Распад бирманской империи при Нандабайине

Сын Байиннауна, король Нандабайин (1581 — 1599) унасле­довал от отца обширную державу, но не смог ее долго удер­жать в своих руках. Силы государства были перенапряжены. Еще Байиннаун издал указ, запрещающий мобилизовать кресть­ян в армию в период сельскохозяйственных работ с июня по сентябрь. Но ни сам Байиннаун, ни его наследник не прекра­щали воевать в дождливый сезон, и это все больше подрывало крестьянское хозяйство [146, с. 177].

Западные историки часто называют войны Байиннауна и Нандабайина бессмысленными, потому что они в конце концов дотла разорили страну и привели к краху сколоченной с таким трудом империи. Это верно только отчасти. Бирма (так же как и в известной степени Сиам) во второй половине XVI в. нахо­дилась в стадии перехода от периода развитого феодализма с характерной для него феодальной раздробленностью к периоду позднего феодализма, который наступил в XVII в. и для которо­го характерна высокая централизация государства[78].

Путь к этой централизации был тернистым. Жестокие и на первый взгляд бессмысленные внутренние и внешние войны[79] сыграли здесь свою роль. Наряду с опустошением страны они сильно ослабили крупных феодалов с их частными армиями, подготовив, таким образом, торжество централизованной монар­хии. Но процесс этот не был автоматическим, необратимым, он проходил в конкретной ожесточенной борьбе конкретных политических сил. И прежде чем он завершился в начале XVII в., история Бирмы совершила еще одну крутую спираль.

Здесь необходимо также отметить, что роль личности в та­кие критические, поворотные моменты истории резко повы­шается, а Нандабайин явно не был такой личностью, которая могла бы продолжить и закрепить первые успехи централиза­ции, достигнутые Байиннауном. Он не только не смог консоли­дировать под общим знаменем буддийской религии все народы и в первую очередь всех феодалов своей империи (что было, пожалуй, нереальной задачей), но даже не сумел способство­вать процессу слияния бирманского и монского этноса в самой Бирме, начатому Табиншветхи и Байиннауном, а эта задача была вполне реальна.

.Нандабайин и окружавшие его бирманские феодалы быст­ро покончили с равноправием, которым до этого пользовались моны. Именно монское крестьянство стало главным объектом эксплуатации королевского двора. Монов массами сгоняли на строительство в Пегу и на другие принудительные работы. Чтобы никто не мог уклониться, Нандабайин приказал ставить всем взрослым монам клеймо на правую руку, содержащее имя, служебный ранг и местожительство (деревню) клейменого. Тех, кто был слишком стар для службы, Нандабайин, как сообщает летопись, отправлял в Верхнюю Бирму и менял там на лоша­дей. Недовольство монов король подавлял террористическими методами, не щадя при этом и монскую знать. Видных монских монахов он ссылал в Аву и шанские княжества [146, с. 180]. Все эти меры, безусловно, сужали и без того еще непрочную со­циальную базу бирманской монархии и вскоре повлекли за со­бой конкретные политические последствия.

В 1583 г. против Нандабайина поднял мятеж его тесть (и дядя), вице-король Авы Тадомингсо. Иандабайин, заподозрив в заговоре с ним многих чиновников, сжег их вместе с семьями (всего 4 тыс. человек) [146, с. 179] и приказал Чиангмаю, Лао­су и Сиаму прислать подкрепления для похода на Аву. Васса­лы неохотно откликнулись на этот призыв. Особенно долго мед­лил Сиам, и в апреле 1584 г. бирманский король, не дождав­шись сиамцев, выступил в поход против мятежного тестя. В мае 1584 г. на бирманской границе, наконец, появилась сиамская армия (60 тыс. пехотинцев, 3 тыс. конных и 300 боевых сло­нов). Ее командующий наследный принц Наресуан, талантли­вый полководец и опытный политик, быстро и правильно оце­нил напряженную обстановку в Нижней Бирме. Вместо того чтобы идти под Аву на помощь Нандабайину, он провозгласил независимость Сиама и двинулся на Пегу, оставшееся почти без прикрытия. Но к этому времени мятеж в Аве был уже по­давлен. Не рискуя вступить в бой со всей бирманской армией, быстро возвращавшейся назад, Наресуан двинулся обратно к границе, по дороге собирая многочисленных сиамских военнопленных, угнанных сюда в 1569 г. К нему присоединилось так­же немалое количество монов, ждавших только случая, чтобы восстать против бирманского короля [13, с. 89; 88, с. 125—126]. Нандабайин послал в погоню за ним 50-тысячный корпус, затем еще 70 тыс. солдат во главе с наследником престола. Бирман­цы настигли Наресуана у р. Ситаун, но он решительной контр­атакой отбпл у них охоту его преследовать. После этого к Наресуану присоединилось большое число шанов, сосланных в Нижнюю Бирму Нандабайнном. Вместе с выросшим таким об­разом войском Наресуан благополучно вернулся в Аютию [13, с. 89; 88, с. 127].

