Мередит Дьюран 3 страница

Миссис Камерон искоса посмотрела на полковника:

– Деньги? Но ведь то, что вашу леди доставили вам, дороже любых денег.

Маркус согласно поклонился, и, потрепав Эмму по руке, хозяйка дома отпустила их. Как только они с Маркусом отошли, Эмма попыталась поправить перчатку, сдвинутую с ее руки миссис Камерон.

– Какие отвратительные сплетни!

– Она была права, сказав, что здесь не происходит ничего такого, о чем можно поговорить. – Маркус потянулся за пуншем. – И тут появляешься ты. Вообще-то миссис Камерон хорошая женщина и пользуется уважением в нашем обществе.

– Слава Богу, что у меня есть собственное мнение. – Поглядывая по сторонам, Эмма потягивала пунш. Ее мимолетный взгляд, казалось, послужил сигналом: стайка девушек выбралась из отдаленного угла. Когда они приблизились, все в пене пастельных оборок и лент, Маркус незаметно одернул сюртук.

– Будь с ними полюбезнее, – шепнул он. – Это подруги дочерей вице-регента.

Кивнув, Эмма улыбнулась, когда Маркус представлял ее, однако девушки, не обращая на нее внимания, стали упрекать Маркуса в проигранной партии в крикет. Эмме это было только на руку. Ей нечего было им сказать, и она быстро оставила попытки следить за беседой. Она бесцельно мяла кусочек воска, упавший на перчатку, когда приглушенный разговор за спиной привлек ее внимание.

– Она ужасно глупа, – говорила женщина. – Он на нее второй раз не взглянет.

– Еще как взглянет, – возразил ехидный голос. – И не раз, правда, никогда не женится.

– Летти! Ты намекаешь...

– Этот человек – истинный повеса, Маргарет. Говорят, он чувствует себя среди женщин как рыба в воде. Ба, да на прошлой неделе Тереза Марч видела, как миссис Лейк выходила из его бунгало в десять часов утра!

– Не может быть! Ее муж только что вернулся из Симлы!

Эмма отпила большой глоток пунша. Вдруг они говорят о Маркусе?.. Что, если он крутит роман не с одной женщиной, а с двумя?..

– А ты думаешь, мистер Лейк не знает? Конечно, знает. Но ничего не может с этим поделать! О меткости маркиза известно на трех континентах.

Маркиз? Эмма улыбнулась. Какую изнуряющую жизнь, должно быть, ведет лорд Холденсмур. Похоже, он замешан во всех скандалах, которые случаются в мире.

– Но он не в армии...

– Нет, ведь ему никогда не получить чин. Как ему можно доверять? В конце концов, он из туземцев.

Повисла короткая пауза, и, подняв глаза, Эммалайн взглянула на окружающих. Они, казалось, не обращали на нее никакого внимания, так что она позволила себе сделать маленький шаг назад.

–...дьявольски красив и к тому же станет герцогом. Я ее не виню...

– Но кровь, Летти! Уверена, ты не захотела бы марать себя браком с цветным.

– А почему меня это должно волновать, если ее величество это не беспокоит? Ведь брак его родителей признан законным.

– Ну, не знаю. Он всегда смотрит на женщин так, будто... тайком смеется, словно знает какую-то греховную тайну...

– А мне нравится, когда от мужчины исходит какая-то опасность. Это добавляет ему шарма.

Послышался смех, а вслед за ним:

– Бедный Джордж! Тогда у него нет ни малейшего шанса!

– Конечно, нет. Почему меня должно удовлетворять семейство, которое, вероятно, сделало состояние на торговле оловянной утварью в Эссексе? Хотя порой я чувствую угрызения совести, потому что Джордж меня просто обожает. Знаешь, только вчера он сказал...

Потеряв интерес к разговору, Эмма повернулась к Маркусу. Стайка девушек распалась, с ним осталась одна блондинка, которую он держал под руку, оба были увлечены беседой. Возможно, Маркус уже готовится к новой интрижке.

– Простите, полковник Линдли...

