Глава 19. Проклиная себя, Аннабел устремилась по ведущей в дом тропинке

Проклиная себя, Аннабел устремилась по ведущей в дом тропинке. Она до сих пор не могла поверить случившемуся. Минуту назад все, чего она добивалась, было совсем близко, и она сама пустила по ветру будущее своей семьи.

— Дура, — бормотала она! — Дура, дура, дура…

Что теперь сказать подругам, которые обнаружат, что поляна пуста? Правда, лорд Кендалл может еще стоять там с видом мерина, у которого из‑под носа выдернули торбу с овсом…

Аннабел поклялась, что не будет просить подруг помочь ей найти другого мужа. Да и вряд ли это возможно после того, как она собственными руками уничтожила все шансы на счастье, и теперь вполне заслуживает всего, что ждет впереди.

Она так спешила вернуться к себе, что, сама не замечая, все убыстряла шаг и теперь почти бежала. И была настолько погружена в свои мысли, что едва не налетела на человека, медленно шагавшего по дорожке за каменной стеной. Поспешно остановившись, она пробормотала извинения и уже хотела пролететь мимо, но снова замерла при виде высокой фигуры и знакомого загорелого лица. Аннабел, растерявшись, отпрянула.

Оба с одинаковым недоумением уставились друг на друга. Аннабел не могла не сравнить его с Кендаллом. Не заметить отчетливой разницы между ними. Хант в наступившей полутьме выглядел положительно темнокожим: мужественный великан с глазами пирата и небрежно‑безжалостным видом языческого короля. Как и раньше, он казался настоящим дикарем, не знающим, что такое цивилизация. Почему же вдруг стал предметом такого всепоглощающего желания, что Аннабел твердо уверилась в полной потере собственного разума. Воздух между ними словно потрескивал, насыщенный грозовыми зарядами, страстью и конфликтом.

— Что с вами? — без обиняков спросил Хант, заметив ее смятение.

К сожалению, задача объяснить свои эмоции несколькими связными предложениями оказалась непосильной. Но Аннабел все же попыталась:

— Вы оставили Стоуни‑Кросс, не сказав мне ни слова.

Его взгляд оставался холодным и жестким, как черное дерево.

— Вы убрали шахматы.

— Я… — Она отвела глаза, жестоко кусая губы. — Я не могла позволить себе отвлекаться.

— Никто вас сейчас не отвлекает. Хотите Кендалла? Вперед!

— О, большое спасибо, — саркастически бросила она. — Как мило с вашей стороны великодушно отступить после того, как вы все испортили!

— Но почему? — мгновенно встрепенулся он.

Несмотря на духоту, Аннабел стало холодно. Мелкая дрожь, начавшаяся, казалось, в самых костях, дошла до спины.

— Ботинки, которые я получила в подарок неизвестно от кого, — очертя голову, выпалила она, — те самые, что сейчас на мне, они ведь от вас, не так ли?

— Это имеет какое‑то значение?

— Признавайтесь, — настаивала она.

— От меня, — последовал короткий ответ. — И что теперь?

— Минуту‑другую назад я была с лордом Кендаллом. И все шло согласно плану, он как раз собирался… но я не смогла! Не смогла позволить ему поцеловать меня, потому что на мне чертовы ботинки! Он, разумеется, посчитал, что я рехнулась, и немудрено, после всего того, что я ему наговорила! Но вы все‑таки были правы… он слишком смирен для меня. И наш брак был бы сплошным несчастьем.

Она прерывисто вздохнула, не заметив, как в глазах Ханта метнулось черное пламя. Он напрягся, как хищник перед последним прыжком.

— Итак, — мягко начал он, — теперь, когда вы дали Кендаллу отставку, каковы ваши планы? Вернетесь к Ходжему?

Задетая издевательской интонацией, Аннабел презрительно скривила губы.

— Если и так, не ваше дело, — бросила она и, круто развернувшись, пошла прочь.

Но Хант не дал ей уйти. Двумя широкими шагами он настигнул Аннабел, схватил за плечи и, слегка тряхнув, прошептал:

— Больше никаких игр. Скажите, чего вы хотите. Немедленно, прежде чем мое терпение окончательно лопнет.

