Глава 17. Я сидела на трибуне, когда Питер заметил меня

Я сидела на трибуне, когда Питер заметил меня. Он подошел и сел рядом. — Я думал, ты бросила меня.

— Я думала об этом, но не хотела, чтобы ты выглядел плохо в глазах у всех этих ребят. Милли вывела меня из себя. Ну, вернее не Милли. Они все. Они говорят… — я начинаю теребить свои ногти во время разговора. Когда я начала рассказывать ему каждую мелочь? Я смотрю на Питера уголком глаза. «Он твой друг, глупая. Конечно, ты рассказываешь ему все эти вещи».

Питер выглядит озадаченным. — О чем они говорят?

— О нас. Я слышала о том, что ты трахаешь меня, и ты делаешь это в своем офисе, и что АП (ассистент преподавателя) означает нечто совсем другое. Получаешь нагоняй? А и П? Ха, Ха. Это истерика, — я корчу лицо и смотрю на пару ребят, пытающихся танцевать перед нами. Еще одна пара столкнулась с ними.

Питер странно смотрит на меня, а затем смеется. Он пробегается руками по голове, взъерошивая свои волосы. — Проклятье. У меня, наконец, платонические отношения с женщиной и посмотрите, куда это привело.

— Прикинь, да? Ты подлец, — я опираюсь на руки, держа локти на коленях. Сегодня здесь людей больше, чем обычно. Взрывная музыка, теплый воздух. Кто-то подпер заднюю дверь, чтобы она не закрывалась. Ночной воздух медленно дрейфует и благоухает, словно жимолость.

— Так что ты сказала им?

— Я кое-кому сказала, что запала на тебя. Она меня, вроде как, разозлила, когда сказала, о том, что говорят люди. Мне нужна была диверсия. А Милли, ну, я на нее наорала. Без каких-либо объяснений, — я смотрю перед собой.

Питер прочищает горло. Я смотрю на него уголком глаз. Он усмехается. — Ты защищала меня? И мою честь? Я думал, что должен делать это для тебя?

Я ухмыляюсь и поворачиваюсь к нему. От танца лицо Питера блестит. Черт, как же тут жарко. Отсутствие кондиционера все только ухудшает. Мой взгляд переходит от его плеч к груди. Рубашка Питера сильно измята и прилипла к его груди. Выглядит он отлично. На щеках больше цвета, больше жизни в его глазах, чем в день, когда мы только встретились.

Я толкаю его своим плечом. — Ты придурок, знаешь это?

— Это из-за танцев? — спрашивает Питер, серьезно, пытаясь понять, почему люди говорят это о нас. Он выглядит сбитым с толку. Питер убирает волосы с лица. Они влажные и вьются на кончиках.

— Ты что, смеешься? — я спрашиваю, а он трясет головой. Я самодовольно улыбаюсь. — Это потому что ты сексуальный. Если ты с кем-то просто заговоришь, то уже пойдут слухи, что вы встречаетесь, да и то... в общем, люди — глупые. Они говорят, даже когда и говорить-то не о чем.

— Они говорили подобное о Тэдвике?

— Тэдвик не сексуален. А ты да.

— И чье это мнение? — он усмехается мне. Питер толкает меня своим коленом.

— Народное мнение. Лично я думаю, что ты слишком мускулистый и загорелый. Я бы хотела, чтобы мой мужчина был хрупким и бледным. Извини, Чарли.

— Питер. Меня зовут Питер. Черт, Сидни. Ты даже имя мое запомнить не можешь, — улыбка Питера усиливается, и теперь я вижу ямочки на его щеках. Такие миленькие. На него приятно смотреть. Я смотрю на стаю девчонок за трибунами. Они пускают на пол бассейн слюней. Все они пристально наблюдают, их рты открыты, как у шведских рыб.

Я встаю и хлопаю Питера по руке тыльной стороной ладони.

