Вилла загадок 8 страница

– Тогда что? Некие личные блага? Или это можно сравнить с членством в клубе?

– Клуб? – задумался он. – Это интересная идея. Тереза едва сдержала досаду.

– Я надеялась, что вы мне поможете, поскольку многое знаете обо всех этих ритуалах. Дело в том, что сегодня пропала еще одна девушка. – Она искала слова, чтобы описать эту странную ситуацию. – Все выглядит очень похоже. Словно послезавтра, семнадцатого марта, может произойти нечто подобное.

– Семнадцатого марта?

Оказывается, кроме ковыряния в носу, у него есть еще привычка двигать очки вверх и вниз указательным пальцем правой руки. Наверное, это признак раздумий, догадалась Тереза.

– Вы служите в полиции?

– Нет, – поправила она. – Я патологоанатом, работающий с полицией.

– Почему вы не сказали им, что едете сюда?

– Потому что... – Это был странный вопрос, но она игнорировала прозвучавший в голове сигнал тревоги. – Вы поможете мне, профессор?

Очки вновь поползли вверх, а затем опустились. Странный он какой-то тип.

– Простите, – внезапно поднявшись с кресла, сказал профессор Рандольф Кирк. – У меня проблемы с пищеварением. Мне нужно выйти.

Подойдя к двери, он остановился и посмотрел на Терезу:

– Подождите, пожалуйста. Я немного задержусь. Тридцать минут спустя, чувствуя себя очень глупо, она встала и повернула рукоятку двери. Рандольф Кирк ее запер. Быстро подойдя к окну, она внимательно осмотрела раму. Древний запор давно проржавел. С тех пор как его открывали в последний раз, должно быть, прошли годы.

– Черт! – простонала она. – Черт, черт, черт и еще дважды черт!

На мобильном телефоне сигнал был еле виден. Она судорожно соображала, кому позвонить и что сказать. Фальконе наверняка придет в ярость – как будто это самая большая из ее нынешних проблем.

"Не волнуйся, детка, – попыталась она себя успокоить. – Это же ученый, с носом, как ананас, и вирусами гриппа, танцующими макарену в его венах. Пока он не проломит эту дверь мотыгой, у меня нет оснований для беспокойства".

Она осмотрела помещение в надежде найти что-нибудь пригодное для самообороны. На шкафу лежал небольшой молоток – только и всего.

– Ник! – пробормотала она и начала набирать номер. – Приезжай и спаси меня, Ник. О черт...

Телефон звякнул и умолк. Снаружи раздался какой-то звук. Судя по шуму двигателя, приближался довольно мощный мотоцикл.

Она отключила телефон и прислушалась. Это могло оказаться важным.

Через пару секунд Тереза Лупо больше ничего не слышала. Какая-то неведомая сила, возможно шум крови в ушах, заглушила звуки за дверью. Смерть была ей знакома, но, так сказать, в конечном варианте. А сейчас она оказалась в роли непосвященного, случайно оказавшегося свидетелем развертывающегося в полумраке нелепого шоу. Даже когда она была врачом и люди умирали при ней в больнице, это казалось в общем-то естественным. Что происходило с "клиентами", оказывающимися на ее сверкающем столе, оставалось за кадром. Она и представить себе не могла, каково быть свидетелем подобного.

А сейчас, всего в нескольких метрах, за хлипкой дверью кабинета профессора Рандольфа Кирка, шла как раз такая, невидимая для нее драма. Сквозь стук собственного сердца Тереза слышала, как она разворачивается, подобно сцене из радиоспектакля, звуки которого доносятся из соседнего окна. Два человека разговаривали на повышенных тонах – один напористо, другой с неподдельным страхом.

Затем раздался крик и громкий, все заглушающий звук выстрела.

