Платон 497

Подлинное знание есть анамнесис-припоминание («Ме-нон», «Федон», «Федр»), В «Кратиле» - первое серьез­ное сомнение в слове н его способности адекватно выра­зить означаемые им лица и предметы; иск-во установле­ния имён ставится под контроль диалектика (390 d). Иерархия наук и типов знания дана в «Государстве»: разделению на мир умопостигаемый и видимый со­ответствует различно между знанием и представлением (509 d — 611 с; см. Мнение и знание). В умопостигаемом мире выделяется сфера «беспредпосылочного начала всего», доступная только мысли (ноэсис), и сфера, к-рую можно исследовать путём размышления (дианойя). Иерархию наук венчают математика и диалектика, поз­воляющая исследовать первоначала. Сфера представ­ления охватывает всё видимое — живое и неживое, естественно существующее и созданное людьми; пред­ставление нужно возвести к знанию (знаменитый символ пещеры в начале VII кн. «Государства», описывающий восхождение от мира теней и подобий, к-рые только представляются существующими, к подлинному бытию, с к-рым связано истинное знание). В «Федре» совер­шенной речи — живому диалогу, в процессе к-рого зна­ние «записывается» в душе собеседника (276 а),— про­тивопоставляются речи записанные, дающие мнимую мудрость. В «Пармениде» выдвинут тезис о непознава­емости идей для человека и непознаваемости мира вещей для божества; проблема знания (науки) и возможности её передать становится центральной в «Теэтете», не получая, однако, окончат. решения. Для теории зна­ния П. чрезвычайно важно 7-е письмо, где намечены четыре типа знания; имя, определение, изображение, знание как таковое; 5-я ступень — подлинное бытие. Первые три ступени не несут в себе ничего устойчивого, однако ни одной из них нельзя отвергать: только пос­тепенное возвышение от одной ступени к другой, взаим­ная проверка имени определением и т. д. позволит до­стичь подлинного знания; однако письменная фиксация его всегда будет чем-то ущербным и недостоверным (342 а — 343 а).

Проблема передачи знания — это также и практич. проблема для П.-схоларха, основателя Академии, за­нятого воспитанием философа. Диалоги П. были связа­ны с нуждами школы; неся протрептическую функцию, т. е. призывая обратиться к философии, они в то же время отражали реальную практику диспутов в Акаде­мии и их проблематику. Однако несоответствие ряда изложений философии И. у Аристотеля тому, что есть в диалогах самою П. (отмеченное, напр., Л. Робеном, Ю. Штенцелем, П. Вильпертом), а также сведения о его не предназначенном для разглашения за стенами Ака­демии «неписаном учении» привели представителей т. н. тюбингенской школы — X. Й. Кремера, К. Гай-зера и др. — к попытке реконструировать т. н. эсотерич. (школьное) учение П., представив его в виде системати­чески развитого — в отличие от диалогов — учения о началах (архе) в духе аристотелевского изложения досократовских учений. Критика этой реконструкции и самого её принципа (сводка у Тигерстедта, 1977, Гатри, 1978) не отменяет важности изучения школьного харак­тера философии П.

П. оказал громадное влияние на все возникшие пос­ле его смерти школы эллинистич. философии, равно как на развитие философии в ср. века и новое время. При этом образ П. и его учения неизменно менялся на протяжении всей истории философии: «божеств. учи­тель» антич. платоников и неоплатоников; предтеча христ. мировоззрения, автор «Тимея» и «Менона» — у ср.-век. мыслителей; автор «Пира» и «Государства», философ идеальной любви и политич. утопист — в эпо-ху Возрождения; идеалист в духе нем. классич. филосо­фии, неокантианец, экзистенциалист и т. п.— в 19— 20 вв. В. И. Ленин назвал всю идеалистич. традицию

Дата добавления: 2015-08-18