LXXXVIII 7 страница

Сгубил князь полк —
Грыз трупы волк —
И в Апардьон
Нёс тарчей звон.

Вторая битва у него была на юге у Хьяртаполля против войска рыцарей, которых он обратил в бегство. Они очистили там несколько кораблей. Эйнар говорит так:

Булат сёк рьян,
И рдел дождь ран,
Шла воевать
Хьяртаполль рать.


Ладей в тот раз,
Слышь, англ не спас,
Лился бранный ток,
Витнира глоток.^[540]

Затем он направился на юг в Англию, и его третья битва была у Хвитабю. Он одержал победу и сжег город. Эйнар говорит так:

Гром палиц Хлёкк^[541]
Героя влёк,
Сёк меч в бою
При Хвитабю.


Князь рушил мир,
Ждал волка пир.
Яр, жёг людей
Древес злодей.^[542]

После этого он воевал в разных местах в Англии. Стевнир^[543] был тогда конунгом Англии. Затем Эйстейн сразился у Скарпаскера с несколькими рыцарями. Эйнар говорит так:

В Скёрпускере вождь —
Стальной шёл дождь —
Сломить сумел
Властителей стрел.

Затем он сражался у Пилавика и одержал победу. Эйнар говорит так:

Князь в Пилавик
Мечом проник,
И парта^[544] труп
Рвал волчий зуб.


Он Лангатун рад —
За морем булат
Кромсал тела —
Спалить дотла.

Они сожгли Лангатун, большое селение, и люди говорят, что с тех пор оно не было отстроено заново. Затем Эйстейн конунг уплыл из Англии и осенью вернулся в Норвегию. Люди говорили о его походе по-разному.

XXI

Мир царил в Норвегии в первые дни правления сыновей Харальда, и согласие между ними было более или менее устойчивым, пока жили их старые советники и пока Инги и Сигурд был младенцами. У них была общая дружина, а у Эйстейна была своя. Он был уже взрослым. Но когда умерли воспитатели Инги и Сигурда, а именно Гюрд Сеятель сын Барда, Амунди сын Гюрда, Тьостольв сын Али, Оттар Кумжа, Эгмунд Свифтир и Эгмунд Денгир, брат Эрлинга Кривого – Эрлинг не был в почете, пока был жив Эгмунд, – Инги и Сигурд разделили свою дружину, и советником Инги конунга стал Грегориус сын Дага, сына Эйлива и Рагнхильд, дочери Скофти сына Эгмунда. У Грегориуса было много добра, и сам он был очень дельный человек. Грегориус стал управлять страной при Инги конунге, и конунг позволял ему распоряжаться своими владениями, как тот хотел.
Сигурд конунг сделался очень необузданным и немилостивым, когда вырос. Таким же был Эйстейн. Правда, Эйстейн был несколько сдержанней, но зато он был крайне жаден и скуп. Сигурд конунг был мужем рослым, сильным и статным. Волосы у него были русые. У него был некрасивый рот, хотя другие черты лица были у него хорошие. Он был необычайно красноречив и находчив. Об этом упоминает Эйнар сык Скули:

Затмил вождь отважный
Всех речами, в сече
Сигурду от бога
Успех, столбу победы.


Остальных, коль молвит
Слово тот, кто в битвах
Кровь, велеречивый,
Пролил, и не слышно.