Парочка от неожиданности вздрогнула. Как мило: они напрочь забыли о ее присутствии. Эмме казалось, что она должна бы чувствовать боль. Но испытывала она лишь слабое раздражение.

– Еще пунша? – спросил Маркус. Эмма подняла свой недопитый бокал:

– Нет, я ненадолго выйду. Я скоро вернусь.

Маркус поклонился, Эмма выскользнула из зала и поднялась по лестнице.

В дамской комнате было тихо. Только приглушенная увертюра к вальсу доносилась снизу и казалась мелодией из другого мира. В углах мерцали масляные лампы, их неверный свет бросал на стены диковинные тени, странные фигуры танцевали под странную музыку.

Эмма села. Одиночество устраивало ее. Она знала, что комната окажется пустотой. Дамам еще слишком рано поправлять платья и перчатки. Позже здесь будет масса взволнованных леди и их горничных, спешно подшивающих подолы и отскребающих пятна. Очарование теней исчезнет, а музыку заглушат жалобы и сплетни.

– И это моя жизнь, – прошептала Эмма.

Разве этого она ждала, когда бесконечными часами боролась за жизнь в океане под палящим солнцем. А все люди с того корабля мертвыми лежали под ней. Какой жуткий, кошмарный образ. Ее ноги, маленькие, голые, бледные, взбалтывали воду над телами родителей...

Звук собственного рыдания заставил ее вздрогнуть. Эмма прижала ладонь к дрожащим губам. Как странно, что она сейчас плачет, ее глаза так долго оставались сухими. И все же...

– Мама... – прошептала она.

Мама хотела для нее этой жизни. Но почему? Мама говорила, что брак не имеет отношения к любви, но как в это поверить? Она любила мужа, смеялась и плакала с ним, ухаживала за ним, когда он болел. Их объединяло нечто драгоценное и редкое, и все-таки она подтолкнула Эмму к браку с Маркусом, зная, что у дочери не будет того, что есть у нее. Разве это справедливо? Как ее мать могла это сделать?

Возможно, маму просто не волновало ее счастье...

–Довольно! – Звук собственного голоса испугал Эмму. Спустя какое-то время, отдышавшись, она подошла к зеркалу. Какая она бледная. Энергично пощипав щеки, Эмма посмотрела на свое отражение.

Глаза красные. С первого взгляда каждому будет ясно, что она плакала.

Вздохнув, Эмма пригладила волосы. Ее мама все равно сказала бы, что она красавица. Мама всегда говорила ей это. Сама Эмма никогда не заботилась о своей внешности. Если она уже обручена, какое значение имеет красота?

А что на самом деле имеет значение? Что важно в жизни?

Ее губы снова задрожали. Прижав ко рту кулак в перчатке, она рывком открыла дверь и вышла. Не сориентировавшись, Эмма ошибочно повернула налево, а не направо. Хлопнула дверь, и в коридор выскочила растрепанная женщина.

– Мерзавец! – крикнула она кому-то оставшемуся в комнате. – Вы же не можете просто... взять меня, а потом выбросить, как мусор!

Эмма хотела уйти, но, услышав ответ, замерла.

– Конечно. Особенно потому, что я вас никогда не брал.

Узнав голос лорда Холденсмура, Эмма опешила. Изумляясь своим бесстыдным намерениям, она нырнула в нишу чтобы услышать дальнейший разговор. Похоже, подслушивать – это ее главное занятие в этот вечер.

Женщина подтянула сползший рукав.

– Вам придется за это ответить перед моим мужем.

Раздался взрыв смеха.

– За то, что я отклонил авансы его жены?

– За попытку изнасилования!

Последовала напряженная тишина. Потом тихо, так что Эмма едва могла разобрать слова, лорд Холденсмур сказал:

– Ложь всегда наказуема, миссис Лейк. Я советовал бы вам помнить об этом.

Эмма прижала руки к груди. В голосе маркиза была угроза, и женщина отступила на шаг.

– А как насчет правды? – с вызовом спросила она. – Я напишу лорду Мансону, что вы наставили ему рога спустя неполных три недели после его свадьбы!

