Мужские и женские когнитивные стили

Интуитивно мы понимаем, что ни один когнитивный ландшафт не является ровной поверхностью. Вместо этого он состоит из вершин и долин, где вершины соответствуют индивидуальным сильным сторонам, а долины — индивидуальным слабым сторонам. Поиск понимания отношения между индивидуальными когнитивными ландшафтами и индивидуальным строением мозга лежал в основе ранних попыток изучения корковых функций, положив начало отвергнутой сегодня френологии Галля.

К индивидуальным различиям можно подойти с точки зрения когнитивных стилей, а не только когнитивных способностей. В частности, мы можем задать вопрос об индивидуальных различиях в стилях принятия решений. Это возвращает нас обратно к различению между адаптивным и истинностным принятием решений, сделанному в этой книге раннее. Если когнитивные способности влияют на ту легкость, с какой мы приобретаем когнитивные навыки, то стили принятия решений влияют на то, как мы подходим к жизненным ситуациям как индивиды. Большинство более или менее сложных ситуаций реальной жизни не содержат скрытого однозначного, единственного решения (такого, какое содержит уравнение «2+2=...»). Поставленные в одну и ту же ситуацию, различные люди будут действовать различными способами; и отнюдь не обязательно, что один из них окажется однозначно правым, а все другие — однозначно ошибающимися. Как мы совершаем наши выборы и что отвечает за различия в том, как мы их делаем? И наконец, каковы мозговые механизмы, ответственные за различия в стилях принятия решений?

Мои коллеги и я подошли к этому вопросу, давая неврологически здоровым испытуемым наш намеренно расплывчатый CBT3. Вы помните, что испытуемым показывались три геометрические формы (одна цель и два выбора), и их просили посмотреть на цель и сделать выбор, который им «нравился больше» (см. рис. 6.3, образец CBT). Было ясно, что различные испытуемые демонстрировали различные типы ответов. Эти типы ответов тяготели к одной из двух различных стратегий. Некоторые испытуемые приводили свой выбор в соответствие с целью, и если цели менялись, то менялись и их выборы. Мы назвали эту стратегию принятия решений контекстно-зависимой. Другие испытуемые делали свой выбор, основываясь на устойчивых предпочтениях, независимо от цели. Они всегда выбирали голубое, или красное, или круглое, или квадратное. Мы назвали эту стратегию принятия решений контекстно-независимой. К нашему удивлению, мужчины и женщины делали свой выбор поразительно по-разному: мужчины были более контекстно-зависимыми, а женщины — более контекстно-независимыми (см. рис. 7.1). Хотя кривые перекрывали друг друга, половые (гендерные) различия были одновременно и устойчивыми, и значительными.

Рис. 7.1. Половые различия в субъективной версии CBT. При выполнении задачи мужчины более контекстно-зависимы, чем женщины. (По: Goldberg E. et al. Cognitive Bias, Functional Cortical Geometry, and the Frontal Lobes: Laterality, Sex, and Handedness // Journal of Cognitive Neuroscience. 1994. Vol. 6, № 3. P. 276-296.)

Гендерные (половые) различия в когнитивной деятельности — это относительно новая и все более «горячая» область. Десятилетиями специалисты по нейронауке трактовали человечество как однородную массу, игнорируя самоочевидную истину, явную для каждого мужчины и женщины «с улицы»: мужчины и женщины различны. Но мы все больше обнаруживаем, что игнорировать гендерные различия в когнитивной деятельности просто невозможно. Ранние труды по когнитивным гендерным различиям фокусировались на специфических когнитивных навыках, на том, кто в чем лучше. Эти исследования фокусировались на том, что мы называем истинностным принятием решений. Некоторые из наиболее цитируемых исследований предполагают, например, что мужчины лучше в математике и пространственных отношениях, а женщины лучше в освоении языков. Но очень мало говорилось, если говорилось вообще, о гендерных различиях в общих когнитивных стилях. В частности, почти ничего не было сказано в когнитивной литературе о гендерных различиях в общем подходе к принятию решений, в том, что мы называем здесь адаптивным принятием решений. Наша работа с CBT относится к числу первых таких исследований.

Могут ли гендерные различия, наблюдавшиеся в наших эзотерических экспериментах, соответствовать некоторым чертам реальной жизни? Здравый смысл позволяет предположить, что могут. Представьте два подхода к личным финансам. Джейн Блейн и Джо Блоу являются консультантами, которые работают сами на себя и чей доход меняется от месяца к месяцу. Джейн Блейн практикует контекстно-независимый подход к жизни. Она всегда сберегает 5% своего дохода, никогда не покупает одежду дороже $500, и всегда устраивает себе отпуск в августе. Напротив, подход к жизни Джо Блоу является контекстно-зависимым. Когда его месячный доход ниже $5000, он ничего не откладывает, когда доход между $5000 и $7000, он откладывает 5% и когда его месячный доход превосходит $7000, он откладывает 10%. Он старается не покупать одежду дороже, чем за $500, кроме тех месяцев, когда его доход особенно высок. Он берет отпуск в любое время, когда позволяет его рабочая нагрузка. Это только один пример, но он моделирует базовые, длящиеся всю жизнь индивидуальные различия в ситуациях неопределенности.

В очень широком смысле контекстно-независимая стратегия может пониматься как «универсальная заранее предопределенная стратегия». Она представляет собой попытку организма сформулировать универсальные «лучшие» ответы, усредненные, в некотором смысле, по всем возможным жизненным ситуациям. Организм будет накапливать репертуар таких ответов как сокращенную общую сумму всего опыта, накопленного в течение жизни. «Универсальный» репертуар модифицируется новыми ситуациями, но очень медленно и постепенно, так как сохраняет «универсальную мудрость» индивида.