XXII

Эйстейн конунг был черноволос и смугл. Он был среднего роста. Человек он был умный и понятливый, но ему вредило в глазах людей то, что он был скуп и жаден. Он был женат на Рагне, дочери Николаеса Чайки.
Инги конунг был очень красив лицом. У него были светло-русые несколько жидкие, но кудрявые волосы. Он был мал ростом и с трудом мог ходить один. Одна нога у него была сухая, а плечи и грудь скрючены. Он был приветлив и обходителен с друзьями, щедр на деньги и в управлении страной охотно слушался своих советников. Народ его любил. Благодаря всему этому большинство людей было на его стороне.
Дочь конунга Харальда Гилли звали Бригида. Она была замужем сначала за конунгом шведов Инги сыном Халльстейна, затем за ярлом Карлом сыном Сони и затем за Магнусом конунгом шведов. Она и конунг Инги сын Харальда были единоутробными братом и сестрой. Ее последним мужем был ярл Биргир Улыбка. У них было четверо сыновей. Одним был Филиппус ярл, вторым – Кнут ярл, третьим – Фольки, четвертым – Магнус. Их дочерьми были Ингигерд, на которой был женат Сёрквир конунг – их сыном был Йон конунг, – второй была Кристин, третьей – Маргрет. Вторую дочь Харальда Гилли звали Мария. На ней был женат Симун Ножны, сын Халлькеля Сутулого. Их сына звали Николас. Третью дочь Харальда Гилли звали Маргрет. На ней был женат Йон сын Халлькеля, брат Симуна.
Между братьями происходило много такого, что вело к раздору. Но я упомяну только о том, что имело важные последствия.

XXIII

Николас кардинал из Румаборга приехал в Норвегию во времена сыновей Харальда. Его послал в Норвегию папа. Кардинал гневался на Сигурда и Эйстейна, и они должны были искать примирения с ним. А к Инги он благоволил и называл своим сыном.
Когда они все помирились с ним, он соизволил посвятить Йона сына Биргира в архиепископы в Трандхейме, пожаловал ему одеяние, которое называется паллиум, и постановил, что престол архиепископа должен быть в Нидаросе в Церкви Христа, где покоится конунг Олав Святой. А раньше в Норвегии были только епископы. Кардинал распорядился, что никто не должен безнаказанно входить в торговый город с оружием, кроме двенадцати дружинников, сопровождающих конунга. Он во многом улучшил нравы людей в Норвегии, пока был в стране. Никогда в Норвегию не приезжал чужестранец, который был бы всеми так уважаем и оказал такое влияние на народ, как он. Он потом уехал на юг, получив богатые дружеские подарки, и обещал, что всегда останется лучшим другом норвежцев. Вскоре после того как он вернулся на юг в Румаборг, умер тогдашний папа, и весь народ Румаборга пожелал, чтобы Николаи стал папой. И он был посвящен в папы под именем Адриануса.^[545] Люди, которые в его времена бывали в Румаборге, говорят, что, как бы он ни был занят делами с другими людьми, он всегда раньше говорил с норвежцами, которые хотели, чтобы он их выслушал. Он был папой недолго и считается святым.

XXIV

В дни сыновей Харальда Гилли случилось, что человек по имени Халльдор попал в руки вендов, и они взяли и покалечили его. Они взрезали у него глотку, вытащили язык и отрезали его у корня. Он тогда обратился к святому Олаву конунгу, направил весь свой дух к этому святому человеку и в слезах просил Олава конунга вернуть ему дар речи и здоровье. И вот он получил от этого доброго конунга дар речи и милостивое исцеление и сразу же сделался его слугой на всю жизнь, и стал благочестивым и твердо верующим человеком. Это чудо произошло за полмесяца до второй мессы Олава,^[546] в день, когда Николас кардинал ступил на норвежскую землю.