В дверном проеме появился лорд Холденсмур.

– Полагаю, в этом восхитительном приступе правдолюбия вы захотите рассказать своему мужу и об О'Мейли?

Женщина застыла.

– Как вы можете! Я считала вас джентльменом!

– Лживый лицемер на честь не претендует, – сказал он спокойно. – А теперь прочь с глаз моих. И если вы снова зайдете в мой дом, я сам все расскажу вашему мужу.

Женщина прошла так близко, что Эмма почувствовала запах саше с вербеной в ее сумочке и ветерок, поднятый ее взметнувшимися юбками. Хлопнула дверь дамской комнаты.

Эмма медленно выдохнула. Ее глаза не отрывались от того места, где в дверном проеме стоял Джулиан Синклер.

Он, казалось, рассматривал цветочный узор на обоях, но, закончив застегивать запонки, повернулся к ней.

– Мисс Мартин, – его кошачьи глаза отлично видели в темноте, – как вам сегодняшний вечер?

– Я... – Жар ожег ее горло и лицо. – Я не собиралась...

– Ну-ну! До сих пор вы были удивительно честны.

– Я просто... – Сглотнув, Эмма шагнула на свет. – Извините, конечно, я знаю, что подслушивать неприлично.

Холденсмур с ленивой грацией повел плечом.

– Эта женщина устроила здесь сцену. Интересно, она хотела, чтобы ее застали? – Заложив руки за спину, он подошел к Эмме: – А вы? Возможно, вы нашли ответ на свой вопрос.

– Какой вопрос? – спросила она, затаив дыхание. Он остановился в дюйме от нее и, наклонившись, прошептал ей на ухо:

– Какова моя репутация.

Эмма отпрянула.

– О, теперь я узнала о ней все, – с дрожью в голосе сказала она.

Ее рука невольно поднялась и коснулась горячей щеки под ухом. Маркиз наблюдал за ее жестом, на его губах играла улыбка.

Потом улыбка исчезла.

– Вы плакали, не так ли? – Затянутой в перчатку рукой он провел по ее щеке. – Линдли снова вам нахамил?

Эмма напряглась. Она не должна обсуждать Маркуса с ним, она не доверяла себе. Она хотела было уйти, но маркиз поймал ее руку.

– Простите мне мое любопытство, – неловко сказал он, – но чем вы расстроены?

Ее пальцы нервно шевельнулись в его ладони. Эмма хотела сказать что-то легкое и остроумное. Но маркиз смотрел на нее так серьезно, что это подкосило ее. Эмма открыла рот, и у нее вырвалось:

– Я не могу этого вынести.

Она тут же пожалела о сказанном. Лицо ее загорелось, ей хотелось сквозь землю провалиться. Не годится она для светского общества!

Маркиза, казалось, не удивила странная фраза; он все так же держал Эмму за руку.

– Да, – сказал он. – Я это понимаю.

Эмма закусила губу. Она не знала, как продолжить разговор. Внутренний порыв подгонял ее спросить: «Вы действительно понимаете?» Но это безумие. Если бы только он не смотрел так заботливо и сочувственно своими яркими глазами ей в лицо. Что-то в его пристальном взгляде снова вызвало слезы. Маркус никогда не смотрел на нее так, никогда не спрашивал, о чем она думает или что чувствует. Он считал, будто и так о ней все знает. А возможно, полагал, что она вообще не умеет думать.

Эмма сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, потом, виновато улыбнувшись, подняла глаза.

– Простите меня. Я... наверное, устала. Я не очень люблю балы.

– Ужасная скука, правда? – кивнул Холденсмур. Его пальцы начали легонько играть с ее рукой. – Сам не знаю, зачем я на них прихожу, кажется, никто не желает меня слушать.

Эмма снова улыбнулась. Они оба были в перчатках, но жар его прикосновения проникал сквозь хлопок, и перед глазами Эммы вдруг возник живой образ его обнаженной руки в ее ладони. Их пальцы сплелись. Рука маркиза напряглась над ее запястьем.