На мгновение она перестала дышать. Там что-то произошло. Тереза вдруг ощутила с какой-то мрачной, пронзительной четкостью, что в это самое мгновение оборвалась человеческая жизнь – если точнее, жизнь профессора Рандольфа Кирка. Живое существо исчезло с лица земли, и самым жутким во всем этом было то, что Тереза Лупо почувствовала, как нечто, возможно его дух, его уходящая тень, прошло сквозь ее собственное тело, отпечатав в сознании одно-единственное слово: "Беги!"

Она ничего не соображала, едва могла дышать. Снаружи раздались шаги, и Тереза замерла, глядя на дверь и слыша, как кто-то звенит ключами, выбирая тот, что подходит к замку.

* * *

– Выключи эту чертову штуку! – рявкнул инспектор. – Мне нужно подумать.

Они сидели в кабинете Фальконе, просматривая записи камер слежения в Кампо, когда у Косты внезапно зазвонил телефон. Всего один раз – и Коста сбросил вызов. Настроение было скверным. Ракеле д'Амато со своим уязвленным самолюбием не желала отрабатывать связи Сюзи Джулиус. Фальконе хмурился на скудный предварительный отчет об Элеанор Джеймисон, полученный от Терезы Лупо. Видеозапись сначала показалась Косте вполне приемлемой, но это все равно раздражало.

На мотоциклисте был сверкающий шлем с непроницаемым забралом и черный кожаный костюм – ну просто классический уличный преступник, похищающий сумочки. На девушке было прямо-таки написано, что она туристка. Вот она пробирается сквозь редкую толпу в Кампо, одетая в футболку и черные джинсы, с небольшой холщовой сумочкой через плечо, прямо перед носом у двух карабинеров в форме, зевающих возле своей машины и нисколько не интересующихся происходящим.

Коста не верил своим глазам. Сюзи словно убегала от чего-то, или по крайней мере так ему показалось.

Вот промелькнула рука мотоциклиста. С девушкой происходило что-то странное: Коста не мог понять, плачет она или смеется. Затем появилась еще одна фигура – это была Миранда Джулиус, которая мчалась мимо торговцев, крича в спину своей уезжающей дочери.

Коста не знал, правильно ли все это понимает. Иногда полицейские берут на себя слишком много, вмешиваясь в домашние споры, которые лучше оставить в покое. Ошибочно толкуя события, они в конце концов оказываются в дурацком положении. Подбежав к мотоциклу, Сюзи быстро поцеловала край шлема и вскочила на заднее сиденье, обхватив мотоциклиста за талию. Машина встала на дыбы и, виляя, рванулась вперед.

Когда мотоцикл поворачивал за угол, девушка обернулась и, одной рукой держась за талию мотоциклиста, стала искать кого-то взглядом. Миранда остановилась, затем оглянулась, на карабинеров. Она тяжело дышала. Поднеся пальцы к губам, Сюзи послала воздушный поцелуй, и мотоцикл исчез, свернув на Корсо.

Может, девушка-подросток просто сбежала со своим бой-френдом? "Возможно", – подумал Коста. Это должно было выглядеть как обычная семейная драма, вероятно, даже предназначенная для публики. Может, для девушки все так и выглядело. Тем не менее здесь имелось нечто странное. Мотоцикл был без номеров. Кроме того, даже уличная шпана не надевает такие черные костюмы, да еще и шлемы с непрозрачными забралами. Не используют они и такие большие, мощные мотоциклы. Маленькие мотороллеры дешевле и более маневренны. Все это слишком напоминало розыгрыш.

– Мне это не нравится, – заметил он, когда видеозапись подошла к концу. – Почему у мотоцикла нет номеров?

– Может, мы сосредоточимся на более серьезных задачах? – вскинулась Ракеле д'Амато. – Я здесь не для того, чтобы выслеживать беглых подростков.

– Это может быть взаимосвязано, – возразил Фальконе. – Коста прав. Происходит нечто странное.

Он встал и распахнул дверь кабинета. В соседнем помещении сидело человек десять – из-за гриппа на службу вышла едва половина списочного состава. Фальконе взглянул на полицейского, ближе всех сидевшего к дверям его кабинета.