— Давайте, профессор. Я хочу танцевать до тех пор, пока мои ноги не откажут, — я прыгаю по комнате, а Питер идет за мной по пятам. Неожиданно я останавливаюсь и поворачиваюсь. Он чуть не врезается в меня. На мгновение время замирает. Воздух, кажется теплее, чем он есть, ночь будто пронизана электричеством. Питер поднимает руку. Я прислоняю свою ладонь к его. Прикосновение несет в себе разряд тока. Я чувствую его с головы до ног. Я широко улыбаюсь. Ничего не могу с собой поделать. И мы танцуем.

Руки Питера никогда не пересекают рамок дозволенного, но то, как они скользят по моей коже, платью, вызывает ощущение, что я принадлежу ему — будто я вся в его власти. Так странно. Я танцевала и раньше, но такого чувства еще ни разу не испытывала. Я танцевала, чтобы уйти от проблем с моим бывшим и моей семьей. Моё увлечение не было им интересно. Это было место, где я могла обдумать и понять, как дальше будет продолжаться моя жизнь. Но Питер изменил это. Я больше не сдерживаюсь. Я смеюсь, потею и вращаюсь. И я не уклоняюсь от его прикосновений. Это что-то новенькое. Когда мы только начали танцевать вместе, я наслаждалась этим, могу признаться — я нервничала из-за его рук. Теперь мне стало удобно. Я чувствую себя сильнее, лучше.

Темп меняется и музыка ускоряется. Мы смеемся, и некоторые студенты останавливаются, чтобы посмотреть на нас. Пока мы танцуем, Питер спрашивает:

— Ты готова?

Он хочет выполнить выброс.

Я киваю. Думаю, что он сделает его с шагов, но это не так. Вместо этого мы подходим друг к другу, Питер раскручивает меня и притягивает к себе. Я ухмыляюсь.

— Что ты делаешь?

— Ничего. Просто не понимаю, почему ты доверяешь мне, когда мы делаем выбросы, но не доверяешь, когда хотим сделать…

— Тодес? Наверное, это связано с тем, что его называют смертельным вращением, — смеюсь я. Музыка пульсирует внутри меня. Питер обводит меня вокруг себя, проводя под рукой, затем резко притягивает к своей груди.

— Думаю, я мог бы тебя убедить, — он улыбается и продолжает вращать меня по паркету. Мы в паре шагов друг от друга, но он опять сокращает расстояние. Я снова в его руках. Между нами остается совсем мало пространства. Питер держит меня так близко, что мы почти дотрагиваемся друг до друга.

— Я не ношу шлем.

Он смеется. — Ты такая упрямая.

— Так ты не собираешься бросать меня лицом об пол? — я улыбаюсь. Питер поднимает ладонь и кладет мне на спину. Я повинуюсь, следуя движению его руки. Музыка как раз подходит для того, чтобы взмыть в воздух.

— Ты еще отказываешься или мы все-таки это сделаем?

Питер дергает меня к себе, и мои бедра обхватывают его. Мое сердце бьется слишком быстро. — Давай сделаем это.

Питер ведет в танце, а я следую за ним. Вращение, поворот, и он резко выталкивает меня. Неуклюже я скатываюсь по его спине. Моя юбка расправляется, и я приземляюсь на пол. Я ныряю, а Питер поднимает ногу над моей головой, затем тянет меня во вращении. Я проскальзываю между его ног, и он поднимает меня за талию. Продолжаю движение и отскакиваю. Чувствую толчок и взмываю вверх. Я слишком сильно улыбаюсь. Мой желудок находится в состоянии свободного падения, пока я падаю вниз.

Питер превосходно выполняет движения, и мои ноги взлетают вокруг его талии. Его руки бережно поддерживают мою спину, пока он наклоняет меня назад. Музыка останавливается. Мы оба с трудом дышим. Молчание становится заметнее. Весь клуб начинаем хлопать нам, будто это была простая демонстрация. Затем, он рассказывает о правилах безопасности при выполнении таких движений, и предлагает более продвинутым танцорам изучить парочку шагов, из тех, что мы только что сделали.

К Питеру подходит девушка. Он протягивает руку и танцует с ней. И тогда я понимаю, что делиться — не для меня. Питер такой красивый, взъерошенный, пахнущий как небеса. Задвинув инстинкт царапанья обратно в сумасшедшую часть моего мозга, я хватаю бутылку из холодильника. Наблюдаю, как он показывает движения в замедленном повторе парочке девчонок. Там же стоят и парни. Он показывает им, куда ставить руки, и в какой последовательности выполнять шаги.