«Это абсурдно. Уберите руку».

Но она оставила свою руку в его ладони.

– А чего вы ждали, милорд? Кассандра никогда не была желанным гостем.

Он улыбнулся:

– Ах да. Считается, что я пророчу гибель здешней Трои.

Вопреки собственной воле Эмма скользила взглядом по его сильным точеным чертам, мысленно перенося их на бумагу в ярких оттенках золотого, зеленого и черного. Если бы он стал позировать ей...

– Тогда зачем же вы сегодня пришли?

Маркиз притянул ее к себе, и по какой-то невообразимой причине Эмма это ему позволила. Другая его рука легла на ее талию, его пальцы казались странно легкими, когда он повел ее в вальсе.

– Может, я люблю танцевать? – подсказал он, подняв бровь, когда Эмма позволила себе сделать несколько па по коридору.

Она рассмеялась над нелепым ответом, над спектаклем, который он устроил, танцуя с ней в пустом коридоре. Глаза маркиза заискрились в ответ.

– А вы любите? – спросил он.

– Да, – ответила Эмма и задохнулась, когда он закружил ее быстрее, в такт с доносящейся снизу музыкой. Его движения были плавными, и Эмма закрыла глаза, ощущая крепкие руки партнера. Ни к чему считать такты, она порхала, а если и споткнется, его сильные руки поймают ее...

Эмма снова открыла глаза. Холденсмур медленно остановился в конце коридора. Его лицо было серьезным.

– Вам лучше?

У нее сдавило горло. Похоже, его участливость выбила ее из колеи. Он ей ничего не должен, хуже того, ее будущий муж выказывал ему только презрение.

– Да. Спасибо.

– Не стоит благодарности. – Маркиз странно улыбнулся. – Знаете, Кассандру и ей подобных можно только пожалеть. – Он большим пальцем поглаживал щеку Эммы. Ее сердце замерло. – Они от рождения отверженные.

– Да? – Ее мысли рассеивались от его прикосновения. – Да, конечно. Как это, должно быть, печально для вас.

– Просто конец света, миси Мартин. Совершенно не остается времени на более приятные вещи.

Мягкая насмешка в его тоне озадачила ее.

– Похоже, я не оценила шутку.

От его ласкового смеха у Эммы по рукам побежали мурашки. Маркиз покачал головой, будто упрекая ее за отказ посмеяться с ним.

– Вы сами шутка, милая.

Уязвленная, она отпрянула, и его рука сильнее сжала ее талию.

Эмма понимала, что назревает поцелуй. Она могла отстраниться. Но не сделала этого.

Ее глаза закрылись, когда губы маркиза коснулись ее рта. Теплые, мягкие. У них был вкус фенхеля, мяты и кардамона. Эмма порывисто прижалась к нему, шелестя юбками. Он был высок, и ее руки скользнули по его широкой спине к плечам. Как прекрасно быть таким сильным, не бояться того, что мир может бросить тебе вызов. Маркиз нежно играл ее нижней губой, потом слегка отстранился. Пальцы Эммы протестующе впились в него, призывая обратно. Поцелуй возобновился. Эмма открыла рот, чтобы вдохнуть, и его язык коснулся ее языка, исторгнув короткий возглас.

Долетевшие смех и разговоры заставили их отпрянуть друг от друга. Их глаза встретились. Дыхание маркиза было частым. Эмма не могла прочитать выражения его лица. Но он определенно не разделял ее ощущений. Скорее, лицо его выражало нечто мрачное, будто он вдруг узнал что-то неприятное.

– Я должна идти, – сказала Эмма. Рядом с ним она сама не своя. Это совсем не то, что она чувствовала с Маркусом. С Маркусом все было скучно и предсказуемо. Но если она останется здесь, в этом коридоре, с лордом Холденсмуром, то не знает, что может сделать. – Мне нужно возвращаться. Вниз.

– Да, – сказал он и шумно вздохнул.

