S04E10 Tony'n'Steve

Стив любил свою работу. Стив вообще любил любую работу, главное, чтобы было чем заняться, и неважно каким именно было это занятие и в чем оно заключалось. Однако есть одно «но» - дело не должно противоречить принципам Роджерса, а этих принципов у него было вагон и маленькая тележка. Не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не произноси ложного свидетельства, не желай дома и жены ближнего своего и прочее, хотя верующим, а уж тем более праведником, Стив никогда не был. Его родители всегда настаивали на том, чтобы он пошел по их стопам: рано женился на одной из одноклассниц, наделал детишек не меньше трех штук и занимался бы хозяйством и фермой, но Роджерс не оправдал их ожиданий и первым делом после наступления восемнадцатилетия завербовался, да только его не взяли. Щуплый и тонкий по тем временам Стив был совершенно негоден для каких-либо боевых действия, но, получив отказ, Роджерс не опустил руки. Больше года тренировок и строгой диеты понадобилось этому худощавому парню чтобы превратиться в настоящего бойца, бывшие недоброжелатели которого в страхе разбегались кто куда и желательнее подальше. И тут вроде бы достижение мечты возможно, что вот оно – иди и бери, но время меняет людские приоритеты.

Тони не мог терпеть свою работу. Более того – он не переносил ее на дух, во всяком случае ту, которую навязывал ему отец. Компания, директорат, совещания, командировки, денежный оборот, акции – до всего этого Старку совершенно не было никакого дела, и пока отец будет заниматься Старк Инкорпорейтед, Тони даже близко не подойдет к этому чудовищному зданию, от вида которого его начинало тошнить. Зато в агентстве было весело и именно там ценили Тони, как человека, как достойного ученого, как имеющего хорошие перспективы сотрудника. Именно там младший Старк мог проводить все свое свободное и не только время, разрабатывая очередной нелепый, но невероятно грандиозный план, изучая технику, планируя очередное достижение или прорыв. Именно в этом Тони чувствовал себя, как рыба в воде, а какие-то переговоры и бумажки приравнивались к жизни на Марсе – то ли есть, то ли нет.

Стив уехал из родного дома довольно поздно, если сравнивать с другими его одногодками, но уйти раньше не представлялось возможности. Родительское давление в виде «ты должен помогать нам по хозяйству» доставало юного Стива хуже некуда. Конечно, ведь только старший сын Роджерсов был в состоянии выполнить работу за троих и даже не выказать видов на усталость, однако всему приходит конец. Одним весенним вечером терпение Стива лопнуло, и Роджерс, собрав самое необходимое, решил раз и навсегда покинуть эту «дыру», и неважно, что будет дальше. Главное не здесь. Как и предполагал Стив, разразился грандиозный скандал, но сам Роджерс даже слова не сказал, а лишь протянул отцу руку, которую тот не пожал, и обнял на прощание мать. Конечно же родители Стива любили своего старшего сына, но, к сожалению, совсем не разделяли его взглядов и считали, что большие города - рассадник пьянства, наркотиков и разврата, не задумываясь над тем, что любой порок для Роджерса был сродни предательству самого себя, а предательство гораздо хуже любого порока.

Если где-то мелькало имя «Тони Старк», то рядом обязательно должны были стоять слова «вечеринка», «полиция» и «скандал». Забавно то, что все это не приносило младшему Старку особого удовольствия, интерес заключался в том, чтобы позлить отца, и каждый раз цель была достигнута, но глава Старк Инкорпорейтед молчал. Молчал лишь только потому, что знал на что способен его сын. Когда Тони ушел в первый раз, Говард посчитал это не более чем напыщенным показом силы и независимости, но все оказалось гораздо интереснее – юный Старк действительно было готов отказаться от наследства, лишь бы не потакать очередной прихоти отца, который всеми силами лепил из своего чада то, что он так хотел в нем видеть. Тони не был Говардом, более того – они даже близко не стояли. Старший Старк считался образцом интеллекта, гордости, уважения к другим и цельности, а Тони… Тони был противоположностью. Хоты нет, не так, Тони позиционировал себя противоположностью, но чести и человечности в нем было побольше, чем в его родителе.