Проблема с такой стратегией заключается в том, что ситуации реальной жизни часто настолько отличны одна от другой, что любая попытка «усреднения» становится бессмысленной. В статистике определение среднего значения для выборки имеет смысл только тогда, когда элементы этой выборки относятся к одной и той же популяции. Если элементы берутся из разных популяций, то среднее значение будет вводить в заблуждение. Тем не менее, такая «заранее предопределенная» стратегия может быть вашим лучшим шансом, когда вы сталкиваетесь с абсолютно новой ситуацией, для которой у вас нет специфического опыта или знания.

В противоположность этому, контекстно-зависимая стратегия отражает попытку ухватить уникальные или, по крайней мере, специфические свойства ситуации и «скорректировать» ответ организма. Сталкиваясь с новой ситуацией, организм пытается распознать ее как знакомый образец, представляющий знакомый узкий класс ситуаций, «известную величину». Добившись этого, организм прилагает специфический опыт решений подобных ситуаций. Но при столкновении с радикально новой ситуацией попытка организма распознать образец провалится. В этом случае организм, направляемый контекстно-зависимой стратегией, а не заранее предопределенным выбором, будет пытаться незамедлительно ухватить уникальные свойства ситуации, даже если доступная информация может быть удручающе недостаточной. Это будет порождать «хаотическое» поведение с резкими изменениями при каждом переходе к новой ситуации.

Оптимальная стратегия принятия решений вероятно достижима с помощью динамического равновесия между контекстно-зависимым и контекстно-независимым подходами. Действительно, немногие люди придерживаются одной или другой стратегии в ее чистой форме; большинство людей могут по желанию переключаться с одной на другую или применять смешанные стратегии, в зависимости от ситуации. Но некоторым образом индивиды тяготеют к одному или другому подходу в жизни. Таким же образом, наше исследование показывает, что женщины как группа имеют некоторое предпочтение к контекстно-независимости, а мужчины — к контекстно-зависимости.

Ни одна стратегия не является лучше другой в абсолютном смысле. Их относительное преимущество зависит от того, насколько стабильна среда. В относительно стабильной среде контекстно-независимый подход к принятию решений, вероятно, более надежен. В высоко нестабильной среде предпочтителен контекстно-зависимый подход.

Выбор стратегии зависит также от того, насколько хорошо данный индивид схватывает специфическую ситуацию, с которой он сталкивается. Если он или она хорошо схватывает специфическую ситуацию, то контекстно-зависимая стратегия, вероятно, лучше. Но если понимание ситуации индивидом шатко — вследствие отсутствия у него знакомства с ситуацией или вследствие того, что ситуация внутренне сложна, — тогда более благоразумным может быть полагание на компактное множество испытанных и верных предустановленных принципов.

По-видимому, эволюция ценит обе стратегии принятия решений, и обе представлены у нашего вида. Работают ли они лучше в синергетическом взаимодействии, чем каждая из них сама по себе? Как они дополняют друг друга? Какая из них лучше подходит к какому типу когнитивных задач? Какие эволюционные факторы привели к их гендерным различиям? Соотносятся ли две стратегии принятия решений с различиями мужской и женской ролей в контексте успешности нашей видовой адаптации? Соответствуют ли различия тем различным ролям, которые играли женщины и мужчины на ранних стадиях человеческой эволюции? Для начала, являются ли различия в стилях принятия решений биологически или культурно детерминированными? Обнаруживаются ли эти различия у других приматов? Или даже у большинства видов млекопитающих? Люди рождаются с ними, или же мальчики и девочки расходятся в стилях принятия решений только когда они приближаются к половой зрелости? Меняется ли стиль принятия решений у женщин с наступлением менопаузы? Стираются ли гендерные различия в стилях принятия решений по мере того, как социальные роли мужчин и женщин продолжают конвергировать? Эти увлекательные вопросы ждут ответов в будущих исследованиях.

Исследования когнитивных гендерных различий, занимающие все более видное место, иногда подвергаются нападкам, если предположение о гендерных различиях воинственно интерпретируется как предположение о гендерной неполноценности. Однажды я стал «жертвой» такой абсурдной политической корректности, когда читал лекцию в известном медицинском центре Нью-Йорка в середине 1990-х годов. Молодой доктор-стажер прервала меня и пронзительным голосом обвинила в мужском шовинизме, когда я рассказывал об открытиях, описанных в этой главе. Я ответил, что меня никогда особенно не заботила политическая корректность в моей прежней стране, Советском Союзе, где последствия политической «некорректности» могли быть весьма зловещими, и я не вижу причин волноваться из-за политической корректности в Соединенных Штатах, где самое худшее, что может случиться, — это трата моего времени на глупые споры. К своей чести, аудитория врачей и студентов-медиков реагировала взрывом аплодисментов.

Интересно было бы создать таксономию видов деятельности, которые соответствуют контекстно-зависимому и контекстно-независимому принятию решений. До некоторой степени это может быть сделано эмпирически. Но различие между контекстно-зависимыми и контекстно-независимыми стратегиями также можно охарактеризовать с помощью моделирования на нейронных сетях и другими вычислительными методами. В добавление к моделированию индивидуальных организмов, можно моделировать коллективное поведение таких организмов, когда некоторые из них являются «контекстно-зависимыми», а некоторые «контекстно-независимыми». Более того, относительное преобладание одной из этих двух склонностей принятия решений можно варьировать в различных ситуациях. Изучая такие групповые типы поведения нейронных сетей, возможно, мы начнем понимать адаптивное преимущество, которое имеет присутствие в популяции различных стратегий принятия решений. В дальнейшем такие теоретические вычислительные методы помогут разъяснить природу индивидуальных различий и адаптивного значения наличия различных типов принятия решений в обществе.

Дата добавления: 2015-08-20