В одно мгновение маркиз превратился в человека, полностью сохраняющего самообладание. Это был ловкий трюк, но Эмме он был недоступен. От того, что Холденсмур не спускал с нее глаз, у нее ноги дрожали, пока она шла по коридору.

Глава 4

В полночь миссис Камерон пригласила гостей к столу. Эммалайн сопровождал полный лысоватый мужчина по фамилии Купер – помощник регионального начальника казначейства, как не без гордости сообщил он ей.

– А вы? – скосил он глаза на Эмму. – Ведь вы нареченная полковника?

Она кивнула, ожидая, когда отойдет слуга, потом ответила:

– Я прибыла сюда недавно, еще и месяца нет. – Когда она шевельнулась на стуле, что-то горячее коснулось ее ноги.

– Из Калькутты, я полагаю? Или из Бомбея?

Эмма, заглянув под скатерть, выпрямилась. На полу были расставлены лампы, и она чуть не опрокинула одну из них!

– Это от москитов, – пояснил Купер.

– В самом деле? Как остроумно. – Благоразумно спрятав ноги под стул, Эмма потянулась к бокалу. У нее был соблазн осушить его до дна. Маркиз сидел через три стула от нее, и Эмма не видела его. Но она не могла думать о нем без того, чтобы не покраснеть. – Да, – сказала она, когда мистер Купер поторопил ее с ответом. – Я оказалась в Бомбее. Он очень отличается от Дели, не так ли? Там гораздо больше англичан. И климат более умеренный.

Мистер Купер мрачно фыркнул.

– Да уж, – сказал он, глядя в собственный бокал. – Но когда через неделю-другую там начнется сезон дождей, погода будет ужасной. Я жил там некоторое время. Но, слава Богу, меня перевели. – Он несколько наигранно передернул плечами. – Уверяю, вода там порой до талии доходит. Безбожный климат.

– М-м... – Маркус повернулся и, прищурившись, взглянул на нее. Контролирует. Эмму так и подмывало состроить ему гримасу.

– Туземцы там еще более дикие. – Купер рассматривал кларет на свет, возмутительное поведение, потом осушил бокал. – Поклоняются какому-то дурацкому богу с человеческим телом и головой слона. Они, может, и язычники, но воображения им не занимать.

– Человек-слон? – удивилась Эмма. – Но почему?

Пожав плечами, Купер уставился в свою тарелку.

– Не сказали, хотя я спрашивал. Не хотят насмешек над своей языческой верой. Вы когда-нибудь видели изображения их богинь? – Последнее слово мистер Купер произнес с явным презрением. – С голой грудью и шестью-семью руками с каждого бока. Только представить одну из них в своей постели! – Он грубо захохотал.

– Мистер Купер! – возмутилась Эмма.

– Не обращайте на него внимания, – сказал со своего места маркиз. И с улыбкой добавил: – Вы ведь здорово пьяны, Купер?

Эмма поперхнулась вином.

– Пропустил стаканчик. – Купер приветствовал лорда Холденсмура, взмахнув вилкой с куском фазана.

Эмма осторожно поставила бокал. Все происходящее никак не вязалось с тем, к чему ее подготовил том англо-индийского этикета миссис Климент.

Маркиз встретился с ней взглядом, и его улыбка стала шире. Неудивительно, ведь она наверняка выглядит смешно с круглыми, как плошки, глазами и пунцовыми щеками.

– Мы пытаемся создать здесь Англию в миниатюре, мисс Мартин, но никто в этом не преуспел.

– Похоже на то, – пробормотала Эмма.

Холденсмур снова улыбнулся, затем повернулся к сидевшей рядом с ним очаровательной брюнетке. Та уставилась на Эмму с неприятной ухмылкой на губах. Эмма посмотрела на нее, отвела взгляд и снова взглянула, вопросительно подняв бровь.

– Мисс Мартин? – Женщина наморщила лоб. – Так, значит, вы и есть та самая знаменитая невеста?

Эмма растерялась. У нее было такое чувство, будто она оказалась в Зазеркалье, в странном параллельном мире, где хорошие манеры прямо противоположны тому, что было принято в ее мире.