В декабре 1584 г. бирманские войска вторглись в Сиам с се­вера изапада под командой Таравади Мина (сына Нандабайина), короля Чиангмая. Несмотря на большое численное превос­ходство, они не смогли приблизиться к Аютии ближе чем на 100 км. Вскоре они начали отступление, преследуемые сиамски­ми партизанами. Нандабайин послал в Сиам новую армию, од­нако в апреле 1586 г. в битве под Ангтонгом, прибегнув к лож­ному отступлению, Наресуан заманил армию бирманцев в засаду и нанес ей сокрушительное поражение. Остатки разгромлен­ной армии вернулись в Бирму [13, с. 90; 88, с. 129].

В ноябре 1586 г., собрав три армии общей численностью 250 тыс. человек, Нандабайин лично возглавил вторжение в Сиам. В январе 1587 г. бирманские армии с севера, запада и востока подошли к Аютии. Началась осада. Бирманский ко­роль хотел уморить осажденных голодом, но сиамцы, раз за ра­зом прорывая блокаду, подвозили провиант по р. Менам. Через 5 месяцев иссякли съестные припасы у самих осаждающих, в их лагере начались болезни. В мае 1587 г. Нандабайин снял осаду и начал отступление. Наресуан шел за ним по пятам, на­нося фланговые удары. Отступление приняло катастрофический характер. В июле 1587 г. бирманский король вернулся в Пегу с небольшим отрядом [88, с. 130—134].

Нандабайину пришлось три года собирать силы, прежде чем в ноябре 1590 г. он вновь направил против Сиама 200-ты­сячную армию во главе с Мин Чит Сва (одновременно он был вынужден подавлять восстание шанов в Могаунге). В битве у Лагуна близ сиамской границы Наресуан снова заманил бир­манскую армию в ловушку и разгромил ее; многие бирманские генералы были взяты в плен. Мин Чит Сва бежал [13, с. 91; 88, с. 135].

В 159! г., преследуя бирманцев, Наресуан сам вторгся в Бирму, но в битве при Виньо бирманцы отразили это вторже­ние. В том же году Нандабайин приказал усилить укрепления Пегу, перестроив их по образцу Аютии. В этом же году Лаос формально провозгласил свою независимость от Бирмы. Для бирманцев наступила пора переходить к обороне, однако Нан­дабайин, доведя до крайнего перенапряжения все силы страны, к концу 1592 г. сумел сколотить еще одну 240-тысячную армию с 1500 боевых слонов и, разделив ее на две части, снова напра­вил ее на Сиам с запада и с севера. В феврале 1593 г. запад­ная армия встретилась с войсками Наресуана у деревни Нонг Сарай в Юго-Западном Сиаме. В битве бирманский наследник престола принц Мин Чит Сва был убит. Лишившись команду­ющего, деморализованная бирманская западная армия начала беспорядочное отступление к границам Бирмы. Северная ар­мия, под командованием правителя Прома, покинула террито­рию Сиама, даже не вступив в сражение [13, с 91; 88 с. 137—139].

Весной 1593 г. войска Наресуана захватили монские про­винции Тавой и Тенасерим, утраченные Сиамом в 1568 г. По­явление сиамцев на границах Нижней Бирмы стимулировало сепаратистское движение монов. В 1593—1594 гг. на юге Бирмы вспыхивают восстания монов — в Моби, Мартабане, Моулмейне и др. Центральная власть, однако, была еще в состоянии их подавлять. Нандабайин, подозревая всех монов поголовно, стал без разбора арестовывать и казнить монских вельмож и их приверженцев. В ответ на это началась массовая эмиграция монов в Сиам, Чиангмай и Аракан [13, с. 91; 88, с. 139—140].