XXV

В Упплёнде жили два брата, знатного рода и богатые, сыновья Гутхорма Седая Борода, Эйнар и Андреас, дядья конунга Сигурда сына Харальда. Там была их отчина и все их владения. У них была сестра, красивая видом, но, как потом оказалось, она не остерегалась того, что о ней могли сказать злые люди. Она была дружественно расположена к одному английскому священнику по имени Рикард, который жил у ее братьев, и оказывала ему многие услуги и делала ему разные одолжения из доброжелательности. Это не привело к добру: о ней пошли нехорошие слухи. И когда это сделалось предметом общих разговоров, все стали винить священника, и ее братья тоже. Ибо когда слухи дошли до них, они решили, что он виноват в той большой дружбе, которая была между ним и их сестрой. Так те попали в большую беду, как и следовало ожидать, потому что братья скрывали свои замыслы и не выдавали своих намерений.
Однажды они позвали священника к себе – а он не ожидал от них ничего, кроме добра, – и увезли с собой под тем предлогом, что у них было какое-то дело в другой местности, и попросили его сопровождать их. Они взяли с собой одного своего челядинца, который был посвящен в их замыслы.
Они поплыли на корабле по озеру, которое называется Рёнд, и, направляясь вдоль берега, приплыли на мыс, который называется Скифтисанд. Там они сошли на берег и некоторое время играли. Потом они пошли в укромное место и велели челядинцу ударить священника обухом топора. Челядинец ударил священника так, что тот упал в обморок. Очнувшись он сказал:
– Почему вы так жестоко со мной поступаете?
Они ответили:
– Хотя тебе этого никто не говорил, но сейчас ты узнаешь, что ты натворил.
И они сказали ему, в чем его винят. Он отрицал свою вину и сказал, что пусть бог и святой Олав конунг рассудят их. Затем они переломали ему ноги и вместе потащили его в лес и связали ему руки на спине. Тут они закинули ему под голову веревку, положили доску ему под плечи и голову, сделали петлю в веревке и натянули веревку заверткой. Затем Эйнар взял колышек и приставил его к глазу священника, а челядинец стоял рядом и ударил обухом топора по колышку, так что глаз выскочил и скатился на бороду. Затем Эйнар приставил колышек к другому глазу и сказал челядинцу:
– Ну-ка, ударь немного слабее.
Тот так и сделал. Колышек соскользнул с глазного яблока и срезал веко. Эйнар взял веко в руку, поднял его и увидел, что глазное яблоко осталось на месте. Тогда он приставил колышек к щеке, а челядинец ударил по колышку, и глазное яблоко выскочило на скулу. Затем они открыли ему рот, схватили его язык, вытащили его и отрезали. Затем они развязали ему руки и голову.
Когда он очнулся, он прежде всего приставил глазные яблоки к глазницам и держал их там обеими руками, как только мог. Затем они отнесли его на корабль и поплыли к хутору, который называется Сэхеймруд, и сошли там на берег. Они послали человека на хутор сказать, что у корабля на берегу лежит священник. Пока посланный ходил, они спросили священника, может ли он говорить, и он стал шевелить языком и пытался заговорить. Тогда Эйнар сказал брату:
– Когда он поправится и обрубок языка заживет, я боюсь, он заговорит.
Тут: они защемили обрубок языка щипцами, вытащили его, дважды обрезали его и, наконец, вырезали корень языка. Так они оставили священника полумертвым.
Хозяйка на хуторе была бедная женщина. Однако она сразу же пошла со своей дочерью, и они принесли его на своих плащах. Затем они пошли за священником, и когда тот пришел туда, он перевязал все его раны, и они старались облегчить его мучения, как могли.
Так он лежал, израненный священник, в жалком состоянии, надеялся все время на божью милость и никогда не отчаивался в ней, молил бога безмолвно в мыслях и в скорбном сердце, и тем ревностнее, чем больше страдал, и обращался душой к милосердному конунгу, Олаву Святому, божьему любимцу, ибо он много слышал ранее о его славных деяниях и полагался поэтому тем тверже и всем сердцем на его помощь в своей беде. И, лежа так, покалеченный и совсем бессильный, он горько плакал и стенал и молил израненным сердцем святого Олава конунга, чтобы тот помог ему.
И вот после полуночи израненный священник уснул. И привиделось ему, что к нему подошел величавый муж и сказал:
– Плохо с тобой обошлись, друг Рикард. Я вижу, что силы твои невелики.
Священник подтвердил, что это так. Тогда тот сказал:
– Ты нуждаешься в милости.
Священник говорит:
– Я нуждаюсь в милости всемогущего бога и святого Олава конунга.
Тот говорит:
– Ты ее получишь.
Тут он схватил обрубок языка и дернул так сильно, что священнику стало больно. Затем он провел рукой по его глазам и ногам и другим членам, которые были покалечены. Тогда священник спросил, кто он. Тот взглянул на него и сказал:
– Я Олав с севера из Трандхейма.
Затем он исчез, а священник проснулся совершенно здоровый и сразу же заговорил.
– Благословен я, – сказал он. – Хвала богу и святому Олаву конунгу! Он исцелил меня.
И насколько плохо ему пришлось раньше, настолько же быстро исцелился он от всех немощей, и ему казалось, что он никогда и не был изранен или немощен. Язык у него был цел, глаза на месте, переломанные кости срослись, все другие раны зажили и не болели, он был совершенно здоров.
Но в знак того, что глаза его были выколоты, на обоих веках осталось по белому рубцу, так что зрима была слава великого конунга, которую тот явил человеку, так жестоко покалеченному.