– Чем знаменитая, мисс...

– Мисс Кроули. – Женщина поправила прическу, привлекая внимание к глубокому декольте, – Вероятно, полковник Линдли рассказывал вам, что он квартировал вместе с моим братом, лейтенантом Кроули, в Лакхнау два года назад. Мы там стали близкими друзьями. Вас удивляет, что офицер мог подружиться с незамужней леди хорошего происхождения? Но это лагерная жизнь, знаете ли. В Индии те, кто цепляется за домашние привычки, выглядят... нелепо.

После этой речи мисс Кроули вокруг нее воцарилась тишина, разительно контрастировавшая с оживлением на другом конце стола.

Очередная история о Маркусе застала Эмму врасплох, к тому же, судя по общей реакции, история была отвратительной. Видимо, эта особа ожидает, что Эмма упадет в обморок?

– Приятно слышать, что вы с Маркусом друзья, – сказала Эмма. – Ему везет, похоже, у него и в Дели много друзей! – Она повернулась к своему соседу.

Купер угрюмо смотрел в пустую тарелку. Эмма окинула его взглядом:

– Вам нехорошо, сэр?

– Купер, дружище, это же вечеринка! Не годится быть таким мрачным, – произнес сидевший рядом с мисс Кроули бледный джентльмен поэтической наружности.

– Я думаю о счетах, Хоторн, – пробормотал Купер. – Если придется покупать новые патроны, не знаю, как мы справимся с этим в следующем году.

– Чепуха, – ответил Хоторн. – Мы переломим их суеверия. Что это за солдат, если он боится свиного жира.

Мисс Кроули хихикнула:

– Поразительно, мистер Хоторн. Вы собираетесь за семь месяцев обратить все индийское войско в христианство?

Они говорят об инциденте в Мируте, сообразила Эмма. В апреле больше сотни солдат отказались заряжать ружья, потому что, по слухам, пули были смазаны свиным и коровьим жиром. Серьезная проблема, поскольку индусам религия запрещает прикасаться к говядине, а мусульмане не едят свинину. Эмма кашлянула.

– А почему бы не смазывать пули другим жиром?

Мистер Купер дернулся всем телом.

– Помилуйте, женщина! – воскликнул он, и брызги вина дождем посыпались на ее корсаж. – Вы знаете, сколько это будет стоить?

– Действительно, – заговорил маркиз, – подумайте здраво, мисс Мартин. Куда дешевле иметь армию, которая отказывается сражаться.

– Вздор, – возразил Хоторн. – Они не посмеют.. Они знают, кто здесь хозяин.

– Совершенно верно. – Голос маркиза был сухим, как пыль. – Они очень хорошо знают, в кого стрелять. Мэнгалу Пэнди, если помните, не хватило всего лишь дюйма, чтобы попасть в сержанта Хьюсона.

– И вы, полагаю, из-за этого рыдали в подушку, – буркнул Хоторн.

Купер неодобрительно фыркнул. Маркус сверкнул взглядом на Хоторна, тот покраснел и заерзал на стуле.

– Я не понимаю, – сказала Эмма. – Вы все же предполагаете, что они станут заряжать ружья такими пулями?

Ответом ей была тишина.

Эмма, не удержавшись, взглянула, на маркиза. Тот пристально смотрел на нее, и от этого взгляда внутри у Эммы что-то дрогнуло, однако это ощущение не было неприятным. Она подняла брови, а он развел руками, словно говоря: «Вы видите? Они не хотят слушать».

– Итак, господа! – обратился маркиз к гостям. – Кто-то должен сказать какую-нибудь банальность, чтобы успокоить наших храбрых дам.

– Меня не нужно успокаивать, – заявила мисс Кроули. – Я верю в нашу армию и сплю спокойно, уверяю вас.

– А почему бы и нет? – вставила Эмма. – До тех пор, конечно, пока солдаты не преодолеют свои колебания и не решат использовать пули против тех, кто заставил их совершить кощунство. И тогда, очевидно, мисс Кроули, это будем мы с вами.

