Скачано с www.5tt.ru. Но у нее есть одно побочное действие: лошадиную дозу магического облучения получает

Но у нее есть одно побочное действие: лошадиную дозу магического облучения получает ни в чем не повинный муж. Который без противогаза и предупреждения вдруг оказался в эпицентре чар, дышит эфирными парами истомы и желания. Он-то не в курсе, что к волшебному преображению непричастен, что настойчивый и нежный зов обращен не к нему. И с готовностью откликается. Так некстати!

Нормальная женщина, не искалеченная социумом или патологией, моногамна. Любовник, под чьими пальцами поет ее плоть, всегда один. Не важно, какой срок отпущен ему на царствование, час ли, век ли,— здесь государство с абсолютной монархией. Каждый, кто пытается добавочно вскарабкаться на ложе, воспринимается, если не сознанием, то естеством, как самозванец и насильник Будь он трижды законный супруг.

Но ему-то этого не объяснишь. Особенно сейчас когда сталкивается на лестничной площадке не с клячей в шлепанцах и с бусами прищепок на шее, а с искусно растрепанным, на шпильках, сумочка через плечо, руки в карманах распахнутого плаща, неведомым созданием, которое (две ступеньки по инерции мимо) — стоп! — Ты куда это собралась? — личная, загсом зарезервированная жена:

• Кто — я?

• Да, да, именно — ты!

• Туда...

• Куда — туда?

• На эти... как их... курсы кройки и шитья! Сначала — кройки, потом — шитья. Я же говорила — при клубе имени Мессалины Фаллосской, фасоны прямиком из Парижа, мастер тоже вроде оттуда, обменяли на тонну навоза, карманы от талии до пяток, декольте от пяток до затылка, ужин в сковородке на плите..

Что за чудеса? Дома заинтригованный муж выдернет из розетки забытый утюг, поковыряет вилкой холодные макароны, посмотрит “Вести”, безуспешно поищет в телефонном справочнике загадочный клуб и вдруг ближе к полуночи примет контрастный душ, побреется и распечатает подарочный французский одеколон. Готово! Ну, теперь держись, усердная белошвейка!

Какая это божественная стихия бешеный любовник, который без раздумий опрокидывает тебя на все плоскости, попавшиеся на пути- лавки, газоны, пляж, шезлонги, балки чердаков, трубы подвалов, ящики оясобок, днища лодок, подшивки газет, рельсы Ганкт-Петербургской железной дороги, крашеные парты выставленные для просушки в тупиковом треугольнике школьного двора! Голубиный помет, репьи, мазут, опилки, занозы, песок в волосах — здорово-то как' Песнь торжествующей любви.. Да ты, милочка, просто пьяна?

А в спальне горит ночник. На чистом белье — купаный, в свежих бритвенных порезах муж. Такой родной, такой нежеланный. Уставился с деланным вниманием в книгу, а из-под опущенных ресниц тот самый “угрюмый, тусклый огонь желанья”. Сейчас начнется...

И почему раньше не замечала, что близость давно превратилась в сплошной синяк штампа? Собачий вальс, исполненный двумя пальцами на расстроенном фоно. Тада-там-там-там, тада-там-там-там, тада-там-та, там-та, та-та-там.. Как! Еще не все? И не совестно господам медикам врать в популярных брошюрах, что продолжительность обычного полового акта от пяти до десяти минут? Он длится целую вечность!

Тихо, гулко, муторно.. До рассвета уйма времени, домочадцы спят, можно спокойно во всем разобраться. Чем, собственно говоря, не угодил тебе муж? Тем, что, в согласии с Богом и законом, желает собственную жену? Это беда поправимая. Погоди немного, и арктические ночи, которыми ты потчуешь его ныне, остудят однажды его пыл. Мужчина способен с неистовым упорством добиваться благосклонности снегурочки, но не держать в объятиях глыбу льда.

ТЕМА 4

Вы слышали — Кио уехал на гастроль в Америку?

• А кто такой Кио?

• Мне с вас смешно! Кио — это Энштеин цирка.

• А что такое Энштеин?

• Здравствуйте' Энштеин — это автор теории относительности.

• А кто такая теория относительности?

• Ну, это, например, когда всю ночь занимаешься любовью, она пролетает как секунда, а когда сидишь голым задом на раскаленной сковородке, то секунда тянется как вечность.

• И что, с этими двумя мансами он и поехал в Америку?