XXVI

Эйстейн и Сигурд были в ссоре, потому что Сигурд конунг убил одного дружинника Эйстейна конунга – Харальда из Вика, у которого был дом в Бьёргюне, и еще другого – священника Иона сына Бьярни Тапарда, сына Сигурда. По этой причине они должны были встретиться зимой в Упплёнде для примирения. Они долго разговаривали вдвоем, и во время этого разговора было решено, что все братья должны встретиться в Бьёргюне следующим летом и что Инги конунг должен иметь два или три поместья и достаточно средств, чтобы содержать при себе тридцать человек, но в силу своего плохого здоровья не может быть конунгом.
Инги и Грегориус узнали об этих замыслах и отправились в Бьёргюн с большим числом людей. Сигурд прибыл немного позднее, и у него была значительно меньшая дружина. Инги и Ситурд к этому времени пробыли девятнадцать лет конунгами Норвегии. Эйстейн приехал с востока из Вика позднее, чем они – с запада.
Инги конунг велел трубить, чтобы собирался тинг на Хольме, и Сигурд и Инги прибыли с множеством людей. У Грегориуса было два боевых корабля и не меньше девяноста человек, содержание которых он обеспечивал. Он содержал своих людей лучше, чем другие лендрманны. Так, он никогда не пировал без того, чтобы все его люди пировали вместе с ним. Он пришел на тинг в позолоченном шлеме, и вся его дружина была в шлемах.
Инги конунг встал и рассказал людям о том, что, как ему стало известно, его братья замыслили против него, и просил поддержать его. Люди встретили его речь одобрительно и выразили готовность поддержать его.

XXVII

Тогда встал Сигурд конунг и стал держать речь. Он сказал, что неверно то, в чем Инги конунг их упрекает. Он утверждал, что все это придумал Грегориус, и пригрозил, что уж он позаботится о скорой встрече с ним, когда он сшибет с него этот позолоченный шлем. В заключение своей речи он заявил, что им не придется долго жить вместе. Грегориус сказал в своем ответе, что Сигурду едва ли стоит стремиться к встрече с ним и что он приготовился к ней.
Несколько дней спустя один дружинник Грегориуса был убит на улице, а тот, кто убил его, был дружинником Сигурда конунга. Тогда Грегориус хотел напасть на Сигурда конунга и его людей, но Инги конунг и многие другие удержали его. Но когда Ингирид, мать Инги конунга, шла с вечерней службы, она увидела, что Сигурд Красивая Секира лежит убитый. Сигурд был дружинником Инги конунга. Он был старым человеком и служил многим конунгам. Его убили люди Сигурда конунга – Халльвард сын Гуннара и Сигурд сын Эйстейна Травали – и сказали, что Сигурд конунг велел убить его. Ингирид пошла сразу же к Инги конунгу и сказала ему, что он надолго останется мелким конунгом, если будет позволять, чтобы его дружинников убивали одного за другим, как свиней. Конунг рассердился на ее упреки. Но когда они так пререкались, вошел Грегориус в шлеме и кольчуге и просил конунга не гневаться. Он сказал, что его мать права.
– Я пришел сюда, чтобы поддержать тебя, если ты хочешь напасть на Сигурда конунга. Здесь во дворе больше сотни людей, моих дружинников, в шлемах и кольчугах. Мы нападем там, где напасть будет всего труднее.
Большинство, однако, отговаривали и говорили, что Сигурд, наверно, предложит виру за убитых. Но когда Грегориус увидел, что его хотят удержать, он сказал Инги конунгу:
– Так они лишают тебя твоих защитников. Недавно они убили моего дружинника, а теперь твоего. Скоро они начнут охотиться на меня или других лендрманнов, без которых, по их расчету, тебе всего хуже придется. Они видят, что ты ничего не предпринимаешь, и они отнимут у тебя власть конунга, когда все твои друзья будут перебиты. Какой бы путь ни выбрали другие лендрманны, я не хочу быть зарезанным, как скотина. Я намерен сегодня ночью рассчитаться с Сигурдом, что бы ни получилось из этой сделки. Тебе же и здоровье не позволяет сражаться, да и мало у тебя желания защитить своих друзей. Но я готов выступить против Сигурда, и мое знамя уже поднято.
Инги конунг встал и велел подать свою одежду. Он приказал вооружиться всем, кто хочет идти за ним, и сказал, что теперь уже бесполезно удерживать его, довольно он отступал, пусть теперь мечи решают спор между ними.

