Невольник

– Спорить мы не будем, – сказал Бренор, хотя ни один из четырех друзей, стоявших рядом с ним на каменистом склоне холма, и не собирался ему возражать.

Дурацкая подозрительность и неумеренная гордыня членов Совета обрекали Десять Городов на неминуемую гибель. И ни Дзирт с Вульфгаром, ни Кэтти‑бри, ни Реджис не считали, что дворфам следует ввязываться в эту историю.

– Когда вы перекроете входы в шахты? – спросил Дзирт. Он еще не решил, присоединяться ли ему к добровольному уходу дворфов в недра земли, и пока что собирался быть лазутчиком армии Брин Шандера – хотя бы до тех пор, пока войско Акара Кесселла не вошло в долину.

– Готовиться начнем уже сегодня, – сказал Бренор. – Но когда все будет готово, торопиться не станем. Подпустим вонючих орков и гоблинов к самому порогу, а потом устроим обвал! А ты, эльф… Ты останешься с нами?

Дзирт пожал плечами. Большинство обитателей Десяти Городов по‑прежнему не признавали его. Однако эльф не торопился повернуться спиной к тем, кто населял равнину, которую он по собственной воле выбрал своим домом. И помимо всего прочего, его не очень‑то тянуло вновь уйти в лишенный света мир, пусть даже и в гостеприимные пещеры подземного городка дворфов.

– А ты что скажешь? – спросил Бренор у Реджиса.

Хафлинг разрывался между желанием спастись и долгом жителя Десяти Городов. Пользуясь своим рубином, он неплохо жил в последние годы. Но сейчас его секрет был раскрыт. После Совета по долине наверняка пойдут гулять слухи. В Брин Шандере, например, уже все знали, каким даром убеждения обладает хафлинг. Скоро все узнают об обвинениях Кемпа и будут избегать, а того гляди, и начнут открыто преследовать его. В любом случае времена его беззаботной жизни в Одиноком Лесу прошли безвозвратно.

– Благодарю за приглашение, – сказал он. – Я приду к вам еще до того, как Кесселл нагрянет в долину.

– Отлично, – ответил дворф.

– Он устроит тебе комнату рядом с малышом, чтобы дворфы не слышали, как бурчит у тебя в животе! – добродушно подмигнув Реджису, сказал Дзирт.

– Нет, – сказал Вульфгар, и Бренор изумленно уставился на него, искренне недоумевая, почему это вдруг юноше не хочется жить рядом с Реджисом.

– Думай, что говоришь, мальчишка! – одернул его дворф. – Если ты думаешь устроиться поближе к девочке, приготовься уворачиваться от моего боевого топора!

Кэтти‑бри смущенно вздохнула.

– Мне не место в подземельях дворфов, – выпалил Вульфгар. – Я создан для жизни на равнине.

– Ты забываешь, что пока за тебя решаю я! – ответил Бренор, и в его голосе зазвучало скорее раздражение отца, нежели возмущение хозяина.

Вульфгар подошел ближе и встал перед дворфом. Дзирт уже все понял и был несказанно рад тому, что юноша принял такое решение. Бренор тоже сообразил, что имеет в виду молодой варвар, и, хотя мысль, что им придется расстаться, была тяжела, сейчас он гордился юношей как никогда.

– Время моей службы еще не истекло, – начал Вульфгар, – однако я уже многократно отплатил свой долг тебе и твоему народу. Я Вульфгар! – объявил он, гордо выпрямившись. – Я больше не мальчишка! Я мужчина! Я свободный человек!

Бренор почувствовал, что слезы сами собой наворачиваются на его глаза, но поначалу ему и в голову не пришло скрывать это. Дворф с восхищением взглянул на юношу.

– Да, это так, – сказал он. – Так могу я тебя спросить, каков твой выбор? Останешься ли ты, чтобы драться бок о бок со мной?

Вульфгар покачал головой.

– Мой долг перед тобой оплачен сполна. И я всегда буду считать тебя своим другом, дорогим другом. Но я должен отдать еще один долг, – с этими словами он посмотрел в сторону Пирамиды Кельвина и простиравшейся за ней тундры. Усыпавшие небо бесчисленные звезды заливали равнину ровным, призрачным светом, отчего она казалась еще более пустынной и голой, чем обычно. – Этот долг зовет меня туда, в тот мир.

Кэтти‑бри вздохнула и поежилась. Лишь она одна сейчас понимала, о чем идет речь. И выбор Вульфгара ее нисколько не радовал.