Интересно, а как действует теория относительности при двойном трюке: сверху — любимая женщина, снизу— раскаленный реквизит? Про ощущение времени — не знаю. но в социальном статусе фокусника нет сомнений: он женат. Разумеется, не на ассистентке. И с первым шарком дворницкой метлы о новый день затрусит измятый факир по гулкому городу туда, где в зависимости от настроения другой теории — вероятности — запустят или нет в его похмельную голову адский инструмент со вчерашней яичницей.

А на покинутой сцене задернут занавес, вернее, раздвинут шторы, вымоют пепельницу, спустят в грохочущий мусоропровод пустую бутылку из-под колониального ликера, примут душ и сядут с чашечкой кофе в кресло. Рука, словно невзначай перепархивая с места на место, доберется до телефона. Номер — два длинных гудка — сброс — снова номер — и:

• Алло!

• Милый, ты забыл свой галстук...

• Какое, к черту, ателье?— рявкнет трубка.— Вы чем набираете... Ту-ту-ту... С добрым утром, двоюродная жена!

КОТ В МЕШКЕ

Ты— свободна. Он— женат. У вас— роман. Какие проблемы? Живи, радуйся, наслаждайся этим идеальным сочетанием независимости и страсти, не выпрашивай у любви больше, чем она дает, помаши вслед с благодарностью тому, кого она уводит.

Но ты смотришь куда-то в сторону, а глаза на мокром месте. Что там? Соседка с нефтяным переливом на скуле обтирает от пыли реанимационную банку рассола, сосед чинит трехколесный велосипед, молодая чета развешивает белье (он весь такой гордый — с тазиком, она вся такая сосредоточенная — с прищепками). Думаешь о своем желанном, который тоже где-то играет роль образцово-показательного супруга?

А какая-то непонятная женщина варит ему обед (то-то у него хронический гастрит), стирает и гладит его рубашки (воротнички вечно в разводах, а на брюках двойные стрелки), зачем-то ложится рядом с ним в постель (сам признавался, что представляет тебя, чтобы выполнить супружеский долг). Завидуешь? Хочешь вместо нее торчать в почетном карауле на полночной лавочке, ожидая неверные шаги? Он единственный кандидат для “простого бабьего счастья”? Хорошо, попробуем разобраться.

Любовники, приписанные к чужим портам, делятся на два вида.

1. Перспективные. То есть те, с кем есть шанс сварить свежую брачную кашу.

2. 2. Неперспективные. Те, с кем на предмет создания новой, но крепкой семьи лучше не связываться.

1. Перспективные: а) продукты ранней женитьбы. Отношения с женой уже превратились в затон со стоячей водой, сексуальная энергия бьет ключом, перспектива провести необозримое количество дней с удочкой на тихом берегу ввергает в глубокое уныние;

б) консерванты, измученные нарзаном собственной порядочности;

в) хронические женихи. Проценты алиментов достигли крайнего предела, к разводу готовы с момента регистрации, кроме которой им нечего предложить очередной подруге. Так и кочуют из загса в суд и обратно с электробритвой и транзистором;

г) брачные вампиры. Каждая новая жена моложе первой на общую сумму семейного стажа;

д) подкаблучники. Он и нянька, и прачка, и кухарка У столбовой дворянки, которая повелевает им с резного крыльца. Но зреют гроздья гнева, а домашнее вино из него приготовит та, что глянет на жертву тирании снизу вверх, посадит в красный угол, поднесет с поклоном стопку под пироги с грибами и мясо по-карски, утром подаст вычищенные доспехи и молвит, провожая за порог: — Ступай, милый, правь миром, а я тут по хозяйству похлопочу...

2. Неперспективные. Я расфасовала их по трем кулькам.

а) Самый фундаментальный класс — кобели. Существует несколько пород.

Декоративно-комнатная порода. Специализация — подруги жены. Опрометчиво считают себя в безопасности на своей территории, где и совершается вязка. В дневные часы, когда хозяйка на службе. Хозяйки у доберман-пинчеров — натуры волевые и цельные, сотрудницы солидных контор с премиями, льготами, добротной турбазой и железным графиком работы.

В 18.00 он спрыгнул с тебя и с дивана. В 18.10, нагруженный продовольственными сумками и детьми, уже прикладывается к ее щеке у подъезда. Несколько позднее, смыв под душем амурные ароматы, обновив макияж, со свежей “Бурдой” под мышкой появляешься ты. И который раз, машинально трогая свои чуть вздутые губы, поражаешься его выдержке: приветлив, и только. Но самообладание здесь ни при чем. Это выяснится, когда в трусах наизнанку, скуля и повизгивая, он поползет на брюхе к хозяйским сапожкам. А она будет стоять мраморным изваянием и лишь слегка посторонится, пропуская тебя к выходу. Штрафника вышвырнут следом. Можешь смело подбирать. Кстати, а у тебя есть еще одна близкая подруга?