– Бианки! Кто тут лучше всех разбирается с видеозаписями?

Прежде чем ответить, подчиненный немного подумал.

– Вы имеете в виду тех, кто здесь? Я. Риччи – настоящий эксперт по этому делу, но он сейчас дома, чихает так, что глаза едва не выскакивают. Впрочем, я могу ему позвонить, вдруг он чего посоветует? А что нужно?

– Снимите записи с камер в Корсо. Установите, куда этот мотоцикл потом поехал.

– Видите ли, синьор, это большая работа, – замялся Бианки. – Каждая камера покрывает не больше сотни метров. Я ведь занимался этим раньше. В день можно просмотреть не больше километра. Если он далеко отъехал, на это понадобится неделя – если еще повезет.

Фальконе недовольно скривился и снова окинул взглядом помещение:

– Даю один день. Может, он недалеко уехал.

– Конечно, – кивнул Бианки.

– И направьте в прессу пару фотографий. Не особенно нажимайте, чтобы не вызвать паники. Просто скажите, что пропала девушка и мы собираем информацию. Пока, мол, нет оснований беспокоиться, но мы все равно хотим, чтобы она отозвалась либо кто-нибудь о ней сообщил.

– Будет сделано, шеф, – сказал Бианки и снял трубку телефона.

Фальконе закрыл за собой дверь, вернулся к своему столу и посмотрел на д'Амато.

– А теперь расскажи мне об Уоллисе то, чего я не знаю.

– Ты это серьезно? – удивилась она. – Насколько я понимаю, он вообще не желает со мной говорить. А когда дойдет до серьезного разговора, и с тобой не станет.

– Не думаю, что это самостоятельная фигура, – возразил Коста. – По крайней мере совершенно самостоятельная. Он словно все время оглядывается. Почему так?

Она одарила его холодным взглядом. Явно знала ответ, но не собиралась, делиться информацией.

– Ну так что? – спросил Фальконе.

Д'Амато тихо выругалась.

– Он здорово поссорился с одним гангстером, с которым до этого неплохо ладил. С Эмилио Нери.

– Это нам известно, – нетерпеливо бросил Фальконе.

– Возможно! – отрезала она. – Но вы понимаете последствия? Обе стороны, американцы и сицилийцы, вынуждены были вмешаться, чтобы развести их в разные стороны. Большие люди этого не любят. Уоллиса наказали отставкой. Он по-прежнему не у дел. Мне кажется, если они решат, будто он снова вмешивается не в свое дело – даже всего лишь станет с нами чересчур откровенен, – его ждут большие неприятности.

– А что с этим Нери? – спросил Перони. – Я помню его по своей работе. Как его наказали?

– Немного пожурили, – пожала плечами д'Амато. – Нери ведь играл на своем поле, где сумел преуспеть. А кроме того... Нери – совсем другого поля ягода. Уоллис образован. Не переступает определенных границ. Для него все это бизнес, а не какая-нибудь личная вендетта. Нери же при случае ограбит могилу своей бабушки, а потом еще будет этим хвастаться.

"Все это не объясняет, что случилось с падчерицей Уоллиса, – подумал Коста. – И где сейчас находится Сюзи Джулиус?"

– А что, если Нери как-то связан со смертью девушки? – предположил он. – Может, он таким образом наказал Уоллиса?

– Нери – настоящий головорез, – сказал Фальконе. – Если бы он захотел кого-то убить, то убил бы самого Уоллиса.

Он повернулся к д'Амато:

– Между прочим, ты не права, если считаешь, что у Нери нет никаких принципов. Даже такие, как он, соблюдают определенные правила. Иначе не удержать свои позиции по отношению к собственным людям. Убить девочку-подростка, чтобы наказать другого гангстера... Вряд ли это возможно. Кроме того, это стало бы известно, иначе к чему трудиться? А если бы он взял на себя ответственность, мы бы об этом услышали.