XXVIII

Сигурд конунг пировал в усадьбе Сигрид Соломенной Вдовы. Он был готов к бою, но думал, что вряд ли на него нападут. Но вот они подошли к усадьбе, Инги – со стороны кузницы, Арни, отчим конунга, – со стороны Сандбру, Аслак сын Эрленда – из своей усадьбы, а Грегориус – с улицы, где напасть было всего труднее. Сигурд конунг и его люди отстреливались из чердачных окон и, сломав печи, сбрасывали камни на нападающих. Грегориус и его люди взломали ворота, и там в воротах пал Эйнар сын Лососьего Паля. Из людей Сигурда конунга был сражен также Халльвард сын Гуннара. Он был застрелен на чердаке. Но никто не жалел, что он погиб. Нападавшие стали подрубать дом, и люди Сигурда вышли у него из повиновения и просили пощады.
Тут Сигурд вышел на галерею и хотел, чтобы его выслушали. Но его узнали по его позолоченному щиту и не захотели слушать: стрелы посыпались на него градом, и он не смог там оставаться.
Но так как его люди оставили его и нападавшие сильно подрубили дом, он вышел из него вместе с Тордом Хозяйкой, своим дружинником родом из Вика, и хотел пройти туда, где стоял Инги конунг, и Сигурд крикнул Инги, своему брату, прося пощады. Но их сразу же обоих зарубили, причем Торд Хозяйка пал, покрыв себя славой. Многие погибли из войска Сигурда, а также из войска Инги, хотя я называю немногих, и четверо из войска Грегориуса, а также несколько человек, которые не принадлежали ни к той, ни к другой стороне, но поцали под стрелы, будучи на пристани или на кораблях.
Сражение произошло в пятницу за четырнадцать дней до дня Йона Крестителя. Сигурд конунг был погребен в старой Церкви Христа на Хольме. Инги конунг отдал Грегориусу корабль, который раньше принадлежал Сигурду конунгу.
На два или три дпя позднее приплыл с востока Эйстейн конунг с тридцатью кораблями, и с ним приехал Хакон, его племянник. Эйстейв не доплыл до Бьёргюна и остановился в Флорувагаре. Между ними ходили гонцы, и делались попытки примирить их. Грегориус настаивал на том, чтобы напасть на Эйстейна, и говорил, что потом не будет более удобного случая, и брался быть предводителем.
– А ты, конунг, не езди. У нас нет недостатка в людях. Но многие отговаривали от нападения, и оно не состоялось. Эйстейн конунг отправился на восток в Вик, а Инги конунг – на север в Трандхейм, и они вроде как помирились, хотя сами не встретились.

