Остап зашел к Родзинскому перед отъездом. Тот как раз разговаривал по телефону, а затем и вовсе попросил Дороша подождать несколько минут и вышел, сославшись на неотложные дела. Решив, во что бы то ни стало, дождаться шефа, Остап устроился в удобном кресле и с удовольствием вытянул ноги. Все утро он лично следил за отправкой гуманитарного груза, раз за разом проверял кипы различных бумаг, чтобы на границе не возникло никаких осложнений с таможней. Несмотря на усталость, он остался доволен ходом дел, чего нельзя было сказать об обстановке в родном доме.
Отец ушел в глухую оборону, всем своим видом предупреждая: "Только потом не жалуйся". Он демонстративно пил лекарства и разговаривал исключительно с Тамарой, передавая через нее свои требования. Оставалось надеяться, что перед отлетом из старшего Дороша удастся вытянуть хотя бы "До свидания". Остапу не хотелось уезжать, не помирившись с отцом, но тот требовал от него слишком многого - почти невозможного. Поступаться чувствами к любимой девушке он не собирался. Отцу придется с этим смириться. А если нет...
Остап вздохнул и потер переносицу.
Если отец не согласится принять Яну, значит, так тому и быть. Он станет строить жизнь по-своему, исходя из интересов женщины, которая ему доверилась. Точнее, их общих интересов. Подходящее к случаю кольцо уже лежало во внутреннем кармане его дорожной куртки. Его мысли давно летели к девушке, запах которой снился ему во сне. Ему так сильно хотелось хотя бы коснуться ее, что пальцы сводило судорогой желания. Проволо?чки выводили его из себя, и чем ближе к отъезду, тем сильнее. Если бы он только мог не переживать за близких, которых оставляет здесь.
Остапа беспокоил не только отец. Тамара, обычно общительная и открытая, заметно притихла. Ее большие синие глаза настороженно, с видимым любопытством метались от одного Дороша к другому, но она не задавала вопросов. Остап мог только догадываться, что у нее на уме, но посвящать в суть размолвки с отцом не собирался. Во всяком случае, пока. Он знал, что Яна понравилась девочке, и не хотел, чтобы между дочерью и отцом возникло хоть какое-то напряжение - особенно перед его командировкой. Рано или поздно она все узнает, но Остап решил, что пусть это случится позже.
Дверь в кабинет тихо скрипнула, но Остап не обернулся, решив, что вернулся Родзинский. Он ошибся.
Хелена присела перед ним на отцовский стол и сложила руки на груди. Она смотрела на него взглядом побитой породистой собаки, а еще несправедливо обиженной. Остап чувствовал себя живодером и дичью одновременно. Неуютное чувство. Он надеялся, что ему удастся избежать еще одного неприятного разговора, которых за последнее время состоялось слишком много, но ему не повезло. Хелена преследовала его, как настоящая ищейка. Эта женщина не хотела ни понимать, ни принимать ничьих доводов, и, прежде всего, своего собственного рассудка. Казалось, она окончательно лишилась гордости, навязывая Остапу свое внимание.
Чтобы не нарваться на очередное обвинение в день отъезда, он молча ждал, когда Хелена соизволит начать разговор. В последнее время ему стоило большого труда сохранять нейтральное выражение лица. Вот и сейчас он усилием воли подавил нарастающее в душе раздражение. Если бы только она не было дочерью директора клиники...
- Остап, ты совершаешь большую ошибку.
Началось!
- Моя командировка согласована с администрацией и одобрена ею.
Хелена поджала губы.
- Ты прекрасно знаешь, что речь идет об этой маленькой интриганке. Она тебе не пара.
- Если ты о Яне, то не вижу смысла начинать разговор сначала. Я уже все сказал.
- Зато я - нет!
Остап мысленно попросил Господа дать ему терпение.
- Хелена, тебе не надоело унижаться? Ты же взрослая, умная, красивая женщина.
- Но я тебе не нравлюсь. Почему? Что со мной не так?
- С тобой все в полном порядке. Только...
- Только... Договаривай!
- Только для какого-то другого мужчины. Не для меня. Извини, если когда-то случайно, не умышленно, подарил надежду. Больше это не повторится.
- Мне не нужны твои извинения. Мне нужен ты.
- Не нужны извинения? Тем лучше. Если ты хорошенько подумаешь, то поймешь, что и я тебе не нужен. Мной нельзя помыкать и вертеть. Поверь, мое спокойствие и покладистость - только видимость. Мне нужна женщина, которая понимает меня и принимает таким, какой я есть. Ты же все время только и делаешь, что навязываешь собственное мнение.
- Нет, наоборот! Я вовсе не...