– Все равно полно причин, чтобы с ним поговорить, – не уступала д'Амато. – Это не повредит.

– Я понял! Я все понял! – воскликнул Перони. – Разумеется, раз это связано с оргпреступностью, ДИА должна быть в курсе. А простое убийство не имеет к вам никакого отношения.

– Я просто пытаюсь помочь! – возмутилась она. – Когда вы наконец перестанете видеть во мне врага?

Присвистнув, Перони отвернулся к окну.

– А девушка? – поинтересовался Коста. – Сюзи Джулиус? Какое она имеет к этому отношение?

Фальконе бросил взгляд на застывшее изображение: Миранда Джулиус неотрывно смотрит вслед уехавшему мотоциклу.

– Черт побери, я бы тоже хотел это знать! Будем надеяться, что она всего-навсего относится к числу сбежавших подростков. Пока я не обнаружу чего-нибудь другого, нам придется считать это делом о пропавшем подростке. Если появятся любые сведения о том, что за этим стоит нечто большее, – подчеркиваю, любые, – я должен узнать об этом немедленно. А до тех пор... – он убедился, что Коста на него смотрит, – давайте четко определим наши приоритеты. У нас есть дело об убийстве, и именно на этом мы должны сосредоточиться. Это единственное, что мы сейчас знаем наверняка.

– Сюзи Джулиус все еще жива... – У Косты не выходило из головы лицо ее матери, равно как и ужасные предчувствия.

– Я знаю, – твердо сказал Фальконе. – Мы делаем все, что можем, Ник.

– А мы тоже участвуем? – поинтересовалась д'Амато. – Ты знаешь правила, Лео. Это связано с организованной преступностью. Нравится тебе или нет, но люди, о которых ты говоришь, давно уже по уши в этом увязли. Например, тот же Нери.

– Да, да. Вы участвуете. – Фальконе взглянул на часы и посмотрел на нее: – При условии, что наши права равны. Понятно?

– А как же иначе? – улыбнулась она.

Фальконе поднялся, остальные последовали его примеру.

– Давайте побеседуем с этой гарпией из морга. Отчет весьма скудный, и она должна это понимать.

Когда они вышли из комнаты, Коста взялся за телефон. Он никогда не пропускал звонки, не желая ни на секунду терять связь с действительностью.

Телефон зазвонил уже на середине коридора. Голос Терезы Лупо был таким громким, что едва не оглушил Ника.

После короткого сообщения телефон опять замолчал.

* * *

Иногда идиотские события происходят самым естественным образом.

Вы сидите в фальшивой древнеримской вилле и пытаетесь вспомнить, как в былые дни вам приходилось бороться, чтобы выжить.

Вы собираетесь разбить древним монитором окно в кабинете погибшего ученого, прекрасно зная, что даже в случае успеха не сможете в него протиснуться, поскольку оно слишком мало.

А в случае с Эмилио Нери, чей телефон в этот день едва не раскалился докрасна, вы мечетесь по своему роскошному дворцу, расположенному на виа Джулия, преследуемый призраками прошлого, проклиная своего бестолкового сына и расточительную жену и недоумевая, куда они подевались, когда вам нужно на них наорать.

Страх и ярость нередко соседствуют. Глядя, как всего на расстоянии вытянутой руки поворачивается рукоятка двери, Тереза Лупо отчаянно пыталась собраться с мыслями. И победил первобытный инстинкт. Схватив обеими руками крошечный молоток, она отступила в сторону и стала ждать.

Через мгновение замок щелкнул и дверь начала медленно открываться. Тереза затаила дыхание, гадая, что ожидает увидеть убийца – затаившуюся в углу, съежившуюся от страха фигуру?

– Я не боюсь, – прошептала она и выбрала момент, когда дверь приоткрылась на сорок пять градусов и убийца оказался между ее краем и дверной рамой.