Бренор кивнул, давая понять, что он вполне понимает желание варвара.

– Что ж, иди, удачи тебе, – сказал он, стараясь ничем не выдать охватившего его волнения, и двинулся ко входу в свой пещерный город. Однако в последний момент он остановился и обернулся к огромному варвару. – Да, ты уже мужчина, с этим никто не спорит, – сказал он. – Но помни, что для меня ты всегда будешь оставаться мальчишкой!

– Этого я не забуду, – прошептал Вульфгар, глядя вслед уходящему дворфу. И тут Дзирт положил руку ему на плечо.

– Когда ты уходишь? – спросил эльф.

– Сегодня, – ответил Вульфгар. – У меня мало времени.

– А куда ты пойдешь? – спросила Кэтти‑бри, впрочем прекрасно зная, что ответит Вульфгар.

Вульфгар повернулся в сторону тундры.

– Домой.

Сказав так, он двинулся по тропинке. Реджис – за ним.

– Попрощайся с ним, – сказала девушка эльфу. – Мне почему‑то кажется, что он больше никогда не вернется сюда.

– Он волен выбирать, где ему жить, – сказал Дзирт, прекрасно понимая, что Вульфгар принял такое решение после того, как узнал, что Хифстааг присоединился к армии Кесселла. Эльф с уважением глядел вслед молодому варвару. – Пойми, сейчас ему необходимо уладить парочку личных дел.

– Много ты знаешь, – сказала Кэтти‑бри, и Дзирт изумленно уставился на нее. – У него на уме какой‑то подвиг. – Кэтти‑бри не собиралась выдавать Вульфгара, однако, зная, что Дзирт До'Урден, пожалуй, единственный, кто смог бы ему помочь, добавила: – И я не думаю, что он готов к нему.

– Отношения с соплеменниками – его личное дело, – сказал Дзирт, задумавшись над словами девушки. – Варвары не очень‑то жалуют чужаков. Так что пусть сами разбираются между собой.

– Насчет отношений внутри племени я с тобой согласна, – сказала Кэтти‑бри. – Но, если я не ошибаюсь, он сейчас направляется не туда. Вульфгар задумал что‑то другое, он часто намекал мне, что ему предстоит исполнить какой‑то долг, но никогда не рассказывал, в чем дело. Я знаю лишь то, что он идет навстречу опасности и сам не уверен, удастся ли ему совершить задуманное.

Дзирт еще раз окинул взглядом залитую светом звезд равнину и задумался над словами девушки. Эльф давно заметил, что Кэтти‑бри не по годам умна и наблюдательна, и потому нисколько не сомневался в правильности ее догадок.

Звезды мерцали в прохладном мраке ночи. На горизонте показались первые проблески зари. «На горизонте, еще не озаренном кострами армии захватчиков», – подумал Дзирт.

Возможно, он и успеет.

* * *

Несмотря на то что объявление Кассиуса достигло даже самых отдаленных поселений менее чем за два дня, лишь несколько групп беженцев двинулись к Брин Шандеру. Кассиус был готов к этому, иначе и смысла не имело приглашать жителей долины укрыться за стенами города. Брин Шандер был достаточно велик, в последнее время его население несколько сократилось, да еще был свободен почти целый квартал, в котором обычно селились приезжие торговцы. Однако даже если бы лишь половина жителей долины вдруг вздумала искать защиты в Брин Шандере, ему вряд ли удалось бы разместить всех желающих.

Нет, об этом Кассиус волновался меньше всего. Людей Десяти Городов было не так‑то просто напугать, ведь они и без того жили под постоянной угрозой нападения гоблинов. Кассиус прекрасно знал, что, для того чтобы заставить их сняться с насиженных мест, потребуется гораздо более серьезное предупреждение.

А учитывая, что города так и не смогли договориться о военном союзе, мало кто из выборных представителей станет уговаривать своих горожан уносить ноги.

Так и получилось. К воротам Брин Шандера прибыли только Гленсатер и Агорвал со своими людьми. Первый привел почти всех жителей Истхейвена, в то время как за Агорвалом пошло менее половины обитателей Термалэйна. Судя по слухам, доходившим из, как всегда, не в меру самонадеянного Таргоса, укрепления которого мало чем уступали стенам Брин Шандера, его жители покидать свою крепость не собирались. Узнав об этом, большинство рыбаков Термалэйна, опасаясь, что Таргос получит большую прибыль, решили продолжать лов рыбы в этом самом удачном месяце года.