Крупные экземпляры. Прибиваются на улице ошейнике с оборванным поводком. Мужественны, настойчивы, кольца не прячут. Желания угадывают по глазам, темпераментом сшибают с ног. Но едва утихнет ураган, лизнут ладонь, свисающую с края кровати,— и привет! Нет, конечно, ценой неимоверных усилий можно загипнотизировать и отбуксировать за тридевять земель. Но тогда напряженный контроль не должен ослабевать ни на мгновение. Чуть зазеваешься, отвлечешься — и рванет к кому-то в толпе, прижав уши и крутя пропеллером хвоста.

Дворняги. Добродушны и толерантны. Орган ревности почти отсутствует. Конфликты на этой почве искренне огорчают и обескураживают: это же прекрасно, что вы все ко мне хорошо относитесь. Я к вам всем тоже хорошо отношусь. Зачем же так шуметь? Опять разбудите Герцена.

За пределами обонятельно-осязательного радиуса дворняга неактивен. Образ подруги улетучивается вместе с запахом. Это свойство — неиссякаемый источник недоразумений. Вот он не отстает от тебя ни на шаг, донимает неумеренными ласками, истово облизывает с головы до пят. Как усомниться в своей безграничной власти? Наконец после тысячи финальных поцелуев покорный слуга удаляется для решительного объяснения и сбора манаток. Утро сменяется вечером, понедельник — пятницей, эйфория — депрессией, телефон молчит как зарезанный, и лишь залоговая зубная щетка ехидно торчит в стакане. На помойку ее, обманщицу!

Когда же на гребне обиды и хандры ты не выдержишь и позвонишь (о, конечно, чтобы сообщить о разрыве. Зачем же еще?!) — трубка заклокочет, завибрирует от неподдельного восторга. На финише диалога капюшон опадет, шипенье превратится в щебет утро стрелецкой казни — в “шепот, робкое дыханье, трели соловья”. Поп, собака, кусок мяса снова живц и здоровы.

При серьезной сваре дворняга предпочитает быть за пределами ринга. Потом в порядке живой очереди залижет раны, полностью согласится с критикой в свой адрес и адрес соперницы, даст требуемое количество взаимоисключающих клятв, а исполнив миссию миротворца, с чистой совестью примется за старое.

Кролики. Похотливы и трусоваты. Поклонники партнерш с жилплощадью и обеденных перерывов. Домашний телефон засекречен. К себе приглашают по крайней нужде через двое суток после личной транспортировки семейства в санаторий усиленного режима (почта и продукты — с вертолета, пассажирский катер — раз в месяц). Но и тогда это не свидание, а II съезд РСДРП: светомаскировка, кактус на подоконнике, ди-и-и-инь... ди-и-и-инь... дзынь-дзынь-дзынь: — Слесаря вызывали? — Никогда!

Внутри сплошное минное поле. На балкон нельзя — всюду бинокли, в ванной — эхо, на кухне — смежная вентиляция, в спальне заперт фискал Кеша, тахта, как мачта, гнется и скрипит. Поэтому лучше вот сюда...— Но это же... гм... кладовка?— Ничего, а мы по-скоренькому, а мы по-тихонькому — и ладушки.

Выпроводят тебя ни свет ни заря с убедительной просьбой вызвать лифт этажом выше.

Контрацептивами кролики пользуются даже при оральном контакте. Сентиментальны, прижимисты,своему здоровью относятся с паническим трепетом. Натиск доведет скорее до инфаркта, чем до развода. Но возможны и исключения. Тогда годами караулят, дожидаясь момента, когда жена поскользнется. После чего и удаляются, полные благородного негодования, не забыв отмотать от рулона туалетной бумаги свою законную половину.

Петухи. Неутомимые коллекционеры и деспоты. Занесенная в штат сераля, ты забудешь о невбитых гвоздях и пустой морозилке. Но взамен — никаких капризов и самодеятельности. Сиди у окошка и вышивай бисером кисет. Петухи бесцеремонны и не обременяют себя заботой о дамском комфорте при занятиях любовью. Все годится — сортир, плацкарты, куда рвутся в смертной испарине жертвы привокзальных буфетов; подъезд, полный сквозняков и шорохов; угол приятельской лоджии, с неструганными досками и шаткими пирамидами солений; стол служебного кабинета в тарантулах канцпринадлежностей.

