Партизаны или диверсанты? Гитлер ударит главными силами на запад, а Москва захочет полностью использовать

Гитлер… ударит главными силами на Запад, а Москва захочет полностью использовать преимущества своего положения.

Л.Троцкий, 21 июня 1939 г.

После подписания пакта Молотова — Риббентропа Советский Союз начал планомерное уничтожение нейтральных государств, чтобы «всей своей массой придвинуться к границам Германии, как раз в тот момент, когда Третий рейх вовлечен в борьбу за новый передел мира».

«Освободительные походы» идут успешно, но в Финляндии получился сбой. Как мы уже знаем, Красная Армия там попала в финскую полосу обеспечения. Вот совершенно стандартная ситуация. Советская колонна танков, мотопехоты, артиллерии идет по лесной дороге. Вправо и влево сойти нельзя — мины. Впереди — мост. Саперы проверили — мин нет. Первые танки вступают на мост, и вместе с мостом взлетают в воздух: заряды взрывчатки были вложены в опоры моста еще во время строительства; обнаружить их не так просто, а если заряды и будут обнаружены, то любая попытка их снять приведет к взрыву. Итак, советская колонна во много километров длиной, как огромная змея, остановлена на дороге. Теперь наступает очередь финских снайперов. Они не спешат: хлоп, хлоп. И снова все тихо в лесу. И снова: хлоп, хлоп. Снайперы бьют откуда-то издалека. Снайперы бьют только советских командиров: хлоп, хлоп. И комиссаров тоже. Прочесать лес невозможно: мы же помним — справа и слева от дороги непроходимые минные поля. Любая попытка советских саперов приблизиться к взорванному мосту или обезвредить мины на обочинах дороги завершается одиноким выстрелом финского снайпера: хлоп! Советская 44-я стрелковая дивизия, запертая на трех параллельных дорогах у трех взорванных мостов, за день боя потеряла весь командный состав. И в других дивизиях — та же картина: замерла колонна, ни вперед, ни назад. А ночью по советской колонне — минометный налет откуда-то из-за дальнего леса. Иногда ночью по беспомощной колонне — длинная пулеметная очередь из кустов, и снова все тихо.

Говорят, Красная Армия показала себя в Финляндии не с лучшей стороны. Истинная правда. Но представим на месте советской дивизии дивизию любой другой армии. Что делать в такой ситуации? Оттягивать колонну назад? Но тяжелые артиллерийские тракторы с огромными гаубицами на крюке толкать назад свои многотонные прицепы не могут. А снайперы — по водителям тракторов: хлоп, хлоп. С горем пополам колонна задним ходом пятится назад, а позади в это время взлетает в воздух еще один мост. Колонна заперта. У того, другого, моста тоже все подходы заминированы, и снайперы там тоже не торопятся — по командирам, комиссарам, по саперам, по водителям: хлоп, хлоп. Далеко впереди почти неприступная линия финских железобетонных укреплений — «Линия Маннергейма». Прорвать ее без артиллерии, без тысяч тонн боеприпасов невозможно. Советские войска уперлись в финские укрепления, а тяжелая артиллерия далеко отстала, она тут, на лесных дорогах, между минных полей и взорванных мостов под огнем снайперов…

Наверное, получив такой урок в Финляндии, советские командиры сделали соответствующие выводы? Наверное, в западных районах страны еще в мирное время созданы легкие партизанские отряды, чтобы встретить возможное вторжение противника? Западные районы Советского Союза самой природой созданы для того, чтобы вести тут партизанскую борьбу на коммуникациях агрессора, который пойдет на восток. Создал ли Сталин легкие подвижные отряды, оставил ли их в лесах на случай германского нападения? Да, Сталин создал такие отряды. Они были созданы еще в 20-х годах. В одной только Белоруссии в мирное время существовало шесть партизанских отрядов численностью по 300–500 человек каждый. Небольшая численность не должна смущать. Отряды комплектовались только командирами, организаторами и специалистами. Каждый партизанский отряд мирного времени — своего рода ядро, вокруг которого в самом начале войны создается мощное формирование численностью в несколько тысяч человек.

Для партизанских формирований в мирное время в непроходимых лесах и на островках среди бескрайних болот были созданы тайные базы. В мирное время были построены подземные убежища, госпитали, склады, подземные мастерские для производства боеприпасов и вооружения. В одной только Белоруссии для возможной партизанской войны в подземные тайники было заложено вооружения, боеприпасов и снаряжения для 50 000 партизан.

Для подготовки партизанских лидеров, организаторов и инструкторов были созданы тайные школы. Секретные научно-исследовательские центры разрабатывали специальные средства партизанской войны, особое снаряжение, вооружение, средства связи. Партизаны регулярно проходили сборы, причем в качестве противника обычно выступали дивизии Осназ НКВД.

