.. Укутанные во все брезентово-непроникаемое, в болотники от воды и банданы до глаз от туч комаров с лосиными мухами, уходят "прозванивать" все, что вокруг лагеря.

Все их находки, вызвавшие мои бурные эмоции, не утешают их, так как не нашли они того, ради чего приехали - косточек солдатских. Каски, осколки, патроны, снаряды (очень много оружия тут), немецкий штоф из-под шнапса, пластмассовые фишки на месте немецкой радиостанции - может, от настольной игры, а может, тумблеры... Нашли немецкий смертный жетон - пластинку с дублирующимися на двух половинках цифрами, номером, по которому фашисты потом устанавливали имя - Вы такие, наверное, видели... Принесли в лагерь конскую подкову - эти лошадки из кавалерийского корпуса Гусева только и спасали зимой всех наших от голода. Их ели... Ведь в болотах и лесах кавалерией воевать - утопия.

Настроение нашего командира Виктора Валерьевича тяжелое - понятно, почему. Поисковики стараются его изменить - это и в их силах, знают они. Хотя бывали у них вахты и не очень удачные. Например, в 2009 году нашли останки всего троих солдат в самом конце экспедиции.

Павшего солдата войны просто так не найти в земле. Ни металлодетектором (он ведь реагирует только на металл), ни щупом (так "услышать" косточку - это "высший пилотаж" у поисковиков).

Когда я начала немного вникать в дело, которым занимались ребята, поняла, что оно требует особенного сосредоточения, настроя какой-то "антенны". Может быть, даже внутренней молитвы. Именно внутренней - потому что все внешнее, происходящее в отряде - это обычная жизнь в нашем собственном времени: отдых, музыка из приемника, шутки, костер, разговоры.

Я только знаю, что Сереже Чашкину солдаты снятся накануне дня, когда он их находит. А еще - у них, как обычных мальчишек, существует уйма примет удачи: чтоб шел дождь, чтобы был православный праздник, надеть что-то особенное и т.п. Когда приехал Игорь Николаевич, он открыл свою примету удачи: перед выходом в поиск - изрядно полить себя одеколоном. Забавно... Но ведь "срабатывает" же!

О молитве. Милый дядя Ваня, я тоже здесь молюсь. Но особенно трудно это делать ночью. Мне просто страшно. И даже не от рассказов, которые вычитала до этого в интернете, о приходящих солдатах, указывающих поисковикам, где лежат.

За моей палаткой установили флаг. Под ним будут лежать наши солдатики. Пока их нет, но в той же стороне свезенные будьдозером косточки в земле, а за ЛЭП - линия обороны немцев. Думается обо всем. Даже веточки под палаткой кажутся косточками...

Заснула. Просыпаюсь часа в три ночи - гудят то ли самолеты, то ли вертолеты. Они здесь летают, и днем слышно. Но так громко (и как будто бомбят даже) - что первая мысль: война. А вокруг лагеря кто-то ходит. Ясно слышны шаги. Резко открываю палатку: никого, только на небе сплошные зарницы.

Наутро наши парни сказали мне, что тоже слышали шаги. И добавили, улыбаясь: это, наверное, лоси. Или кабаны.

И так всякий раз - очень материалистическое объяснение всех ночных страхов. Хотя знаю, что однажды вечером в тумане четверо наших ребят увидели вышедшую из леса цепь немцев.

Удивительно, потом, когда мы ближе познакомились с отрядом "Память", от них в долиновском лесу я тоже не слышала разговоров на подобную тему ни разу, какое-то незримое табу на необъяснимое. Медведи, волки, лоси, кроты -дружелюбное новгородское зверье, которое ходило вокруг, но даже не решилось тронуть нас...

Дата добавления: 2015-08-27