Ревнивы, вспыльчивы, хвастливы. Свою старую записную книжку сожги, а пепел развей по ветру. Под петушиным крылом отлично себя чувствуют сдобные домоседки. Но ты мечтаешь о признании своей исключительности? Напрасные мечты. Петухам не до бабьей возни. Под их юрисдикцией солнце.

Давай протестируем твой роман на предмет его конструктивности:

знакомство:

1. вечеринка 2. отпуск 3. служба 4. старая невостребованная симпатия 5. дорожно-транспортное столкновение 6. общий круг знакомых 7. причудливое стечение обстоятельств;

постельный контакт:

1. сразу 2. после схематического ухаживания 3. длительная осада;

стаж связи:

1. до месяца 2. около года 3. больше года 4. почти десять лет;

объяснение в любви:

1. до постели 2. после первой ночи 3. значительно позже 4. ни звука;

опыт адюльтера:

1. до вашей встречи— нулевой 2. средний (1—3 связи в год) 3. астрономический;

серьезные увлечения: 1. были и до женитьбы 2. имелись в процессе 3. не было;

режим встреч:

1. от случая к случаю 2. регулярно;

частота:

1. каждый день 2. пару раз в неделю 3. несколько раз в месяц;

алкоголь:

1. присутствует постоянно 2. умеренно 3. по случаю 4. не употребляет;

система связи:

1. звонит он 2. звонишь ты 3. у него есть ключи 4. ты — домоседка 5. вы — сослуживцы;

степень подпольности:

1. полная конспирация 2. его друзья в курсе 3. круг общения ограничен твоими знакомыми 4. информированы его родители 5. знают все, кроме его жены 6 супруга извещена;

таймер встреч:

1. сорок минут до и сорок после 2. сколько позволяет ситуация;

ночевки:

1. редко 2. часто 3. никогда;

была ли попытка эмигрировать из семьи:

1. да 2. нет;

материальное положение:

1. беден 2. средний достаток 3. богат;

дети:

1. один 2. больше одного;

презенты:

1. дешевые пустяки, но систематически 2. предметы роскоши 3. подарки с утилитарным креном типа кухонного комбайна или мужских тапочек собственного размера 4. ничего никогда;

контрацептивы:

1. не предохраняется 2. твои проблемы 3. всегда осторожен;

совместный отдых: 1. пикники на обочине недели 2. отпуск, замаскированный под деловую поездку. не замаскированный. не было.

А теперь из ответов составь сочинение на тему “История моей любви”. Например: “Мы познакомились на автобусной остановке. Не знаю, как получилось, но уже через час мы были в постели у меня дома. Теперь я каждый вечер жду его звонка. Звонит он примерно раз в две недели, и мы встречаемся у меня дома. Никуда не ходим, а только занимаемся любовью. О наших отношениях знают все мои подруги, с его друзьями я не знакома. Обычно он проводит У меня три-четыре часа. Никогда не остается на ночь. За полгода нашей связи я сделала два аборта. Он говорит, что ему со мной очень хорошо. На день рождения подарил мне переходник для евророзет-ки...” — и так далее. Если после завершения сочинения тебе самой не станет все ясно, прочти его как постороннюю историю кому-нибудь из знакомых и поинтересуйся их мнением насчет серьезности намерений главного героя.

КРИМИНАЛЬНАЯ РИФМА

Мир срифмован задолго до поэтов: день — ночь, небо — земля, жизнь — смерть, мужчина — женщина, любовь — кровь. На совести последней парочки, этих Бони и Клайда, много преступлений. Они наводнили реки, озера и приусадебные пруды мстительными русалками, тихие сельские погосты — глумливыми “виллисами”, разрушили Трою и закачали на волнах лишь щепки того челнока.

А сколько светлых голов задурманили суицидальные нашептывания злодейского дуэта! Кстати, интересный парадокс: согласно статистике, мужчины значительно опережают женщин по числу завершенных самоубийств, тогда как в покушениях приоритет принадлежит нам. Почему такая несостыковка? А потому что они сводят счеты с серьезным оппонентом — целым миром, который оказался не на высоте, не оценил, не воздал должных почестей. Мы же хватаемся за косу смерти как за соломинку: “...оглянись, вернись. иначе...” Оттого сильный пол предпочитает пулю и петлю, а слабый — воду и яд.

Мир не разжалобить — ив пустой квартире затягивается узел. Человека можно напугать — ив ванной заглатывается горсть веронала в надежде, что вышибут дверь, вызовут неотложку, а он — осознает и раскается. Летальный исход там — закономерность, здесь — роковая случайность. Или у несчастной были мотивы, выходящие за рамки формулы “бросишь — пожалеешь”. Эту истину я усвоила, когда сама ангажировала койку токсикологического отделения.