– Потрясающе, мисс Мартин, – хихикнул Хоторн. – Послушайте... Видимо, вы читаете?

– Вы о чем? – не поняла Эмма.

– Я не имею в виду глупые книжонки, вы не от туда почерпнули знания. Боже, такая редкость – встретиться с образованной женщиной, правда, я не уверен, что мне это нравится.

– Хоторн. – Голос маркиза был тихим и резким. Но Эмма опередила его.

– А я не уверена, что мне нравитесь вы, – парировала она.

Кто-то с силой сжал ей плечи. Оглянувшись, она наткнулась взглядом на стиснутые челюсти Маркуса.

– Можно тебя на пару слов?

– Конечно.

Эмма встала, мужчины тоже поднялись. От этого она почувствовала себя еще более заметной. Уходя, она встретилась глазами с маркизом и быстро отвела взгляд от его хмурого лица. Маркус тщательно закрыл дверь в столовую и повернулся так резко, что Эмма споткнулась. Свирепо глядя на нее, Маркус схватил Эмму за запястье и потянул по коридору в гостиную.

С этой дверью он не церемонился. Эмма вздрогнула, когда та с грохотом захлопнулась.

В три шага Маркус оказался рядом с ней. Он тяжело дышал, лицо его пошло пятнами.

– Ты соображаешь, что делаешь?

Эмма отступила назад, задев юбками за небольшой диван. Поправив их и выпрямив спину, она села.

– Этот человек спросил меня, умею ли я читать, Маркус. Это оскорбительно.

– Ты женщина, Эммалайн!

– И что?

Если не считать перекатывающихся на скулах желваков, Маркус был абсолютно неподвижен. Затем он резко выдохнул и заложил руки за спину на военный манер.

– Мой отец всегда говорил, что твой отец болван, потому что дал тебе образование.

– Как он смел! – возмутилась Эмма. – Мой отец никогда не стал бы порочить твоего!

–Твой отец был старым дураком. Он ничего в жизни не понимал.

Эмма вскочила с дивана.

– Мой отец был мудрым, заботливым человеком! Он...

– Он воспитал дочь, которая не умеет вести себя в обществе!

– Он научил меня тому, что ты никогда не будешь знать! Я читаю на трех языках, рисую, я могу...

– Ты делаешь все, за исключением того, что подобает женщине: приятно выглядеть и держать рот на замке.

– Негодяй, – выдохнула Эмма. – Что здесь с тобой произошло? Раньше ты таким не был.

– Неужели? Но тогда я еще не знал, что у моей невесты манеры хуже, чем у сиротки из работного дома!

– Ты согласился на этот брак! – Эмму теперь трясло от злости. – В отличие от меня ты был достаточно взрослым и понимал, что это значит. Ты был...

– Я не думал, что ты станешь такой! – Маркус напряженно кружил вокруг нее по ковру. – Знаешь, как мне стыдно было слушать тебя за столом? Спорить с помощником казначея, сомневаться в его понимании аборигенов?! Да ты ничего не знаешь об этом, Эммалайн! Ничего!

– Я знаю, что ни один из вас даже не допускает мысли, что аборигены могут поднять мятеж! – прищурилась она. – Тебе не кажется, что это безответственно, Маркус? Ведь все гражданское население зависит от вашей логики...

– Опять ты за свое! Откуда ты знаешь, что мы не учитываем такую вероятность? Как ты смеешь претендовать на то, будто знаешь...

– Я знаю, что вы даже не хотите выслушать лорда Холденсмура!

Похоронным покровом повисла тишина. Эмма прикусила язык.

– Когда это ты разговаривала с маркизом? – Голос Маркуса, как и лицо, был лишен всякого выражения.

Эмма втянула воздух.

– Ну... он вчера заходил в резиденцию.

– Он заходил к тебе?

– Нет! Мы просто... поболтали. Я столкнулась с ним на улице, когда делала наброски.

– На улице?! – шагнул к ней Маркус. – Ты гуляла по улице с Холденсмуром?!

– Да нет же, Маркус, я случайно с ним встретилась...

