Статьи 59—61

Имея в основе ст. ст. 8, 9, 39 Судебника 1497 года, комментируемые статьи уточняют и дополняют существовавшие нормы.

В ст. 59 выделяется новый вид должностного преступления — подписка. Так, в 1547 году разбиралась тяжба Шереметьева с князьями Токмаковым и Ноздреватым о подделке документов на половину села Гравороново. Бывший в комнате Ноздреватого Власко сказался человеком убогим, который своего двора не имеет, а кормится пером. Он был пытан и показал, что уже обвинялся в подписке⁵⁷⁰. Кроме того, статья, предусматривавшая возмещение прогонов, т. е. приказных убытков и расходов лишь при наличии истцова статка, и предписывавшая не имати ничего из имущества казненного в пользу боярина, дьяка и недельщика, свидетельствует, по мнению М. Ф. Владимирского-Буданова, о том, “что центральные суды гораздо ранее, чем провинциальные, потеряли все свойства кормлении”⁵⁷¹.

В ст. 60, сохраняющей в соответствии со ст. 39 Судебника 1497 года смертную казнь ведомому лихому человеку, вводится новый, возникший уже после Судебника 1497 года, порядок рассмотрения этих дел. Из компетенции наместников в соответствии с Белозерской губной грамотой 1539 года изымаются и передаются в ведение губных старост дела о разбое⁵⁷², а в соответствии с губным наказом селам Кирилло-Белозерского монастыря от 27 сентября 1549 г., и татебные дела рассматриваются уже не судом наместников, а по царевым великого князя губным грамотам, как в них написано. Участие наместников в суде над татями ограничивается лишь получением с татей продажи, прибытка. Мера же наказания определяется губными старостами. В отличие от Судебника 1497 года меры наказания татей конкретизируются и усиливаются. Если за первую кражу, не подтвержденную доводом, облихованный тать, согласно статье 12 Судебника 1497 года, уплачивал истцу гибель без суда, то губной наказ предусматривает для него битье кнутом и изгнание из земли вон. Вторая кража влекла, помимо наказания кнутом и изгнания, отсечение руки, а третья — смертную казнь, чему предшествовало битье кнутом. Основываясь на принципе устрашения, чтоб на то смотря другим не повадно было так делать, губной наказ предписывал казненных повесити в тех местех, где которого татя поймают с гатбою⁵⁷³. Комментируя ст. 60, И. И. Смирнов отмечает, что Судебник 1550 года идет по тому же пути ограничения объема деятельности органов наместничьего управления, что и в вопросе о докладе и боярском суде (ст. ст. 71 и 68)⁵⁷⁴. “Вместе с тем Судебник 1550 г. столь же отчетливо проводит линию на укрепление и развитие новых органов в системе местного управления Русского государства. В этом смысле издание Судебника 1550г. можно рассматривать как важнейший этап в проведении губной реформы, поскольку Судебник своей ст. 60 превращает губные учреждения в органическую составную часть государственного аппарата в масштабе всего государства. Если при этом учесть, что губные старосты в своей деятельности находились под контролем Разбойного приказа, то усиление их веса в управлении за счет ограничения наместников и волостелей означало дальнейшее укрепление централизованного государства, одним из органов которого и являлись губные учреждения”⁵⁷⁵. Солидаризируясь с этой оценкой, Б. А. Романов подчеркивает новшество ст. 60, состоявшее в том, что она запрещает судьям при отсутствии у казненного ответчика имущества искать своих доходов на истце⁵⁷⁶. Комментируя это положение, В. Н. Татищев указывает, что, хотя разрешение судьям имать себе остатки татиных пожитков способствовало более прилежному розыску во-ров, но на практике оно наносит “великой вред”, потому что “сребролюбивый судия, забыв закон божий, для своей корысти невиннаго осудит”⁵⁷⁷.

Дата добавления: 2015-08-17