фрагмент курсивом

Поначалу в палате нас было четверо, и у каждой под левой грудью обломок отравленной стрелы:

• В техникуме — завал, с родителями — ругань, а главное, Васька в кино с лучшей подругой,— клала прозрачную ладонь на обожженное горло Танюша.— Оглянулась я вокруг — сплошной мрак. И уксус на столе.

• Магазин закрыли на переучет, вот я пришла на свидание пораньше,— судорожно вздыхала бюстом номер пять Ирка.— А он! На нашей скамейке! В обнимку!...И целует ее, целует, целует!

• Чуть гараж вместе с ними не спалила,— натягивала до подмышек вечно сползавшие с тощих бедер гамаши Серафима Сергеевна,— вроде не калека, не бревно. Неужели ему меня мало было?

• От таблеток все плывет, а он — давай переспим, раз я из-за тебя, истерички, дома торчу,— это уже всхлипываю я.— Давай, отвечаю. Наклонился, а на шее засос.

Самой большой ценностью, не сравнимой ни с одним валютным курсом, обладали двухкопеечные монеты. Их стреляли у посетителей, у медперсонала, у мужской части отделения, сплошь покусанной зеленым змием. А потом опускали их в щель автомата, словно это карман Харона.

Но плыл мрачный перевозчик не к арктическому берегу теней, а обратно, на тленную и прекрасную землю. Телефонные переговоры подробно обсуждались и коллективно оттачивались фразы, призванные сразить абонента при следующем звонке наповал.

Когда же отделение запиралось на ночь, наступала пора исповедей. Каждое слово падало крупной солью в воронку собственной раны. Вскоре атмосфера сгущалась, головы никли, в воздухе пахло грозой, и наконец первая крупная капля падала на чье-то одеяло. А еще через полчаса эхо дружного четырехголосья выкатывалось в коридор.

И тогда раздавалось шарканье тапочек санитарки. Она садилась в изножье кровати, пригорюнивалась и начинала с традиционного запева:

• Эх, девки, девки, и что ж над собой творите! Молодые, здоровые, посовестились бы. Вон бабулю привезли — крысиного яду натрескалась. Так там дети измывались, пенсия двадцать четыре рубля — и то грех великий. А тут из-за х... поганых! Ладно, ладно, загомонили... Видела я вашего брата, перевидела. Лежала тут одна...

И мы затихали, жадно впитывая историю неизвестной нам несчастной любви. И засыпали, убаюканные ее благополучным концом. А во сне поскрипывали на железных цепях четыре хрустальных гроба, и возле каждого клонил колени безутешный витязь, моля о воскрешении и прощении. Воскресали, прощали, подхватывались на руки, прижимались к могучей груди, я несли нас через реки и горы, через моря и долины, чтобы разомкнуть объятия и бережно опустить только на цветущий луг за райскими вратами...

Но однажды в рассветных сумерках на пустую койку сгрузили с каталки новенькую. Ее намерения расквитаться с жизнью не походили на шутку: по донесению разведки в лице той же Арины Родионовны — сто таблеток люминала плюс вены на руках и горле.

• Допек же какой-то подлец,— сочувственно шушукалась палата, но расспрашивать, несмотря на жгучий интерес, не решалась.

А она лежала, восковая, не открывая глаз, не шевелясь, сутки, другие, третьи. И как-то сами собой прекратились ночные концерты. Было неловко, точно горевать о сгоревшем пироге при погорельце. Ситуация не изменилась и после того как убрали капельницу и перестали намокать бинты.

Но накануне своей выписки, прикурив в больничном сортире от ее “Беломора”, я не выдержала и выдохнула вместе с дымом вопрос “из-за чего?”. Она мастерским щелчком выбила из патрона в унитаз зашипевший табак, сдернула слив, а когда стихло урчание воды, сказала:

• А надоело... так. Без любви.

Но о суициде просто пришлось к слову. Тематически нам ближе сектор муже- и женоубийств.

Клитемнестра, Гертруда, леди Макбет, Мария Стюарт, Катерина Измайлова — какая мрачная и великолепная галерея! Где-то там, в параллельном измерении, мчит на победной колеснице, прицыкнув на стенающую Кассандру, бронзовый эллин; дремлет в саду под мирный стрекот кузнечиков благородный датчанин; мерзнет в шотландском замке хилый мальчик; прикидывает грядущие барыши мценский купец.