- Видишь, ты уже споришь.
- Но ссоры бывают в каждой семье.
- Но не постоянно. К тому же, чтобы пережить их безболезненно, нужны настоящие чувства.
- Я и чувствую! Ты даже не представляешь...
- И не хочу представлять. Понимаешь? Меня это не интересует. Совсем.
На лице Хелены появилась гримаса страдания, но Остап не стал ее утешать. Он сказал лишь то, что должен. Остап пытался избежать подобной злой откровенности, но женщина не оставила ему выхода.
Ответный взрыв последовал тотчас. Хелена вскочила со стола, обогнула его и уселась в рабочее кресло отца.
- Ты пожалеешь об этом. - Она наклонилась вперед и оскалила идеально ровные зубы в жуткой улыбке. Остапу захотелось отодвинуться, но он сдержался. - Думаешь, что незаменим? Учти, за тебя здесь никто не вступится. Никто!
- Что случилось?
Родзинский вошел так тихо, что вначале его никто не заметил. Услышав знакомый голос, Остап вздохнул с облегчением, надеясь, что теперь Хелена уймется. Продолжать тягостный разговор не имело смысла. Но женщина, видимо, считала иначе.
- Папа, Дорош оскорбил меня. Это недостойно звания врача. Во всяком случае, должности, которую он занимает.
Остап от неожиданности не нашел слов, чтобы парировать подобное обвинение.
Вот это напор! Интересно, как прореагирует на детские выходки Хелены ее отец. А ведь когда-то он считал ее умной и серьезной женщиной.
Удивленно приподняв брови, Джон обнял дочь за плечи и поцеловал ее в лоб.
- Уверен, ты неправильно его поняла, бэби. - Родзинский бросил на Дороша острый взгляд из-под очков. - Что произошло?
Остап пожал плечами.
- Папа, тебе недостаточно моих слов? Я же сказала: он меня оскорбил - намеренно и зло. Ты должен его уволить.
- Детка, боюсь, этого недостаточно для такого серьезного шага. Остап - на хорошем счету. Существуют какие-то конкретные факты?
- Он... - Хлена смахнула с лица вдруг появившиеся слезы. Ее всхлип выглядел вполне натурально. При других обстоятельствах он бы почувствовал себя подонком. - Остап посмеялся над моими чувствами.
Родзинский закатил глаза, а потом, словно опомнившись, бросил на него укоризненный взгляд. Дорош выдержал его с достоинством.
Джон неловко потрепал дочь по плечу.
- Ну-ну, не стоит так переживать. Давай перенесем разговор на более подходящее время. Остап вернется и тогда...
- Я хочу сейчас, как ты не понимаешь! Если он уедет...
- Хелена, - в голосе Родзинского прозвучали стальные нотки. Наконец-то! - Командировка организована. Твои желания в сложившейся ситуации не имеют решающего значения. Существует производственная необходимость и целесообразность, а еще выполнение взятых обещаний. Все остальное - второстепенно.
Хелена демонстративно фыркнула, а Джон кивнул Остапу.
- Езжайте. Билеты и папка с документами - у секретаря.
Остап поднялся и протянул руку Родзинскому. Тот деловито ответил на рукопожатие.
- До свидания! - не глядя на Хелену, бросил на прощание Дорош.
Выйдя за порог, он почувствовал неимоверное облегчение. Какими бы доводами не руководствовался Родзинский - возможно, в отличие от собственной дочери он вовсе не хотел видеть Остапа своим зятем, выбранная им позиция оказалась Дорошу на руку. Он надеялся, что Хелена переболеет им за время разлуки. В любом случае, Джон хорошенько подумает перед тем, как снова позволить ей преследовать его за границей.
Тамара закрыла за братом дверь и поплелась в гостиную. Она хотела проводить Остапа до самолета, но отец отказался ехать в аэропорт, поэтому и ей пришлось довольствоваться объятиями и братским поцелуем на пороге дома.
Отец стоял у окна, засунув руки в карманы домашних брюк, и наблюдал за тем, как сын садится в такси. На фоне окна его высокая, ссутулившаяся фигура выглядела особенно одинокой и потерянной.
Тамара вздохнула и подошла к отцу, встала рядом, прислонилась головой к мужскому плечу, все еще сильному и такому родному. Ссора между двумя самыми дорогими для нее людьми, которую она подслушала случайно, вернувшись домой за забытой тетрадью, стала для нее неожиданной и от этого еще более болезненной, а доводы отцы откровенно удивили. Тамаре хотелось помирить их до отъезда брата, но она не нашла необходимых аргументов. Тишина казалась оглушающей. Чтобы отвлечься от грустных мыслей и растормошить отца, Тамара решила сказать хоть что-то.