Знакомый запах мыла, крахмала и мужчины кружил голову. Хотелось броситься ему на шею, таять под его поцелуями, пока сознание ее не покинет. Да, она хотела невыносимого, надменного, завораживающего, дьявольски красивого Саймона Ханта. Но разве от него дождешься пощады?

Остатки гордости комом стояли в горле.

— Не могу, — буркнула она.

Хант, откинув голову, смотрел на нее, а взгляд продолжал полыхать коварным весельем.

— Вы получите все, что пожелаете, Аннабел… при условии, что заставите себя попросить.

— Значит, вы намерены окончательно меня унизить? Низвести до положения рабыни? Не позволяете сохранить хотя бы частичку достоинства…

— Я?! Значит, я унижаю вас?! — удивился Хант, сардонически вскинув брови. — И это после двух лет оскорблений, уколов и язвительных шуток каждый раз, когда я приглашал вас танцевать…

— О, прекрасно, — злобно прошипела она, содрогаясь от ярости. — Признаю, что хочу вас. Ну что, довольны? Я хочу вас.

— В каком качестве? Любовника или мужа?

Аннабел потрясенно воззрилась на него:

— Ч‑что?!

Его руки обвили ее талию. Он продолжал молчать, пристально наблюдая за Аннабел, пока та пыталась осознать только что им сказанное.

— Но вы не из тех, кто женится, — пролепетала она наконец.

Он коснулся ее уха, обводя кончиком пальца изящную раковинку.

— Недавно я обнаружил, что готов забыть все свои принципы, когда речь идет о вас.

Легкая ласка зажгла огонь в ее крови, вытеснила из головы все мысли.

— Мы убьем друг друга еще до конца медового месяца!

— Возможно, — согласился Хант, с улыбкой припав губами к ее виску.

Тепло его губ послало по ее телу волну головокружительного наслаждения.

— Но тем не менее выходите за меня, Аннабел. Насколько я понимаю, это решит все ваши проблемы… и довольно много моих.

Большая ладонь легко погладила ее по спине, успокаивая озноб.

— Позволь мне баловать тебя. Позволь позаботиться о тебе. До сих пор тебе не на кого было опереться, верно? У меня сильные плечи, Аннабел. — Из его груди вырвался тихий смех. — И скорее всего я единственный из всех знакомых мужчин, у которого хватит денег на твои прихоти. Но Аннабел была слишком ошеломлена, чтобы достойно ответить на выпад.

— Но почему? — протянула она, когда его рука легла на ее затылок. — Зачем жениться, когда вы можете сделать меня своей содержанкой?

Он чуть прикусил зубами крохотную мочку.

— Потому что за последние несколько дней я понял, что не могу оставлять сомнения относительно того, кому ты принадлежишь. Ни в чьем уме. Особенно в твоем.

Аннабел закрыла глаза, охваченная неожиданной, почти исступленной радостью, пока его губы медленно скользили к ее пересохшему приоткрытому рту. Его руки вжали ее несопротивлявшуюся плоть в его истосковавшееся тело. Он обнимал ее властно и одновременно почтительно, даже благоговейно, кончики пальцев легко находили самые чувствительные местечки на обнаженной коже и дразнили легкими, как шепот, касаниями. Она застонала, когда их языки соприкоснулись, но он стал осыпать ее нежными поцелуями, утолявшими жажду и заставившими остро ощутить пустоту, которую было необходимо заполнить. Хант, ощутив, как нервно трепещет девушка, успокоил ее долгой лаской губ и, чуть отстранившись, погладил по горячей щеке и провел большим пальцем по атласной мягкости губ.

— Дай мне ответ, — потребовал он.

Аннабел зажмурилась и сильнее прижалась щекой к его ладони.

— Да, — выдохнула она.

Глаза Ханта торжествующе блеснули. Он отклонил ее голову и снова поцеловал, все глубже проникая языком в ее рот. Она, забыв обо всем, самозабвенно отдавалась его ласкам. Дыхание ее становилось все чаще, а за опущенными веками взрывались цветные петарды. Пальцы отчаянно впивались в его плечи, распиравшие ткань фрака. Не прерывая поцелуя, Хант обвил ее рукой свою шею. Удостоверившись, что она не упадет, он сжал ее талию, притянул к себе еще ближе и стал целовать с такой жадностью, что быстро довел до чувственной горячки.