У Терезы были мышцы патологоанатома и достаточный вес. Набрав воздуха, она чуть отступила и ударила плечом фанерный створ, зажав мотоциклиста словно в тиски. Она навалилась сильнее. Послышался высокий, пронзительный крик боли. Заглянув за край двери, Тереза Лупо увидела человека, одетого в черную кожу, лицо скрывало темное забрало шлема. Присев на корточки, человек держался за грудь – видимо, Тереза поломала ему пару ребер. По крайней мере она на это надеялась. На грязном полу кабинета валялся длинный черный пистолет – там, куда его уронил убийца. Пнув его ногой, Тереза с ужасом увидела, что оружие отлетело всего на метр, не больше. Отбросив в сторону молоток, она схватила мерзавца за заднюю часть шлема и рванула вперед.

Мотоциклист буквально влетел в комнату. Он был невелик ростом. Если бы Тереза Лупо осуществила свое давнее намерение и ходила на занятия по самообороне, она вполне могла бы с ним справиться. Избить до полусмерти. Привязать к креслу. И на всякий случай помахать над пистолетом волшебной палочкой. Как Линда Гамильтон из "Терминатора-2", вся состоящая из мышц и жажды мести. Или еще что-нибудь в этом роде. Голова опасно кружилась. Сильно лягнув мотоциклиста, Тереза протиснулась в дверь и обрадовалась льющемуся в окна предвечернему свету.

Захлопнув за собой старый обшарпанный створ, она повернула в замке ключ и швырнула связку в глубь помещения, задыхаясь, не зная, что делать дальше.

"О Боже!"

Профессор Рандольф Кирк лежал на полу в кровавой луже, лицо обращено вверх, мертвые глаза смотрят в потолок. Во лбу зияет неровная черная дыра, наполненная запекшейся кровью. Она автоматически подумала об аутопсии. Обо всех разрезах, обо всех органах, которые необходимо исследовать, чтобы прийти к вполне очевидному выводу: этот человек умер из-за того, что кто-то всадил ему в мозг кусочек металла. "Не вижу никаких признаков улучшения его состояния. Вероятнее всего, это постоянное увечье".

Трясущимися руками Тереза Лупо снова достала из жакета свой телефон и, стараясь не ошибиться, набрала номер Ника Косты.

Его голос показался неожиданно юным.

– Ник, Ник! – закричала она. – Я в полном дерьме. Помоги мне!

В трубке молчали. Она гадала, действительно ли слышит его дыхание или это просто помехи.

– Рядом с Остия Антика! – прокричала она. – В том месте, о котором я говорила. Пожалуйста...

Сзади раздался звук – такой громкий, что его должен был услышать Ник Коста и убедиться в том, что дело действительно серьезно. Звук, напомнивший Терезе Лупо, что в некоторых делах она и вправду ничего не смыслит.

У убийцы остался еще один пистолет.

– Идиотка! – прошипела она и выскочила за дверь; позади звучали выстрелы в замок.

* * *

Три полицейские "альфы" мчались по городу с включенными сиренами и мигающими голубыми огнями. Фальконе сидел в передней машине, Перони вел ее по самой середине дороги, разгоняя всех в стороны. Вцепившись в приборную доску, Коста пытался понять, что происходит.

– Вот глупая сука! – пробормотал Фальконе. Они поговорили с Монашком, который, напуганный до смерти, сообщил им, куда направилась Тереза. – Кем она себя воображает?

– Мы должны были сами с ним встретиться, – буркнул Коста.

Сидевший сзади Фальконе ткнул его в плечо.

– Он был у меня в списке на завтра, хитрожопый. Нужно действовать постепенно. – Инспектор откинулся на сиденье и уставился на серые дома пригорода. Вдалеке, окутанное облаками смога, садилось ядовито-красное солнце. Город выглядел мрачным и мертвым. – И мы никуда не сунемся на свой страх и риск. Как вы, наверное, заметили, здесь замешаны очень большие люди. А я не хочу рисковать. Ненавижу похороны.