XXIX

Грегориус сын Дага отправился на восток немного позднее, чем Эйстейн конунг, и расположился в Братсберге в Хёвунде в своем поместье. Эйстейн конунг приехал в Осло. Его корабль пришлось тащить по льду больше двух морских миль, так как в Вике лед был крепкий. Эйстейн направился в Хёвунд, чтобы захватить там Грегориуса, но тому стало известно о его замысле, и он бежал в Теламёрк с девятью десятками людей и оттуда на север через горы в Хардангр и дальше в Студлу в Эдни. Там у Эрлинга Кривого было поместье. Сам он тогда был в Бьёргюне, но Кристин, его жена, дочь Сигурда конунга, была дома и обеспечила Грегориуса всем, чего тот хотел.
Грегориуса хорошо приняли. Он получил там боевой корабль, который был у Эрлинга, и все, в чем нуждался. Грегориус поблагодарил Кристин и сказал, что она обошлась с ним так, как и следовало ожидать от жены могущественного человека. Затем они направились в Бьёргюн и встретили там Эрлинга, и тот сказал, что его жена хорошо поступила.

XXX

Затем Грегориус сын Дага направился на север в Каупанг и приплыл туда перед йолем. Инги конунг был очень рад ему и просил распоряжаться его имуществом. Эйстейн конунг сжег усадьбу Грегориуса и порезал его скот. А великолепные корабельные сараи, которые велел построить Эйстейн конунг старший,^[547] были сожжены зимой вместе с отличными кораблями, принадлежавшими Инги конунгу. Это считалось очень злым делом и приписывалось Эйстейну конунгу и Филиппусу сыну Гюрда, сводному брату Сигурда конунга.
Следующим, летом Инги конунг поплыл с севера, и с ним было очень много народу, а Эйстейн койунг поплыл с востока, и он тоже собрал себе войско. Они встретились у островов Селейяр к северу от мыса Лидандиснес. У Инги конунга было много большее войско. Между ними чуть не завязалась битва. Они помирились на том, что Эйстейн обязался уплатить сорок пять марок золота. Конунг Инги должен был получить тридцать марок в возмещение за корабли и корабельные сараи, сожженные Эйстейном, а Филиппус и все, кто участвовал в их сожжении, должны были быть объявлены вне закона. Люди, о которых было известно, что они участвовали в убийстве Сигурда конунга, тоже должны были быть объявлены вне закона, ибо Эйстейн конунг обвинял Инги конунга в том, что тот покрывает их. А Грегориус должен был получить пятнадцать марок в возмещение за то, что Эйстейн конунг пожег у него. Эйстейну конунгу этот расчет не понравился. Он считал, что ему его навязали силой. Инги конунг поплыл со встречи на восток в Вик, а Эйстейн – на север в Трандхейм.
После этого Инги конунг оставался в Вике, а Эйстейн конунг оставался на севере, и они не встречались. Сообщения, которыми они обменивались, не вели к миру. Каждый из них был виновен в убийстве друзей другого, и Эйстейн не уплатил того, что должен был уплатить. Каждый из них обвинял другого в том, что тот не сдержал слова. Инги конунг и Грегориус переманивали к себе людей Эйстейна конунга. Так, они переманили Барда Стандали сына Брюньольва, Симуна Ножны, сына Халлькеля Сутулого и много других лендрманнов, Халльдора сына Брюньольва и Иона сына Халлькеля.

XXXI

Но когда после смерти Сигурда конунга прошло два года, конунги двинули друг против друга войска, Инги с востока страны – у него было восемьдесят кораблей, – а Эйстейн с севера – у него было сорок пять кораблей. У Эйстейна был большой дракон, построенный для конунга Эйстейна сына Магнуса. У обоих было хорошее и большое войско. Инги конунг стоял со своими кораблями к югу от острова Мостр, а Эйстейн конунг – немного севернее, в Грёнингасунде. Эйстейн послал на юг к Инги молодого Аслака сына Иона и Арни Стурлу сына Сэбьёрна. У них был один корабль. Но когда люди Инги увидели их, они напали на них, перебили много их людей и захватили корабль со всем, что на нем было, и все их пожитки. Аслаку и Арни удалось бежать на берег, и они отправились к Эйстейну конунгу и рассказали, как Инги конунг встретил их.
Эйстейн конунг созвал тогда домашний тинг и рассказал людям, как люди Инги нарушили мир, и просил своих воинов следовать за ним:
– Ибо у нас такое большое и хорошее войско, что я ни в коем случае не обращусь в бегство, если только вы будете следовать за мной.
Но его речь не встретила одобрения. Халлькель Сутулый был там, но оба его сына, Симун и Йон, были у Инги. И Халлькель сказал тогда так громко, что многие слышали:
– Пусть твои сундуки с золотом следуют за тобой и защищают твою страну.