Помимо партизанских формирований готовились небольшие подпольные группы, которые в случае агрессии не уходили в леса, но оставались в городах и селах, с задачей «входить в доверие к противнику» и «оказывать ему содействие», а войдя в доверие…

Такая же работа проводилась не только в Белоруссии, но на Украине, в Крыму, в Ленинградской области и в других районах. Помимо деятельности тайной полиции точно такую же работу параллельно, но совершенно независимо от НКВД вела советская военная разведка: оборудовались тайные базы, убежища, секретные квартиры и явки, готовились линии конспиративной связи и делалось многое, многое другое. Советская военная разведка имела свои собственные тайные школы, своих организаторов и инструкторов.

Помимо НКВД и военной разведки коммунистическая партия готовила некоторых своих лидеров в западных районах страны к переходу на нелегальное положение в случае захвата территорий противником. Коммунисты имели давние криминальные традиции, умели хранить свои тайны. Традиции подпольной деятельности в 20-х и 30-х годах были сохранены, и партийные организации в случае необходимости могли вновь превратиться в глубоко законспирированные центры тайной борьбы.

Не забудем, что партизанские отряды создавались в т. н. «зоне смерти» — в советской полосе обеспечения, где при отходе советских войск все мосты должны быть взорваны, тоннели завалены, железнодорожные узлы приведены в полную негодность, стрелочные переходы и даже рельсы и телефонный кабель — эвакуированы. Партизанам оставалось только не допустить восстановления уже разрушенных объектов. Партизаны были почти неуязвимы, ибо партизанские лидеры знали проходы в гигантских минных полях, а противник этого не знал; партизанам не составляло труда в случае необходимости уйти от любого преследования в минированные леса и болота, куда противнику не было ходу.

Да, все это было. «Линия Сталина», полоса обеспечения перед нею и партизанские отряды, готовые с первой минуты действовать в зоне разрушений — они составляли Великолепную систему самозащиты Советского Союза. Но Гитлер в 1939 году попал в очень неприятную стратегическую ситуацию, в которой ему придется воевать на Западе. С этого момента оборонительные системы Сталину больше не нужны. Одновременно с «Линией Сталина» и полосой обеспечения было ликвидировано и советское партизанское движение: партизанские отряды распущены, оружие, боеприпасы, взрывчатка — изъяты, тайные убежища и хранилища — засыпаны землей, партизанские базы — опустошены. Все это происходит осенью 1939 года. А в самом конце осени Красная Армия начинает «освобождение» Финляндии и тут встречает все те элементы самозащиты, которые недавно существовали и в Советском Союзе: линия железобетонных укреплений, полоса обеспечения перед нею и легкие отряды партизанского типа в этой полосе. Может быть, получив жестокий урок в Финляндии, Сталин изменил свое мнение и вновь создал партизанские формирования в западных районах Советского Союза? Нет, не изменил, Нет, не создал.

22 июня 1941 года начались многочисленные импровизации, в том числе и создание партизанского движения. Да, его создали. Его развернули. Но создали и развернули во всю мощь только в 1943–1944 годах. Если бы его не уничтожили в 1939-м, то оно набрало бы свою мощь с первых дней войны. Оно могло быть во много раз более эффективным. В ходе войны партизанам пришлось платить большой кровью за каждый взорванный мост. Чтобы взорвать, мост надо сначала захватить, а его охраняют, и деревья вокруг вырублены, и все вокруг заминировано. А взрывчатку где партизанам взять? Если она и есть, много ли партизанская группа на себе унесет? При подготовке взрыва приходилось спешно заряды укладывать не в опоры моста, а на пролеты. После взрыва противник мог такой мост быстро восстановить, и партизанам надо было все начинать сначала. Пока противник ремонтирует один мост, остальные мосты действуют — противник может регулировать поток транспорта.

А ведь все было готово к тому, чтобы поднять в воздух ВСЕ мосты. Поднять так, чтобы восстанавливать было нечего. Поднять так, чтобы не терять партизанской крови. Поднять можно было простым нажатием кнопки в тайном партизанском бункере, а потом из-за непроходимых минных полей только постреливать из снайперских винтовок по офицерам, по саперам, по водителям. Германская армия была исключительно чувствительна к дорогам. Полное отсутствие мостов, миллионы партизанских мин на дорогах, засады и снайперский террор с первых часов вторжения могли бы резко снизить скорость германского блицкрига.

Кто же уничтожил советское партизанское движение В МОМЕНТ НАЧАЛА ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ и почему?

Один из отцов советского военного терроризма полковник ГРУ профессор И. Г. Старинов в те годы командовал тайной школой, которая готовила партизанские группы, подчиненные советской военной разведке. Полковник в своих мемуарах называет виновника: «Надежно спрятанное в земле оружие и взрывчатые вещества ждали своего часа. Но раньше чем пришел этот час, скрытые партизанские базы были опустошены, безусловно, с ведома и, наверное, даже по прямому приказу Сталина» (Мины ждут своего часа. С. 40).

