Литературное мастерство

Куприн — превосходный мастер не только литературного пейзажа и всего, что связано с внешним, визуальным и обонятельным восприятием жизни (Бунин и Куприн состязались, кто более точно определит запах того или иного явления), но и литературного характера: портрет, психология, речь — все проработано до мельчайших нюансов. Даже животные, о которых любил писать Куприн, обнаруживают у него сложность и глубину.

Повествование в купринских произведениях, как правило, очень зрелищно и часто обращено — ненавязчиво и без ложной умозрительности — именно к экзистенциальным проблемам. Он размышляет о любви, ненависти, воле к жизни, отчаянии, силе и слабости человека, воссоздает сложный духовный мир человека на сломе эпох.

8. Бунин

Родился 10 (22) 1870 октября в Воронеже в старинной, обедневшей дворянской семье. «Род этот, – писал Бунин в Автобиографической заметке (1915), – дал замечательную женщину начала прошлого века, поэтессу А.П.Бунину, и поэта В.А.Жуковского (незаконного сына А.И.Бунина); в некотором родстве мы с братьями Киреевскими, Гротами, Юшковыми, Воейковыми, Булгаковыми, Соймоновыми». Отец будущего писателя, сумасбродный помещик Орловской и Тульской губерний, разорившийся из-за пристрастия к вину и картам, в юности участвовал в Крымской войне 1853–1856 и там встречался с Л.Толстым. Мать, глубоко религиозная и обладавшая грустной поэтической душой, происходила, по семейным преданиям, из княжеского рода. Неслучайно для дореволюционного читателя имя Бунина связывалось прежде всего с темой гибнущих дворянских гнезд, а барское начало в его сочинениях явственно ощущалось чуткими к сословному духу писателями-разночинцами. «Хорошо пахнут антоновские яблоки, но они пахнут отнюдь не демократично», – сказал М.Горький о принесшем Бунину широкую известность рассказе Антоновские яблоки (1900).

Когда Бунину едва минуло три года, семья была вынуждена переехать из Воронежа в Елецкий уезд, в наследственное поместье на хуторе Бутырки, где и прошло детство писателя, полное, по его словам, «поэзии печальной и своеобразной». Среди первых детских впечатлений – рассказы матери, дворовых, странников, стихия фольклорной сказки, песни и легенды, живая плоть исконной русской речи, кровная связь с природой и среднерусским ландшафтом и, наконец, самое пронзительное – смерть младшей сестренки, пробившая пока неосознанную брешь в доселе ясном и неомраченном восприятии широкой жизни вокруг. Из этих впечатлений вырастают все основные темы будущего творчества.

В 1881 Бунин поступил в первый класс Елецкой гимназии. Отчислен в 1886 за неявку с каникул. Дальнейшая судьба во многом отмечена двумя важными обстоятельствами: будучи дворянином, он не получил даже гимназического образования, а после ухода из-под родительского крова никогда не имел собственного дома и провел всю жизнь в отелях, чужих домах и съемных квартирах.

Годы жизни в Ельце – мыканье по углам полунищего дворянина, уверенного в своей исключительности. Но именно Ельцу будущая проза Бунина обязана знанием мещанского быта, гнетущей, но и своеобразной поэзией русского захолустья.

Особое влияние на становление личности Бунина оказал его старший брат Юлий, народник-публицист. Под его руководством Бунин изучил гимназическую программу. В 1889 переезжает к брату в Харьков и попадает в народническую среду, которую потом саркастически описал в романе Жизнь Арсеньева (1927–1933). В том же году Бунин принимает предложение поступить на службу в газету «Орловский вестник» и знакомится в редакции с корректором Варварой Пащенко. Почти 5 лет прожил Бунин во власти всепоглощающего чувства к этой женщине, по-настоящему так и не разделенного. Художественное преображенные воспоминания об этом романе отразились в 5-ой книге Жизни Арсеньева (линия Арсеньев – Лика). В.Н.Муромцева-Бунина, супруга писателя, позже сказала: «...в Лике – все женщины, которых он любил».

Первые стихи начал писать 7–8 лет, подражая Пушкину и Лермонтову. Печатный дебют Бунина-поэта состоялся в 1887, когда столичная газета «Родина» опубликовала его стихотворение Над могилой Надсона. В 1891 выходит первая поэтическая книга: Стихотворения 1887–1891 гг., – довольно слабая, от нее писатель впоследствии открещивался. Там царят «надсоновские» темы и интонации: «гражданская скорбь», сетования «измученного тяготами поэта» на увязающую «без борьбы и труда» жизнь. Однако уже в этих стихах «надсоновское» соседствует с иным – «фетовским», с воспеванием «чистой красоты» одухотворенного пейзажа.