Я с жадностью выпиваю воду и иду по периметру комнаты, пытаясь остудиться. Через некоторое время, я иду к открытой двери. Ночной ветерок ласкает мою кожу. Я выхожу. Небо цвета индиго, как бутылочка чернил. На небе россыпь звезд. Я прислоняюсь к холодной кирпичной стене, ощущая грубые камни сквозь тонкую ткань моего платья.

Через несколько минут Питер выходит. — Ужин?

— Конечно, у меня не было возможности поесть.

— Хорошо, — он кивает и направляется обратно внутрь.

Я стою там некоторое время, чтобы остыть, и вижу Tиа, прогуливающуюся снаружи. — Эй, это надо было так надрать задницу. Где, черт возьми, ты научилась так танцевать?

Я улыбнулась.

— Я не знаю. Если ты хочешь услышать что-то плохое, ты узнаешь. Я подумала, что будет весело, — я пожимаю плечами и делаю глоток из бутылки. — Это не так сложно, как кажется.

Она кивает и отпивает из своей бутылки.

— Каждый раз, когда я думаю, что я в форме, оказывается — ничего подобного. Боже, и не удивительно, почему все говорят, что Гранц — сексуален. Он просто чертовски аппетитный кусочек.

— Да, у него великолепная задница.

Я не заметила, сколько прошло времени. Не заметила, что кто-то стоит сзади меня.

— Спасибо, Коллели, — говорит Питер, бросая мне мои вещи. Они попадают мне в живот, но я ловлю их. — А я все это время думал, что ты меня считаешь задницей. Ошибочка.

Мое лицо становится красным, а глаза расширяются. Питер не останавливается. Он продолжает идти, направляясь к стоянке. Я слегка пихнула Тию. Она смеялась надо мной.

— Ты отстой, — я зашипела. — Ты знала, что он был там.

— Да, знала. Это было прекрасно. Я просто была обязана так сделать, — смеясь, она с жадностью пьет из бутылки, чуть не задыхаясь.

— Я тебе это припомню. Просто подожди.

— Валяй, рискни! — кричит Тиа, пока я кружусь на парковке, направляясь к машине Питера.

Я ныряю внутрь, еле дыша.

— Я этого не говорила, — чувствую необходимость в уточнении, как только я пристегиваю ремень.

— Я ничего не слышал, ну, кроме комментария о моей суперской заднице, — он смеется и смотрит на меня. — Я не могу тебя понять. Ты ведешь себя, будто мы друзья и все, а потом, ты берешь и вытворяешь такие вещи. Ты сбиваешь с толку.

— Сбиваю? Нет, мне кажется это не то слово. Я… — я смотрю на Питера, пока он выезжает с парковки на дорогу. Я резко отклоняюсь на свое сиденье и выдыхаю. — Не знаю, какая я. Катастрофа. Размазня. Поврежденный товар. Выбери одно определение или сразу все.

Он трясет головой и улыбается.

— Ты сексуальная размазня, загадка, поэма, все неукротимые, несдержанные эмоции.

У меня вырывается смех, ведь он так не прав.

— Несдержанные эмоции? Я все держу в узде.

— Нет, ты не знаешь. Ты чиста, как кристалл.

— Ты ненормальный.

— И это еще раз доказывает, что я прав. Знаешь, ты так часто это делаешь, — я смотрю на него. Понятия не имею, о чем он. Видимо, он может сказать, когда я слушаю, а когда нет. — Ты так говоришь, когда я близок к правде. Твои обзывательства — это вроде защитной реакции. Это лишь значит, что я прав.

— Это может значить только то, что я считаю тебя задницей, и ничего больше, — меня так и подмывает сказать «я же говорила», пока Питер смотрит на меня. Судя по выражению его лица, могу сказать, он этого так не оставит.

— Я тебя привлекаю, Сидни?

От вопроса мой желудок подпрыгивает к горлу. Не могу взглянуть на него. Я чувствую, как жар подступает к лицу, и охватывает меня целиком. Мне удается лишь ляпнуть:

— Какого черта? Кто так говорит?