Ракеле д'Амато ехала в задней машине – так распорядился Фальконе.

– Боюсь повториться, – заметил Перони, – но зачем нам женщина из ДИА?

– Кто знает? – ответил Фальконе. – Сначала надо доехать.

– Она встречалась с каким-то университетским профессором? – поинтересовался Перони. – Какие дела с мафией могут быть у такого человека?

Фальконе ничего не ответил. Перони резко затормозил, чтобы избежать столкновения с уборочной машиной, затем опустил стекло и громко выругался.

* * *

Она вернулась в пять тридцать, нагруженная сумками с лейблами лучших дизайнеров. Выглядела Аделе идеально – она всегда выглядела именно так. Рыжие волосы были подстрижены и стали чуть светлее. Идеальная укладка. Брючный костюм из мятого белого шелка и серый жакет – Нери не знал, новые они или нет. Она покупала так много одежды, что, наверное, еженедельно выбрасывала половину лишь для того, чтобы освободить место.

Проследив взглядом, как она идет на открытую кухню, Нери сделал себе спремуту, разбавив сок "Столичной".

– Где тебя черти носят? Я не мог дозвониться.

– Аккумулятор сел.

– Тогда в следующий раз заряжай перед уходом. Если следующий раз вообще будет. Возможно, мне придется ввести комендантский час.

Подойдя, она поцеловала его в щеку, лениво скользнув свободной рукой по ширинке.

– Неудачный день, милый?

– Ужасный. И где только ходят члены моей семьи, когда я в них нуждаюсь?

Аделе заморгала. У нее были длинные, очень изящные черные ресницы. Любопытно, сколько они стоят?

– Ты во мне нуждаешься? – Она вновь опустила руку, но Нери оттолкнул ее в сторону.

– У меня нет времени на эту чепуху.

– Но что еще я могу для тебя сделать? – откровенно спросила она. – Что же еще?

– Ты должна быть моей женой. Должна быть дома. Поддерживать меня. Вместо этого я держу здесь своих людей и глупых слуг, которые валяют дурака, бездельничая внизу.

– Какая же поддержка тебе нужна?

Он уже не хотел, чтобы Аделе затрагивала эту тему. Обычно так и было, но в последнее время она изменилась. Это началось, когда к ним приехал Мики. Этот мальчишка вроде песчинки в устрице: вечно попадается на зуб, вечно мешает – и никаких жемчужин. Нери подозревал, что он и на стороне проворачивает какие-то аферы, о которых молчит, сколько его ни расспрашивай. Идиотская одежда и крашеные волосы уже начали его раздражать. А их отношения с Аделе! И тут в голове что-то щелкнуло. Нери прекрасно знал, что иногда ты видишь только то, что хочешь или предполагаешь увидеть. И не замечаешь правды.

– Так, ничего. Мики был с тобой? Ему давно пора вернуться.

– Со мной? – Она посмотрела на него как на сумасшедшего. – Неужели мне недостаточно, что он здесь болтается? Это твой сын, а не мой. Сам и узнавай, где он шляется.

Нери не мог поверить своим ушам. Она никогда еще так с ним не разговаривала. Он поднял руку:

– Следи за своим языком!

Аделе погрозила ему тощим пальцем:

– Не смей меня бить, Эмилио! Даже не думай об этом.

Он сжал пальцы в кулак, собираясь ее ударить, но не стал это делать. У него слишком много забот, чтобы отвлекаться на такие глупости. С Аделе он разберется позже. А если понадобится, то и с Мики.

– Где он? – повторил Нери.

– Я не видела его с утра. Он ушел еще до полудня. Может, трахается в машине с какой-нибудь дурацкой проституткой. Ведь он любит такие занятия, не так ли?