Один из ветеранов советского политического терроризма полковник КГБ С. А. Ваупшас в то время командовал партизанским отрядом НКВД в Белоруссии. Он объясняет причину уничтожения партизанских формирований. «В те грозные предвоенные годы возобладала доктрина о войне на чужой территории… она имела ярко выраженный наступательный характер» (На тревожных перекрестках. С. 203).

Можно соглашаться с полковником КГБ, можно его оспаривать. Но другой причины уничтожения партизанских формирований и баз пока никто не назвал.

Мнения двух полковников мы заслушали, а теперь посмотрим на то, что сами они делали в начале июня 1941 года. А делали они именно то, что и остальные партизанские лидеры и бойцы. После расформирования партизанских отрядов, предназначенных для действия на своей территории, перед бывшими партизанами были открыты три пути:

— в подразделения воздушно-десантных войск, которые именно в этот момент вдруг начали бурный рост;

— в карательные формирования Осназ НКВД;

— в небольшие тайные группы, которые с некой целью собирали на границах Германии и ее союзников, или же перебрасывали через границу еще до начала боевых действий.

Военный разведчик полковник Илья Старинов был в числе последних. Пусть скромное звание полковника не смутит читателя. Это был полковник особого рода и профессор особых наук. С первых дней войны полковник Старинов будет действовать, имея в кармане предписание наркома обороны маршала С. К. Тимошенко и подчиняясь только ему. Вскоре он займет пост заместителя Главкома партизанского движения по диверсиям, т. е. станет главным диверсантом Красной Армии. В 1943 году по планам и под руководством Старинова будут проведены операции «Концерт» и «Рельсовая война», в каждой из которых примут одновременно участие более ста тысяч партизан и диверсантов. Старинов станет лидером гигантской армии советских диверсантов совсем не случайно, у него были на то соответствующие данные и бурная диверсантская биография. Итак, этот матерый диверсантище появляется 21 июня 1941 года прямо в районе тех самых брестских мостов, которые имеют столь важное значение для обороны советской территории. Какая удача! Стоит этому человеку поработать на мостах пару часов, и тогда в случае германской агрессии нужно будет просто нажать на кнопку… Но оборонительные приготовления не интересуют Старинова, как не интересуют всех вышестоящих командиров. Зачем же его отправляли на границу? Официально — на учения. Но прибыв в Брест, Старинов узнает, что учения — это только предлог. Учения отменены (а может быть, и не планировались вовсе). Если не учения и не подготовка обороны, то что же диверсанту такого ранга делать на самой границе? Он так и не узнал причину своего визита в Брест. Ночью началось германское вторжение, и полковнику Старинову пришлось-таки заниматься делами сугубо оборонительными… Еще один штрих к этой личности. Всю войну рядом со Стариновым пройдет верный, надежный, расторопный водитель. Фамилия — Шлегер. Национальность — немец. Мода такая вдруг появилась среди советских командиров, особенно десантников, разведчиков, диверсантов — иметь рядом настоящего немца в роли ординарца, денщика, водителя. Мода эта возникла в феврале 1941 года. К ней мы еще вернемся.

Чекист С. Ваупшас был личностью не менее примечательной. Жизнь его была не менее бурной: до 1926 года воевал в польских лесах. Официально война с Польшей давно завершилась, а советские «партизанские отряды», укомплектованные головорезами из ЧК и ГПУ, убивают людей во имя мировой революции. После возвращения Ваупшас — большой начальник на великих стройках ГУЛАГа — тысячи голодных зэков роют сталинские каналы, а руководят строительством чекисты. Ваупшас — среди руководителей. А потом наш герой контролировал не зэков ГУЛАГа, а Политбюро испанской компартии, направлял работу республиканской контрразведки и диверсионных формирований. А потом Белоруссия и подготовка советских партизан на случай вторжения противника на советскую землю. Но вот подписан пакт, и партизаны больше не нужны. Ваупшас попадает в формирования Осназ НКВД и занимается благородным делом «очистки территорий от вражеских элементов» в ходе «освободительных походов». А вот 22 июня 1941 года он встретил не на границе, а ЗА границей, на территории «вероятного противника», имея в кармане дипломатический паспорт. Зачем этого карателя, террориста, ГУЛАГовского дипломата отправили за рубеж? Может, в интересах укрепления безопасности страны «в предвидении оборонительной войны»? Нет, в оборонительной войне он там был совсем не нужен. Как только такая война началась, его срочно вернули в Советский Союз и отправили в Белоруссию партизанить, создавать недавно уничтоженное партизанское движение, начиная с нуля…

Если готовилась оборонительная война, то зачем весь этот маскарад с переодеванием? Не проще ли держать этого человека (и тысячи ему подобных) уже в районах вероятной оккупации в готовности встретить агрессора в самые первые часы войны? Но, нет — «возобладала доктрина о войне на чужой территории». Это не просто слова полковника КГБ. Это факт истории, подтвержденный судьбой того, кто эти слова сказал, и тысячами судеб таких же, как он…

Дата добавления: 2015-08-27