Какую работу может найти молодой парень без образования, но с мощным телосложением? Первый вариант для Стива отпал сразу, так что пришлось брать второй, ведь сбережения когда-нибудь кончатся, а жить на что-то надо. Можно сказать, что Роджерсу повезло, и его внешность сыграла ему на руку, как никогда кстати, так что Стиву пришлось стоять «на дверях» не какой-то заплеванной забегаловки, а в вполне приличном клубе, где привыкла гулять вся элита Филадельфии. Роджерс понятия не имел, что он хочет от жизни, но факт остается фактом – делать что-то нужно, и это «что-то» должно быть полезным обществу, так что быть вышибалой это лишь начало пути к вершине айсберга. Возможно, когда-нибудь его кто-то заметит, а может и не заметит, но о втором варианте Стив старался не думать, дабы не опустить руки окончательно.

2003-ий год стал для Тони одним из самых тяжёлых годов за всю его жизнь, и все упиралось в одно – выбор. Выбор между помощью отцу – единственному живому члену его семьи, либо своего рода предательство лучшего друга. Локи показывал неплохие результаты, так что проект «Френшелон» скоро будет у них в кармане, главное, чтобы Говард пережил еще пару лет, о большем Тони не просил. Скрываясь под маской веселости и безразличия, младший Старк искал ответ там, где его по принципу не может быть, а именно на дне стакана. Обычно походы в клуб ограничивались пятницей, но теперь в графике появилась суббота, а иногда даже воскресенье, после которых Тони отходил еще до середины недели. Исследования отошли на второй план, так как вдохновение покинуло Старка с концами, не оставив после себя и следа, Локи вдруг ни с того ни с сего решил отступить, мотивируя это плохим предчувствием, а состояние Говарда ухудшалось с каждым днем.

Ощущение того, что время идет, а ничего не меняется никак не отпускало Стива – одни и те же люди, те же жалобы, те же ситуации, те же угрозы и разборки. Поначалу было смешно, но потом стало грустно, так что в голову Роджерса вновь начали вкрадываться мысли об армии, однако рассказы тех, кто там побывал, совершенно его не радовали. Коллеги шутили над Стивом: «Надевай костюм в обтяжку и топай бороться со злом по ночам, может, что и изменится», на что Роджерс лишь улыбался уголками губ и вновь уходил в себя. Но, как говорят, в каждой шутке есть доля шутки. Обычно смена Стива заканчивалась ближе к трем часам ночи, когда уже мало кто рвется в клуб, а сами посетители доходили до точки «неконтролируемого безудержного веселья», когда с периодичностью раз в полчаса разбивалась посуда, кто-то получал по лицу, а самый веселый и пьяный человек обязательно рвался залезть на барную стойку. Именно в этом Роджерс видел всю прелесть своей работы, что хотя бы не приходится сталкиваться лицом к лицу с подобными дебошами, которые Стив на дух не переносил, а тем более не хотел их устранять, ведь есть миллионы других интересных занятий. Больше всего Роджерсу было по душе разрабатывать планы о том, как можно оптимизировать безопасность, что сделать, чтобы наладить систему слежения и потока людей – все это настолько затягивало Стива, что даже дома по вечерам он занимался именно этим и уже через пару месяцев работы заслужил повышения до должности начальника охраны, однако с одним условием: уходить он будет все же в три и не минутой позже. Три часа ночи для клубной Филадельфии было часом «икс», ибо именно в это время происходила самая большая волна грабежей, нападений, изнасилований и прочей чертовщины, так что Роджерс всегда выбирал для себя самую, что ни есть, опасную и темную дорогу до дома.

Наверное, покажется странным, но Тони терпеть не мог всеразличные клубы и вечеринки, тем не менее только они могли отвлечь его от рутинных проблем, что начинали давить словно груз, как минимум в несколько тонн. Обычно Старка хватало не больше чем на пару часов громкой музыки, постоянно мелькающих полуголых девиц и алкоголя, после чего он кидал на стол практически всю наличность, что у него была и, не прощаясь, удалялся. Раньше, когда идти домой совсем не хотелось, Тони нужно было пройти всего лишь один поворот мимо, и все быстро вставало на свои места, но сейчас искать спасения у Локи было дело гиблым и бесполезным, так что прогулка и любимая музыка в наушниках были единственным правильным выходом из сложившейся ситуации.