Но отточен короткий меч, выварен яд из белладонны, просушен порох, удавом заполз под стеганое одеяло широкий кушак. Не корысти ради, а по императорскому велению страсти. Чтобы гордо и законно ввести предмет любви в супружескую опочивальню, сложить к его ногам все совместно нажитое в браке с покойником имущество и самой покорно примоститься там же: — Бери, изумруд яхонтовый, владей! А у изумруда яхонтового мурашки по коже с кулак, но ослушаться остерегается: берет и владеет. А она счастлива, как дитя, и ничего ей более не надобно.

Ну-ка припомни хоть одну литературно-историческую личность женоубийцы, сходную с этими и по масштабу, и по мотиву преступления. Иван Грозный? Да, конечно, хлопал своих цариц, как надоевших мух. Но любовь здесь ни при чем. Не мешала постылая супруга средневековому русскому царю тешиться с новой зазнобой: косу остригут, клобук натянут — и катись, милая, в дальний монастырь в почетное заточение. Просто нрав у Ивана Васильевича был зело крут. В гневе себя не помнили...

В общем, нетипично для мужей нарушать заповедь “не убий” ради “не прелюбодействуй”. Не то чтобы никто не спроваживал своих благоверных в царствие небесное до срока. Еще как спроваживали! Но рифмы у пролитой крови были пожиже: деньги, карьера, свобода ужинать и завтракать вне дома, ревность, которая есть лишь модификация частнособственнического инстинкта.

Фрагмент курсивом

Питерское метро — самое глубокое в мире. За время подъема и спуска можно зачать и выносить ребенка, продекламировать с выражением “Медного всадника”, снять эпизод в духе Тарковского.

Было шесть часов утра. Черная бесконечная лента едва тащила наверх меня, единственную по обе стороны эскалатора пассажирку. Под мышкой я держала красного пластмассового коня, купленного в столичном Доме игрушки по просьбе питерской подруги для ее трехлетнего племянника. Я чувствовала себя совершенно разбитой. Причиной тому был Кубрик с его “Сиянием”, первым фильмом ужасов, увиденным мной как раз накануне отъезда. Индустрия кошмаров — не для впечатлительных натур вроде моей. Я даже детективы никогда не оставляю на ночь раскрытыми из суеверного страха, что незапертые персонажи могут взять и материализоваться.

[Академия Знакомств [Soblaznenie.Ru] - это практические тренинги знакомства и соблазнения в реальных условиях - от первого взгляда до гармоничных отношений. Это спецоборудование для поднятия уверенности, инструктажа и коррекции в "горячем режиме". Это индивидуальный подход и работа до положительного результата!]

На внутреннем экране зрачков со вчерашнего вечера крутился один и тот же кадр: пальцы Джека Николса погружаются в трупные пятна на спине у старухи, в которую трансформировалась красотка из ванны.

• Почему эта лошадь красная? вдруг раздался глухой голос сзади.— Красных лошадей не бывает.

Ступенькой ниже вплотную ко мне стоял невесть откуда взявшийся мужчина в длинном прорезиненном дождевике с капюшоном, словно взятом напрокат из костюмерной “Мертвой зоны”.

• Других не было,— ответила я с ледяной вежливостью.

• Но я не хочу покупать красную лошадь. Пуст! сначала выкрасят в нормальный цвет. Спор был неуместен.

• Конечно, конечно, куда спешить,— согласилась я, с тоской отмечая слишком далекий свет в конщ тоннеля.

Мой собеседник обнажил длинные желтые конские зубы. Наверное, это означало улыбку. Но его глаза HI смаргивали и не улыбались. Стало зябко.

• Девушка, скажите, только честно,— я похо” на убийцу?

Вот вам и Кубрик. В живом эфире, так сказать Дубль первый, и последний,— маньяк берет интервьк у жертвы.

• Молчите... Значит, похож.

Еще как! — и руки засунуты в карманы плаща Скажу “нет” — выхватит нож и захохочет: “A BOI и не угадала”. Вариант с “да” ничуть не лучше тот же нож, тот же хохот и удар “правильно!”. Но с “нет” все-таки есть шанс.

• Что вы, конечно же, нет. Ничуть не похожи Совсем даже наоборот.

“Совсем даже наоборот” — это кто? Милиционер что ли? Боже! Какую чушь я несу. Зарежет, наверняка зарежет.

• Спасибо, спасибо, спасибо. Душу облегчили Век не забуду. Молиться стану.

Вот и отлично, вот и славненько. Вместе помолим

да Товарищ — когда пожелает, а я — как только доберусь до поверхности. Что он там еще бормочет?

• Не хотел я ее убивать, не хотел! Сама виновата. Предупреждал: не делай этого, Катерина, не делай. На коленях просил — не делай этого. Сделала. Зачем сделала?