В 1890-е Бунин пережил серьезное искушение толстовством, «переболел» идеями опрощения, посещал колонии толстовцев на Украине и даже сам желал «опроститься», занявшись бондарским ремеслом. От такого «опрощения до конца» молодого писателя отговорил сам Л.Толстой, встреча с которым произошла в Москве в 1894. Внутренняя противоречивость толстовства как идеологии показана в рассказе 1895 На даче. Однако художественная мощь Толстого-прозаика навсегда осталась для Бунина безусловным ориентиром, равно как и творчество А.П.Чехова.

С толстовским наследием прозу Бунина связывал вопрос о родстве человека с природой, влечение к вечным загадкам существования, к человеку перед лицом смерти, интерес к древнему Востоку и его философии, картины страстей, яркая чувственная стихия и пластичность словесного живописания. От Чехова проза Бунина унаследовала лаконичность письма, умение различить драматическое в мелком и будничном, максимальную смысловую насыщенность по видимости незначительной образной детали, которая может стать намеком не только на характер, но и на судьбу героя (например, в повести 1910 Деревня цветастый платок, изношенный крестьянкой по бедности и бережливости наизнанку, – это образ красоты, так и не увидевшей ни света, ни отрады).

В начале 1895 в Петербурге, а затем и в Москве Бунин входит в литературную среду, знакомится с Чеховым, Н.К.Михайловским, сближается с В.Я.Брюсовым, К.Д.Бальмонтом, Ф.Сологубом. В 1901 издает в символистском издательстве «Скорпион» сборник лирики Листопад, однако на этом близости писателя к модернистским кругам пришел конец. В дальнейшем бунинские суждения о модернизме были неизменно резкими. Писатель осознает себя последним классиком, отстаивающим заветы великой литературы перед лицом «варварских» соблазнов «серебряного века». В 1913 на юбилее газеты «Русские ведомости» Бунин сказал: «Мы пережили и декаданс, и символизм, и натурализм, и порнографию, и богоборчество, и мифотворчество, и какой-то мистический анархизм, и Диониса, и Аполлона, и „пролеты в вечность", и садизм, и приятие мира, и неприятие мира, и адамизм, и акмеизм... Это ли не Вальпургиева ночь!».

1890 -е–1900-е – время напряженной работы и бурного роста популярности Бунина. Выходят книга На край света и другие рассказы (1897) и стихотворный сборник Под открытым небом (1898). Самостоятельно выучив английский язык, Бунин переводит и издает в 1896 поэму американского писателя Г.Лонгфелло Песнь о Гайавате. Эта работа сразу была оценена как одна из лучших в русской переводческой традиции, и за нее в 1903 Российская академия наук присуждает Бунину Пушкинскую премию. А уже в 1902–1909 издательство «Знание» выпускает его первое собрание сочинений в 5 томах.

В ноябре 1906 Бунин знакомится с В.Н.Муромцевой (1881–1961), ставшей его женой, самым близким человеком, а после смерти мужа – его биографом, издателем и комментатором. Весной 1907 Бунин с супругой отправляются в первое «заветное странствие» – в Египет, Сирию, Палестину, стремясь найти «освобождение от времени, от земного тления... в этих погибших царствах Востока и Юга, в области мертвых, забытых стран, их руин и некрополей». (Записи 1907). Впечатления от путешествий разных лет сложились в книгу Тень птицы (Париж, 1931). К этому времени в сознании читателей и критиков Бунин – один из первых писателей России. В 1909 ему присуждается вторая Пушкинская премия и его избирают почетным академиком Российской академии наук.

Хотя его популярность у массового читателя начала XX в. никак не могла соперничать со славой Л.Андреева или М.Горького, в первой половине 1910-х Бунин среди литературной элиты завоевывает репутацию едва ли не ведущего современного прозаика: в 1910 выходит повесть Деревня, в 1912 – сборник Суходол: повести и рассказы 1911–1912, в 1913 – книга Иоанн Рыдалец: Рассказы и стихи 1912–1913, в 1916 – Господин из Сан-Франциско: Произведения 1915–1916. Эти книги – безусловные шедевры дореволюционной прозы Бунина. И уже в 1915 издательство А.Ф.Маркса выпустило второе собрание сочинений писателя – в 6 томах.