Они уже спорили об этом раньше. Два месяца назад полиция застала Мики с дешевой африканской проституткой в принадлежащем самому Нери старинном "альфа-спайдере" – в переулке возле виа Венето. Глупый мальчишка даже не знал законов, позволяющих полиции конфисковать машину. Чтобы получить ее назад, Нери пришлось применить весь свой дар убеждения плюс дать солидную взятку. Снова расход – отцовство обходится ему недешево. Извлек ли Мики какой-то урок? Вряд ли. Мальчишку это не беспокоит.

– Послушай! – Нери сжал точеные тощие плечи и как следует ее встряхнул. – Послушай меня внимательно.

Она высвободилась, но явно забеспокоилась. "Возможно, – подумал Нери, – почувствовала, что атмосфера изменилась, и пытается понять, как это на ней отразится".

– На тот случай, если ты не заметила, для меня наступили не слишком хорошие времена, – сказал Нери. – Это значит, что и у тебя не все в порядке – если это вообще умещается в твоей глупой голове. Происходят скверные события, которые в моем возрасте совсем ни к чему. Кое в чем виноват я сам, кое в чем – другие люди, которым надо было вести себя осмотрительнее. Я просто хочу, чтобы ты это поняла.

– Скверные? – спросила она, удивленная его неожиданной откровенностью. – И насколько они скверные, Эмилио?

Снаружи послышался шум подъехавших машин. Они подошли к окну. Начался дождь, тонкие струи хлестали по крышам автомобилей, мчавшихся по Лунготевере.

Нери отметил, с каким удивлением Аделе смотрит на вышедших из двух машин людей. Она не дура и понимает, кто это такие. Обычно их даже не впускали в дом.

– Почему они здесь?

– Ты когда-нибудь была на войне? – произнес он запретное слово. Войны – последнее дело, они стоят денег и доставляют большие неприятности от тех людей, которым уже нечего терять.

– Конечно, нет.

– Ну так учись, – пробормотал он, обращаясь скорее не к ней, а к самому себе. – Мы называем это "войсками".

* * *

– Четыре колеса лучше двух, – повторяла Тереза Лупо, пока "сеат", подпрыгивая на ухабах, со скоростью сто двадцать километров в час несся по неровной проселочной дороге. Она успела прыгнуть в машину в тот самый момент, когда преследователь, пошатываясь, вышел из передвижного домика – шлем и черное забрало были на месте, из-за чего мотоциклист походил на вышедшее на охоту опасное насекомое.

Убийца ехал на мотоцикле, она – на машине. Вероятно, это давало ей некоторое преимущество. Было уже темно, с неба сеял противный мелкий дождь. "Четыре колеса лучше..."

Правда, сейчас это вызывало сомнения. Мотоциклист, казалось, попирал все законы гравитации. А машину на крутом повороте внезапно подбросило в воздух и завертело на месте.

Когда Тереза справилась с управлением и с облегчением увидела вдали огни главного терминала аэропорта, она набралась храбрости и посмотрела в зеркало заднего вида. Мотоцикл преследователя постепенно нагонял ее, гораздо лучше "сеата" справляясь со скользкой дорогой. В начале проселка их разделяли добрых три сотни метров, но теперь это расстояние уменьшилось наполовину. Проклятая колымага двигалась еле-еле.

– Блин! – беспомощно прошептала она и бросила взгляд на лежавший на соседнем сиденье мобильный телефон. Она даже не пыталась позвонить снова – чтобы вести машину, ей требовались обе руки. Сейчас надо думать только о спасении и ни о чем больше.

Тереза до отказа выжала акселератор и вихрем пронеслась мимо медленно ползущих грузовиков, один из которых, идя на обгон, съехал на обочину. Две фуры начали бороться за первенство, когда мотоцикл стремительно проскочил между ними – в щель не более метра шириной – и снова набрал скорость.

– О Господи! – Она снова посмотрела в зеркало заднего вида. – Что же я наделала? И где, черт побери, эти проклятые полицейские?