Наконец Саймон выпрямился, и она протестующе застонала, но он мгновенно утихомирил ее, шепотом объяснив, что они не одни. Ошеломленная, ничего не понимающая, Аннабел огляделась. Саймон не солгал: их окружила целая компания свидетелей, которые вряд ли могли не заметить парочку, обнимавшуюся посреди дорожки. Лилиан… Дейзи… их мать… леди Оливия и мистер Шоу, ее красавец жених из Америки, и, наконец, не кто иной, как лорд Уэстклиф!

Аннабел казалось, что земля уходит из‑под ног.

— О Боже! — с чувством воскликнула она, утыкаясь в плечо Ханта, словно это поспешное действие заставит всех окружающих раствориться в воздухе.

Первой опомнилась Лилиан.

— Что тут происходит, Аннабел? — строго спросила она.

Аннабел, сгорая со стыда, вынудила себя встретить взгляд подруги.

— Я не смогла пройти через это, — смиренно прошептала она. — Прости. План был так хорош, и ты идеально сыграла свою роль…

— И успех был бы полным, если бы ты целовалась с кем следовало, — процедила Лилиан. — Да что, во имя Господа, тут творится? Почему ты не в грушевом саду с лордом Кендаллом?!

Подобную тему вряд ли стоит обсуждать в присутствии посторонних… Аннабел, поколебавшись, взглянула на Ханта, наблюдавшего эту сцену с издевательской улыбкой. Похоже, ему тоже не терпелось услышать ее объяснения.

Молчание продолжалось так долго, что лорд Уэстклиф успел догадаться обо всем и перевел с Лилиан на Аннабел взгляд, исполненный нескрываемого презрения:

— Так вот почему вы так настаивали на прогулке! Задумали поймать Кендалла?

— Я тоже в этом участвовала, — вмешалась Дейзи, готовая разделить с подругами бремя позора.

Но Уэстклиф, казалось, не слышал ее, слишком занятый войной взглядов. На лице Лилиан был написан открытый вызов.

— Господи Боже, неужели, вы никогда и ни перед чем не остановитесь?

— Если на свете и есть непосильная задача, я с таковой еще не сталкивалась, — нашлась Лилиан.

Не будь ее собственное положение таким отчаянным, Аннабел наверняка расхохоталась бы при виде ошеломленной физиономии графа.

Лилиан, достойно расправившись с соперником, вновь обратилась к подруге.

— Еще не поздно все спасти, — объявила она. — Мы возьмем с присутствующих слово придержать языки насчет сегодняшнего. Раз нет свидетелей, значит, ничего не было.

Лорд Уэстклиф угрюмо кивнул.

— Как бы мне ни было неприятно соглашаться с мисс Боумен, — хмуро буркнул он, — должен сказать, что она права. Самым приемлемым для всех будет проигнорировать этот инцидент. Мисс Пейтон и мистера Ханта никто не видел, и, следовательно, дама не скомпрометирована, и последствий этой неприятной ситуации тоже ждать не стоит.

— О нет, ничего подобного, — с мрачной решимостью объявил Хант. — Дама была скомпрометирована. И не кем иным, как мной. Я вовсе не желаю избежать последствий, Уэстклиф. Наоборот…

— Желаете, — властно перебил граф. — Будь я проклят, если позволю вам погубить свою жизнь из‑за этого создания!

— Погубить свою жизнь? — вознегодовала Лилиан. — Да мистеру Ханту невероятно повезло! Жениться на девушке вроде Аннабел — что может быть лучше для такого человека? И как вы смеете намекать, что она недостаточно хороша для него, когда всем ясно, что именно он…

— Нет! — вскрикнула Аннабел. — Пожалуйста, Лилиан…

— Прошу извинить, — вмешался мистер Шоу с безупречной учтивостью и, взяв леди Оливию под руку, отвесил грациозный поклон всем присутствующим, — но мы с невестой очень спешим и, к сожалению, не можем ждать окончания этой, прямо скажем, не слишком приятной сцены. Но думаю, что могу смело высказаться от имени нас обоих: мы намереваемся быть глухи, немы и слепы, как китайские обезьянки. — Его голубые глаза сверкали добродушным юмором, но лицо оставалось серьезным. — Предоставляем остальным решить, что именно они видели и слышали сегодня. Пойдем, дорогая. — И он увлек леди Оливию по направлению к дому.