Очнулась я на лестничной площадке с пальцем, намертво приклеенным к звонку, и с апокалиптическим зверем под мышкой. Заспанная подруга открыла дверь, и я приветствовала ее фразой из анекдота:

• А пошла ты на фиг со своим конем!

Женщина разбиралась с хозяином, чье доброе здравие мешало ее слиянию с возлюбленным: в одни тапочки две пары ног не всунешь. Мужчина же не портил без нужды личную вещь: выходные туфли шлепкам не помеха.

Сексуальная революция умерила прыть криминальной пары. Но есть у меня не проверенная гипотеза: в среде отечественной буржуазии кривая разводов резко поползет вниз, а катастроф с женами — вверх.

Наша юная коммерция — семейная, доморощенная (речь не о мимикрии партаппаратчиков и выходе из подполий корейко, а о целом социальном слое). Супруга нередко вдохновительница и активная участница мужниных начинаний. Она секретарь, бухгалтер, администратор. После жалких грошей, которые опускал в копилку семейного бюджета затюканный итээровец, толстые пачки купюр, носимые до первого свидания с рэкетом в нагрудном кармане тонкой рубашки,— его реванш, доказательство своей, подвергаемой многолетним сомнениям значимости. И прежде всего в глазах законной половины.

Но у монеты, кроме решки, есть орел. А эта античная птица — большая охотница до мужской печени. Так и караулит, зараза, когда золотое кольцо превратится в железную цепь, чтобы беспрепятственно погрузить свой отточенный клюв в распухшую от “Абсолюта” внутренность. И однажды ее час пробьет. Потому что мужчина с деньгами гораздо привлекательнее, чем мужчина без денег, и тот, по ком вчера девичий взор скользил без задержки, сегодня вполне конвертируем. Велики соблазны — слаб человек.

Большевистская империя была яростным борцом за крепость семейного очага. Теперь гуляй — не хочу: не лишат, не понизят, не исключат. Но российский коммерсант крепко призадумается над калькулятором, прежде чем запросить вольную. Это жены иноземных финансистов семь раз отмерят, прежде чем учинить скандал, натравить на мужа налоговую инспекцию или следователя из шестого отдела. Их интересы, равно как интересы противоположной стороны, охраняет брачный контракт и гражданский кодекс, в котором есть дорогой, а главное, действующий пункт о материальной компенсации за моральный ущерб. Но чтобы сумма была достаточной для заживления сердечной раны, фирма мужа должна процветать.

Наш суд поднаторел лишь на дележе кастрюль и хрущевок. А о брачных контрактах имеет самое смутное представление. Поэтому покинутая жена получит лишь то, что вырвет сама в смертельной схватке.

Но как бы ни была велика контрибуция, победные торжества отравит мысль: не гол сокол, ох, не гол! Где ты золотое времечко, когда такие пернатые бесстыдники вылупливались на волю с фанерным чемоданом, внутри которого громыхала лишь пара носков? А теперь фирма (его фирма!) работает, приносит прибыль, а от прибыли алименты не отчисляют.

Будет катить его мере по городу, будет носить его щлюха серые гетры и жрать шоколад “Миньон”, кутаться в песцы и посверкивать брюликами, тогда как ты успела раскрутить лишь на ондатру,— и взыграет ретивое: эх, гори все синим пламенем!

Да, совместный бизнес цементирует семью, а цемент — любимый строительный материал мафиози.

Но это не означает, конечно, что всякий бизнесмен, накрененный влево, примется катать супругу в дырявой лодке по каналам городской канализации или замуровывать ее в качестве привета потомкам в фундамент сиротского приюта, заложенный на его пожертвования. Просто не строй слишком серьезных планов, когда твой друг— окольцованный коробейник. И не огорчайся: не все мужья — коммерсанты, и не все коммерсанты — мужья.

МЭНЫ И МАНИ

Там поддержат под локоть даже на ступеньках гильотины. Там бульвары в обрамлении будуаров (или на-оборог, в зависимости от местоположения тела). На бульварах каштаны, шарманки и кафешантаны. Внутри сидят шатены с синими глазами и угощают шампанским гризеток с бархотками на шеях. Гризетки пьют и закусывают устрицами, грациозно сплевывая косточки жемчужин. В общем, увидеть Париж — и умереть. Многим это удавалось. Ах, Париж, моя парфюмерная греза, сладкий яд в фиалковом флаконе сумерек! Вот я скучаю за абсентом в “Ротонде”, вот болею за дуэлянтов у монастыря кармелиток (наши — в плащах с крестами), вот мечтаю на рассветной набережной, наблюдая, как уносит течение резиновые гондолы с демографически департированными гражданами и, наконец, караулю у Нельской башни — не скинут ли в Сену из оконной прорези прекрасного школяра с кинжалом в груди? Скинули.