XXXII

Следующей ночью они уплыли потихоньку на многих кораблях, некоторые, чтобы присоединиться к Инги конунгу, другие – в Бьёргюн, еще другие – во фьорды. Утром, когда рассвело, конунг оставался один с десятью кораблями. Он тогда решил бросить большого дракона, ибо тот был слишком тяжел на плаву, и некоторые другие корабли, и они сильно порубили дракона, а также бочонки с пивом, и все, что они не могли с собой взять, они уничтожили. Эйстейн конунг перешел на корабль Эйндриди сына Йона Жирный Нос, и они поплыли на север, вошли в Согн и оттуда отправились сухим путем в Вик.
Инги конунг поплыл на восток в Вик по морю. А к востоку от Фольда расположился Эйстейн, и было у него почти двенадцать сотен людей. Но увидев корабли Инги конунга, они решили, что у них недостаточно войска, чтобы ему противостоять, и они бежали в лес. Они бежали кто куда, так что при конунге остался только один человек.
Люди конунга Инги узнали, где Эйстейн и что люди его разбежались. Они отправились искать его. Симун Ножны встретил его в то время, как тот выходил из кустарника. Симун приветствовал его:
– Привет тебе, господин! – говорит он. Конунг отвечает:
– Наверно, ты считаешь, что теперь ты мой господин.
– Похоже на то, – говорит Симун.
Конунг стал просить, чтобы тот помог ему бежать, и сказал:
– Тебе бы это подобало. Ведь мы долго были друзьями, хотя сейчас дело обстоит иначе.
Симун сказал, что ничего такого не будет. Конунг попросил, чтобы ему дали выслушать мессу. Эту просьбу его уважили. Затем он лег ничком, расставил руки и попросил, чтобы его зарубили ударом накрест между лопаток. Он сказал, что теперь будет видно, выдержит ли он испытание железом, которого требовали друзья Инги. Тут Симун велел тому, кто должен был нанести смертельный удар, делать свое дело. Довольно, как он сказал, конунгу пресмыкаться в вереске. И его зарубили, и все нашли, что он мужественно встретил смерть. Его тело перенесли в Форс и положили на ночь к югу от церкви на пригорке.
Эйстейн конунг был погребен в церкви в Форсе. Его могила находится в середине церковного пола, и на нее положена подстилка. Люди считают его святым. Там, где он был зарублен и где его кровь пролилась на землю, забил родник; а другой родник забил там, где его тело пролежало ночь. Многие люди считают, что вода из этих родников исцелила их.
Люди из Вика рассказывают, что на могиле Эйстейна произошло много чудес до того, как его враги вылили на нее варево из собаки.
Симуна Ножны очень не любили из-за его поступка, и все его осуждали. Но рассказывают, что, когда Эйстейн конунг был схвачен, Симун послал человека к Инги конунгу, а тот сказал, что не хочет, чтобы Эйстейн показывался ему на глаза. Так велел написать Сверрир конунг.^[548] А Эйнар сын Скули говорит так:

Закоснел в злодействах
Симун – днесь и князя
Предал, – нет пощады
Средь людей злодею.