Граф повернулся к миссис Боумен, высокой женщине с узкой лисьей мордочкой. Она давно уже взирала на происходящее с видом праведного негодования, но воздерживалась от замечаний, боясь пропустить что‑нибудь интересное. Как позже объяснила Дейзи, миссис Боумен предпочитала закатывать истерики не в разгар пикантной сцены, а потом, когда все уже было сказано и сделано.

— Миссис Боумен, — спросил Уэстклиф, — могу я положиться на ваше молчание относительно всей этой истории?

Попроси граф или любой титулованный аристократ, чтобы амбициозная миссис Боумен ради его развлечения нырнула головой вперед в цветочную клумбу, она еще и сальто бы сделала.

— Ну разумеется, милорд, я никогда бы не стала распространять столь гнусные сплетни. Мои дочери — такие хорошо воспитанные, невинные девочки. Как печально, что они общались с этой бесстыдной особой, и вот к чему это привело! Уверена, что такой благородный джентльмен, как вы, сразу поймет всю невиновность моих ангелочков, сбитых, с пути расчетливой молодой женщиной, с которой они имели несчастье подружиться.

Бросив скептический взгляд на «ангелочков», Уэстклиф промолвил:

— Разумеется.

Хант, по‑хозяйски обнявший за талию Аннабел, холодно обозрел собравшихся.

— Делайте, что считаете нужным. Мисс Пейтон, так или иначе, будет сегодня скомпрометирована, хотите вы этого или нет. Пойдем, дорогая.

Он потянул ее за собой, но Аннабел уперлась.

— Куда это?

— В дом. Если они не желают быть свидетелями, придется скомпрометировать тебя перед кем‑то еще.

— Подожди! — взвизгнула Аннабел. — Я уже согласилась выйти за тебя! Зачем портить мне репутацию?

Но Хант, игнорируя совместные протесты Уэстклифа и Боуменов, отчетливо пояснил:

— На всякий случай. Чтобы пути назад не было.

Аннабел упрямо покачала головой:

— Это совершенно ни к чему. Думаешь, я отрекусь от своего обещания?

— Все бывает. — Хант потащил ее по тропинке. — Итак, куда мы теперь? Думаю, в холл. Там обычно бывает много народу, и в свидетелях нет недостатка. А может, комната для игры в карты…

— Саймон, — простонала Аннабел, бесцеремонно увлекаемая Хантом в направлении дома, — Саймон…

Она впервые назвала его по имени, и он от неожиданности остановился и взглянул на нее со странной полуулыбкой.

— Да, милая?

— Ради всего святого, — пробормотал Уэстклиф, — давайте прибережем все это для любительского спектакля. Черт возьми, Хант, если вы так уж настаиваете на своем, в таком случае стоило бы пощадить нас и не устраивать омерзительных сцен! Я с радостью извещу всех заинтересованных лиц о запятнанной чести вашей невесты, если вы обещаете дать нам хоть немного покоя. Только не просите быть вашим шафером. Не хочу выглядеть лицемером.

— Ну да, выглядеть ослом куда приятнее, — хмыкнула Лилиан, впрочем, очень тихо. Но Уэстклиф, к несчастью, обладал тонким слухом. Темная голова резко вскинулась. Лилиан невинно улыбалась, ничуть не испугавшись грозного взгляда.

— Что же касается вас…

— Значит, все решено, — перебил Саймон, героически предотвратив очередную ссору, и с чисто мужским удовлетворением кивнул Аннабел: — Ну, на этом все. Ты скомпрометирована. А теперь пойдем к твоей матери.

Граф покачал головой с тем ледяным пренебрежением, на которое способен исключительно аристократ, чьими советами пренебрегли.

— Никогда не видел, чтобы человек так рвался исповедаться родительнице девушки, которую только что погубил, — кисло заметил он.

Дата добавления: 2015-08-20