То же самое произошло с Кер‑Конигом и Кер‑Диневалом. Их обитатели и слышать не хотели о том, чтобы хоть в чем‑то уступить сопернику, а потому ни один житель этих городов не пришел в Брин Шандер. Им казалось, что орки и гоблины – не более чем далекая, не слишком реальная напасть, с которой, возможно, и придется когда‑нибудь бороться, однако соседи‑конкуренты были куда опасней, и с ними приходилось иметь дело ежечасно.

Расположенный в западной части долины Бремен по‑прежнему упрямо отстаивал свою независимость, считая, что предложение Кассиуса направлено на то, чтобы еще больше усилить главенствующее положение Брин Шандера. Жители южных городов Гуд Мида и Дуган Хола и слышать не хотели о том, чтобы уйти под защиту крепостных стен Брин Шандера или послать своих воинов в союзную армию, так как их озеро – Красные Воды, самое маленькое в долине, было настолько бедно рыбой, что промышлявшим на нем рыбакам был дорог каждый день. И к тому же пять лет назад эти два города понесли наибольшие потери от нашествия варваров и почти ничего не получили взамен.

В Брин Шандер прибыли несколько групп беженцев из Одинокого Леса, однако подавляющее большинство жителей этого самого северного города долины предпочли остаться в стороне. Их герой, Реджис, был осмеян, а новый выборный, вернувшись с Совета, огласил воззвание Кассиуса, предупредив горожан, что тут, возможно, либо какая‑то ошибка, либо чья‑то хитрость.

Упрямство, гордыня, жадность и подозрительность – они оттеснили общее благо на второй план. Население большинства городов, опасаясь впасть в зависимость от Брин Шандера, так и не решилось на союз.

* * *

Реджис вернулся в Брин Шандер, чтобы привести в порядок свои дела в то же утро, когда Вульфгар покинул долину дворфов. Со дня на день из Одинокого Леса должен был приехать приятель, которого хафлинг попросил привезти свои вещи. Реджис с тоской наблюдал, что город живет своей обычной жизнью: никто и не думал готовиться к встрече приближающегося врага. Даже после Совета Реджис надеялся, что люди все‑таки осознают грозящую им опасность и сплотятся, чтобы дать отпор захватчикам. Однако сейчас он склонялся к мысли, что решение дворфов уйти под землю и предоставить Десяти Городам самим справляться со своими проблемами вполне обоснованно.

Отчасти в том, что произошло, он винил и себя, и прежде всего за беспечность. Когда они с Дзиртом прикидывали, как лучше использовать ситуацию, чтобы убедить членов Совета объединить силы Десяти Городов, они провели много часов, пытаясь представить возможную реакцию каждого из выборных представителей и степень влияния городов на жизнь долины. На этот раз он чересчур понадеялся на здравый смысл жителей Десяти Городов и на свой волшебный камень, решив в случае чего воспользоваться им.

Впрочем, чувство вины постепенно стало в нем ослабевать. И почему это он должен уговаривать этих тупиц защищать себя самих? Если их ума хватает лишь на то, чтобы позволить собственной гордыне вести города к катастрофе, то с какой стати он должен заботиться об их спасении?

– Вы получите то, что заслужили! – громко сказал хафлинг, улыбнувшись при мысли о том, что думает теперь совсем как Бренор.

Да, известная черствость действительно была, пожалуй, единственным спасением в этой безнадежной ситуации. Оставалось лишь надеяться, что друг успеет привезти его пожитки из Одинокого Леса.

Теперь спасение было под землей.

* * *

Акар Кесселл восседал на хрустальном троне в зале третьего этажа Кришал‑Тири и, глядя на темную поверхность стоящего перед ним зеркала, нервно терзал пальцами подлокотники. Весельчак уже давным‑давно должен был доложить о прибытии подкрепления. В прошлый раз вызов из пещеры показался Кесселлу подозрительным – после его ответа там вообще никто не появился. Сейчас, несмотря на все попытки чародея, зеркало оставалось черным как ночь.

Если бы зеркало было повреждено, Кесселл обязательно почувствовал бы это. Нет, было во всем этом что‑то непонятное. Он не находил себе места, прекрасно понимая, что произошло одно из двух: либо вербииги предали его, либо кто‑то посторонний разгадал их с Креншинибоном замыслы.

– Думаю, настал момент принять решение, – подал голос Эррту, сидевший на своем обычном месте рядом с троном чародея.