Сага о Хаконе Широкоплечем
(H?konar saga her?ibrei?s)

I

Хакон, сын Сигурда конунга, стал предводителем тех, кто раньше следовал за Эйстейном конунгом, и они провозгласили его конунгом. Ему было тогда десять лет. При нем были тогда Сигурд, сын Хаварда Хёльда из Рейра, Андреас и Энунд, сыновья Симуна и сводные братья Хакона, и многие другие знатные люди и друзья Эйстейна конунга и Сигурда конунга. Они двинулись сперва в Гаутланд. А Инги конунг завладел всем их имуществом в Норвегии и объявил их вне закона. Он отправился на север в Вик и оставался там, но временами он жил и на севере страны. Грегориус был в Конунгахелле, подвергая себя опасности и защищая страну.

II

Следующим летом Хакон и его люди двинулись из Гаутланда в Конунгахеллу. У них было очень большое и хорошее войско. Грегориус был тогда в городе. Он созвал бондов и горожан на многолюдный тинг и потребовал войска для себя. Но он встретил мало одобрения и заявил, что он им не доверяет. Он уплыл на двух кораблях в Вик и был очень недоволен. Он хотел встретиться с Инги конунгом. Он слышал, что Инги конунг с большим войском движется с севера по Вику. Но когда Грегориус лишь немного продвинулся на север, он встретил Симуна Ножны, Халльдора сына Брюньольва и Гюрда сына Амунди, сводного брата Инги конунга. Грегориус очень им обрадовался. Он повернул назад, и они все поплыли вместе с ним. У них было одиннадцать кораблей.
Когда они подплывали к Конунгахелле, Хакон и его люди держали тинг перед городом и увидели их. Сигурд из Рейра сказал:
– Грегориусу не миновать смерти, раз он с таким небольшим войском идет к нам в руки.
Грегориус пристал к берегу против города и хотел там ждать Инги конунга, так как тот обещал приплыть. Но он не приплыл. Хакон конунг приготовился к сопротивлению в городе и назначил Торльота Чубатого предводителем войска, находившегося на торговых кораблях, стоявших перед городом. Торльот был викинг и разбойник. А Хакон и Сигурд со всем войском, которое было в городе, построились на пристани. Все в городе примкнули к Хакону.

III

Грегориус и его люди поднялись вверх по реке и затем пустили свои корабли по течению на Торльота и его людей. После недолгой перестрелки Торльот и его товарищи попрыгали за борт. Некоторые из них были убиты, другие выбрались на берег. Тогда Грегориус со своими людьми подплыл к пристани и велел спустить сходни со своего корабля прямо под ноги людям Хакона. Тут пал его знаменосец, как раз когда он хотел ступить на землю. Тогда Грегориус приказал взять знамя Халлю, сыну Аудуна сына Халля. Тот так и сделал. Он вынес знамя на пристань, и Грегориус шел сразу за ним и держал щит над его головой.
Но когда Грегориус взошел на пристань и люди Хакона узнали его, они отступили, и вокруг него стало пусто. А когда с кораблей сошло больше людей, Грегориус и его люди устремились вперед, а люди Хакона сначала отступили, а потом бросились бежать в город. Грегориус и его люди преследовали их и дважды прогоняли их из города и перебили многих. Говорят, что не бывало более славного похода, чем этот поход Грегориуса, ибо у Хакона было более сорока сотен воинов, тогда как у Грегориуса было неполных четыре сотни. После битвы Грегориус сказал Халлю сыну Аудуна:
– Многие в битве проворнее вас, исландцев, поскольку вы не так привычны к ним, как мы, норвежцы, но никто не отважнее вас.
Вскоре после этого прибыл Инги и велел казнить многих из тех, кто примкнул к Хакону. Некоторых он заставил откупиться, у других пожег усадьбы, еще других изгнал из страны и причинил им много зла.
Хакон отправился следующей зимой сухим путем на север в Трандхейм и приехал туда перед пасхой.^[549] Трёнды провозгласили его конунгом. Он должен был получить от Инги конунга отцово наследство – треть Норвегии. А Инги и Грегориус были в Вике. Грегориус хотел пойти походом на север, но многие не советовали делать это, и в ту зиму поход не состоялся.

Дата добавления: 2015-08-27