— Это сказал я. Так я тебя привлекаю? Это же простой вопрос, — Питер смотрит на меня, и тут же на дорогу.

Слава Богу, сейчас темно. Уверена, мое лицо просто горит пламенем. Я хочу сказать ему, что он плохой, плохой человек, но это звучит по-детски, поэтому я говорю:

— Ты такой придурок! — я закрываю лицо рукой и смотрю в окно. Пульс отдается в ушах. Я чувствую, как взгляд Питера скользит по моей шее. Почему он делает это со мной? И что, если я считаю его сексуальным? Это не важно. Но скорее всего, я бы в этом не призналась.

— Ну, это выглядит как да. Я должен сказать, что думаю о тебе?

— Мне все равно, — бормочу я, по-прежнему глядя в окно.

— Ох. Ну, тогда я тебе не скажу, — он улыбается, ведя машину в темноте в ресторан на другой стороне города.

Я жду, что он продолжит меня дразнить, но он ничего не говорит. Между нами наступает тишина, и мой ум вцепляется в последнее, что он сказал. Теперь, я действительно хочу знать, что он думает обо мне. Я не могу поверить, что он может сидеть так тихо и не говорить со мной. Я перевожу глаза к нему. Питер по-прежнему ведет машину с невыносимо сексуальный улыбкой на лице, как будто он точно знает, что сделал.

Я смотрю на ночное небо, и удивляюсь, почему этот вопрос беспокоит меня. Конечно, меня влечет к нему. Конечно, он знает это. Мы почти переспали. Но дело не в этом. Это пугает меня. Но он не знает, что я привязалась к нему. При выборе болтать с Питером или Милли, я бы выбрала Питера. Он понимает меня лучше. Он стал моим лучшим другом. Не имеет значения, что он мой начальник или учитель. Я чувствую себя комфортно возле него. Я привыкла к его голосу, его лицу. Каждый раз, когда Питер ходит по комнате, каждый раз, когда он качает меня в своих руках, я не чувствую мира, я чувствую себя счастливой. Мой желудок опускается. Как интересно, что это значит?

Думаю, что я знаю.

Я смотрю на Питера. Пристально всматриваюсь в его лицо, упиваясь щетиной на его челюсти, и тем, как его темные волосы завиваются за ушами. Его кожа — совершенна, а его глаза — о, Боже, — его глаза, словно драгоценные камни. Когда я смотрю в них, я будто теряюсь в этих синих омутах, покрытых сверкающими сапфирами. И впервые в жизни, я чувствую себя в безопасности. Я не беспокоюсь, что он может мне навредить, или притронуться ко мне, или принудить меня к чему-либо.

Я не заметила, что долго наблюдала за ним, пока Питер не повернулся и не посмотрел на меня. Он мягко улыбнулся. Ощущаю, словно я нахожусь в состоянии свободного падения. Мой желудок поднимается ко рту, и я не могу говорить.

О, нет. Нет, нет, нет, нет, нет. Я смотрю через лобовое стекло, мои глаза слишком расширены. Мой мозг напевает «нет», снова и снова, будто это сотрет его недавнее открытие. Мое сердце смеется. Словно все это можно было бы отменить, будто реально разлюбить так же быстро, как и влюбиться.

Я люблю его? Этого не может быть.

Я отрицаю это. Этого не происходит. Этого не может быть. Я не люблю его. Это безумие. Я даже не знаю его.

Нет, любишь, говорит сладкий обнадеживающий голос где-то у меня в затылке. Я бью ее метлой и запихиваю в шкаф. Он — чаще всего разумный голос в моей голове. Я могла бы поклясться, что в ней все дело, но это было бы не разумно. Я не знаю Питера, не настолько. Не хочу. Не могу...

Мои безумные мысли останавливаются, когда Питер заезжает на стоянку. Я в панике. Все не так, как было две секунды назад. Я поняла, что у меня есть чувства к парню, сидящему рядом со мной. Может быть, я тупая как динозавр, что не заметила этого — блин, все остальные заметили. А я не знаю, что теперь делать. Действовать так же? Представить, что эта мысль никогда не приходила мне в голову?