Авторитет короля оказался сильно подорван и в коренных бирманских уделах. Когда в 1595 г. король Наресуан вторгся в Нижнюю Бирму и осадил Пегу, Нандабайин обратился к своим вассалам в Чиангмае, Проме, Таунгу и Аве за помощью, но только один князь Таунгу быстро откликнулся на призыв. Что касается князя Прома (брата Нандабайина), то он, узнав, что войска Таунгу ушли под Пегу, поспешил в Таунгу, чтобы са­мому завладеть этим княжеством. И хотя затея его сорвалась, он объявил свое княжество независимым от бирманского ко­роля. Нандабайин, потерявший доверие даже к ближайшим родственникам, потребовал от всех крупных феодалов в качест­ве залога сыновей и боевых слонов. Его братья, правившие в Таунгу и Чиангмае, в ответ на это также порвали вассальные узы, связывавшие их с королем. Более мелкий феодал, князь Ньянгяна заложников выдал, но начал укреплять свой город [88, с. 140]. В довершение ко всему в 1596 г. в королевском до­мене Пегу началось неслыханное нашествие мышей-полевок, почти весь урожай был уничтожен. Цена корзины риса подня­лась до 100 медных монет. Массовое бегство монских крестьян и пленных, посаженных на землю, в Сиам и другие сопредель­ные страны достигло неслыханных размеров. Многие области некогда богатой Нижней Бирмы превратились в пустыню [88, с. 141; 146, с. 181].

Кризис в стране продолжал нарастать. Буддийское духовен­ство открыто требовало низложения бездарного короля (пред­лагая держать его взаперти, но для соблюдения декорума на золотом троне и в окружении привычных положенных почестей) [88, с. 182]. В 1597 г. крупнейший феодал Бирмы, двоюродный брат Нандабайина Махадаммаяза, князь Таунгу вступил в союз с королем Аракана Мин Разаджи, чтобы выполнить эту реко­мендацию. В марте 1597 г. араканский флот захватил важней­ший порт Нижней Бирмы Сириам. В 1598 г. союзники осадили Пегу. В 1599 г. измученный голодом, лишенный какой-либо под­держки извне гарнизон столицы сдался. Город был сожжен и разграблен араканцами. Пленного Нандабайина увезли в Таун­гу [38, с. 96; 88, с. 147].

Сиамский король Наресуан, вторгшийся в это время в Ниж­нюю Бирму, поспешил к Пегу, но застал там только дымящие­ся развалины. Тогда он двинулся на Таунгу и потребовал вы­дать ему бирманского короля. «Я почитаю Нандабайина как бога и нуждаюсь в его божественном присутствии возле ме­ня», — заявил он. «Я тоже почитаю его, как бога, и не отдам»,— ответил Махадаммаяза. Наресуан не смог взять Таунгу и вер­нулся в Сиам [88, с. 149; 146, с. 183].

Вскоре Нандабайин был отравлен, а Махадаммаяза объявил себя королем Бирмы (январь 1600 г.). Впрочем, его власть практически не простиралась за границы его княжеского доме­на. «Почти каждый губернатор стал считать себя королем», — сообщает бирманская летопись «Хманнан Язавин Догьи» (цит. по [88, с. 149]). Крупные и средние феодалы силой и хитростью уничтожали своих соперников, чтобы округлить свои владения.

Прибывшие в 1600 г. в Нижнюю Бирму два иезуита — Нико­лас Пимента и Бовес в своих воспоминаниях рисуют вырази­тельную картину бедствий, постигших страну: «...Теперь едва ли найдешь во всем королевстве людей... ибо они в последнее время доведены до такой нужды и голода, что едят человече­ское мясо... родители пожирают детей, а дети — родителей. Тот, кто сильнее, пожирает более слабого, и если бы у них не оста­вались только кожа да кости, они бы разрывали внутренности своих близких, чтобы питаться ими, и высасывали бы их моз­ги»,— пишет один из путешественников [146, с. 211]. «Я при­был туда с Филиппом Бриту и через 15 дней достиг Сириама, главного порта Пегу. Какое плачевное зрелище — берега реки, раньше засаженные бесконечными фруктовыми садами, теперь завалены руинами позолоченных храмов и роскошных зданий. На дорогах и полях — груды черепов и костей несчастных пегуанцев, убитых или умерших от голода. Трупов в реке так много, что тела мешают проходу любого судна. Я не говорю о пожарах и казнях, которые творит этот жесточайший из тира­нов (король Аракана. — Э. Б.)», — сообщает другой иезуит [146, с. 183—184].

Дата добавления: 2015-08-20