За это время терминал не слишком приблизился, кроме того, что-то ей подсказывало, что Паучью Голову не слишком волнуют его яркие огни. Она может влететь внутрь и броситься к стойке регистрации, а он помчится следом на своей сверкающей машине, остановившись только для того, чтобы всадить ей в голову пару пуль, а потом опять выскочит наружу, как и поступают все мотоциклисты.

"Четыре колеса лучше..."

Разрыв неуклонно сокращался. Еще пара секунд – и он сможет постучать прямо в боковое стекло.

– К черту! – крикнула она и резко свернула влево, одновременно ударив по тормозам.

Мотоциклист моментально приблизился к ее машине. Но не стал подступать вплотную, а тоже сбросил скорость, продолжая гнать мотоцикл по скользкой дороге, внимательно наблюдая за поведением жертвы.

– Вас понял, – пробормотала Тереза, рывком развернула "сеат" и вдруг обнаружила, что примерно в трехстах метрах впереди дорога перекрыта.

Там работали люди в белых куртках и желтых касках. Она подала звуковой сигнал, и рабочие начали разбегаться. Машину занесло. Руль задергался в руках, словно дикое животное.

Инстинктивно она замедлила ход и почувствовала, что машина снова ее слушается. Что-то ударило сзади и вышло через ветровое стекло, лишив Терезу возможности видеть дорогу. Между ней и надвигающейся черной пустотой встала непроницаемая преграда испещренного трещинами стекла. Она посмотрела на спидометр – девяносто километров в час. Кроме издаваемого машиной скрежета, Тереза ничего не слышала.

– Неважный выдался денек, – пробормотала Тереза Лупо, и тут кое-что отвлекло ее внимание.

В боковое окно просунулась длинная черная рука – насекомое готовилось смертельно ужалить.

Зная, что это глупо, Тереза тем не менее бросила руль и скорчилась на сиденье, прикрыв руками голову. В голове вертелись слова, которые обычно твердят в самолетах: "Пристегнитесь, пристегнитесь, пристегнитесь..."

"Сеат" подпрыгнул. Вселенная перевернулась вверх дном. На короткий миг Тереза поняла, что все рушится и ей начала открываться великая тайна под названием "смерть". Но пока "сеат" подпрыгивал и вертелся в воздухе, ее посетила еще одна тревожная мысль, от которой стало совсем плохо.

– Только не Монашек! – пробормотала она. – Пусть это сделает кто угодно, только не Монашек.

Послышался громкий скрежет металла, Тереза ощутила жгучую боль в верхней части черепа и почувствовала, как ее перекатывает внутри умирающего "сеата", словно горошину в банке.

А потом мир замер.

Тереза Лупо висела вниз головой, по лицу текло что-то теплое и липкое – очевидно, кровь. Она ощупала рану – всего лишь порез над правым виском.

– Что за гребаное сумасшедшее везение! – выдохнула она, подавляя желание расхохотаться.

Дверцу машины, устремленную к черному ночному небу, отчаянно дергали. Услышав голоса, Тереза скрючилась на переднем сиденье – может, это лезет насекомое? Весь мир казался ей враждебным. Логика и даже простая человечность куда-то разом исчезли.

Затем повеяло холодным воздухом и над ней склонились чьи-то лица. Мужчины откровенно высказывались о женщинах за рулем.

– Вы можете двигаться? – спросил человек в желтой каске и протянул ей руку.

Тереза попыталась приподняться, и ей это удалось. Все ограничилось ушибами да небольшим порезом на голове.

"Должно быть, он уехал", – подумала она. Он не посмел бы подойти к толпе, где все протягивают ей руки.

Тереза Лупо выбралась из машины, стараясь подавить истерику. "Сеат" лежал на боку посреди строительной площадки. В нескольких метрах от него зияла огромная дыра с забетонированными краями, способная вместить целый поезд.

Дата добавления: 2015-08-18