Читайте также:
|
Большее историческое значение, однако, имеет помощь, оказанная большевикам — сначала Томпсоном, а затем, после 4 декабря 1917 года, Раймондом Робинсом.
Вклад Томпсона в дело большевиков был зафиксирован в тогдашней американской прессе. 2 февраля 1918 года газета «Вашингтон пост» сообщала следующее:
«ДАЁТ МИЛЛИОН БОЛЬШЕВИКАМ
У.Б. Томпсон, жертвователь Красного Креста, верит партии, представленной в ложном свете. Нью-Йорк, 2 февраля (1918). Уильям Б. Томпсон, находился в Петрограде с июля по ноябрь прошлого года и сделал личный вклад в 1.000.000 долларов в пользу большевиков для распространения их учения в Германии и Австрии.
Г-н Томпсон имел возможность узнать российские условия, возглавляя миссию американского Красного Креста, расходы на которую также в большой степени покрывались из его личных вкладов. Он считает, что большевики составляют самую серьезную силу против германофильства в России и что их пропаганда подрывает милитаристские режимы Центральных держав.
Г-н Томпсон осуждает американскую критику большевиков. Он считает, что они были выставлены в ложном свете, и сделал финансовый вклад в их дело в надежде, что эти деньги будут потрачены для будущего России, а также на дело союзников».
Биографическая книга Германа Хейгдорна «Магнат: Уильям Бойс Томпсон и его время (1869-1930)»[115] воспроизводит фотографию телеграммы от Дж. П. Моргана из Нью-Йорка У.Б. Томпсону: «Для американского Красного Креста, гостиница «Европа», Петроград». Штамп на телеграмме показывает, что она была принята в Петрограде «8-дек 1917» (8 декабря 1917 года); вот ее текст:
«New York Y757/5 24 W5 Nil — Ваша вторая телеграмма получена. Мы выплатили Нэшнл Сити Бэнк один миллион долларов согласно инструкции — Морган».
Отделение «Нэшнл Сити Банк» в Петрограде было освобождено от действия большевицкого декрета о национализации — единственный такой случай среди иностранных и внутренних банков в России.
Хейгдорн говорит, что этот миллион долларов, внесённый на счет Томпсона в НСБ, был использован в «политических целях».
Социалистический
горнопромышленник Раймонд Робинс [116]
Уильям Б. Томпсон, возвращаясь домой, выехал из России в начале декабря 1917 года. Он ехал через Лондон, где в компании с Томасом Ламонтом из фирмы Дж. П. Моргана нанёс визит премьер-министру Ллойд Джорджу, — этот эпизод мы опишем в следующей главе.
Его заместитель Раймонд Робинс остался во главе миссии Красного Креста в России. Общее впечатление, которое произвел полковник Робинс в последующие месяцы, не было оставлено без внимания прессой.
По словам российской газеты «Русское слово», Робинс, «с одной стороны, представляет американских людей труда, в с другой — американский капитал, который пытается через Советы завоевать российские рынки»[117].
Раймонд Робинс начал свою деятельность заведующим складом фосфатной компании во Флориде. С этой базы он разрабатывал месторождение каолина, затем, в конце XIX века, занимался геологоразведкой в Техасе и на индейских территориях.
Двигаясь на север к Аляске, Робинс сделал себе состояние во время «золотой лихорадки» в Клондайке. Позже, без видимых причин, он переключился на социализм и реформистское движение.
К 1912 году он был активным членом Прогрессивной партии Рузвельта. А в 1917 году он присоединился к миссии американского Красного Креста в России, как «экономист-социолог».
Имеются весомые доказательства, включая заявления самого Робинса, что его реформистские призывы к социальному благу были не более чем прикрытие для приобретения дальнейшей власти и богатства, что напоминает утверждения Фредерика Хоува в книге «Признания монополиста».
Например, в феврале 1918 года Артур Буллард, будучи в Петрограде с Комитетом США по общественной информации, написал пространный меморандум для полковника Эдварда Хауса.
До отправки Хаусу в Вашингтон Буллард передал этот меморандум Робинсу для комментариев и критических замечаний.
Робинс сделал весьма несоциалистические и империалистические комментарии, что рукопись является «необычайно точной, прозорливой и хорошо выполненной», но при этом он сделал одну или две оговорки, в частности о том, что признание большевиков сильно запоздало и должно быть осуществлено немедленно, ибо, если США признают большевиков, — «я верю, мы будем иметь контроль над избытком ресурсов России и поставим контролирующих сотрудников на всех пограничных пунктах»[118].
Это стремление получить «контроль над избытком ресурсов России» было очевидно и для русских.
Звучало ли это, как голос социального реформатора из американского Красного Креста или как дельца-горнопромышленника с Уолл-стрит, занимающегося практическим осуществлением империализма?
В любом случае Робинс не испытывал колебаний в отношении своей поддержки большевиков[119].
Спустя всего лишь три недели после начала большевицкой фазы революции Робинс телеграфировал Генри Дэвисону в штаб-квартиру Красного Креста: «Прошу настоять у президента на необходимости наших непрерывных связей с правительством большевиков».
Интересно, что эта телеграмма была ответом на телеграмму с инструкциями Робинсу о том, что «президент хочет прекратить прямую связь представителей США с большевицким правительством»[120].
Несколько отчетов Государственного департамента содержат жалобы на партизанский характер деятельности Робинса. Например, 27 марта 1919 года Харрис, американский консул во Владивостоке, прокомментировал долгую беседу, которую имел с Робинсом, протестуя против серьезных неточностей в отчетах последнего.
Харрис писал: «Робинс заявил мне, что германские и австрийские военнопленные не вступали в армию большевиков до мая 1918 года. Робинс знал, что это заявление было абсолютно ложным». Харрис далее привёл очевидные детали, о которых знал Робинс [121].
Харрис делал вывод: «Робинс намеренно исказил факты, касающиеся тогдашнего положения в России, и с тех пор продолжает делать это».
После возвращения в США в 1918 году Робинс продолжил свою деятельность в пользу большевиков. Когда Комитет Ласка изъял документы Советского бюро, обнаружилось, что Робинс состоял в «обширной переписке» с Людвигом Мартенсом и другими членами Бюро.
Одним из наиболее интересных изъятых документов было письмо от Сантери Нуортева (он же Александр Ниберг), первого советского представителя в США, «товарищу Кагану», редактору газеты «Нью-Йорк дейли форвард».
Письмо призывало партию с полным доверием подготовить путь для Раймонда Робинса:
«(В газету) «Форвард» 6 июля 1918 года
Уважаемый товарищ Каган,
Крайне важно, чтобы социалистическая пресса немедленно потребовала слушания и публичного отчёта перед американским народом полковника Раймонда Робинса, только что вернувшегося из России, где он возглавлял миссию Красного Креста.
Опасность вооруженной интервенции сильно возросла. Реакционеры используют чехословацкий мятеж как причину для вторжения. У Робинса есть все факты об этом и о ситуации в России в общем. Он придерживается нашей точки зрения.
Прилагаю копию редакционной статьи Колла, в которой показана общая линия аргументации, а также содержатся некоторые факты о чехословаках.
С братским приветом, PS&AU Сантери Нуортева»
Дата добавления: 2015-08-20; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Томпсон в России при Керенском | | | Международный Красный Крест и революция |