Уже с несколько десятков раз Стив разнимал драки и предотвращал побои, а иногда и что похуже, по пути домой. Для Роджерса действительно было важным делать что-то хорошее, правильное, полезное, хотелось бы, конечно, другим путем, но другого пути не было. Когда ночи выдавались спокойными, Стив размышлял о ничем ином, как о технике, продумывал вопросы конфликтующего друг с другом оборудования штатной сигнализации и, например, охранно-навигационного комплекса, придумывал, как этот вопрос решить, устранить неполадки, систематизировать подающие и принимающие сигналы… В общем, Стив думал о том, о чем думать ему было по сути не положено и не нужно, но мозг такая штука, которой не прикажешь о чем думать или нет, и одну из таких ночей «ненужных мыслей» жизнь Роджерса изменилась с ног на голову.

У Тони никогда не было особой любви к физическому насилию, ведь его – наследника миллиардной компании, вырастили в условиях дипломатии, но не всем людям докажешь, что разговором можно решить любой вопрос, особенно если тебе уже заехали по лицу и ты лежишь на холодной земле в какой-то подворотне, куда занесла тебя нелегкая. Двое парней, мужчин или еще кого, наносили новую череду ударов по корпусу Старка, и Тони был бы рад выполнить их требования, да вот только испанский (или это был итальянский?) был далеко не в его талантах, но, видимо, нападающим было на это глубоко наплевать. Во рту металлический вкус крови, тело болит, встать нет возможности – все по стандартной программе, и вот, когда Тони уже видит свое пробуждение в больнице под яркими и слепящими лампами, где рядом на кресле будет спать Лафейсон, свернувшись в позу эмбриона, все заканчивается.

- Парень, ты как? – обеспокоенный и незнакомый голос над ухом возвращает Тони в сознание. – Тебе нужна медицинская помощь. Как думаешь, есть внутреннее кровотечение? Позвоночник цел?
- Я… Я бы сам… - Старк сплевывает на пол кровь и верхнюю правую «шестерку», прикидывая во сколько она ему обойдется. – Я бы справился.
- Ага, я так и подумал, - все тем же тоном отвечает незнакомец. – Но решил помочь.
- Не нужно. Мне не нужна твоя помощь, - спаситель перекидывает руку Тони себе через плечи и, видимо, понимает, что разница в росте довольно велика и отказывается от этой затеи. – Сам!
- Хорошо, как скажешь, - незнакомец прослеживает, как Тони делает пару шагов и начинает падать. – А теперь я могу помочь?
- Сука… - пьяный и побитый мозг Тони отказывается понимать данную ситуацию, а разум уже начинает просчитывать сколько времени и сил придется затратить на тренировки по самообороне.
- А вот обзываться не стоит.
- Я не про тебя, - выдыхает Старк и теряет сознание.

Прогнозы Тони, как обычно, подтвердились – белые стены, яркий свет, неприятные жесткие простыни и матрац, а первое, что попадается на глаза – спящий Локи, обнимающий себя за грудную клетку и поджавший колени. Скорее всего уже день, и Лафейсон приехал ближе к четырем, а то и пяти утра, так как до отца Тони не дозвониться. Ну а кто бы в этом сомневался? Сейчас начнутся лекции на тему «тебе нужно быть аккуратнее», а после угрозы приковать к батарее или подшить, но ничего подобного не происходит.

- Ты как?
- Жить буду.
- Я в этом даже не сомневался, - Локи разлепляет заспанные глаза и перемещается на край больничной койки.
- Ты не на тренировках…
- К херам тренировки. Что произошло?
- Напали.
- Ладно, это я понял. Тогда у меня другой вопрос.
- Дай угадаю - почему я такой кретин?
- Нет. Кто такой Стивен Роджерс?

Дата добавления: 2015-08-27