– Мы еще не набрали полную силу, – ответил Кесселл. – Не все племена гоблинов прибыли к месту сбора. Еще нет большого клана вербиигов. Да и варвары еще не готовы.

– Но воины рвутся в бой, – заметил Эррту. – Они то и дело сцепляются друг с другом. Боюсь, что скоро твоя армия станет неуправляемой и развалится на части!

В этом Кесселл был согласен с демоном – пытаться удержать такое количество гоблинов вместе и не допустить, чтобы они передрались между собой, было непростым делом. Возможно, будет лучше, если они двинутся в поход прямо сейчас… И все‑таки чародей медлил. Ему хотелось видеть свое войско как можно более сильным.

– Где же Весельчак? – в сердцах воскликнул Кесселл. – Почему он не отвечает на мои вызовы?

– А к чему там, в долине, готовятся эти несчастные рыбаки? – резко спросил Эррту.

Но Кесселл не слушал его. Отерев пот со лба, он задумался. Возможно, камень и демон были правы, когда утверждали, что лучше послать в пещеру вызывающих меньшее подозрение варваров. Что могли подумать рыбаки, обнаружив на своей земле столь пеструю компанию? И о чем они могли догадаться?

Эррту со зловещей радостью отметил, как нервничает Кесселл.

Они с камнем уже давно пытались убедить Кесселла послать армию в бой с того самого момента, как Весельчак вдруг прекратил докладывать обстановку. Но трусливый чародей, желая еще более усилить свое войско, продолжал выжидать.

– Ну что, выходить мне к армии? – спросил Эррту, полагая, что Кесселл все‑таки утвердился в решении начать поход.

– Отправь гонцов к варварам и тем, кто еще не присоединился к нам, – скомандовал Кесселл. – Передай им, что, раз они опоздали, пусть идут следом за нами и бьются в арьергарде. А тех, кто не присоединится к нам, мы безжалостно уничтожим! Завтра мы выступаем в поход!

Эррту, не мешкая, покинул башню, и вскоре огромный лагерь огласился радостными воплями в честь начала войны. Гоблины и исполины дружно принялись сворачивать свои шатры и укладывать походные мешки. Они ждали этого момента много недель, и теперь им не терпелось поскорее закончить приготовления.

Той же ночью несметные полчища Акара Кесселла, свернув лагерь, выступили в сторону Десяти Городов.

А в глубине пещеры вербиигов зеркало общения, целое и невредимое, стояло, плотно укутанное тяжелым одеялом, которое набросил на него Дзирт До'Урден.

* * *

Он бежал при ярком свете дня и при тусклом свете звезд, бежал навстречу восточному ветру. Сильные, быстрые ноги без устали несли его по пустынной равнине. Вульфгар бежал, не останавливаясь, несколько дней подряд и даже охотился и ел на бегу.

А далеко на юге, извиваясь, подобно струе зловонного дыма, с отрогов Средиземного Хребта нескончаемым потоком спускались гоблины и исполины огромной армии Акара Кесселла. Ослепленные волей хрустального камня, они желали лишь одного – убивать и разрушать.

Спустя три дня после того как варвар покинул долину дворфов, он начал замечать знакомые следы. Он был безмерно рад, что ему удалось так быстро и легко отыскать свой народ. Но следов было так много, что он понял – воины движутся к месту общей встречи, и это лишь подстегнуло его.

Сейчас главным врагом Вульфгара скорее было одиночество, чем усталость. На память ему то и дело приходили события давно минувших дней, он вспоминал данную отцу клятву и пытался оценить свои шансы в предстоящем поединке. И вместе с тем он старался не думать о цели своего путешествия, прекрасно понимая, что любой безрассудный шаг может разрушить его планы.

В жилах Вульфгара не текла кровь королей. Потому он не обладал Правом Вызова по отношению к Хифстаагу. Даже если бы ему удалось победить короля в личной схватке, народ Лося никогда не признал бы его своим вождем. Заявка на лидерство могла быть принята лишь в том случае, если ему удалось бы совершить действительно героический поступок.

Именно поэтому он и стремился туда, где сложили головы многие из тех, кто мечтал стать королем варваров. А позади него, умело скрываясь в тени, с поразительной легкостью, присущей лишь его соплеменникам, несся Дзирт До'Урден.

На восток, к Регхедскому Леднику, к месту, где вечно таял снег…

К пещере Ингелоакастилицилиана, белого дракона, которого варвары называли Ледяная Смерть.

Дата добавления: 2015-08-26