Первая мировая война была воспринята Буниным как величайшее потрясение и предзнаменование крушения России. С резкой враждебностью встретил он и Февральскую революцию, и Октябрьскую, запечатлев свои впечатления от этих событий в дневнике-памфлете Окаянные дни (опубл. в 1935, Берлин). Писатель вдумывается здесь в национальные истоки русской катастрофы, впивается взглядом в большевиков – «демонов» XX века, с неистовостью человека, более всего презирающего любую фальшь и позу, отвергает интеллигентскую «литературность» в восприятии происходящего: «Теперь стала реальностью действительность, порожденная исконной на Руси жаждой бесформенности (здесь и далее в цит. – курсив Бунина)...я – только стараюсь ужасаться, а по-настоящему не могу. Настоящей восприимчивости все-таки не хватает. В этом и весь адский секрет большевиков – убить восприимчивость... Да, мы надо всем, даже над тем несказанным, что творится сейчас, мудрим, философствуем…»

В январе 1920 Бунин навсегда покидает Россию и поселяется в Париже, проводя ежегодно лето на юге Франции в городе Грасе. Никогда до революции не размениваясь на публицистику и околополитическую суету, в эмигрантский период активно включается в жизнь русского Парижа: возглавляет с 1920 Союз русских литераторов и журналистов, выступает с воззваниями и обращениями, ведет в газете «Возрождение» в 1925–1 9 27 регулярную политико-литературную рубрику, создает в Грасе подобие литературной академии, куда вошли молодые писатели Н.Рощин, Л.Зуров, Г.Кузнецова. С «последней любовью» к Г.Кузнецовой, переписчице романа Жизнь Арсеньева, – любовью одновременно светлой и мучительной, а в конце концов драматичной, – связаны для Бунина вторая половина 1920-х – начало 1930-х.

Томительная боль разлуки с Родиной и упрямое нежелание смириться с неизбежностью этой разлуки парадоксальным образом приводят к расцвету творчества Бунина периода эмиграции. Его мастерство достигает предельной филигранности. Почти все произведения этих лет – о былой России. Вместо вязкого ностальгического елея и «ресторанных» стонов о «Москве златоглавой» со «звонами колоколов» – иное ощущение мира. В нем трагичности бытия человека и его обреченности может противостать лишь неуничтожимый опыт личной памяти, русских образов и русского языка. В эмиграции Буниным написано десять новых книг прозы, в том числе Роза Иерихона (1924), Солнечный удар (1927), Божье древо (1931), повесть Митина любовь (1925). В 1943 (полное издание – 1946) писатель издает вершинную книгу своей малой прозы, сборник рассказов Темные аллеи. «Все рассказы этой книги только о любви, о ее „темных" и чаще всего очень мрачных и жестоких аллеях», – сказал Бунин в одном из писем Н.А.Тэффи.

В 1933 Бунин стал первым русским лауреатом Нобелевской премии по литературе – «за правдивый артистический талант, с которым он воссоздал в прозе типичный русский характер». Среди номинантов на премию того года фигурировали также М.Горький и Д.Мережковский. Во многом чашу весов в пользу Бунина склонило появление к тому времени в печати первых 4 книг Жизни Арсеньева.

Годы Второй мировой войны Бунины проводят в Грасе, испытывая крайнюю нужду. После 1917 Бунин всегда оставался непримиримым противником советской власти, но в период войны так и не поддался – в отличие от многих именитых русских эмигрантов, – соблазну приветствовать нацистов как «единственную политическую силу, способную принести России свободу». И все же волна просоветского энтузиазма, охватившая после победы большую часть русской эмиграции во Франции, отчасти накрыла и обычно неподвластного иллюзиям Бунина. Вернувшись после войны в Париж, он посетил советское посольство, дал интервью промосковской газете «Советский патриот» и вышел из состава Парижского Союза русских писателей и журналистов, когда тот принял решение об исключении из своих рядов всех, кто, вняв заманчивым обещаниям посла СССР во Франции Н.Богомолова, принял советское гражданство. Во многом благодаря этим шагам стало возможным постепенное возвращение книг «белоэмигранта» Бунина на Родину еще в 1950-е годы. Русская эмиграция, однако, восприняла демарш Бунина как отступничество. От писателя отвернулись многие близкие люди, в том числе один из лучших друзей – Б.К.Зайцев.

Последние годы жизни Бунина, внутренне одинокого, желчного и пристрастного человека, были проникнуты желанием нецеремонно отсечь и осудить все, что ему представляется чуждым, а потому лживым и пошлым. Так, в итоговой книге Воспоминания (1950) оценки очень многих соратников по перу, по дореволюционным «трудам и дням» и будням эмиграции тенденциозны и предвзяты.

