После всего этого непростого пути как ты сама оцениваешь результат?

Мне кажется, я довольна на сегодняшний день, потому что фильм вызывает жуткие дискуссии. Например, впервые мы показали фильм на нашей даче нескольким людям – моим родителям и их друзьям. Я пришла после показа, а они там все злые сидят - все переругались. Я спрашиваю: «О чем спорили-то?». Они отвечают: «Взгляд на то время». У всех были свои точки зрения. Мне кажется, очень много вопросов есть в этой картине. В этом - и минус, и плюс фильма. И еще здесь немало пластов. Кого-то трогает одно, кого-то - другое.

Когда много пластов – то плюсов, в любом случае больше, чем минусов. Самый главный пласт, верхний, считывают все, но чем больше этих пластов - тем большее количество зрителей сможет фильм воспринять, пусть по-разному.

Да, для меня это разное понимание - совсем новый опыт. Все люди выбирают себе разных героинь. Кто-то говорит: «Я ненавижу Наташу, какая-то дура. Убери ее вообще. Ты что опозорилась!». Потом другие говорят: «Я думал над словами Наташи три дня», и так далее.

Есть фильмы, очевидно, близкие к твоему по форме – когда режиссеры начинают возвращаться к своим приятелям, друзьям, прошлому, одноклассникам, однокурсникам, пытаясь охватить целую эпоху. Например, «Наша Родина» Манского или «Мой класс» Екатерины Еременко. Ассоциируешь ли ты как-то эти работы со своей картиной или для тебя это совершенно разные вещи?

Да, я видела «Мой класс». Я бы добавила в этот список «Мою перестройку» Робина Хессмана. Конечно, все эти фильмы имеют что-то общее. Манский меня вообще отговаривал. Я уже всё отсняла в сентябре, а в декабре мы с ним встретились на Идфе [фестиваль IDFA в Амстердаме], он мне сказал: «Оксана, вот мы уже все это снимали. Делай, но мне такое уже надоело». Но дело в том, что меня больше трогает не этот общепринятый пласт «потерянного поколения» ‒ меня больше интересовало чувство вины, передающееся из поколения в поколение. И оно касается не только нас. Это поколение, идущее еще со сталинских лагерей. Для меня показательно, что когда «Adapters» увидела одна известная в Голландии женщина-психолог, работавшая с югославами после вйны, она сказала: «Я впервые вижу русский фильм, в котором так отчетливо прослеживается тема национальной травмы». А ведь когда я его делала, у меня таких формулировок даже в мыслях не было. Но было мое личное чувство вины, и я хотела в нем разобраться. Если человек алкоголик, он должен сказать: «Я ‒ алкоголик» и с этого начинается выздоровление. То же самое с национальной травмой. В принципе меня интересует факт: почему страну так корежит? Почему у многих русских людей психика расшатана? Ясно, что многим просто сильно досталось. Понятно, что очень тяжелая история страны. Но не было общего конкретного покаяния. Грубо говоря, если Германия уничтожала чужой народ, то у нас уничтожался собственный народ. Эта тема абсолютно не проговорена, поэтому, я думаю, мы все несем какую-то нехорошую энергетику. И вот когда этот психолог эту мысль произнесла - меня это очень сильно долбануло, если честно. Видимо, меня внутренне интересовали более глубокие вопросы, которых я даже сама еще не понимала во время съемок, но я была готова в них разобраться в этом фильме.

Впрочем, сначала на поверхности, действительно, была ностальгия по тому времени. Слишком резко все изменилось. С тех пор как я уехала из страны, здесь даже запахи изменились. Раньше был запах столовки, библиотеки, была совсем другая зона. Теперь все совсем иначе. Меня это внешне интересовало, но внутренне я разбиралась совсем с другими вещами. Поэтому когда я разговаривала с героями, они, хоть и рассуждали вроде бы о простых вещах, но я всегда чувствовала «подводное течение». Я думаю, именно это отличает фильм.

Действительно, эта картина ценна еще тем, что в ней есть так много откровенных, абсолютно открытых бесед, можно сказать, о душе - не в религиозном смысле, а в смысле самоидентификации.

Как сказала в фильме Юля: «Я стала задумываться, кто я, почему я такая, почему я так реагирую». Да, это душевный анализ, я бы так назвала. Мне, конечно, повезло, что люди так открылись. Мы очень долго общались, чтобы дойти до этого. Просто мои герои знали, что и я абсолютно честна с ними. Потому и они были искренни. Это самое главное.

И еще я, конечно, сэкономила два года психотерапии. Потому что те вопросы, которые меня волновали, я проработала для себя в этом фильме. Правда, мне часто становилось грустно. Мои размышления по поводу чувства неполноценности, чувства вины и ощущения, что оно переходит из поколения в поколение... Сложный, в общем, момент был, но очень полезный.

Дата добавления: 2015-08-17