Плеснула волна, мелькнула свеча, за ней загробный анфас горбуньи.

— Не умирай, милый друг!

Спасенный сорок суток бредит и пышет жаром. Но заштопанное аккуратно, как учила мама, сердце бьется все уверенней. Очнулся. И снова потерял сознание. На этот раз от восхищения.— Бонжур, мон амур! Разумеется, корзины роз и бархатный футляр с фамильным кольцом, обсыпанным бриллиантами. Разумеется, реанимированный школяр — титулованный наследник виноградных угодий (десятки лье стеклянных сот) и роскошных апартаментов с видом на Эйфелеву башню. Разумеется, все это сложено к моим обцелованным ногам. Вот такие примерно планы.

В их свете из отечественных, правда, вод и был выловлен парижанин. В первую же ночь он гарантировал мне кругосветный круиз в джакузи, залитой “Дон Периньоном”. Вместо этого после месяца снулого секса оделил черными колготками с алым мазком лака вокруг оползня и парочкой жизнерадостных трихомонад. Спасая свою надтреснутую мечту, я отшила картавого шевалье и убедила себя, что это был всего-навсего переодетый соотечественник. Потому что должны должны быть на свете страны, где женщин кутают в меха, катают круглосуточно на такси, кормят фруктами и креветками. Ну фиг с ними, с креветками,— хотя бы заявляются в гости с традиционной коробкой конфет, а не с пивом, которое сами же и выпивают.

Акт бесконечно сладостный для нас и мучительный (как, впрочем, любая ситуация принятия решения) — поиск подарка. Мы смакуем этот восхитительный процесс, этот феерический фантазийный фестиваль короткометражных лент на тему “сюрприз и реакция на него”. Мы выстраиваем мысленные мизансцены, оплетаем их орнаментом деталей с кропотливостью восточных вышивальщиц ковров. Мы отлавливаем оговорки, сигнальные огни его заоблачной мечты, чтобы: — Дорогая, Боже мой, как ты догадалась, что мне всю жизнь хотелось именно этого?

Они же впадают в непролазную панику, мечутся из секции в секцию. И в итоге покупают в ближнем от дома киоске корейский маникюрный набор, годный разве что для пыток. За всю мою насыщенную жизнь лишь один-единственный раз мужчина преподнес мне подарок, при воспоминании о котором у меня до сих пор сжимается сердце.

фрагмент курсивом

Страна галлюцинировала. Воздух свободы отдавал угарным газом. У Пампушки на Твербуле самозабвенно откручивал друг другу пуговицы демос:

• Горбачев — голова. Ему палец в рот не клади. И Рейган — голова. Ему тоже не клади.

• Что за странное сексуальное извращение — совать пальцы в рот политическим лидерам?

• И что? По-вашему, Мандельштам погубил русскую культуру? Или Шагал таки погубил русскую культуру?

• Тага-анка, зачем сгубила ты меня...

Поэты, цепенея от собственной дерзости, тормошили мертвых тиранов. Шампанское стоило шесть с полтиной, кооперативные туалеты посещали экскур-сионно, как Лувр,— там пел Джо Дасен и пахло новой жизнью.

А здесь, на дальнем конце переделкинского кладбища, царили осень, вечность и Эммануил Ефимович. Он напоминал солярисного младенца. Наверное, из космоса так оно и выглядело: голубоватый шар, в октаве от центра скамейка, а на левом ее краю нелепая фигура с большой голой головой, справкой из психдиспансера и совком в ведре. Медицинское заключение — шизофрения. Народный диагноз — блаженный.

Блаженный — от слова “благо”, которое, согласно Далю, имеет два значения “добро, польза” и “неуступчивость, своенравие”. На Руси блаженных узнавали по рубищу на теле и пророчествам на устах. Ясновидение — как содержание, и асоциальность — как форма. Пролетарская диктатура соскребла старорежимных юродивых с папертей и куда-то дела.

Но в коммунальных ячейках пускали слюни новорожденные, уготованные принять эстафету. Не ладили с физкультурой и шнурками, энциклопедически болели коклюшем, корью, свинкой. А судьба уже шаркала из коридорной тьмы, посверкивая не конфискованной брошью:

• Вот, деточка, почитайте...

• Что это?

Дата добавления: 2015-08-26