– Негодяй! Мерзавец! Этот человек подлец, Эммалайн, богохульник, предатель, бич, насланный на наше общество. То, что ты рисовала, уже само по себе скверно, то, чем ты занимаешься, это искусство распутниц. Ты зарисовываешь самые низкие и отвратительные формы человеческой жизни... Но с ним! Боже милостивый, ты решила покончить с остатками своей репутации?

– Я не думаю, что перечисленные тобой действия губят мою честь. – Эмма сказала это с трудом. Ярость Маркуса начинала тревожить ее.

– Конечно, – отрезал он. – Поскольку ты понятия не имеешь о чести, не так ли? Ты сумела спастись на судне, полном шлюх, и к тому же владелец судна – выходец из ирландских крестьян.

Охвативший ее шок смыл все звуки, оставив только странный звенящий шум в ушах.

– Команда того судна знала о благородстве побольше тебя.

– Прости, – небрежно бросил Маркус, – что я не учусь этикету у шлюхи.

– Забавно. А я думала – наоборот... низкий самодовольный хлыщ.

Удар в лицо опрокинул ее. Эмма упала на пол. Отняв руку от губ, она увидела кровь.

– Господи, – пробормотал Маркус. – Я этого не хотел. – Он положил руку ей на плечо, но Эмма отпрянула.

– Не прикасайся ко мне. – Разбитая губа горела, слова звучали нечетко.

– Не глупи, Эммалайн. Позволь, я помогу тебе встать.

– Нет, Маркус. – Она прикрыла глаза от пронзительной боли в челюсти. – Ты потерял это право. Помолвке конец!

– Не будь дурочкой, – раздраженно бросил он. – Ты слишком остро реагируешь. У всех пар бывают стычки.

Эмма, подняв голову, посмотрела ему в глаза:

– Ты ударил меня. До крови. Это конец наших отношений!

Упав на колени, Маркус взял ее за подбородок и приподнял голову.

– Это ты не понимаешь, Эммалайн. Я пятнадцать лет ждал твоих денег и не позволю твоим патетическим выходкам разрушить мои планы.

Эмма подтянула колени к груди, отгораживаясь от него.

– Что ж, очень откровенно с твоей стороны, – сказала она. – Но боюсь, ты их не получишь, если я их тебе не отдам!

Маркус громко расхохотался:

– Позволь мне быть еще более откровенным. Я теперь твой опекун. Твои счета в банке находятся под моим контролем. Ты не можешь уехать без денег, так что лучше примирись с мыслью о браке.

Дверь, щелкнув, открылась.

– Простите, что помешала! – прозвенел женский голос.

– Миссис Эвершам, – поднялся на ноги Маркус. – Я как раз собирался искать вас, дорогая.

То ли неумышленно, то ли специально ничего не заметив, миссис Эвершам со смехом увела Маркуса. Эммалайн, упершись лбом в колени, машинально считала падающие капли в водяных часах на камине. До того как ей исполнится двадцать один год, еще три недели. Не может же Маркус до этого времени силой потащить ее к алтарю? Сэр Меткаф этого, конечно, не допустит.

Наконец Эмма нашла в себе силы подняться. Кровь испачкала ее светлые шелковые юбки цвета персика. Нужно поторопиться привести себя в порядок.

После обеда Джулиан, нарушив данную себе клятву никогда не делать этого, направился разыскивать мемсахиб.

До конца обеда место мисс Мартин оставалось пустым. За десертом Джулиана охватило нарастающее ощущение абсурда. Его беспокойство за нее совершенно неуместно. Она собирается выйти замуж за этого идиота, и у него нет никаких причин думать, что она этого не желает. Джулиан скорее усомнился бы в том, что кто-то может заставить мисс Мартин поступать против ее воли. Да, она целовалась очень искренне, но даже преданные любящие сердца могут поддаться внезапному порыву. Возможно, между нею и полковником существует какое-то скрытое взаимопонимание. Влюбленные далеко не всегда выглядят счастливыми голубками.

Дата добавления: 2015-08-27