- Он взял только легкую куртку.
- Не маленький. Что-нибудь придумает. К тому же там уже тепло.
- А мы когда-нибудь туда поедем? - Тамара понимала, что ступает на зыбкую почву, но все равно продолжила. - На Украину. Туда, где я родилась. Мне бы хотелось.
У отца дернулась рука, но Тамара не отстранилась.
- Не думаю. Ничего такого особенного там нет. Климат похож на здешний. Родственников не осталось. Ты же помнишь, я - сирота. Хотя, благодаря этому мне удалось поступить в институт.
- А ты говоришь: "Ничего особенного". Тебе повезло. Ты стал хорошим врачом. А здесь тяжело сделать подобную карьеру из сиротского приюта.
- Наверное. Но если бы меня усыновила семья с достатком...
- Па, но ведь не все измеряется деньгами. Можно иметь их немереное количество и при этом оставаться несчастным. Я думаю, что тут важнее любовь.
Отец обнял ее за плечи и вздохнул. Тамара вовсе не собиралась мучить отца, но не знала, как еще можно пробиться через броню, которой он себя окружил. Она надеялась, что он не замкнется еще сильнее и все-таки втянется в нужный ей разговор.
- Дочь, к сожалению, любовь не приживается без денег. Твоей маме вечно их не хватало. Вот она и ушла от нас.
- Возможно, ей не хватало чего-то другого? К примеру, внимания или понимания.
Отец повернулся к ней и приподнял за подбородок, чтобы посмотреть в глаза.
- Ищешь оправдания для матери? Это что-то новое.
- Меня просто интересует твое мнение.
Отец некоторое время молчал, обдумывая ответ, а затем заговорил. Нехотя и подозрительно спокойно.
- Внимания, говоришь? Когда, как проклятый, работаешь, лишь бы не голодать, на внимание элементарно не остается времени. К тому же это именно она настаивала на переезде и прекрасно знала, что нам придется столкнуться с огромными трудностями.
Она не собиралась оправдывать мать, но хотела быть справедливой.
- Человеку свойственно ошибаться.
- Детка, у меня такое чувство, что ты чего-то добиваешься. Не слишком ли издалека ты начала?
- Папочка, я очень тебя люблю. Ты же это знаешь, правда?
- Надеюсь, что да. И я тебя люблю. Теперь, когда мы... живем вдвоем, нам нужно держаться вместе.
- Есть еще Остап.
- У Остапа - новые интересы.
Отец не сумел скрыть внутреннее напряжение, обиду и что-то похожее на неуверенность.
Тамара хотела сказать, что это естественно для холостого мужчины интересоваться женщинами, что брату пора жениться и обзавестись собственными детьми, но только с той женщиной, которая ему дорога. Она боялась, что отец не готов об этом говорить и поэтому подошла к этому вопросу с другой стороны.
- Но это не значит, что он нас не любит. А если я соберусь замуж, ты тоже решишь, что я тебя не люблю?
- Об этом говорить еще слишком рано. Или ты... Только не говори, что ты...
- Нет, папа. Успокойся, все только гипотетически, но рано или поздно это случится. Надеюсь.
- С такими серьезными вещами, как брак, торопиться не стоит.
- Я и не тороплюсь. Мне хотелось поговорить о другом.
- Давай.
- А если... Может же такое случиться? Я встречаю хорошего парня, мы влюбляемся друг в друга, собираемся пожениться и вдруг... Бац!
- Ты меня пугаешь.
- Мне и самой страшно. Что, если его папа придет к выводу, что я не подхожу для его сына?
- Ты? Быть такого не может! Ты - красивая девочка, и умненькая.
- Но мое происхождение...
- Бога ради, что с ним не так?
- Родилась я не здесь, так что, как ни крути, эмигрантка. Достаток у нас, извини, средний. Ведь может же папочка жениха подумать, что я - охотница за деньгами?
- Это свободная страна, если ты не забыла.
- Я не забыла.
- К тому же, как только он с тобой познакомится...
- Что если он не захочет со мной знакомиться?
Отец замер с приоткрытым ртом. Казалось, его поразила неожиданная мысль.
- Ты подслушивала?
- Я случайно услышала, а это не одно и то же.
Тамара поняла, что пора ретироваться, а заодно дать отцу время хорошенько все обдумать. Она чмокнула его в щеку и деловито заявила:
- Мне пора делать уроки. На кухонном столе - свежий пирог. И не забудь выпить таблетки.
Тамара обернулась у самого порога. Отец задумчиво смотрел ей вслед.
Дата добавления: 2015-08-17; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 28 | | | Глава 30 |