Я думала слишком долго, чтобы выйти из автомобиля. Питер обходит, чтобы открыть мне дверь.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, а он протягивает руку и вытаскивает меня с моего места. Питер смотрит на меня такими глазами. Я забываю дышать.

Он стоит слишком близко. Я шагаю в сторону, и обхожу машину. Питер подходит ближе, сокращая разрыв. Он достаточно близко, чтобы прикоснуться ко мне, но он этого не делает. Его глаза скользят по мне, прежде чем он спрашивает:

— Разве ты не хочешь знать, что я думаю?

Я медленно качаю головой, осторожно, чтобы избежать его взгляда, и заправляю прядь волос за ухо.

— Нет, — мой голос слишком мягкий. Черт возьми. Похоже, да. Я прочистила горло и повторила попытку. Я должна смотреть вверх. Я знаю, что должна это сделать. Просто скажи это. Скажи сразу, как будто это не имеет значения, потому что когда он скажет мне, что он думает, я не буду иметь возможность отпустить. Я не хочу, чтобы что-то менялось. Что мы будем иметь хорошего.

Глядя прямо в глаза, я улыбаюсь и говорю:

— Я не хочу знать, что ты думаешь. Я не чувствую, что-то к тебе, — ложь обжигает мой язык.

Он не отступает. Вместо этого, Питер стоит, наблюдая за мной. Он наклоняется ближе к моему уху и говорит:

— Думаю, ты прекрасна, а твой острый язычок… Боже, я еще никогда в жизни не хотел поцеловать женщину так сильно как сейчас. Я поцелую тебя сегодня. И я буду не в состоянии бороться.

Я дрожу, пока он говорит. Мое тело напрягается, и Питер отходит. Тело замерло, а голова кружится, будто я падаю в кроличью нору.

— Я не знаю, что сказать, — едва дыша, я наблюдаю за ним. Мои глаза останавливаются на его губах. Интересно, он действительно сделает это.

Питер пробегает рукой по моей щеке; взгляд падает на мой рот.

— Тогда не говори ничего, — он разворачивается и уходит. Пересекает парковку. Я остаюсь на месте, наблюдая, как он удаляется. Когда он открывает дверь, смотрит на меня.

— Идешь, Коллели?

Питер облажался, выбрав меня. Должно быть, он запутался во мне. Я смахиваю, воспоминания о том, что он только что сделал, и уверенно пересекаю парковку. Да пошел он. В эту игру можно играть вдвоем.

Питер держит дверь открытой. Я поворачиваюсь в боком, когда прохожу мимо него, и вдыхаю воздух. Мы слишком близко. Я делаю это специально. Моя грудь едва задевает его, когда я прохожу. По мне бегут мурашки, но я знаю, что он тоже чувствует это. То, как он перестает дышать и смотрит, подсказывает мне, что это было совершенно неожиданно.

— Извини меня, — говорю я, прежде чем пойти дальше. Губы Питера приоткрылись. Его плечи опять жесткие. Я поворачиваюсь к месту хозяйки со злой усмешкой. Питер по-прежнему глотает воздух, как будто его пнули в живот. — Столик на двоих, пожалуйста.

Питер вдруг перемещается и идёт ко мне. Я чувствую тепло от его тела на своей спине. Он шепчет мне на ухо: — Это было зло.

— Ты начал это, — говорю я через плечо, улыбаясь.

Мы идем за официанткой к столику, за которым мы обычно сидим. Это наш столик. Как так получилось? Питер встает перед девушкой и отодвигает мой стул, чтобы я села. Официантка ждет, пока мы сядем, чтобы отдать нам меню. Питер нежно придвигает меня к столу, а затем садится напротив. Его глаза блестят от радости. На его лице самодовольная полуулыбка. На мгновение, его глаза переходят к моим губам. Из-за этого я начинаю ерзать на стуле. Не могу поверить, что он это сказал. Он дразнил меня. Должно быть так.

— Итак, — говорит Питер.

— Итак, — мой голос застревает в горле.