И все же выдающийся французский писатель Андре Жид имел все основания сказать: «Бунин вправе думать, что... благородством своего изгнанничества он так же, как и своим творчеством, спас душу своей родины и русского народа».

Охватывая более шести десятилетий, творчество Бунина свидетельствует о постоянстве его художественной натуры.

Поэтика зрелого Бунина-стихотворца – это последовательная и упорная борьба с символизмом. Хотя многие стихотворения 1900-х насыщены исторической экзотикой, путешествиям по древним культурам, т.е. мотивами, близкими «брюсовской» линии символизма, поэт неизменно «заземляет» эти яркие декорации конкретными природными или бытовыми деталями. Так, напыщенная картина гибели древнего героя в стихотворении После битвы уснащена совсем несимволистскими, слишком прозаическими, «осязательными» замечаниями о том, как ему Кольчуга / колола грудь, а в спину полдень жег. Сходный прием – в стихотворении Одиночество, где высокая эмоциональная тема, вынесенная в заглавие, по контрасту уравновешена заключительным выводом одинокого героя: Хорошо бы собаку купить.

Но более всего отличие поэзии Бунина от поэзии символистов ощутимо в пейзажной лирике. Там, где символист видел в природе «знаки» иной, высшей, реальности, Бунин, по словам В.Ходасевича, «благоговейно отходил в сторону» и стремился объективно воспроизвести боготворимую им действительность, «более всего боясь „пересоздать ее"». Отсюда – живописная точность и изощренность бунинских зарисовок.

Поэзия Бунина в целом строга и эмоционально сдержанна. В ней крайне редко встречается лирический герой, лирическое «я». Непосредственное чувство в лучшем случае передоверяется персонажу, прячется за внешне холодноватым описанием.

В то же время эмоциональная стихия повествователя, ускользающая из поэзии Бунина, получает ведущую роль в его прозе – в жанре лирико-философского этюда, бессюжетного рассказа от первого лица, как бы реалистической зарисовки, обретающей второй, иносказательный план (Перевал, Туман, Над городом).

Все произведения Бунина – независимо от времени их создания – объемлются интересом к вечным загадкам человеческого существования, единым кругом лирико-философских тем: времени, памяти, наследственности, любви, смерти, погруженности человека в мир неведомых стихий, обреченности человеческой цивилизации, непознаваемости на земле окончательной истины.

Время и память, едва ли не центральные темы европейской литературы XX в., задают перспективу всей прозы Бунина, но прежде всего его единственного романа и единственного произведения с очевидной автобиографической основой – Жизни Арсеньева. Реальное время, время конечное и неизбежно вершащееся смертью, через погружение героя в собственное прошлое побеждается бесконечным временем сознания – памятью. Жизнь Арсеньева – уникальный для русской литературы опыт «романа сознания». Его темы и мотивы близки эпопее крупнейшего французского писателя XX в. Марселя Пруста В поисках потерянного времени.

Здесь, на Земле герои Бунина окружены таинственными стихиями, олицетворяющими величественные и недоступные человеческому пониманию начала бытия. Иррациональная стихия может завладевать и человеческими душами. Такова любовь. Любовь в прозе Бунина – загадочная и несовместимая с жизнью стихия пола, вторжение в обыденный мир потустороннего бытия, «солнечный удар», несущий с собой такое напряжение душевных сил, которое ни жизнь, ни человеческая личность не в состоянии вместить. А потому типичный бунинский финал любовного сюжета – гибель одного из героев (рассказ Дело корнета Елагина, Темные аллеи, Митина любовь, где самоубийство героя становится для него единственным избавлением и от «диктатуры пола», и от тривиальной обыденности жизни).

Жизнь героя и целого сообщества может управляться и темной стихией наследственности. И в повести Деревня, которую русская критика, преданная иллюзиям о мужике-«страдальце» и «богоносце», восприняла как пасквиль, и в Суходоле, повествующем о распаде «дворянского гнезда», взаимоотношения барина и мужика предстают сложным клубком противоречий. Он достается России XX в. как тяжелая «наследственность».

Умер Бунин 8 ноября 1953 в Париже и похоронен на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем.

Классик русской литературы И.А.Бунин вошел в историю, по точной характеристике Вл.Ходасевича, уникальным «архаистом-новатором». Бунин сочленил высокую традицию русского слова с тончайшей передачей опыта трагически изломанной, приобщившейся к иррациональному, но взыскующей цельности человеческой личности XX века. И опыт этот не разлагал язык классики, а подчинялся ему и поверялся им.

Дата добавления: 2015-08-17