Он смотрит на меня, словно хочет целовать до тех пор, пока мои коленки не подогнуться, и я не упаду в его объятья. Это опьяняет меня. Я не понимаю его. Мы постоянно проводили время вместе с тех пор, как он приехал. За исключением первой ночи, Питер ничего не делал в открытую. Разве не так? Неожиданно, я ощущаю себя глупой. А что если флирт был настоящим? Ведь я думала, что нет. Я думала, он просто дразнит меня. Питер настолько сумасшедший, чтобы быть со мной, даже если это будет, стоит ему работы? Он новый преподаватель. Это было бы невероятно глупо, и поставило бы крест на всей его дальнейшей карьере. Так о чем он думает? Понятия не имею.

Я только открываю рот, чтобы сказать ему, что мы не можем сделать ничего подобного, никаких поцелуев, ничего, когда вижу ее, проходящую мимо камина. Доктор Стриктленд. Лицо загорается, когда она видит Питера.

— Доктор Гранц, мисс Коллели. Какой приятный сюрприз, — она одета в дорогой малиновый костюм, который делает ее волосы оранжевыми.

— Сиэнна, — говорит Питер. — Как приятно видеть вас. Не хотите присоединиться к нам?

Она качает головой.

— Нет, я пришла сюда, чтобы захватить ужин и сделать некоторые документы для моих аспирантов, — она улыбается нам, а затем смотрит на меня.

— Я слышала, что ты оказываешь помощь новому клубу танцев.

— Я… Мы просто были там. Доктор Гранц является спонсором.

Она смотрит на нас обоих.

— Я вижу, — она говорит так, как будто действительно видит что-то. Стриктленд смотрит на Питера.

— Знаете что, я думаю? Я присоединюсь к вам. Я упорно трудилась, и это был долгий день, — хозяйка приносит еще один стул и доктор Стриктленд садится рядом со мной. Она хлопает мне по колену, и я чуть не выпрыгиваю со своего места. Она смешно смотрит на меня. — Извини, дорогая.

— Все в порядке, — я лгу. Ненавижу, когда до меня дотрагиваются. Мой взгляд поднимается. Но есть исключение из правил. Каким-то образом Питер обошел его. Я нервно улыбаюсь, гадая, попадем ли мы в неприятности, но Стриктленд ничего не говорит о том, что мы сегодня вместе.

Ужин проходит как обычно. Все мы знаем друг друга. Тема разговора переходит от университета, кафедры и занятий к литературе.

Когда я думаю, что Стриктленд не собирается говорить об этом, она делает это.

— Я не хочу испортить дружбу или сделать вещи неловкими между вами двумя, но некоторые вещи теперь мне понятны.

Питер улыбается и качает головой.

— Сиэнна.

— Питер, я довольно хорошо знаю тебя, чтобы понять — ты не сделаешь глупостей. Но ты молод, а Мисс Коллели еще моложе. У каждого из вас есть своя роль, соответствующая ожиданиям. Дружба приветствуется, но ничего больше. Здесь я вижу только дружбу, и ради вашей пользы, надеюсь, что так и останется.

— Сидни, мне не нужно, напомнить тебе о твоей стипендии. Университет не будет платить, чтобы вернуть занятия из-за сексуальной неосмотрительности, — о, мой Бог. Она только что сказала, это? Мое лицо покраснело. Мне удается кивнуть.

— И Питер, ты же знаешь как это важно. Я надеюсь, что мне не придется говорить об этом еще раз.

— Ты не должна говорить об этом сейчас, — спокойно говорит Питер.

Стриктленд какое-то время смотрит на него. Она прикладывает салфетку к губам, и кладет ее на тарелку.

— Ты прошел через многое, Питер. Я считаю себя честным человеком. Возможно, это прозвучит грубо. Но твои отношения со студенткой выглядят чем-то неправильным. Ты танцевал с ней, а потом привел на ужин в одно из красивейших заведений города. По словам официантки, вас видели и раньше несколько раз. У приличия есть облик, и это не он. Я не хочу снова слышать или видеть что-то подобное. Считайте это вежливым предупреждением Доктор Гранц. Извиняюсь, что нарушила ваш вечер, но я должна была вам это сказать, — она встает, кивает нам, и затем уходит.

Дата добавления: 2015-08-17